И зеркало обманет…

Глава 16

В этот же день, ко мне примчалась моя подруга Вера. Я как раз полусидела на кровати, привалившись к подушке, и листала журнальчики, которые мне принёс Степа, чтобы мне было чем заняться. Вере позвонил тоже он и рассказал, что со мной произошло. Она ворвалась в палату как вихрь, кинулась ко мне, обняла, и прорыдала на моём плече минут десять.

– Ой, как я напугалась, когда узнала, что ты могла погибнуть! – ревела она, гладя меня по спине. – Я бы себе никогда этого не простила. Представляешь, я только вчера с мальчишками вернулась из Турции. Вернулись, пока шмотки разобрали из чемоданов, с мальчишками провозилась, пока накормила, вымыла, спать уложила – уже и тебе поздно было звонить. А сегодня Стёпа твой мне звонит, рассказывает, что ты чуть не погибла. Это, значит, я там отдыхала в свое удовольствие, а моя подруга здесь погибала от ран!

– Ничего я не погибала! – с трудом освободилась я из объятий подруги, одернула на плече мокрую от Вериных слёз рубашку, и уселась поудобнее. – Ты видишь, что со мной всё в порядке? И прекрати реветь, твоя то в чём вина, что я попала в аварию? Ты мне скажи лучше, с какими такими мальчишками ты ездила в Турцию? А как же Андрей, ты что, загуляла, подруга? Решила Андрея своего бросить?

– А чего с ним сделается? Он уже большой мальчик, может вполне и без нас обходиться, не могу же я ждать, когда у него будет отпуск. Надо же мальчишек на море вывозить, без моря какое здоровье? Жалко, что ты с нами не поехала. Ну, я же понимаю, что не могла ты ехать в этот раз.

Я ничего не поняла. Это что? О чём подруга говорит? Вера ещё за свой счёт, вывозит каких-то мужиков на море, чтобы поправить им здоровье? Совсем сдурела, похоже, моя закадычная подруга. И, что-то мне подсказывает, что Вера решила присочинить немного, иначе бы не говорила, что ездила на море и приехала только вчера. Да я видела её как раз вчера, и она была дома, а ещё пыталась познакомить меня с каким-то Женей – Евгением. И Андрей туда же! Сводники несчастные! Вот, кто они!

Я хотела было возмутиться, по этому поводу, но вовремя вспомнила, что у меня сотрясение мозга и я не помню многого о себе, не то, что о Вере. Решив подождать немного, может, Вера сама мне всё расскажет, я сказала ей:

– Вер! А я девочку родила, ты знаешь об этом?

Тут Вера опять заплакала, видно от радости за меня.

– Конечно, знаю! Поздравляю тебя, подруга! Пусть растет здоровенькой и умненькой, на радость тебе и Стёпе! Разревелась я тут, а с самым главным не поздравила! Я очень рада за Вас. Стёпа такой счастливый! Мне кажется, что у Андрея на лице не было такого всепоглощающего счастья, когда появились мальчишки.

Ещё бы! Кто ж будет радоваться, когда у него появляются соперники, и начинают расти ветвистые рога.

– Вер, а что у тебя за мальчишки появились? Симпатичные? И что? Сразу двое? – спросила я её.

– Ань, ты как будто Митьку с Мишкой не видела! Обычные дети! Вроде симпатичные. По крайней мере, так говорят. Я сама могу быть необъективной. Для меня они самые лучшие.

Ага, дети! Вера, значит, на малолеток, перекинулась! Ну и ну! Я от неё этого не ожидала.

– А Андрей?

– А что, Андрей? Андрей жив, здоров, вот приедем вместе с ним тебя навестить. Он тоже хочет тебя повидать, ты же ему очень нравишься. Сегодня я его с собой не взяла. Нечего делать, окрепни немного.

– А что, он ничего не знает про мальчишек? – продолжала я допытываться.

– А что он должен знать, он их видит каждый день. Ань, ты что-то мудришь. Выкладывай, что хотела сказать. – Вера нахмурилась.

– Ну, про мальчишек! – застеснялась я спросить напрямую.

– Что про мальчишек? Что с ними случилось такого, чего я не знаю? Не пугай меня, подруга! К тебе уезжала из дома, с ними было всё в порядке!

– Это ты меня пугаешь! Завела каких-то мальчишек, как будто, так и надо, ничего особенного в этом нет! А Андрея, значит, побоку? Ты же его, вроде, любишь!

– Что значит вроде? Люблю, конечно! А чем же интересно, наши дети ему мешают? Ты чего городишь, Аня? Я совершенно ничего не понимаю! Быстро объясни!

Ага, значит, это их дети. Я засмеялась. Значит, у Веры с Андреем есть дети, а я об этом слышу в первый раз. Интересно…

– Вера, а сколько уже вашим мальчишкам лет? Что-то я забыла. Ты, прости меня, я память слегка потеряла. Тебе, наверное, врач сказал.

Вера поохала и сообщила, что их близнецам уже по четыре года. Вот это да! Хорошо же у меня память пострадала.

– Ты мне их обязательно привези показать, – попросила я Веру.

Но она сказала, что нечего детей по больницам таскать, вот выпишут меня, они к нам в гости и приедут все вместе.

– Ой, а представляешь, Анька, вот вырастет ваша девочка, и кто-нибудь из близнецов на ней женится! Вот будет здорово! Я буду свекровью, а ты тёщей. Мы с тобой тогда настоящей роднёй станем. Красота! Как вы её назвать хотите?

– Мы ещё не думали, но вроде, Стёпа всё время её Лизой называет.

– Хорошее имя. Вот и будет у меня невестка Елизавета.

Мы весело посмеялись над такой возможной перспективой. А что? Всё может быть. Показывали же мне мою дочку, вдруг, это всё правда? Может, у меня в голове всё перемешалось, и я сон перепутала с явью. Это во сне у меня никого нет, а на самом деле – всё наоборот? Да нет! Не может этого быть! Ерунда всё это.

Мы бы ещё долго просидели с Верой, но нам не дали. Зашла врач и сказала, что мне ещё нельзя долго бодрствовать, нужно побольше отдыхать. Пришлось Вере уйти, но она пообещала навещать меня при первой возможности.

– Принесу тебе всякие вкусности! –пообещала она мне, прощаясь. – Сейчас спрошу, что тебе можно приносить.

И ушла, поцеловав меня на прощание. Театр абсурда продолжал своё действие. Я волей-неволей поддержала сегодня всех артистов розыгрыша, не желая подавать вид, что всё поняла. А сколько народу они привлекли к спектаклю! Это же уму непостижимо! Интересно, чья это была идея, кто является режиссёром постановки? Вера или Стёпа? Наверное, Стёпа, у Веры денег не хватит, чтобы заплатить всем действующим лицам, коих здесь предостаточно. Ещё и палату арендовали в больнице. Интересно, а ребёнок чей? А Вера какая актриса оказалась – так натурально рыдала! Ну, я никогда не сомневалась в её способностях. Ладно, всё это розыгрыш, допустим, а зачем уколы и капельницы по-настоящему ставить? Надеюсь, это всего лишь витамины. От таблеток нужно категорически отказаться. Буду я ещё травиться. А как же тогда моя перевязанная грудь, и заклеенный живот? Болит, между прочим, не понарошку. Да и перевязки мне делают, хотя я и стараюсь не смотреть на манипуляции сестры. Ещё упомянули, что я после операции и в реанимации до палаты полежала. Не помню. Ушиблась я всё-таки сильно. Машина-то на меня наехала по-настоящему. Вот разберусь во всём, тогда они у меня получат! Устроили мне развлечение, называется! Как же я устала думать, голова-то у меня всё равно варит неважно. Нужно опять поспать. Спать…

Глава 17

«Ой, как же больно-то! Что это со мной?», – подумала Аня и хотела подняться. Ей это не удалось из-за резкой боли где-то в спине. Она с трудом огляделась и не узнала обстановку. Находится явно не дома. Тогда где? Да что это такое? В помещении сумрачно, видно уже вечер или раннее утро, ещё не рассвело. Но, по очертаниям предметов и мебели, находящихся в комнате, это явно нежилая комната, то есть не дом и не квартира. И она, Аня, явно не дома. И запахи какие-то странные. Неприятные, можно сказать.

С трудом ворочая головой, Аня стала всматриваться в сумрак неизвестного помещения и с трудом разглядела рядом с дверью раковину с краном.

«Может, я в больнице?» – мелькнула у неё мысль в голове. Глаза потихоньку привыкли и стали лучше видеть.

В последний раз, примерно в такой же обстановке Аня находилась, когда ей было лет четырнадцать – тогда ей вырезали аппендицит в больнице, и она некоторое время лежала точно в такой вот палате.

Точно – это палата. А почему? Зачем Аня здесь? Хотела бы она это узнать, но спросить было не у кого. В помещении кроме неё больше никого не было. Ещё одна кровать, стоящая у противоположной стены, была пуста. Аня пошарила рукой по стене, нащупала свисающую сверху верёвочку с кольцом и дёрнула. Она хотела вызвать хоть кого-нибудь из персонала. Ну, конечно, не работает. В той, её палате, тоже не работала. Придётся ждать.

Аня полежала ещё, тупо глядя в потолок. Всё болело, хотелось в туалет. Вдруг, она чётко вспомнила, то есть, перед глазами вспыхнуло видение, как навстречу её машине несётся здоровенный чёрный джип. Ане стало так страшно, что она зажмурила глаза, и мгновенно покрылась холодным липким потом. Очень ясно вспомнилось, что резко повернула руль в сторону, а потом… Что же потом-то? А потом – пробуждение в этой палате буквально несколько минут назад.

Да… Ну, по крайней мере, она жива, и её даже лечат, судя по бинтам на голове. Спина сильно болит, так это, наверное, от ушибов. Лишь бы позвоночник был цел. Аня подвигала руками и ногами, всё двигается, сгибается, значит, с позвоночником всё в порядке. Слава богу!

И, вдруг, её моментально сковал холодным обручем ужас. Аня быстро опустила руки на свой живот и испуганно застонала:

– Мой ребёнок! Что с моим ребёнком? Мама! – она отчаянно зарыдала в полный голос.

Открылась дверь в палату, быстро вошла женщина в белом халате и бросилась к ней.

– Тихо, тихо! Проснулись? Ну и хорошо. – Она включила свет над кроватью. Аня зажмурилась. – Только не кричите, всех больных перебудите, сейчас ночь.

– Где мой ребёнок? Что вы с ним сделали? – вцепилась Аня ей в руку, которую женщина положила на её лоб.

– Что Вы милая? Какой ребёнок? Вы к нам поступили одна. Я не помню, чтобы ещё и ребёнка привозили. Сколько ему лет? Девочка, мальчик? Может, в другое отделение повезли?

– Да что Вы такое говорите? Сколько ему должно быть лет? Я беременная, почти восемь месяцев! – заорала Аня.

Очень громко не получилось, сказывалась слабость и ужас положения, в котором она очутилась.

Сестра подозрительно смотрела на неё, подняла одеяло, потрогала живот.

– Нет ничего, – сказала она растерянно.

– Вот именно! Нет ничего! А где? Я как раз ехала в женскую консультацию в город. На УЗИ! Понимаете, что я Вам говорю? – спросила Аня уже почти шёпотом. Силы оставляли её, и она боялась, что потеряет сознание, не успев узнать, что случилось с её ребёнком.

Сестра продолжала растерянно смотреть на неё, не зная, что делать и молчала. Ну, не сходит же Аня с ума?! Она твердо знает – в её животе их первый с мужем долгожданный ребёнок, девочка. Что там именно девочка, им со Стёпой сказали уже давно, ещё когда Аня сделала первое ультразвуковое обследование. Они с мужем её так долго ждали!

– У меня, что? Выкидыш? – спросила Аня со страхом у сестры. Этот вопрос дался ей слишком тяжело, она боялась, что это может оказаться правдой. – Вам велели не говорить мне об этом?

Та недоуменно посмотрела на неё, ничего не ответила, сказала, что сейчас вернётся, и убежала.

Через некоторое время, она действительно вернулась. В дверях пропустила вперёд себя невысокого полного мужчину в белом, слегка помятом халате. Лицо у него было заспанным, видно, только что разбудили. Он склонился над Аней и, глядя поверх очков, стал внимательно изучать её. Аня решила, что мужчина вероятно, дежурный врач.

– Проснулись? Вот и славно. Меня зовут Семён Семёнович. Я – дежурный врач. Дайте-ка, я Вас осмотрю. Маша! Свет верхний включи! Ничего же толком не видно. Температуры нет?

Сестра ответила, что температура у больной незначительная, тридцать семь и один. Аня сильно удивилась, так как не помнила, когда это сестричка успела температуру у неё измерить? Неужто, такая мастерица, что на глаз измеряет? Доктор осторожно осмотрел и пощупал её голову, откинул одеяло, прощупал ноги и руки. Поочерёдно стал сгибать их.

– Спина болит? – спросил он у Ани.

Она кивнула. Спросить о ребёнке Аня боялась, вдруг он тоже ответит, что никакого ребёнка не было. Лучше она подождёт – сам скажет. Но доктор не торопился сказать хоть что-то вразумительное о ребёнке.

– Вот и ладушки, всё замечательно, ничего страшного, – доктор похлопал её по руке. – А спина поболит ещё, у Вас на спине, о-огромная гематома, синяк, значит. На всю спину, но позвоночник, гм, что удивительно, не пострадал. Повезло Вам. Всё обойдётся. Лобик мы Вам зашили аккуратно, так что всё в порядке. Вы бинты на голове пока особенно не трогайте.

Семён Семёнович снял очки, подышал на них, тщательно протёр их полою халата, посмотрел через стёкла, и, удовлетворенно хмыкнув, нацепил их обратно на нос.

– Ну, лежите. Мы вас полечим ещё некоторое время. Понаблюдаем за Вами, всё-таки травмы небольшие, ушибы, хоть и небольшие, не опасные, но есть. Ручка вон отекла, надо проверить на предмет присутствия трещины в кости. А там и домой. Дома долечитесь, чего здесь лежать? Повезло Вам, я уже говорил. В коридоре телефон есть, можете позвонить родным. Завтра, то есть, уже сегодня, ещё из милиции придут. Навестить Вас хотят. – Он зевнул и сделал непонятное движение, словно хотел перекреститься после зевка, но вовремя опомнился.

– Зачем? – испугалась Аня. – Зачем ко мне из милиции? То есть, из полиции.

– Ну, как зачем? Все-таки наезд на Вас был? Был. Вы пострадали. В таких случаях, всегда милиция приходит.

Доктор, ободряюще кивнул ей и пошёл к двери. Аня оторопела. Как?! Он тоже ничего не хочет сказать о её ребёнке?

– Семён Семёнович! – закричала она ему вслед с отчаянием, увидев, как закрывается за ним дверь палаты. – Доктор!

Он, конечно, услышал и снова вернулся в палату. Подошёл и вопросительно уставился на больную.

– Семён Семенович! Умоляю, скажите мне! У меня должен быть ребёнок. Девочка. Где она? Вы ничего не сказали о ребёнке! – заикаясь, проговорила Аня, холодея от страха, в ожидании страшного ответа о гибели младенца.

– Хм… – Доктор задумчиво поскрёб затылок, а за ним – подбородок, с проявившейся за ночь, светлой щетиной. – Ну-у…, если должен быть, то будет, наверняка будет. Но, позже. Вот, выйдете из больницы, окрепнете, подкопите сил, забеременеете…

Он не успел договорить, Аня цепко ухватила его за полу мятого халата:

– Вы, что? Издеваетесь? Где мой ребёнок, которого я должна родить через месяц? Девочка? Вам понятно? Девочка!

Сестра удивлённо развела руками и уставилась на доктора. В её взгляде Аня хорошо прочитала жалость к ней. Доктор с большой тревогой посмотрел в глаза больной, затем, с видимым трудом, отцепил её побелевшие от напряжения пальцы от своего халата.

– Ну-ну, не надо милая, – проговорил он, – зачем же так волноваться? Давайте посмотрим.

Семён Семёнович снова осторожно и медленно, словно оттуда мог выпрыгнуть кролик, откинул одеяло и перевёл глаза на живот Ани. Некоторое время он просто смотрел на него, а потом потрогал. Осторожно так потрогал. Затем с подозрением стал вглядываться в лицо пациентки.

– Вы убеждены, что у Вас восемь месяцев беременности? – спросил он. – Может меньше? Восемь недель к примеру. Или вовсе не было?

– Была! – закричала Аня и заплакала. – Была. Я ехала в женскую консультацию в город на УЗИ, можете позвонить туда. У меня в портмоне визитка доктора. Нашли портмоне?

– Нашли, нашли, – успокоил доктор, – только там никаких визиток нет, только от магазина «Перекрёсток» карточка, а в сумке тоже ничего. Мы же искали в Ваших вещах, кому можно позвонить, не знали, кто Вы, – оправдываясь, пояснил он причину поисков в личных вещах пациентки. – А живота у Вас не было. Нет. Я точно помню. Я дежурил как раз, когда Вас привёз водитель, который совершил наезд. Мы Вас очень тщательно осмотрели, это я Вам со всей ответственностью заявляю. Правда, на беременность не проверяли. Но, был бы большой живот, мы бы увидели. Вы меня понимаете? Это невозможно не увидеть! Восемь месяцев!

– Этого не может быть! – Аня откинулась на подушку, и устало прикрыла глаза. Разговор сильно утомил её. – Стёпе сообщили? Он приезжал?

Ей, вдруг, захотелось остаться одной и подумать в тишине. Она уже догадалась, что ничего вразумительного, по какой-то причине, ей всё равно не скажут.

– Какому Стёпе? Мы о нём не знаем. Это кто? – заинтересовался доктор.

– Муж мой. Степан Быстров, – ответила Аня.

Значит, даже мужу не сообщили. Можно представить, как он волнуется. Ей захотелось немедленно увидеть возле себя Стёпу. Уж он то всё поймёт и поддержит жену. Он во всем разберётся. Что они тут от неё скрывают? Только бы ребёнок был жив!

– Вот что! – Аня поморщилась от боли в спине, – раз уж вы не звонили мужу, принесите мне мой мобильник из сумки. Он-то там есть?

– Как раз и нет! Никакого телефона не было, – как будто даже с радостью ответил Семён Семёнович. – Я же говорю, мы не нашли ничего, из чего стало бы понятно, кому можно позвонить. Никаких номеров, записей. Книжки записной нет! Собирался сегодня по адресу прописки справиться. Чтобы телефон домашний подсказали. Хорошо, что Вы в себя пришли.

– У меня есть мобильник! – проговорила Аня со слезами, – может, он в машине? Ну, завалился куда-нибудь. Под сиденье к примеру. А что, собственно с машиной? Она то сильно пострадала?

– Да ничего собственно, страшного, раз водитель Вас на ней и привёз. На ходу, значит. Говорят, небольшой ремонт только нужен. Помялась слегка. Сам не видел. Не знаю точно. А что Вы за неё беспокоитесь? Себя жалейте, Вас же сбили. А вы за его машину беспокоитесь. Пусть водитель беспокоится.

Аня закрыла глаза. По щекам её потекли слезы. Слёзы бессилия. Ей непременно нужно вспомнить номер мобильного телефона Стёпы. Но ей не приходил на ум даже номер домашнего телефона. Мозги отказывались помогать ей. Тут вернулась сестра, вышедшая во время разговора из палаты. Она протянула доктору какую-то бумажку.

– Семён Семёнович! Вот это лежало в кармане её плаща.

Аня обрадовалась. Сейчас всё разъяснится. Наконец-то!

– Ну, вот! Визитка доктора из женской консультации. Звоните скорее, спрашивайте обо мне, о моей беременности. Вы же считаете, что я ненормальная и всё выдумала, – приободрилась она духом и, с нетерпением, стала ждать ответа. Скоро они ей во всём признаются.

– Так…, – доктор повертел в руках бумажку, заглянул с обратной стороны, и, с сожалением посмотрел на меня. – Так…Вяземцева Вера Николаевна, сотрудник туристической фирмы «Магнолия». Адрес…Тэк…Телефон… Она Вам кто?

– Не знаю… – Аня с трудом заставляла себя думать, – нет, не помню. Это что, не визитка?

– Визитка, но не врача женской консультации. Смотрите сами. – Доктор пожал плечами и протянул бумажку ей.

Аня взяла, мельком взглянула на кусок картона и уронила руку на постель. Ей стало обидно: нашлась бумажка, которая могла пролить хоть какой-то свет на возникшие проблемы, и то ничем не помогла. Жаль.

– Частичная потеря памяти, – пробормотал доктор и посмотрел на свои часы. – Уже и ночь прошла. Время еще раннее, сейчас Вам укол поставят, Вы ещё поспите. Днём Вас покажем специалистам, да и посетители у Вас будут, уже можно к Вам пускать. Это я про милицию. Вот насчёт мужа? Сами ему позвоните, как телефон вспомните.

Аня нахмурилась. Действительно, что это у неё с памятью?! Видимо, нешуточно она всё-таки пострадала. Особенно голова. Мозг отказывается думать и понимать. Хорошо же она ею приложилась. Не меньше, чем спиной, которая болела немилосердно, при малейшем её движении.

Доктор ушёл, предварительно наказав сестре поставить ей уколы. Как Аня не отказывалась, укол всё-таки поставили, утку подали и, через некоторое время, она провалилась в сон

Глава 18

Проснулась Аня от того, что почувствовала чей-то пристальный взгляд, такой пристальный, что его невозможно было не почувствовать. Она не стала сразу показывать, что проснулась, решив послушать о чём переговариваются рядом присутствующие в палате. Ничего интересного она не услышала, открыла глаза и сразу зажмурилась: в окна бил яркий солнечный свет. Через некоторое время, Аня обрела способность приоткрыть свои глаза снова. Возле её кровати стояли незнакомый доктор-женщина и мужчина в полицейской форме. Они-то и переговаривались.

«Ну, вот, началось», – подумала Аня, а потом обрадовалась. Уж представитель власти не станет обманывать её насчёт ребёнка, не станет придумывать всякие глупости, как будто его у неё и вовсе не было.

Стоящие возле кровати посетители заметили, наконец, что Аня открыла глаза и смотрит на них.

– Здравствуйте, я заведующая отделением Дина Григорьевна, а это Игорь Петрович, майор из полиции. Вы побеседуйте пока, а потом, я Вас осмотрю, – улыбнулась ей приветливо врач и вышла.

Аня даже не успела спросить у неё, где Семён Семёнович. Наверное, сменился. Да и поесть бы ей не мешало, и в туалет сходить… Что это за разговоры вообще с утра? Она ещё толком и проснуться не успела. Даже не умылась. Который час, интересно.

Майор придвинул стул к её кровати, уселся и раскрыл свою папочку, достал блокнот, ручку и приготовился писать. Немного помолчав, словно позабыв, для чего он это всё приготовил, представился Ане ещё раз и деликатно спросил разрешения задать ей некоторые вопросы.

Из этих вопросов Аня с недоумением узнала, что оказывается, она неосторожно перебегала дорогу и была сбита шестой моделью Жигулей, за рулём которой сидел гражданин Шевелёв Роман Петрович. Москвич. Тридцать девять лет. Не судим. Женат. Двое детей. Водитель, как ни старался, затормозить не успел. Пьян он не был. Есть заключение эксперта. Водитель сам приехал в полицию, после того, как отвез её в больницу. Скорость машины была небольшая, поэтому обошлось все благополучно.

Игорь Петрович замолчал и, довольно долго смотрел на пострадавшую, не говоря ни слова.

– Имеете что возразить? – наконец, спросил он у Ани.

Она имела. Она много что имела возразить. Но её язык словно прилип к нёбу. Аня долго молчала, открыв рот и беззвучно шевеля губами. Сотрудник полиции терпеливо ждал. Наконец, у неё прорезался голос:

– Да что Вы такое говорите? Я не перебегала никакой улицы. Я сама ехала в машине за рулём, уже подъезжала к городу, когда увидела, что на меня мчится огромный джип чёрного цвета. Джип, а не шестерка! Слышите?!

Полицейский удивленно выслушал её, и, совсем как доктор, поскрёб затылок, а за ним подбородок. Видимо, у всех мужчин привычки одинаковые.

– Найдите мне моего мужа, я не могу адрес и телефон вспомнить. Только помню, что за городом живём, в большом доме, – продолжила Аня.

Майор с недоумением на лице выслушал её и сказал, вздохнув устало и печально:

– Путаете Вы что-то. Вы на своих ножках улицу перебегали, хоть и темно уже было, но свидетели есть. Наверное, к трамваю торопились. На Вас был белый плащ, сумочка у Вас коричневая, там и паспорт имеется. Вы Мохова Анна Александровна? Живёте по адресу: улица Волочаевская, дом пять, квартира двадцать семь?

Аня удивилась:

– Моховой я была до замужества, и по тому адресу как раз жила. А теперь я Быстрова, уже три года. И живём мы за городом, только адрес вылетел из головы. У нас небольшой коттеджный посёлок. Плаща белого я тоже не ношу, тем более за рулём. Неудобно же в плаще. Я в костюме была. Брючном. А брюки специальные, для беременных, чтобы на животе мягко застёгивались.

Полицейский с интересом выслушал её и спросил строго:

– Вы что, Мохова? Три года с собой свой старый паспорт носите? Вы должны были его поменять. Старый сдать, а новый получить. Фамилию поменяли, значит, и паспорт нужно было сменить, штамп о браке, между прочим, тоже отсутствует.

– Так я и поменяла. Вы посмотрите, посмотрите внимательнее.

– Всё я посмотрел. О муже Вашем никаких сведений нет, раз нет штампа в паспорте. А говорите замуж вышли три года назад.

– Должен быть, – на глазах Ани появились слёзы, – и штамп и прописка новая. А что Вы мне про ребёнка скажете? Что с ним случилось? Он умер, да? Мне ничего о нём не говорят, утверждают, что я поступила без ребёнка. Скрывают, но Вы же, мне скажете? – она с надеждой уставилась на него.

Полицейский расстегнул свой китель, достал носовой платок из кармана и вытер им вспотевший лоб. В палате было душновато.

– С Вами ещё и ребёнок был? – озадачился он. – Какого возраста? У нас таких сведений не было.

– Да, никакого! – зарыдала Аня в голос от отчаяния. – Беременная я была, я же говорила уже. Восемь месяцев беременности, ехала в своей машине, в женскую консультацию, на УЗИ.

Мужчина оторопел. На громкие рыдания в палату прибежала сестра и кинулась успокаивать больную. Заглянула ещё одна, её попросили позвать врача.

Влетела Дина Григорьевна. Увидела, что происходит, и решительно выпроводила сотрудника полиции за дверь. Тот упирался, хотел ещё поговорить, но ему не разрешили, пообещав пустить его к пациентке, когда будет можно.

Дина Григорьевна присела на тот же стул, на котором он только что сидел, и стала успокаивать Аню. Дала сестре какие-то указания, та быстренько поставила Ане укол, она даже опомниться не успела.

– Ну, успокойтесь, Вам нельзя волноваться, – приговаривала доктор, – давайте, я Вас посмотрю. Семён Семёнович рассказал мне, что Вы спрашиваете о ребёнке, и утверждаете, что были беременны.

– Да! – закричала Аня опять сквозь слёзы. – И это чистая правда!

– Ну-ну, сейчас посмотрим. Так, давайте я посмотрю, – она осторожно помяла ей живот. – Живот абсолютно плоский, у Вас хорошая фигура, не похоже, чтобы Вы были беременны при поступлении к нам. И не похоже, что вы только что перенесли роды. Кровотечения тоже не было.

– Ну не рассосался же живот при аварии? – продолжала Аня всхлипывать.

Врач долго молчала. Наконец, она мягко тронула её за плечо.

– Может быть, в результате сотрясения, Вы вспомнили прошлое? Пережили заново то, что было раньше? Вы рожали уже?

Аня отрицательно покачала головой. И она уже начала сомневаться в себе. Ну, не может такого быть, чтобы ей приснилась беременность. С ней связано много счастливых моментов в их со Стёпой жизни.

Она поздно вышла замуж, так уж получилось. И дочку они со Стёпой ждали с нетерпением… Вот! Стёпа! – У неё моментально высохли слёзы на глазах. Как она могла не спросить сразу о нём?

– Почему ко мне до сих пор не приехал муж?

– Мы ничего не знаем о Вашем муже. Но Вы не беспокойтесь, мы позвоним по тому телефону, что указан в визитке, которую у Вас нашли. Вы позволите? Я потом её Вам верну. Аня кивнула. Наверное, она сходит с ума. Но почему Стёпа её сам не ищет?

– Принесите, пожалуйста, мой паспорт, я хочу его посмотреть, – попросила она.

– Да, конечно. Врач поднялась, выглянула за дверь и позвала:

– Софья Викторовна! Принесите, пожалуйста, паспорт Моховой.

– Сейчас! – услышала Аня звонкий голос и быстрый перестук каблучков. Наверное, молодая совсем сестричка.

Через некоторое время, в палату торопливо зашла тоненькая девушка в белом медицинском брючном костюмчике, и в кокетливо надвинутой на рыжие кудряшки белой шапочке. Она улыбнулась им и протянула книжечку врачу:

– Вот.

Аня ловко перехватила её и уставилась на первую страницу. Да, действительно, это она. Быстрова Анна Александровна. Но здесь Аня ещё Мохова. И одежда не её, не помнит она такой у себя блузки. И причёска другая. Поспешно перелистнув странички, Аня увидела свою старую прописку, в графе о семейном положении было чисто. Отметки не было.

– Абсурд, – тихо пробормотала она, – я же вышла замуж. Ничего не понимаю. И паспорт у меня уже другой. Когда меняла фамилию, получила новый, а старый у меня забрали. Понимаете, меня? – Аня подняла глаза на врача.

Врач неубедительно кивнула. Так соглашаются с капризными детьми иногда, чтобы те не устраивали безобразных сцен перед чужими людьми. Аня откинулась на подушку. Разговаривать больше не хотелось. Это просто какой-то праздник абсурда! Тупо глядя на потолок перед собой, она молчала. Доктор забрала из её рук паспорт и положила на тумбочку.

– Вы проспали и завтрак, и обед, неужели есть не хотите? – участливо спросила доктор. – Скоро ужин, потерпите?

– Да, не хочу я есть. Я хочу просто встать, мне нужно в туалет. И вообще, мне долго придётся лежать в больнице? – спросила Аня, и попыталась встать.

Это удалось с трудом, но удалось. Закружилась голова, и она схватилась за спинку кровати. Очень болела спина.

– Вы, всё-таки, не находитесь долго на ногах, лежите больше. Снимки у Вас неплохие, но полежать надо. Утку Вам сейчас принесут. Мы Вас долго держать не будем, не беспокойтесь. Нужно будет снять Вам шов со лба, или в поликлинике своей снимите, после выписки. Немного понаблюдаем ещё за Вами и сразу отпустим.

Доктор наблюдала, как больная осторожно оттолкнулась от кровати и побрела к окну. Аня поёжилась, на ней болталась какая-то странная бесформенная ночная сорочка. Врач накинула на неё видавший виды казённый, нелепый халат. Аня видела, что он лежал на постели в ногах. Теперь она закуталась в него. Стало гораздо теплее.

За окном вновь стало пасмурно. Солнца как не бывало. Наверное, опять будет дождь. Аня обернулась и оглядела палату. У противоположной стены сиротливо стояла не застеленная кровать. Подушка и одеяло лежали на голом матраце.

– А почему у меня нет соседки, кровать пустая? – кивнула она на вторую кровать.

Доктор что-то записывала торопливо в своей тетради. Услышав её вопрос, она подняла голову и, смущенно покраснела.

– А это попросил водитель, который Вас привёз. Тот, что сбил Вас на дороге. Он очень переживает. Сегодня он тоже был, хотел к Вам пройти, но его не пустили. Хотите с ним встретиться?

– Мне всё равно, – равнодушно ответила Аня.

«Небось заплатил, чтобы к ней никого не подселяли. Заботится он. Хочет ей условия хорошие создать, авось я отмажу его от ответственности. Впрочем, чего это я? Он ведь меня не бросил, не скрылся с места наезда, а сам же повез в больницу. А потом поехал в полицию, сознаваться. Молодец».

Тут Аня опомнилась, сообразив, что в душе уже, оказывается, согласилась с тем, что её сбила машина. Хотя она точно знает, что сама была за рулём. А что вы хотите? Когда двадцать человек утверждают одно, то волей-неволей, начинаешь думать, что, может, они правы, а она нет. Аня отошла от окна и вернулась к кровати. Сейчас врач уйдёт, и она сходит в туалет.

Врач ещё раз посчитала её пульс и вышла.