5 дней в Мадриде

Глава 5. Макс

Открывая глаза, возникает первая мысль: «Где я нахожусь и что со мной произошло?» С удивлением замечаю встревоженные лица родных: мать и сестру с красными от слез глазами. Они сидят с краю моей кровати.

Окидываю комнату быстрым взглядом и понимаю, что нахожусь в больничной палате. Аппарат позади меня противно пикает, а к моему телу подключены разные датчики. Пытаюсь подняться, принять сидячее положение, но тело пронзает жуткая боль, словно я столкнулся с грузовиком.

– Макс! – выкрикивают мама и сестра в один голос.

Замечая мое слабое шевеление, они подсаживаются ближе и начинают плакать. Отчим тоже здесь. Видно, как он переживает, стоит позади и не отпускает мамины плечи.

– Что случилось? – выдает мой хриплый голос, ведь я искренне не понимаю, что произошло.

В горле пересохло, очень сложно говорить, даже просто дышать неприятно.

– Ты попал в аварию на мотоцикле, ты нас так сильно напугал, – отвечает мама и вытирает ладонью лицо от слез.

– Если бы тебе не было так больно, я бы сама тебя сейчас побила! – добавляет сестра сквозь слезы, а сама нежно приглаживает мои волосы. – Ты чего? Ты же даже по молодости в аварии не попадал, а тут разогнался как сумасшедший!

– Приятно слышать, что в свои тридцать в глазах своей сестры я уже стар, – говорю я, пытаясь разрядить обстановку.

– Ага, Super star, – выдает нашу старую шутку сестренка.

Действительно, что случилось? Стараюсь напрячь всю свою память, даже брови сходятся на переносице. Вспышка. Помню, что проснулся в своей квартире, а на часах уже половина одиннадцатого – необычно поздно для любителя просыпаться не позднее шести утра. Я осознал, что сильно проспал и опаздываю. Помню, что набросил на себя первые попавшие мне под руку вещи и поехал в аэропорт. Но я совершенно не помню почему! Зачем я ехал в аэропорт?

Зашедший в палату врач отвлек меня от главной мысли. Он провел осмотр и долго и нудно рассказывал о том, что у меня была остановка сердца. Вместе с голосом доктора внезапная вспышка в моей голове напомнила мне, что я отключился уже будучи в больнице. Не понимаю откуда, но четко слышал женский смех, легкий, как колокольчик на ветру, и фразу: «Макс, смотри какие они милые». Кто милые? Что за голос? Не понимаю, кто в здравом уме вообще мог беззаботно смеяться в больнице? Тем более не помню знакомых с таким мелодичным голосом.

Дальше доктор заявляет, что у меня был сильный удар головой. Худшее уже позади, но могут возникнуть головные боли и частичная потеря памяти. Вдобавок ко всему я сильно повредил ногу и после успешной операции мне понадобится курс восстановительной физиотерапии. А так я должен быть благодарен, что при таком ударе я еще не сильно пострадал.

Оказалось, я пробыл в отключке целых пять дней, чем сильно напугал свою семью. Зрительно, бедная мама будто похудела на десять килограмм, отчим поседел, и только мой наивный воробушек – Мария – порхает возле меня и все болтает без умолку: «Все плохое позади и теперь все будет хорошо».

К моему счастью, через неделю меня выписали из больницы. За это время, благодаря самоанализу и общению с врачом, я понял, что из моей памяти выпало всего лишь чуть меньше недели. А точнее, я не мог вспомнить, что я делал примерно за пять дней до аварии.

Но что такое «пять дней» в жизни человека? – отмахивался я, радуясь, что все не так уж и плохо закончилось. Хотя непонятное чувство тревоги меня по-прежнему не покидало. В голове оставалось очень много вопросов без ответов, и они не давали мне покоя. Почему я ехал в аэропорт? Я проверил, никаких купленных билетов у меня на мое имя не было. На телефоне трещина – скорее всего, он пострадал в аварии, но в нем нет никаких эсэмэс или звонков, заставивших меня ехать в том направлении. Я даже снова пролистал социальные сети и список новых контактов, но ничего нового не обнаружил! За пять дней нет никаких новых фотографий, правда, это совсем не странно для меня – я не большой любитель пользоваться камерой на телефоне, иногда вообще забываю, что она существует.

Все указывало на то, что ничего особенного за эти пять дней я не потерял. Мне оставалось только вздохнуть с облегчением, что я вышел сухим из воды.

Вот только по ночам мне плохо спится и постоянно снится примерно один и тот же сон, в котором я вижу женский силуэт, беззаботный смех и произнесенная ею же фраза: «Макс, смотри какие они милые». А еще самые красивые серо-зеленные глаза в мире! Как у волшебных существ из сказок. Только одни глаза. Не вижу лица девушки, не могу его рассмотреть. Оно будто в тумане.

Я обсудил это с врачом, он разводит руками, оправдывая все галлюцинациями – последствия от удара головой. Спросил всех близких друзей, но никто не видел меня за последнее время с девушкой. Черт, чего я ожидал, спрашивая о девушке, которую я сам даже описать не могу! В конце концов, я начал убеждать себя, что она – плод моего воображения. Фантастические, сказочные глаза моего ангела хранителя, вернувшего меня с того света. «Ты выжил, произошло чудо, – стала подшучивать сестра, – вот твой разум и создал что-то особенное и волшебное».

Но твою мать! Разве возможно просыпаться утром со стояком, потому что всю ночь снится то, как ты занимаешься сексом со своим ангелом хранителем с серо-зелеными глазами? А такое за последние два месяца после аварии происходило не единожды! И начинает меня беспокоить все больше и больше! Я уже думаю, что схожу с ума. Но время идет, в остальном жизнь налаживается, от аварии остаются только плохие воспоминания.

Я окончил курс физиотерапии, почти уже не хромаю на ногу. Родители успокоились, и это не может не радовать. То есть мой родной отец за два месяца после аварии позвонил мне всего лишь пару раз. Даже смешно становится от его отцовской «бескрайней любви». Наши отношения с каждым годом все холоднее и холоднее. Трудно поддерживать связь с человеком, который тобой почти не интересуется, но, как назло, последнее время отчим просит меня поехать с проверкой в Москву. Мне не сильно хочется видеться с родственничком, и несмотря на мое глубокое уважение к отчиму и желанию ему помочь в любом другом вопросе, я уже целый месяц придумываю всякие разные отговорки, лишь бы не видеться с родным отцом.

Сегодня я опять остался ночевать у родителей, а сидя за столом, завтракая с отчимом, он опять поднимает ненавистную мне тему:

– Макс, я тебя понимаю, но обстоятельства изменились, – говорит он очень серьезным тоном. – Пойми, мне нужен свой человек в Москве. Человек, приехавший с последней проверки, что-то недоговаривает. По документам и предоставленным отчетам все чисто, но мое шестое чувство кричит, что это не так!

– Да, но…

– Плюс, – продолжает он, не позволяя мне вставить и слово, – тебе нужно доделать работу на пару с той московской девушкой – их гением.

– О, не напоминай, – завожусь я с полуоборота, – это вообще отдельная тема! Да, девчонка хороша в работе и за это мне нравится с ней сотрудничать! Мы постоянно на связи, постоянно переписываемся, но она невыносима! Было бы попроще, если бы она отвечала на видео и аудио звонки. И вообще, она какая-то… странная! Она даже говорит со мной цифровым, обработанным голосом. – Скривившись, вспоминаю этого странного персонажа и отрицательно машу головой. – Она сама не может приехать в Мадрид?

– Девушка приезжала сюда пару месяцев назад, но ваше величество не изъявило желания появиться в душном офисе! – передразнивает меня отчим.

– Ты же знаешь меня… – пытаюсь оправдаться за тот случай.

– Да, девушка действительно… – Он замолкает и вскидывает брови, ища подходящее слово. – Необычная! Говорит на русском и испанском, но исключительно по необходимости. Так что в этот раз тебе самому необходимо отправиться к ним с визитом.

– Дай мне время.

Я снова пытаюсь хитростью оттянуть поездку как можно на больший срок.

– Ладно, сдаюсь! – говорит отчим и поднимается из-за стола. – Я не знаю, как до тебя еще достучаться. Но понимаю, что ты еще не полностью восстановился после аварии и настаивать не буду. Пока. Мне пора бежать на работу. Сегодня сложный день.

Как только он уходит, я остаюсь за столом один на один со своими мыслями. Смотря вдаль, задумываюсь: физически я уже в полном порядке, но вот что-то в голове, в моих мыслях не давало мне покоя. Все казалось, что чего-то не хватает. Да еще и серо-зеленые глаза как наваждение!

Вниз по ступенькам спустились сестра с подружкой Сарой. И только сейчас, взглянув на вторую девушку как бы между прочим, я довольно вспоминаю, что она была последней, кого я помнил до аварии. Кажется, она просила, чтобы я подвез ее до работы, а дальше все как в тумане. Может, мы с ней ходили в кино и смотрели фильм про эльфов с фантастическими глазами? Девчонки поздоровались со мной, сестра чмокнула меня в щеку и ушла на кухню за кофе, оставляя нас с подружкой одних. Она садится на стул напротив меня и странно поглядывает, словно хочет что-то сказать, но не решается. Неужто я успел обидеть девушку и даже не помню об этом? Разве о таком забывают? Но ее взгляд утверждает, что она точно обижена. И прежде чем я успеваю открыть рот с желанием задать ей вопрос, она робко произносит:

– Ты попал в аварию из-за той девушки?

– Какой девушки? – искренне восклицаю я одновременно с уползающими вверх бровями, совершенно не понимая, о ком она сейчас говорит.

– С которой ты познакомился у нас в отеле. Я видела вас вместе, просто не стала расстраивать и говорить твоей сестре.

– Когда?

Продолжаю смотреть на собеседницу в полном недоумении.

– Больше двух месяцев назад, ты подвез меня до отеля. Ты забыл? Там познакомился с русской девушкой, потом вы вместе уехали и каждый день до ее отлета вы проводили вместе, – рассказывает она с надутыми от обиды губами. – Честное слово, я не следила за вами, просто так получилось! В то утро, когда ты попал в аварию, она долго ждала тебя на улице у входа. Ты не приехал к отелю, и она уехала на такси одна.

Пока Сара говорила, в моей голове вспышками, словно кадрами старой фотопленки, возникали моменты и обрывки воспоминаний. Появилась сотня картинок незнакомой девушки, держащей меня руками и ногами, пока мы с ней едем на моем мотоцикле. Парк аттракционов. Я обнимаю ее. Мы ужинаем в ресторане. Она смеется над моими шутками. Проявляя общую картину в своей голове, серо-зеленые глаза моментально получили свое лицо с соблазнительными пухлыми губками. Я вижу его в мельчайших подробностях. А еще в памяти всплывают моменты нашей прогулки по парку. Потом картинки того, как она в одной футболке сидит в моей новой квартире на столе, в которую я принципиально никого не вожу! Мы занимаемся сексом у меня в постели. И снова эти слова: «Макс, смотри какие они милые».

Черт! От полученной информации начинает болеть голова. Кажется, она сейчас лопнет. От шока я поднимаюсь на ноги и словно рыба, оставшаяся без воды, приоткрываю рот – мне трудно дышать. Хватаю себя за голову, пытаюсь расставить все по полочкам, но я не помню все вместе, не помню точные моменты, только сотни обрывков. Нет. Тысячи! Одно радует: я не сошел сума! И Сара тому свидетель. Вот, что я забыл за эти пять дней. А точнее кого! Девушку. Красивую девушку, с которой, судя по всему, я провел каждый день, который моя память просто потеряла от удара об асфальт! Но что с ней? Кто она? Почему она меня не нашла? Я так ей безразличен?

Раздраженно меряю шагами комнату, пытаюсь собрать мысли воедино, но информации так много, что ничего не получается. Опять глупо смотрю в телефон: никакой новой переписки, никаких новых добавленных номеров. Какая нормальная девушка проводит с парнем несколько дней, даже не дав ему свой номер телефона? А имя?

– Аня! – неслышно произносят мои губы на автомате.

– Сара, ты можешь мне дать информацию по тому номеру, где жила девушка? Кто его снимал, кто оплачивал? – произношу первую пришедшую на ум идею.

– Ну, я не знаю, – не уверенно отвечает она.

– Это очень важно для меня!

– Хорошо, сегодня, через два часа, когда я попаду на работу, я попытаюсь найти то, что тебе нужно, и вышлю тебе сообщением.

– Спасибо! – благодарю ее от всего сердца.

– За что спасибо? – переспрашивает сестра, появившись с двумя кружками кофе.

– За спасение моего разума.

Я хватаю куртку, выбегаю на улицу и подхожу к новому мотоциклу, купленному только пару дней назад. Старый не подлежал никакому восстановлению, даже было больно смотреть на ту кучу покореженного метала. Это был мой первый пострадавший в аварии мотоцикл, и про него можно было смело сказать: «Уничтоженный напрочь».

Пока еду домой, судорожно пытаюсь сообразить: «Значит, я познакомился с русской девушкой, судя по воспоминаниям, с очень красивой русской девушкой, в отеле. Именно к ней я спешил в аэропорт, но так и не доехал».

Зайдя в квартиру, начинаю детальный осмотр – я как детектив, старающийся найти хоть маленькую зацепку.

Почти все время после аварии я провел у родителей дома. Так настояла мама. Она сильно переволновалась, и мне не хотелось расстраивать ее ненужными спорами, тем более до клиники физиотерапевта было ближе от родительского дома, потому от них даже было удобней добираться к врачу.

В своей квартире за два месяца я ночевал не больше пяти раз. Ничего необычного тогда я не заметил, но я тогда и не искал! Сейчас, проверяя полку с ключами и разной мелочью возле двери, нахожу карту зоопарка, которую выдают посетителям на входе. Проверяю свой банковский счет через телефон и нахожу оплату, судя по всему, двух билетов, датированную «последним днем воспоминаний». Значит, я был в зоопарке? Странно, обычно туда водят детей, а не современных девушек. Пытаюсь напрячь все свои мозги и у моей навязчивой фразы появляется продолжение: «Как можно не любить панд, они же такие милые». Все эти недели я пытался успокоиться и убедить себя, что женский голос – это всего лишь мои галлюцинации и плод воображения. А память упорно продолжала подкидывать мне момент, когда Аня восторгается пандами и заливается милым и заразительным смехом. Припоминаю еще несколько моментов в зоопарке, но не полностью.

Ищу дальше. На кухне ничего особенного нет, все чисто и убрано, в холодильнике тоже ничего особенного, но в глаза бросается один момент: на столешнице стоят два чистых бокала для красного вина. Два? Как такое возможно? Если я дома и пью вино, то только в одиночестве, потом как гостей у меня не бывает. Не в моей берлоге! Память подбрасывает еще один момент: я приношу бокалы в зал, а там танцует полуголая девушка, одетая в мою футболку, и светит своими трусиками. Член напрягся. Я возбудился только от одного воспоминания о длинных стройных ногах и округлой попке.

Боже! Я хочу эту девушку несмотря на то, что даже не помню, кто она! Разве такое бывает? Или это тоже последствие удара головой об асфальт?

Прохожу в спальню. Ничего необычного. Смятая постель. Машинально подхожу и открываю шкаф. Там лежит та самая моя футболка. Как я не заметил ее раньше? Я не складываю так свои вещи. Поднимаю ее и чувствую совсем другой запах. Ее приятный запах, ох как же она вкусно пахнет. Сколько дней она провела в этой футболке, раз ткань так пропиталась ее соблазнительным ароматом? Сажусь на кровать и вспоминаю… Аня… Она лежит в этой постели, а я глажу ее по внутренней части бедра, как она возбужденно вздрагивает от моих прикосновений, как мы целуемся, я ласкаю ее грудь, как она садится на меня сверху, закидывая голову назад, волосы шелком спадают на ее плечи. Черт! Я хочу эту девушку, только вспоминая эти моменты. Или это все мое воображение? Ну разве можно нафантазировать себе такое?

Ничего не понимаю! Если между нами было все это, тогда где сама девушка? Почему она не нашла меня, не позвонила, не написала? Ей совершенно безразлична моя судьба и то, что со мной произошло? Голова гудит от вопросов. Я не осознаю сколько времени проходит, пока я сижу и пытаюсь все осмыслить. Также не припоминаю ничего конкретного о ней: с какого она города, учится или работает, что делала в Мадриде?

Меня отрезвляет звук послания – приходит обещанная нужная информация от Сары, и моя челюсть ползет вниз, а глаза расширяются до предела. Как такое возможно? Номера были забронированы для персонала нашего московского филиала. И по всем раскладам, Аня Арманова – один из программистов, которые прилетали в Мадрид пару месяцев назад. Как такое может быть? Из группы всех программистов была только непонятная девочка-ботаник. Та странная девчонка, с которой я работаю уже много месяцев, та самая, которая доводит меня своим странным поведением до бешенства. Серхио отзывался, что ее вид настолько непривлекательный, что не совсем понятно, кто она вообще, а это описание совсем не похоже на мою Аню, мою женственную, нежную и веселую Аню из моих воспоминаний. Может, они подруги? Как-то провернули трюк и приехали вместе? Одна уехала, а другая осталась в отеле по ее документам?

Судя по всему, я получу ответы на свои вопросы только в Москве. Набираю номер телефона отчима и нервно пристукиваю пальцами по крышке телефона, слушая долгие гудки.

Как только слышу его голос, вываливаю длинное предложение:

– Покупай мне билет на ближайший рейс. Я полечу в Москву и останусь там столько, сколько понадобится.

– Ого, ничего себе, как-то неожиданно! – отвечает он, а потом с шуткой добавляет: – Я приготовился уговаривать тебя еще как минимум полгода. Спасибо. Ты не пожалеешь, что согласился.

Отключаю звонок и думаю: «И мне кажется, что не пожалею. Очень надеюсь на это! Найду то, что так ищу, и это не окажется плодом моего больного воображения».

Глава 6. Анна

Апрельская Москва встречает меня дождем и холодом, теплые солнечные дни остались в Мадриде, как и мое беззаботное настроение. Угрюмый таксист довозит меня по адресу, не промолвив и слова, за что сегодня я ему особо благодарна – сейчас я нуждаюсь тишине и покое. Просто смотрю в окно автомобиля и рассматриваю родной город в движении. В свою квартиру, а точнее, когда-то в нашу с сестрой, я попадаю уже ближе к вечеру. Да, когда-то это была наша общая с Аллой квартира. Пять лет назад мы решили жить вместе. Общими усилиями наскребли денег – родители сильно помогли – и купили свое трехкомнатное гнездышко. Полностью своими силами сделали ремонт. Помню, как мы с сестрой чуть не поубивали друг друга, пока клеили обои. Неделями ходили по магазинам, тщательно выбирали мебель для квартиры, а ночами собирали все до кучи. Мы с Аллой любили магазин IKEA, всегда шутили, что это LEGO для взрослых.

Мы с ней давно мечтали жить самостоятельно, отдельно от своих родителей. Нет, у нас замечательная семья, мы очень любим маму и папу! То есть, теперь только я люблю…

Мама родила Аллу, когда ей не было еще двадцати лет, а через полгода ее муж умер. Господи, прости, нельзя так говорить про человека, но несмотря на то, что она осталась одна с маленьким ребенком на руках, хоть и сильно горевала, все же только теперь смогла вздохнуть полной грудью. Судя по ее редким рассказам, он был еще тем засранцем: пил, гулял и иногда поколачивал молоденькую жену, а она терпела. Мама – воспитанница детского дома, ей некому было жаловаться на жизнь, как и просить и ждать помощи тоже неоткуда.

А позже, когда она встретила моего папу, это было для нее настоящее счастье. Он стал ее первой истинной любовью. Он парень красивый, военный, и быстро покорил сердце моей мамы. Они влюбились без оглядки, и папа сильно полюбил ее дочку Аллу. Родители любят рассказывать историю их романтического знакомства. Спустя годы их счастливого брака на свет появилась я. У нас с сестрой почти восемь лет разницы, но папа любил и воспитал мою сестру как родную, никогда нас не разделял.

Я очень любила ее, но мы всегда были совершенно разными, и дело совсем не в разнице возрастов, а в характерах. Алла была покладистой и спокойной девочкой, в детстве играла в куколки и мечтала о пышной свадьбе и куче детей. Меня в ее возрасте интересовали совсем другие вещи: я гоняла мяч с мальчишками во дворе, хулиганила, а в остальное время, мечтая о карьере программиста, не вылезала из-за компьютера – вечная пацанка.

Алла боялась водить машину, потому получению водительского удостоверения всегда предпочитала общественный транспорт. Я же получила свои права как только смогла, а чуть позже еще и открыла категорию на управление мотоциклом. Спасибо говнюку бывшему. Единственное хорошее, что он для меня сделал – научил ездить и благодаря своим подвязкам помог получить документ быстрее обычного.

Алла очень хотела создать семью, но закрутила роман с самым неподходящим на эту роль мужчиной. Она влюбилась и полностью потеряла голову. Не слушала никого и даже голоса своего разума. Она была очень умная, но слишком наивная и не сильно разбиралась в людях. А я уже после пары неудач решила, что романы – это не мое, и ушла с головой в учебу, а потом в работу.

Сейчас мне приходилось работать на самого мерзкого человека в этом мире. Я могла бы найти место в другой компании, с другим начальством, с другими условиями труда, но нет же. Год назад по моему плану я отвергла другие более выгодные предложения и устроилась в эту московскую компанию в качестве инженера программного обеспечения, где я, собственно, все еще работаю. Когда у меня получится осуществить все задуманное, я, конечно же, перейду на другое место, откуда и буду наслаждаться крахом фирмы, сидя в первых рядах среди прочих наблюдающих за этим зрелищем. Но еще рано об этом думать. Придется проявить терпение, чтобы дойти до самого конца.

Поднявшись на седьмой этаж, замираю с ключами в руке – мне все еще сложно заходить в наше гнездышко. Продать квартиру не могу, глупо звучит, но знаю, что от этого буду чувствовать себя предательницей. Все в ней куплено и обставлено по нашему с сестрой вкусу, у каждой вещи в этой квартире, есть своя забавная история. Заходя в родные стены, задумываюсь: «После светлой, теплой квартиры Макса, эта мне кажется совсем мрачной. Или это именно он своим присутствием делал свое жилище таким уютным?» Проходя внутрь, оставляю чемодан на середине гостиной и сразу же включаю музыку – нужно создать себе хоть искусственную, но компанию. Если бы не музыка, я бы давно сошла с ума. Музыка всегда действовала на меня по-особенному – она моя компания, моя терапия. Я могу успокоиться или поднять себе настроение просто правильно подобранной мелодией, как и сейчас. Захожу в сою комнату и падаю на кровать. Лицо растягивается в блаженной улыбке. «М-м-м, мой матрасик. Как приятно нежиться в родной постельке!» Обычно я долго привыкаю к новому матрасу, долго ворочаюсь и не могу уснуть. Даже в хорошем отеле, где постели всегда на высшем уровне. Разве что у Макса спала как убитая. Мало, но крепко, хотя, скорее всего, по другой причине.

Блин! И опять его имя! Снова думаю о нем! Нужно уже возвращаться к реальности. Мои сказочные мадридские каникулы прошли, пора брать себя в руки и вливаться в рабочие будни. По прилете домой его чары растаяли. Последние слезы я разрешила себе выплакать в самолете. По факту, я ни в чем не могу винить Макса. Он же не виноват в том, что я размечталась о большем. Разве что пообещал, но не приехал в аэропорт – это его единственный маленький грешок. В остальном он вел себя безукоризненно. Парень – само очарование: вежливый и приятный экскурсовод, с которым я сама решилась расплатиться телом. Если хорошо подумать, я еще должна выслать благодарственное письмо за лучшие взрывные оргазмы. Хотя, благодаря моим же дурацким правилам, у меня нет ни его почты, ни его номера телефона. Я даже фамилию его не знаю. С другой стороны, хорошо, что у меня нет никаких его данных, а то опустилась бы до уровня влюбленной дурочки: терпела, терпела, а потом, как все девушки по пьяни пишут своим бывшим, начала бы написывать ему кучу сообщений, чтобы высказать свои претензии. Фу! Может, и к лучшему, что он не приехал в аэропорт? Уберег меня от позора. Представляю себе такую картину: я, как влюбленная дурочка-школьница, достаю конвертик трясущимися руками из кармана, передаю ему бумажку с номером и именем и мечтательно стреляю глазами. А он мне голосом агента 007 произносит: «Детка, что было в Мадриде, останется в Мадриде». Тьфу, идиотка! – сама захожусь смехом от своей больной фантазии.

Незаметно смех переходит в слезы – это моя маленькая истерика. Только сегодня, в полном одиночестве, я последний раз позволю себе быть слабой, а после я обещаю, что больше не буду плакать по мужчинам. Только сегодня… Продолжая тихонько хлюпать носом, одним глазом кошусь на дверь в комнату сестры, но не решаюсь зайти. После происшествия я заходила туда не больше десяти раз. Больше могу пересилить себя. Все еще помню то открытое окно. Иногда даже кажется, что из-за него у меня сквозняк гуляет по дому. Знаю, что это глупости, поэтому просто держу ту дверь всегда закрытой. Пытаюсь успокоиться и заставляю себя мыслить здраво: «Пора идти в теплый душ и спатки. Завтра надо появиться на работе, а на выходные поехать к родителям, а то папа точно вышлет за мной пару своих амбалов».

На следующее утро, чтобы опять меня никто не замечал, а некоторые даже крутили брезгливо носом, пришлось облачаться в свой камуфляж бесполого существа. Иногда вне работы я случайно встречаю коллег в своем нормальном обличии, но за год меня никто так и не узнал. Не устану повторять, насколько люди невнимательные создания.

Утром на работе после летучки мерзкий бос вызывает меня к себе в кабинет:

– Анна, хочу поблагодарить вас за работу. Вы хорошо справились в Мадриде, мой партнер очень вас хвалил, но, увы, следующую работу, которую вы должны выполнить с испанским коллегой, придется отложить на неопределенный срок. Парень попал в аварию, рано паниковать, но ему понадобится время для восстановления.

– Надеюсь, с ним все хорошо, – коротко выдаю я.

Эти несколько слов обычно мой максимум в рабочее время. К тому же, разговаривать о том, кто мне не нравится, я не горю желанием. Этот избалованный богатенький мажор даже не удосужился посетить свое рабочее место в Мадриде. Должна признать, что, возможно, именно сейчас во мне говорила обида, но ничего плохого я ему не желала и мне искренне жаль слышать о его аварии.

В этой фирме все меня считают мизантропом – нелюдимым существом, наслаждающимся обособленностью и человеконенавистничеством. Мне это подходит, поэтому пользуюсь такой славой и остаюсь в тени, ведь на самом деле у меня веские причины для столь странного поведения. Свои личные счеты с мерзким начальником – с типом, склоняющим к сексу всех, у кого в этом офисе есть влагалище. Он переспал совершенно со всеми, кто здесь работает. Кто-то шел на это по своей воле, а некоторым девушкам приходилось раздвигать ноги под угрозой увольнения. Зарплата здесь хорошая, и многие сотрудницы предпочитают прокладывать себе путь в карьерной лестнице именно таким путем, поэтому иногда потрахиваются с этой мерзостью.

Несмотря на его с какой-то стороны привлекательную внешность, этот мужчина противен мне на генном уровне. Меня тошнит от него даже когда я стою от него в десяти метрах. Меня раздражает в нем все: голос, поведение, даже запах. За все время моей работы я привыкла общаться с мужчиной короткими фразами или даже взмахами головы. Я с радостью замечаю, как он брезгливо задирает свои губы и крутит носом глядя на меня. Я довольна, что могу хоть чуточку испортить ему настроение, и его «слепота» мне только на руку. Ему приходится терпеть мой ужасный внешний вид и странное поведение только потому, что я – чертов гений и его лучший работник!

Высказав короткое заявление, начальник отпускает меня, больше ничего не сказав, и я преспокойно отправляюсь на свое рабочее место. После долгого, но непродуктивного дня, на пути к родителям я решаю заехать домой и переодеться. По определенным причинам они не знают ничего о моем маскараде.

Мой «Котя» дожидается меня в подземном гараже, нашего офиса. Я счастливая обладательница «Yamaha XJ16» – красивого байка желтого цвета. Я назвала его так еще в день покупки за классное урчание, что он издает. Не без труда, но мне удалось выбить себе место в гараже, поэтому я везучая девушка, часто добирающаяся на работу минуя московские пробки.

– Котя, я скучала по тебе, – произношу себе под нос и провожу рукой по байку. – Прости, мое солнышко, но в Мадриде я каталась на другом мотоцикле. Но, клянусь, ты мой любимец, навсегда!

Через пару часов я уже сижу дома у родителей.

Несколько лет назад папа сделал всем огромный сюрприз: молча, никому ничего не сказав, он построил за городом большой дом для всей семьи. Мы с сестрой часто проводили там выходные. После ее смерти папа настоял на переезд «на свежий воздух» на постоянную основу. А в городе осталась квартира с нашими нетронутыми детскими комнатами, куда мы наведывались лишь по необходимости.

Мама только начала отходить после смерти Аллы, правда, я не думаю, что это правильные слова; лучше сказать, что все мы учимся жить заново, без нее. Отец расклеился меньше всех, но не из-за того, что не любил Аллу, он просто был обязан оставаться сильным и следить за женой, чтобы с ней ничего не случилось.

– Аня, пять дней отпуска в Мадриде, а от тебя только сухие эсэмэски, – шутя, ругает меня мама.

– Мамуль, прости. В этот раз я устроила себе более насыщенную программу.

Я же не вру маме, просто не уточняю, что не я, а мне ее устроили.

– Да ладно тебе, мать, – начал мой папуля, встав на мою защиту. – То ты ругаешься, что она из-за компьютера не вылезает, то теперь ты ругаешься, что она забыла сообщить тебе все подробности поездки, едва успев куда-то выехать и увидеть дневной свет.

Я папина дочка! С первых пеленок, с тех дней, что я помню себя, всегда проводила с ним больше времени, даже несмотря на его военную карьеру. Он мой папа-медведь, который обожал носить меня в детстве на своих больших плечах. Папа, который брал на рыбалку или часами учил чинить машину в гараже. Мой папа – бывший военный. Хотя, разве военные бывают бывшими? Перейдя на пенсию по выслуге лет, он открыл свое небольшое охранное агентство, которое достаточно хорошо выросло и окрепло за короткий промежуток времени. Наверное, все потому, что он старается работать только с такими же военными парнями, как и он. Воспитание, дисциплина, выдержка – для него это не просто слова. Я уверена на все сто процентов, что, даже если я живу отдельно, за мной все равно ведется круглосуточное наблюдение. Но мне нечего скрывать, поэтому я никогда ему не жалуюсь, тем более если ему так спокойнее. И вообще, у нас с ним нет секретов. Почти. За исключением парочки. Я всегда прибегала плакаться ему первому: о сбитых коленках, подлых подружках, и даже когда получила свое первое студенческое любовное разочарование. До сих пор пытаюсь не думать о том, что изменщика забрали в армию сразу на следующий день после моей жалобы папе, хотя было не время призыва. «Надеюсь, это не его рук дело. С другой стороны, чего мне волноваться? Его же в армию забрали, а не в лесополосе нашли», – всегда отмахиваюсь я от этой мысли, не желая сочувствовать предателю.