– Ви-фи! – Я поднял плату и сунул под нос, находившийся в двух метрах от земли. – Абсолютно новый стандарт связи. Буквально две недели назад пацанчик один из Китая подогнал.

Если мне не изменяла память, официально этот стандарт появится в США месяца через три, до России же дойдёт через пару лет. Но местный контингент не слишком оперативно получал информацию о новых технологиях, поэтому можно было немного «ошибиться».

– И что с ними делать? – поинтересовался Дима-маленький.

– Ну как что? Втыкаешь в материнку, ставишь драйвер, и она находит другие такие же адаптеры в радиусе пятидесяти метров. Если в доме у всех, кому надо, установить такие карты, то можно не тянуть локалку к каждому в квартиру. Я пробовал: через стену в три кирпича пробивает.

– Занятная вещица! – с восторгом сказал Дима-большой, вертя её в руках. – И почём стоит?

Я назвал цену, эквивалентную стоимости ящика пива. Хоть за двадцать с лишним лет название местной валюты не поменялось, но покупная способность оной изменилась до неузнаваемости. Самой стабильной единицей, по которой можно сравнивать цены товаров в эти два времени, было пиво. Поэтому я для наглядности про себя конвертировал из постперестроечных рублей сначала в пиво, а затем из пива – в предкиберпанковские рубли.

– А чё так дорого? – заныли хором оба Димы.

– Так новые ж технологии! – пожал плечами я. – Ладно, вам, как своим, скидку сделаю.

– А если она новая, то почему на ней царапины? – подозрительно спросил Дима-большой, продолжая вертеть плату в руках.

– Почему-почему! – недовольно проворчал я. – Видал баулы, в которых «челноки» возят товар? Там что угодно поцарапается, хоть алмаз!

Говоря это, я вспоминал, как отскребал эту плату от пыли, а металлические части – от ржавчины, чтоб придать ей вид новой. Она пылилась на складе уж лет десять, будучи морально устаревшей и заменённой на более шуструю.

Димы отошли подумать о приобретении, и мы остались со Степаном наедине.

– Ну что, принёс? – спросил Стёпа с видом и интонацией мафиози, встретившегося с наркодилером.

– Как договаривались, – кивнул я на рюкзак. – Как свернусь, перед полянкой отойдём на наше место, там и заберёшь.

«Полянка» – этим словом здесь обозначалась не местность, а событие. Каждую субботу часть обитателей рынка после торгового дня, примерно к двум часам, шла на полянку вокруг столетнего дуба, где, затарившись пивом и напитками покрепче, душевно общалась о событиях из мира технологий и не только. Основной костяк «полянной» компании составляли фидошники – участники компьютерной сети «фидо», предшественника интернета. Менее многочисленной была диаспора спектрумистов – фанатов бытового компьютера ZX-Spectrum, одно время составлявшего достойную конкуренцию машинам IBM, но затем вчистую им проигравшего. Оставшаяся часть была представлена различных интересов мужиками, сошедшимся в желании выпить в неординарной компании технической направленности. По воскресеньям же полянка не собиралась, ибо сие событие было бы чревато невыходом на работу в понедельник.

Мы стояли и трепались со Степаном о событиях в мире, о компьютерах, о бабах… Когда к моему лотку подходили люди, Степан рассказывал свои новости. Когда же ушей поблизости не было, я рассказывал ему, как изменился мир за последние двадцать лет. После одного из таких рассказов, имевшего место пару месяцев назад, Степан заметно поседел и стал пить чаще.

Каждый раз, как кто-то покупал у меня товар, я брал деньги, полученные за него, и проводил ими по оставшимся у меня на лотке железякам. На сленге торгашей это называлось «побумажить». Это был своеобразный ритуал на то, чтоб оставшийся товар тоже был успешно продан. Хоть в ритуалы я не верю, но к концу торгового дня у меня разобрали всё. Хотя, надо полагать, причиной моего успеха в торговле был не ритуал, а очень низкая для такого товара цена. Мне-то он достался бесплатно! Что-то из этого я даже находил у себя «дома» на помойке: в моё время эти железки считаются безнадёжно устаревшими.

Стрелки механических часов у меня на руке приближались к часу дня. Последний покупатель забрал у меня материнскую плату с новейшей моделью «Пентиума 3» и целыми 512 мегабайтами оперативной памяти, и я начал сворачивать свою лавочку (точнее, запихивать в рюкзак осиротевший кусок полиэтилена). Около меня, помимо Стёпы, стояли ещё трое парней, которые с нетерпением поглядывали на мой рюкзак. Для них у меня были припасены железки, которые появятся только лет через пять и будут стоить бешеных денег. Для них прекрасно работала та же легенда о подпольных «несунах» с китайских заводов. Лишних вопросов они не задавали.

Мы вышли с танцплощадки и направились в лесок, подальше от людских масс. Пройдя метров триста, мы расположились на пенёчке, и я начал распаковывать рюкзак. Первой на свет появилась фиолетовая материнская плата с непривычно большим радиатором. Один из парней с нетерпением взял её у меня и начал бережно вертеть в руках, рассматривая, будто своего новорожденного первенца.

– «Пентиум 4» – сказал я. – 3 гигагерца. В довесок – два гига оперативки.

– Два гига! – пошёл шепоток по компании. – Хватит на всё и на много лет вперёд.

Мне стоило огромного труда не заржать в голос на весь лес, вспомнив, как недавно обычная страничка соцсети «откушала» у меня все шестнадцать гигабайт и очень просила ещё. Дабы отвлечься от этой мысли, я полез за вторым «гостинцем».

– Атлон, два ядра. То есть, винда будет работать как с двумя процессорами. Материночка «Асус» и тоже два гига.

Второй парень так же бережно принял у меня из рук вожделенную железку.

– Я же говорил, что Интел – отстой! – начал дразнить он первого. – У твоего «пенька» одно ядро, а у моего АМД – целых два!

– Ну и что? У твоего частота всего два гигагерца, а у моего – три!

– А с математикой у фанатов Интела, видать, тоже туго! – не унимался второй. – Два ядра по два гигагерца дают производительность как одно четырёхгигагерцовое ядро! А у твоего всего три!

– Вот так и рождаются холивары, – вздохнул я. – Нате вот вам для примирения!

С этими словами я достал из рюкзака два пишущих DVD-дисковода.

Оплатив покупки, парни разбежались по домам, быстрее опробовать железо. Для третьего парня я вынул чёрную пластиковую коробочку, джойстик и блок питания.

«Playstation 2» – гордо представил я. – Джойстик с обратной связью. И вот ещё пара дисков к ней.

Парень сгрёб консоль в пакет, рассчитался и «завис», разглядывая обложку диска «GTA San Andreas».

– Реально классная игруха! – подбодрил я его. – Я бы на твоём месте не откладывал момент залипнуть в неё!

Парень понял намёк и испарился вслед за предшественниками.

– Ну что, – в предвкушении потирал руки Степан, – давай, вынимай скорее!

Я жестом фокусника полез в рюкзак и достал последнюю плату, бережно упакованную в пупырчатый полиэтилен.

– AMD Ryzen 7, восемь ядер, шестнадцать потоков, – начал я тоном экскурсовода. – Год выпуска – 2020. Встроенная видеокарта, по производительности – как топовая дискретка примерно года 2009-го. То есть, тебе хватит за глаза и за уши. Оперативочка – 16 гигабайт. Не знаю, чем ты сможешь сегодня хотя бы один из них забить, но сам же просил топчик нашего времени! Только вот с видеокартами нынче у нас большая проблема: майнеры разобрали все.

– Кто разобрал? – не понял Стёпа.

– А это отдельная и очень интересная история, – заговорщическим тоном сказал я. – Потом расскажу подробно.

– А это что за маленькая платочка? – поинтересовался Степан, вертя в руках материнку.

– А это такие теперь жесткие диски. SSD называется. Электронный накопитель. По скорости примерно в сто раз быстрее, чем нынешние.

Ну про скорость я приврал, но Степану было всё равно.

– Так вот, значит, что имели в виду фантасты, когда писали про кристаллы памяти, – задумчиво проговорил он вполголоса.