Хотя, успокаивала она себя, если они уехали в безопасное место, то наверняка очень далеко, туда, где не было связи и в лучшие времена. Оставаться близко к очагам цивилизации было просто опасно. И, тем не менее, он не позвонил и Гокутай очень красочно описывал все возможные сюжеты, какие могли случиться с её семьёй.
В тот же день, уже ближе к вечеру, когда крики и общий уровень паники снизились, снаружи раздался визг шин и в следующую секунду в дверь магазина что-то врезалось. Магазин заполнил непрерывный вой клаксона. Кира, в анабиозе сидевшая в углу напротив окна, подскочила и приложила руки к груди. В правой ладони она сжимала телефон. Сердце в груди стало дёргано и неритмично сжиматься. На секунду Кире показалось, что оно вот-вот остановится. Дыхание перехватило. Однако, в следующее мгновение сердце вновь стукнуло и лёгкие заполнились воздухом. Встав на четвереньки, она выглянула из-за прилавка на входную дверь.
Удивительно, но стекло в верхней половине двери только сильно потрескалось, но осталось на месте. Правда, теперь через него невозможно было разглядеть, что происходит снаружи. Угадывались только общие очертания, судя по которым большая чёрная машина носом въехала в дверь. Вой клаксона резко оборвался и наступила тишина. В следующую секунду за дверью раздались два последовательных выстрела и снова всё стихло. Кира в ужасе захлопнула рот левой рукой и повалилась на пол. Заскулив, как раненая собака, она отползла в угол и затихла.
С тех пор она так и обитала в магазине, не высовываясь наружу. Загородила все окна и дверь картонными коробками, оставив только одну щёлочку, чтобы изредка смотреть, что происходит на улице. Перетащила весь запас корма для собак, кошек и всяких грызунов в кладовку, благо, перед тем, как всё закончилось, был новый большой привоз, выключила свет и обложила картонными коробками туалет, чтобы заглушить шум воды во время слива. На удивление и счастье, водопровод и канализация всё это время продолжали работать, хотя с каждым днём вода из крана становилась всё более грязной. Когда в ней появился отчётливый привкус песка, Кира стала её настаивать в бутылках из-под газировки.
Первую зиму она пережила только потому, что всё ещё каким-то чудом работало электричество. Она всегда была мерзлячкой, поэтому уже осенью начинала носить зимнюю куртку и термобельё. Когда всё… закончилось, была как раз поздняя осень. Надев на себя всю одежду, она напихала в карманы и под кофту бумагу и всю зиму грелась возле радиатора и тепловой пушки, которые хранились в магазине на случай, если центральное отопление не справлялось.
Только вот электричество отключилось летом и что теперь делать будущей зимой… Кира об этом не думала. Точнее думала, успокаивая себя тем, что всё будет хорошо. За всё время, проведённое в магазине, ни разу не было и намёка на то, чтобы они попытались проникнуть внутрь. По всей видимости, это место их не особенно привлекало.
Кира выдохнула и, отлепившись от стены, подползла на четвереньках к окну. Она теперь почти всё время передвигалась на четвереньках, даже не замечая этого. Уставившись на щель снизу вверх, она застыла. Вряд ли там что-то есть. Если бы было, было бы слышно. Кивнув самой себе, она вернулась в свой угол, свернулась в клубок и тихо-тихо запела колыбельную под нос.
Однако, если бы она знала, что её ждёт в скором времени, вряд ли бы она оставалась такой спокойной.
Тусклая полоска света, проникающая сквозь щель между коробкой и рамой окна, озарилась ярким солнечным огнём. Пыль, довольно толстым слоем витающая в магазине, стала от этого как будто плотнее и объёмнее. Кира лежала в своём привычном углу и отсутствующим взглядом смотрела вперёд. Вчерашняя истерика высосала из неё много сил. Хотя, с тех пор, как всё закончилось, у неё никогда и не было их достаточно. Вся жизнь сводилась к тому, чтобы поесть, опорожнить кишечник и не производить лишнего шума, чтобы, не дай Бог, не привлечь ненужного внимания снаружи. Энергии еле-еле хватало только на это. Кира вздохнула, перевернулась на другой бок, уткнувшись носом в стену, и накрылась коробкой, как одеялом. Нужно заснуть. Поспать чуть-чуть, чтобы набраться сил. Она закрыла глаза.
Живот тихо, но настойчиво сообщил, что требуется еда. Кира чуть повернула голову направо и плотнее сжалась в комок. Она только-только хорошо утроилась и вылезать куда-то сейчас не хотела. Ничего страшного, если поесть чуть позже, не случится.
Организм, по всей видимости, придерживался иной точки зрения. Голод стал невыносимым, свернув желудок в тугой комок. Кира открыла глаза, откинула коробку-одеяло и на четвереньках поползла в кладовку. Взявшись за ручку двери, она остановилась и прислушалась. Гокутай периодически ловил её на этом. Она открывала дверь, а он выскакивал оттуда со своим излюбленным «Бум!». Отследить в точности, когда он планировал свои выходки, не получалось. После второго раза она решила не закрывать дверь, но вскоре с удивлением обнаружила, что та всё равно заперта. Как это вышло, она предпочла не думать.
Затем она снова оставила дверь открытой. И снова та оказалась заперта. Кира поняла намёк. Как он это делал, было неясно, но то, что он делал это молча, внушало невыносимый ужас. Он что-то задумал. Разозлился и ждёт подходящего случая, чтобы нанести удар. Кира решила не испытывать судьбу и стала вновь просто закрывать дверь. Конечно, можно было бы перенести весь корм обратно в зал, но вряд ли Гокутай такое бы допустил. Он бы ни в коем случае не лишил себя возможности лишний раз повеселиться.
Сейчас, кажется, его там не было. Кира напряжённо выдохнула и, зажмурившись, опустила ручку вниз и потянула на себя. Гокутая действительно не было. Кладовка была свободна. Плечи, бёдра и спина мгновенно расслабились. Как будто оттаяли после многолетнего пребывания в замороженном состоянии. Кире показалось, что она погрузилась в ватную ванну. Она была уверена, что он попытается снова её напугать. Она заползла внутрь и поползла вдоль правой стены ко второму стеллажу, где на второй полке у неё лежала початая пачка кошачьего корма.
Однако, пачка оказалась пустой. Кира пожала плечами и протянула руку к соседней. Она тоже оказалась пустой. Кира остановилась, напряжённо вдохнула и поморгала глазами. В абсолютной темноте, конечно, толку от этого было мало, но старая привычка работала автоматически. Кира проглотила слюну и сантиметр за сантиметром обшарила полку обеими руками.
Все упаковки с кошачьим кормом, которым она питалась в последнее время, оказались пустыми. Странно, она была уверена, что ещё, как минимум, половина этой полки была забита пухлыми пачками. Когда она успела всё съесть? Пожав плечами, Кира опустила руки на нижнюю полку.
Пусто. Паника захлестнула, как волной. Вся голова мгновенно покрылась мурашками, которые молниеносно разбежались по всему телу. Кира ещё раз лихорадочно обшарила нижнюю полку второго стеллажа. Все упаковки по-прежнему были пустыми.
– Бум! – воскликнул над правым ухом Гокутай и рассмеялся.
Кира вздрогнула, приложив руки ко рту, но не закричала. Удивительно, впервые за всё время она знала, что он появится за секунду до его громогласного «Бум!». Однако, сердце от этого колотилось не менее лихорадочно.
– Что, какие-то проблемы? – с ухмылкой спросил Гокутай.
Кира, насколько смогла, выровняла дыхание, повернула голову направо и посмотрела чуть в сторону от него. Посмотреть на него она не решалась.
– Нет, – тихо сказала она и принялась обшаривать нижнюю полку третьего стеллажа.
Под её пальцами прошуршали только пустые пачки.
– Похоже, всё-таки какие-то проблемы есть, – с гнилой улыбкой на лице промолвил Гокутай.
Кира нервно завертела головой из стороны в сторону. Нет! Нет! Неправда! Она же… всё по порядку. Сначала первый стеллаж, нижняя полка, затем второй стеллаж, нижняя полка, затем вторая полка, затем только третья… Она же двигалась планомерно! Где всё?! Паника перекрыла дыхание и Кира схватилась за сердце. Ей показалось, будто в уши затолкали монтажную пену. Она упала на пол, судорожно хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Сквозь туман в голове и ушах до неё донёсся хриплый смех Гокутая. Судя по всему, он искренне наслаждался её мучениями, катаясь по полу и держась за живот.
– Вот умора! А-ха-ха-ха!
Злость пронзила её грудь, как стрела. Кира втянула в себя воздух, будто вынырнув на поверхность воды, и вскочила на четвереньки. Не обращая внимания на Гокутая, она стала планомерно обследовать стеллажи полка за полкой.
– Блин, жаль, конечно, если ты тут загнёшься, – ковыряясь в зубах правым мизинцем, сказал Гокутай, сидя на подоконнике. – Хотя, увидеть, как ты подыхаешь, будет таким охренительным зрелищем, что я, наверное, и сам сдохну от смеха.
Он вновь рассмеялся. Кира, содрогаясь всем телом, встала на цыпочки и дотянулась до верхней полки третьего стеллажа.
– И снова мимо! А-ха-ха-ха! – взорвался Гокутай.
Кира упала на колени и обхватила руками живот. Боже… как же… нет… Ей показалось, что она сейчас задохнётся. Это как-то… Она плотно захлопнула рот, чтобы не разрыдаться, стиснула глаза и, заскулив, втянула носом воздух.
Что-то всё-таки было, она почувствовала. Что-то ещё оставалось. Где-то здесь, в кладовке, что-то ещё лежало, что можно было съесть. Кира выдохнула, расслабила глаза и поползла вдоль стеллажа в угол кладовки. Запустив руки в груду хлама, который скопился здесь за много лет, она выудила оттуда толстую пачку корма. Сердце затрепетало, а желудок сделал кульбит. Трясущимися руками Кира раскрыла упаковку, втянула носом аромат собачьего корма и, пуская слюни, стала горстями загружать в рот шарики.
– Гля, псина, нашла всё-таки, а! А-ха-ха-ха! Ну, ты даёшь! – воскликнул Гокутай.
Кира не обращала на него внимания. Она лихорадочно поглощала шарики. Краем сознания она, конечно, понимала, что, наверное, нужно помедленнее, чтобы не съесть всё за один присест, но ничего не могла с собой сделать. Организм сам вталкивал в себя еду. Наконец, спустя какое-то время непрерывного пережёвывания, она откинулась спиной на стену, положила рядом пачку и расслабленно выдохнула.
Гокутая уже не было. Она снова не заметила, как он ушёл.
Наслаждение от собачьего корма, который оказался, как спасательный круг, довольно быстро прошло. Ему на смену пришёл липкий и склизкий ужас. Кира забилась в угол кладовки, накрывшись грудой мусора, в надежде, что всё пройдёт. Ей хватило секунды, чтобы понять, что так просто от ужаса она не избавится.