Фотостудия

Глава 3. Песок

За окном автобуса валил сильный дождь. Иногда капли бились об него с такой мощью, что, казалось, ещё чуть-чуть и оно треснет. Люди на улице пытались как-то спрятаться, но даже те, кто взял с собой зонтик, коих было меньшинство т.к. по прогнозу в ближайшие три дня дождь не передавали, не могли избежать участи быть промоченными с ног до головы. Капли, разбиваясь об асфальт, отлетали обратно вверх и в разные стороны и, если присмотреться, можно было заметить, что люди передвигались по улице в толще воды, словно рыбы в аквариуме.

Женя стояла возле окна в автобусе и, левой рукой держась за поручень, правой сжимала розовый дождевик, с которого всё ещё стекала вода, хоть она и проехала уже четыре остановки. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри она еле сдерживалась. У неё горел очередной мастер-класс, назначенный сегодня на 12:00, и, по понятным причинам, не состоявшийся. Было подготовлено всё: выбрано место, накрашена и одета модель, которой накрутили дорогую причёску, сделаны дополнительные декорации к естественным уличным и даже деньги все участники уже внесли. Некоторые из которых, кстати, приехали даже из других городов. Не совсем издалека, конечно, все тоже из Подмосковья, но всё-таки из других городов. И тут этот дождь. Женя еле сдерживалась. Она знала, что, как только выйдет из автобуса, сразу разрыдается. Хоть тогда от этого дождя будет какая-то польза.

Электронный женский голос объявил женину остановку. Квадратный ком в горле подкатился к самому верху, но, зацепившись углами, остановился. Женя зажмурилась от боли, но слёзы сдержала. Она протолкнулась к выходу, дождалась открытия дверей и выскочила на улицу под дождь, на ходу раскрывая и набрасывая сверху дождевик. Глядя на неё со стороны, никто бы и не догадался, что у неё какие-то проблемы.

Она зашла в вестибюль торгового центра и остановилась. Вода катилась с неё водопадом. Однако, не она одна здесь подбрасывала работы уборщицам. Все люди, находившиеся внутри, так или иначе, вносили свой вклад. В вечернее время здесь особенно много было подростков, слонявшихся группками от одного магазина к другому. Постояв пару минут, растопырив руки в стороны и поняв, что всё равно вода не закончится, Женя сняла дождевик, свернула его так, чтобы на внутреннюю часть вода не просочилась и положила в пакет. Осмотревшись по сторонам, она направилась к лифту.

Сегодня она объездила четыре фотостудии, с владелицами которых у неё были наиболее хорошие отношения. Но, тем не менее, это не помогло. Как только те слышали слово «песок», они реагировали одинаково – «нет». Любые попытки объяснить, что она сама всё занесёт, вынесет и уберётся потом, не имели успеха. Фотостудия, в которую она приехала сейчас, оставалась её последним шансом т.к. с остальными оставшимися в городе у неё не было никаких отношений вообще.

Стоя в лифте и поднимаясь наверх, Женя почувствовала, что её накрывает отчаяние. Малейший толчок и… Нельзя. Люди уже собрались. Они согласились подождать пару дней, пока она решит организационные вопросы. Даже те, кто приехал из других городов. Они надеются на неё. И дело даже не в деньгах, их можно вернуть. Люди действительно хотят научиться. Поэтому… Женя глубоко вздохнула и расправила плечи. Лифт остановился, двери открылись и она с поднятым вверх подбородком вышла, твёрдо намеренная убедить Олесю предоставить ей помещение для проведения мастер-класса. Чего бы это ни стоило.

– Нет! – воскликнула Олеся, высокая рыжеволосая женщина, как только услышала слово «песок». – Нет, Жень, даже не проси.

Она замахала руками, как будто отгоняя комаров, вышла из-за стойки администратора и пошла вперёд по коридору, не оборачиваясь на Женю. В груди Жени на секунду взорвался вулкан. Усилием воли она его потушила и, улыбнувшись, направилась за Олесей. Та заглянула в один из залов, рассеянным взглядом осмотрела его, бросив улыбку находившимся там клиентам, и, закрыв дверь, наткнулась на Женю. Чуть-чуть вздрогнув, она сложила руки на груди, скривила губы и, прищурившись, внимательно посмотрела ей в глаза.

– Так, опиши ещё раз, что ты хочешь сделать, – попросила она.

В груди забрезжил лёгкий рассветный блеск, мгновенно отразившийся в жениных глазах. Она вдохнула полную грудь воздуха, устремив взгляд влево и вверх. Повисла секундная пауза.

– Ну, там, в общем, ветка такая сверху будет висеть, – сказала Женя, левой рукой выводя в воздухе фигуры, которые должны были всё наглядно объяснить.

Олеся наморщилась и, махнув левой рукой в сторону Жени, сорвалась с места обратно к стойке администратора.

– Да нет же, я про песок, – сказала она, пролетая мимо. – Мне нужно знать, как ты его занесёшь и как вынесешь. И как много его надо, – добавила она, развернувшись и вздёрнув правый указательный палец вверх.

Посмотрев несколько секунд на Женю, она снова крутанулась и устремилась вперёд. Женя с энтузиазмом рванулась к Олесе.

– Да всё просто! – выпалила она, разведя руки в стороны. – Смотри: я беру твой маленький зал, заношу туда плёнку, ну, которой теплицы ещё накрывают, и раскладываю на полу. По краям можно сделать какие-нибудь бортики. Из досок. Но это неважно, песок всё равно будет в центре.

Олеся сложила руки на груди и погладила себя по подбородку.

– Ну, не знаю. А вдруг дырка какая-нибудь или щель. Что тогда? Куча песка по всей студии! – сказала она, снова задрав правый указательный палец вверх.

От нетерпения Женя чуть не заревела. Она, сама того не сознавая, даже слегка задёргалась, стоя на месте. Олеся ускользала у неё из рук – как иронично – словно песок.

– Да я же говорю, я всё уберу! И про дыры я подумала. Будет несколько слоёв плёнки, все сразу они не протрутся. Да они вообще не протрутся! По плёнке будет ходить только модель. И та – босиком!

– А песка-то сколько будет? – спросила Олеся.

Женя поджала губы и пожала плечами. Задрав глаза вверх, она покачала головой и выставила правую ладонь на уровне своих бёдер.

– Вот столько примерно, – сказала она смущённо.

Олеся опустила руки и, погладив себя по бёдрам, скривив губы, посмотрела по сторонам.

– Жень, я знаю, ты хороший человек, ответственный человек, – сказала она, вновь задрав указательный палец, – но всё это… Мне ещё не хватало выяснять отношения с владельцами центра. Прости, я не могу.

Жене показалось, будто она, как свеча во время пожара, за долю секунды отекла на пол. Натянув на лицо улыбку, она кивнула и стала разворачивать дождевик.

– Ладно. Прости, что побеспокоила, – сказала она и направилась к выходу.

Дождь продолжал поливать с таким обилием, будто надеялся, что от такого количества воды в городе осенью вырастут цветы. Капли долбили по крышам, окнам, асфальту, машинам, стеклоочистители которых еле успевали протирать окна, с такой силой, словно тысячи барабанов одновременно играли каждый свою партию, подключённые к профессиональным концертным колонкам. Женя в своём розовом дождевике стояла на лестничной площадке возле входа в торговый центр. Здесь, с закрытыми глазами погружённая в грохот капюшона, по которому стучали капли, она чувствовала себя в безопасности. Ей казалось, что внешнего мира нет. Есть только она и всеполивающая вокруг вода… Хотя, конечно же, в глубине души она знала, что внешний мир есть и этот мир требует от неё решений и действий, на которые у неё уже…

Женя тяжело вздохнула и открыла глаза. Нужно было двигаться к остановке, иначе она могла вымокнуть до основания. Вода уже начала медленно просачиваться за шиворот. Как только она собралась сделать первый шаг, почувствовала, что не может себе этого позволить. Стоило ей только поднять ногу, как она тут же могла свалиться на площадку. Да ещё и скатиться вниз по ступенькам, не дай Бог. Она вдруг поняла, что внутри больше нет опоры. Внешняя оболочка есть, но то, что держало, сохраняло ей форму, пропало. Женя почувствовала себя рекламной фигурой-зазывалой, которая болтает рукой и всеми остальными частями тела под давлением воздуха, задуваемого мотором. Только вот теперь этот воздух куда-то исчез. Женя закрыла глаза и снова вздохнула полной грудью. Собрав остатки воли в кулак, она открыла глаза и пошла к остановке, словно тяжелоатлет, несущий штангу над головой. Таким тяжёлым показалось ей собственное тело.

На полпути она усмехнулась. Надо же, чего-чего, а вот полного провала она не ожидала. Она была уверена, что переговоры будут сложными, она бы и сама на месте владельцев студии изначально заняла бы позицию «нет», но, в конце концов, кто-нибудь из них согласился бы. Она была в этом абсолютно уверена. По-другому просто и быть не могло! Однако… Женя снова усмехнулась.

Перепрыгнув большую лужу, но всё равно угодив в её край, она зашла на остановку и встала под козырёк, где уже громоздились несколько человек. В её взгляде появилась озадаченность. Вряд ли, конечно, владельцы других студий разрешат. Она уже обошла тех, с кем у неё были на самом деле хорошие отношения. Остальные же… нет. Можно, конечно, попробовать позвонить, но что-то подсказывает, что ничего из этого не выйдет. Значит, придётся возвращать людям деньги. Женя закрыла глаза и вздохнула.

Внезапно ей стало особенно отвратительно. Люди ведь из других городов приехали! С ними получилось вообще некрасиво. И в следующий раз они уже точно не приедут. Малейший шанс, может быть, и есть, но… Что, если им компенсацию какую-то заплатить за проживание?.. Ох, дорого выйдет. Женя снова тяжело вздохнула. Или, может, подарок какой… Только тогда и остальным тоже надо. Обидятся. Наверное. Да-а-а, ещё пара таких мастер-классов и можно разориться.

Ладно, надо всё объяснить, извиниться, вернуть деньги и предложить компенсацию за проживание. Половину суммы. Наверное. Возьмут – хорошо, не возьмут… Спасибо, что не разорили. Женя улыбнулась.

Подошёл её автобус, двери открылись и она, заскочив внутрь, опять встала возле окна, взявшись за поручень. Снимать дождевик она не собиралась т.к. люди рядом всё равно были мокрыми, а она под дождевиком всё же достаточно сухая.

Чёрт! Ещё же модель! Женя, закрыв глаза, тяжело вздохнула, схватившись рукой за голову. Двери закрылись, электронный женский голос объявил следующую остановку и автобус тронулся с места.

С наступлением вечера дождь, как будто сжалившись над людьми, перестал наседать и придавливать к земле своими тяжёлым ударами, убавив мощность до уровня «морось». Из-за этого на улице всё было как будто размыто, смазано, приглушённо. И только крупные капли воды, падающие с крыш, разрезали эту глухоту звонкими хлопками, похожими на треск разбившегося стекла.

К остановке подкатил синий автобус, двери распахнулись и из центральных вышла Женя в своём розовом дождевике. Всё её тело ломило, за шиворот подтекала вода, из-за чего она постоянно вздрагивала, в груди саднило, будто её порезали изнутри. С опечаленным лицом она подошла к светофору, остановившись на самом краю тротуара, где её легко мог сбить проезжающий мимо автобус. Но, погружённая в своё отчаяние, она об этом даже не подумала. Когда загорелся зелёный, она поплелась на другую сторону дороги.

В подъезде почему-то не было света. Странно, обычно, как только спускались сумерки, Светлана Георгиевна, живущая на первом этаже, всегда включала его. Она всегда очень внимательно следила за этим т.к., по её словам, боялась, что в темноте с её больными ногами может грохнуться со ступеньки и больше не встать. Раньше Женя обратила бы на это внимание и наверняка зашла бы к соседке узнать, в чём дело, всё ли с ней в порядке, но сегодня… Сегодня она просто стояла в темноте на первом этаже возле ступенек в мокром дождевике, капли с которого то и дело закатывались за шиворот, и не могла сделать шаг, чтобы подняться на свой второй этаж. Она подумала о Косте, Максиме и пушистом вредном, но всё равно милом коте Марсе. Все они сейчас были дома и Женя улыбнулась.

Первое, что она увидела, когда зашла в квартиру и включила свет, это куча песка, навалившегося с ботинок Максима на коврик в прихожей. Улыбка моментально слетела с лица Жени, будто мимо пролетел истребитель и сорвал её. Она тяжёлым взглядом исподлобья посмотрела в конец коридора, за которым располагался большой зал, из которого, в свою очередь, вела дверь в кабинет Максима.

Дверь, ведущая из коридора в комнату Кости, открылась и из неё, потягиваясь и почёсывая затылок, вышел Костя. Женя перевела на него глаза. Костя моргнул и, осторожно кивнув, медленно развернулся и скрылся у себя.

Женя, пыхтя как бык, стянула с себя дождевик, бросив его на пол, скинула ботинки в разные стороны и протопала в кабинет к Максиму, распахнув дверь не постучавшись. Максим вздрогнул, выронил карандаш и с испуганным выражением лица посмотрел на Женю. Она уставилась на него ещё более тяжёлым взглядом, чем тот, который был у неё в коридоре. Несколько секунд они смотрели друг на друга молча. Потом Максим медленно растянул губы в улыбке, встал и расправил руки в стороны, направляясь к Жене.

– Сёлнышко моё пришло, – сказал он нежно, коверкая слова, будто разговаривал с младенцем.

Женя выставила правую руку вперёд, уткнувшись ладонью Максиму в грудь. Прищурив глаза, она посмотрела ему в лицо. Его сюсюканье сейчас очень сильно её раздражало. Максим посмотрел на руку Жени, уткнувшуюся ему в грудь, медленно переполз по ней взглядом к глазам Жени и его улыбка стала ещё более наигранной.

– Заинька, – позвал он, осторожно кладя ладони на женину руку у своей груди, – а я тебя уже заждался. Я в магазин сходил, картошки взял. Мы с Костей пожарили и поели уже. Просто тебя всё не было и не было. Ты кушать хочешь? Мы и тебе картошечки оставили.

Максим, взяв её кисть в свои ладони, поднёс её к своим губам и поцеловал. Женю это взбесило. Она отдёрнула руку и сжала её в кулак, прижав к правому бедру. Её всегда распаляло ещё больше, когда он, очевидно, понимая, что она не в духе, продолжал делать вид, будто всё в порядке. Глянув на его стол, где валялись разбросанные карандаши и был открыт графический редактор на мониторе компьютера, она вновь посмотрела ему в глаза.

– Малюешь? – спросила она.

Лицо Максима мгновенно стало наигранно-обеспокоенным. Посмотрев на Женю с тревогой в глазах, он прижал её кисть к своей груди и покрутил головой из стороны в сторону.

– О, Боже! Что случилось?! – выпалил он с волнением и завуалированной ноткой издёвки.

На этот раз Женя не стала вырывать руку. Она просто скрутила её в кулак и сжала губы в тонкую линию, об которую легко можно было бы порезаться, как об лезвие. Максим убрал со своего лица наигранную обеспокоенность, вздохнул, закрыв глаза, и опрокинул голову вниз, издав скорбный стон.

– Солнышко моё, заинька, что бы там ни было… виновен, каюсь. Прости меня, – нараспев, вздрагивая плечами, прогудел Максим и с улыбкой исподлобья посмотрел на Женю.

Он никогда не воспринимал её всерьёз и снова, по всей видимости, собирался дурачиться. Женя всё с тем же тяжёлым взглядом смотрела ему в глаза.

– Ты навалил кучу песка в прихожей, – процедила она сквозь зубы.

Максим выронил её руку из своих ладоней, раскрыл рот и растопырил глаза, будто увидел привидение. Схватившись за волосы, он заметался по кабинету.

– Да быть такого не может! – выпалил он, остановившись и посмотрев на Женю в изумлении.

В глубине его глаз таилась еле скрываемая ирония. Вытянувшись ровно по струнке, он с нахмуренными бровями и чрезмерно серьёзным выражением лица посмотрел куда-то вдаль через плечо Жени.

– Это нужно исправить. Немедленно! – заявил он, ткнув указательным пальцем левой руки в стол.

Сдвинув Женю в сторону, он устремился в коридор. Женя в раздражении стукнула ладонью по дверному косяку и пошла за ним.

– Максим, ну, я же просила тебя, сколько раз уже! – крикнула она и зашла в коридор.

Максим как раз дометал песок, свалившийся с его ботинок, в савок. С улыбкой глянув на жену, он ушёл на кухню.

– Вот видишь, всё! – крикнул он оттуда.

Раздражение в груди Жени чуть-чуть растаяло. Она зашла на кухню. Максим мыл сковородку, а на столе стояла тарелка с картошкой. Чайник как раз закипал.

– Вот если бы Марс навалил кучу чего-нибудь другого, ему бы ты ничего не сказала, – с улыбкой заметил Максим, ставя сковородку в сушилку.

Злость куда-то растворилась, от раздражения не осталось и следа, а негодование будто испарилось. Женя с ехидной улыбкой посмотрела на Максима и показала ему язык.

– Умник, – сказала она, села за стол и пододвинула к себе тарелку с картошкой. – Марс бы так никогда не сделал. Он – воспитанное животное. В отличие от тебя.

Максим осклабился.

– Ты мне ложку вместо вилки положил. И плиту не помыл после жарки, – сказала Женя.

На лице Максима отобразилась наигранная паника. Он схватился за голову.

– О, Боже! А ещё я диван сдвинул на сантиметр влево. Боже мой! Что же теперь будет?! – истерически втягивая воздух, проговорил Максим. – Костя! Туши свет! Я сдвинул диван! – заорал он, доставая кружки для чая.

Женя с улыбкой вздохнула. На душе стало легко. Она взяла ложку, зачерпнула ей пару долек картошки и с наслаждением стала жевать.

В ночной тишине раздавались только сопение Максима и редкие шорохи проезжающих мимо машин за окном. Фонарь на столбе возле дороги периодически моргал, из-за чего могло показаться, что кто-то пытается передать какой-то сигнал. Женя не знала, кто пытается передать этот сигнал и на каком языке или шифре он это делает. Да и плевать ей было на этот фонарь, пусть даже и представители внеземной цивилизации хотели установить контакт именно с ней. Они с Максимом легли спать больше часа назад, но она до сих пор не могла уснуть. Всё ворочалась то на один бок, то на другой, то на живот или спину. То доставала пятку или обе из под одеяла, то убирала обратно, когда ей казалось, что становилось холодно. Не спалось. Она лежала на спине, натянув себе на нос одеяло, и водила глазами по комнате, в который раз уже за эту ночь изучая каждый её сантиметр. В конце концов, ей это надоело, она встала, сходила в туалет и, вернувшись, села на край кровати.

Максим лежал на животе лицом к стене, подложив правую руку под подушку, а левую распластав вдоль тела. Посапывал. Женя посмотрела на него и нежность захлестнула её с ног до головы. Она улыбнулась, придвинулась ближе и погладила Максима по руке. Он что-то прогундел и дёрнул ногой. Женя усмехнулась. Конечно же, он был не идеален. Если бы она захотела, она бы нашла тысячу его недостатков. Непрактичный, витающий в облаках, часто эгоистичный, в общем, тысячу. Но, главное, он умел её развеселить и успокоить. Он дурачился и от этого ей становилось легче. Иногда совсем легко. И, что не менее важно, с ним было классно отдыхать. Не с каждым человеком можно на самом деле расслабиться и отдохнуть, пусть и находясь на каком-нибудь пляже в Рио-де-Жанейро.

Да, и вообще – идеальных людей не бывает. Она сама ещё тот подарок. Порой, становится интересно, как он вообще её выносит? Да и не молода уже. Нет, не старуха, конечно же, но… всё-таки уже не двадцать лет. А, вдруг, он однажды всё-таки не вынесет её заносы? Если он уйдёт… Стало как-то не по себе. Женя даже поёжилась. Всё-таки надо заканчивать скандалы по мелочам. Можно ведь было просто попросить его подмести, а не закатывать сцену. Ведь на самом деле ничего страшного не случилось. Женя нежно улыбнулась, залезла к Максиму под одеяло и, сжав его правую ягодицу, поцеловала в ухо.

– Солнышко, – позвала она шёпотом.

Максим, со свистом втягивая воздух через нос, развернулся, еле-еле разлепляя глаза.

– А? Что, сейчас?! Я же сплю, Зай, – пробубнил он, откидываясь головой на подушку с закрытыми глазами.

Женя чмокнула его в щёку.

– Я тебя люблю, – сказала она и улеглась к нему на грудь.

– Я тея тож любю, – прошамкал Максим и обнял её.

Через пять минут Женя спала, как маленький котёнок. А ещё через минуту ей на Whats Up пришло сообщение.

Глава 4. Мысль, которая раньше никогда не приходила в голову

С улицы в спальню светил бледный свет серых облаков, покрывающих небо. На светофоре, как и в любой другой будничный день, ревели машины, подгоняемые водителями, готовыми рискнуть, лишь бы первыми вырваться вперёд и быстрее остальных примчаться на работу, чтобы не торчать в назойливой пробке. Обычно это необъявленное соревнование разгоралось уже к половине седьмого утра. Весьма странное, к слову, соревнование, учитывая, что победой в нём являлась работа. Максим лежал на боку лицом к стене, Женя обнимала его со спины, положив ему руку на плечо. До пробуждения у них оставался ещё один час. Долгий-долгий час волшебного сказочного сна, за который водители на светофоре наверняка бы отдали свои машины.

В коридоре раздался звонок домофона. Такой громкий и пронзительный в этот утренний час, что создавалось впечатление, будто кто-то дёрнул ногтем прямо по оголённому нерву на шее. Женя поморщилась и откатилась на спину. Удостоверившись, что противный звонок ей не снится, она ткнула Максима в спину.

– Макс, сходи посмотри, – прочвакала она сонными губами.

Максим что-то прогундел, распластался животом на кровати и, подобравшись впритык к стене, накрыл голову подушкой. Звонок продолжал пиликать по нервам. Женя вздохнула, перевернулась на правый бок, по-прежнему не открывая глаза, и пнула Максима левой пяткой по ногам. В ответ не последовало никаких телодвижений. Ах, так… Женя перевернулась на левый бок, скинула с мужа одеяло и ущипнула его за правую ягодицу. Максим дёрнулся и Женя стала его щекотать. Заревев, как бурый медведь, Максим вскочил в кровати на колени и дикими сонными глазами уставился на Женю. В его затуманенном спросонья взгляде читалась неподдельная ярость. Женя на секунду опешила, упала на спину и вжалась в кровать, подняв перед собой руки. Глядя Максиму в глаза, она плавно растянула губы в улыбку и погладила его по коленке.

– Солнышко, открой дверку, пожалуйста, – попросила она, изгибаясь, как кошка.

Через минуту квартира наполнилась светом включённых ламп и энтузиазмом, который принесла с собой Марина, женина подруга. Она завалилась в квартиру, не обратив внимания, что Максим стоял перед ней в одних трусах, протопала мимо него по коридору в спальню, по дороге включив везде свет, и, увидев Женю в кровати, в удивлении округлила глаза.

– А ты чего ещё не одетая?! – искренне возмутилась она.

Женя, приподнявшись на локти, посмотрела на неё в полнейшем изумлении.

– Чего? – вырвалось у неё.

Марина вздёрнула руки вверх и блуждающим взором осмотрела комнату. Остановившись взглядом на Жене, она положила правую кисть на свою талию.

– Я же тебе написала вчера в Whats Up! Мы так не успеем, – с упрёком сказала она.

Жене показалось, что у неё в голове что-то замкнуло. Сдвинув брови, она посмотрела на Марину с открытым ртом.

– Чего?! – повторила она.

Сон окончательно прошёл. Женя отбросила одеяло, спустила ноги на пол и осмотрелась в поисках тапочек. Как всегда, они потерялись где-то на просторах квартиры. Марина осмотрела Женю, пожала плечами и, отодвинув в сторону дверцу шкафа, стала перебирать футболки, блузки и штаны, висевшие на плечиках.

– Короче, в Москве сегодня открывается новая фотостудия. Называется «Зеркало». И мы с тобой едем её тестировать, – объявила Марина, вытащив из шкафа белую футболку.

Марина тоже занималась фотосъёмкой и всегда, если открывалась какая-то фотостудия, пусть даже и в Москве, сразу же мчалась её тестировать. Ей было жизненно необходимо опробовать любую новую точку для съёмки, расположенную в пределах разумной доступности. Правда, периодически пределы её разумной доступности значительно увеличивались в размерах.

– Нет, – констатировала Марина и повесила футболку обратно.

Женя слегка рассмеялась и встала. Прогнувшись в спине, она потянула руки вверх, издав сладкий сдавленный стон. Вздохнув полной грудью, она с улыбкой посмотрела на Марину и, развернувшись, вышла из спальни в большую комнату.

– Нет, – бросила она оттуда.

Марина, сморщив брови, раздражённо фыркнула, вздёрнув левой рукой вверх и помахав ею в разные стороны, когда опускала. Что должен был означать этот жест, видимо, не знала даже она сама. Направившись за Женей, она зашла в ванную, где та уже чистила зубы.

– А что ты собиралась делать? – спросила она.

Женя снисходительно фыркнула и посмотрела на подругу в зеркало. Сплюнув зубную пасту, она промыла рот и, повернувшись к подруге, стала вытирать руки о синее полотенце.

– Тебе показать, сколько у меня обработки скопилось? Уверена, ты поразишься такому объёму! – возвестила Женя.

Марина отошла от двери, пропуская Женю на кухню.

– Ну, и что? У меня тоже много, – сказала она ей вслед.

Женя включила чайник, отодвинула табуретку и плюхнулась на неё так, будто прошла тысячу километров. Уткнувшись лбом в столешницу, она издала отчаянный стон. Марина достала чашки из шкафчика, поставила их на стол и взяла банку с кофе. Сыпанув в одну из чашек половину ложки, она поставила банку на место и взяла сахарницу.

– Тебе кофе или чай? – спросила она.

У Жени заканчивалось терпение. Она сегодня не планировала никуда ехать! Вот так просто взять и помчаться в Москву? Да, тут всего час езды, но потом ещё и по самой Москве шататься в поисках этой студии. Как она вообще всё это находит?

– Где она? Студия твоя, – спросила Женя, не поднимая головы.

Марина налила горячей воды в чашку и поставила чайник на место.

– Да, практически в центре. Кажется, на «Шабаловской» где-то, – сказала она.

Женя разогнулась, посмотрела на пустую чашку и перевела взгляд на Марину.

– Мне чай, – попросила Женя.

Марина улыбнулась и протянула ей свой кофе.

– Думаю, это тебе сейчас больше поможет. Быстрее взбодришься, – улыбнулась Марина.

Женя кисло посмотрела на неё исподлобья.

– Марин, не вынуждай тебя выгонять, – сказала она.

Марина усмехнулась и, вздёрнув плечами, отпила кофе.

– У тебя всё равно не получится, – отмахнулась она.

На кухню зашёл Максим в синих шортах и чёрной футболке. Достав стакан из шкафчика, он поставил его на стол и положил руки Жене на плечи.

– Да ладно, съезди, чего ты? Развеешься чуток. Тебе сейчас надо, – сказал он и поцеловал Женю в макушку.

Женя посмотрела на Марину, которая с улыбкой в глазах отхлебнула кофе.

– Ладно, – сказала она. – Только ты нас тогда отвезёшь до станции.

Максим сжал губы и вздохнул.

– Так мне и надо, – кисло заметил он.

Студия оказалась своеобразной. Она тоже находилась в торговом центре и занимала два расположенных рядом помещения, напротив которых в коридоре стояла стойка администратора. Одновременно в ней же торговали всякими примочками для фотографов, рамками для фотографий, аксессуарами для телефонов и прочей мелкой дребеденью. Изнутри помещения были заклеены плёнкой, так что из коридора невозможно было рассмотреть, что происходит за стёклами. Однако, поскольку сегодня студия только начинала свою работу и толпы фотографов постоянно сновали туда-сюда, двери в съёмочные залы никто не закрывал. Поэтому, всё же, проходя мимо, краем глаза можно было увидеть, что творится внутри. Но смотреть, на самом деле, было особо не на что: в одной половине зала стояла модель, а напротив группа фотографов, непрерывно щёлкающих затворами камер. И так в обоих залах.

Женя с кофе стояла возле стойки администратора и тоскующим взглядом смотрела вдаль коридора. По всем залам она уже прошлась и ни один её не впечатлил. Не то, чтобы они были настолько безвкусными, нет, но всё же специально ехать сюда снимать, она бы не стала. Нечто подобное можно найти и в своём городе.

Из центрального съёмочного зала вышла Марина, осмотрела коридор и, увидев Женю, подошла к ней. Вся взмыленная, она, держа в правой руке фотоаппарат, левой скинула маску с лица и, взявшись за край свей красной футболки, стала тормошить её, как флаг.

– Фух, вся взмокла, – пробормотала она. – Зря ты фотик не взяла. Там очень хороший свет.

Женя хмыкнула, пожав плечами, и допила остатки кофе.

– Ничего особенного. В принципе, то же самое есть и у нас во «Fresh». Незачем тащиться в Москву, чтобы получить то же самое, – сказала она.

Марина смерила её взглядом, сморщила нос и перестала дёргать свою футболку.

– Ну, ты и зануда… Ладно, пойду поснимаю в последнем зале и поедем, – сказала она, развернулась и ушла.

Женя махнула ей вслед рукой и направилась вдоль по коридору, рассматривая витрины магазинов. Да, может она и зануда, но, на самом деле, ни одна из студий, в которых она снимала, никогда не устраивала её на сто процентов. Ну, ладно, сто это, конечно, недостижимый эталон, но даже до девяноста пяти ни одна не дотягивала. Ни в их городе, ни в Москве. В Москве пару студий тянули на восемьдесят шесть, но не более.

Женя остановилась напротив манекена с мордой бульдога на человеческом теле, одетого в мужской костюм. Бульдожья морда изображала рык и, если бы была настоящей, то у неё наверняка бы текли слюни. Женя поджала нос, передёрнула плечами и двинулась дальше. Всё дело в том, что интерьеры и локации в этих студиях оставались какими-то… недоделанными что ли. Женя всё время чувствовала, что каких-то деталей не хватает. Помимо чисто технических неудобств, связанных с раздевалками, гардеробными, туалетом, которые можно было бы проигнорировать, ведь не в них суть, само оформление залов оставалось неудовлетворительным. Женя всё время хотела что-то добавить или переделать и часто даже переставляла мебель прямо во время съёмки и потом ни разу об этом не жалела. Кадры получались изумительными.

Навстречу среди массы других людей шла девушка с обеспокоенным лицом, попеременно глядя то в телефон, то на витрины магазинов. Женя почувствовала, что это «свой» человек и, когда девушка прошла мимо, обернулась ей вслед и увидела на спине портфель для фотоаппарата. Улыбнувшись, Женя пошла дальше. Проблема была в том, что это были не её интерьеры, не её локации, не её оформление… Не её студия.

Пройдя ещё пару шагов, Женя резко остановилась. Не её студия. Женя усмехнулась. Почему эта мысль никогда раньше не приходила ей в голову? Её студия. В своей фотостудии она бы смогла засыпать песком вообще весь пол. В глазах Жени загорелся озорной огонёк. Она развернулась и пошла обратно. А что, если и правда?.. Надо об этом подумать.

В кармане завибрировал телефон. Женя достала его и, увидев на экране «Маринусик», сдвинула зелёную кнопку вверх.

– Да, я уже иду, – сказала она.

Марина угукнула и положила трубку. Женя чуть ли не вприпрыжку полетела по коридору с улыбкой во всё лицо. Интересно, что скажет об этом Максим?

Когда она вернулась домой, цикламен, стоявший в спальне на подоконнике, был залит солнечным светом.

Рёв машин за окном и мелькание фар по нежно-голубым обоям спальни превращали её в калейдоскоп. Необъявленное соревнование в это утро было каким-то особенно ожесточённым. Только Женя всё равно не спала и вообще не обращала на это внимания. Во-первых, привыкла. Во-вторых, сознание было поглощено другим вопросом. Она уже около часа лежала на спине и практически безотрывно таращилась на стену, по которой танцевали огни от машинных фар. Мысль о своей фотостудии настолько плотно засела у неё в голове, что даже сны сегодня ей снились именно об этом. Она, правда, не помнила их, но точно знала, что в них она была владелицей своей фотостудии. И это чувство было прекрасно. От него кружило голову. Хотя, это могло быть и от того, что фары непрерывно мелькали по стене, так что, здесь она не могла ручаться.