Судный день

Примерно в таком же положении находилась и Служба разведки. Образованная меньше двадцати лет назад практически на пустом месте стараниями Гамаля Абдель Насера, она решала вопросы как внешней, так и внутренней безопасности и никак не могла сравниться с такими мастодонтами, как ЦРУ, получившим в свое распоряжение лучших служащих федеральных служб и оттачивающих мастерство с 1947 года, или МОССАДом, израильской разведкой, берущей начало из далекого 1929 года, когда службы разведки еще не были реорганизованы и разделены на британский манер по отдельным направлениям.

Служба общей разведки Египта не шла ни в какое сравнение с органами государственной безопасности СССР. Ныне действующий Комитет государственной безопасности хоть и был образован в тот же год, что и египетская разведка, но за его плечами были десятилетия серьезной работы в разных структурах. По факту в Госбезопасность попали лучшие из лучших всех прежних служб, начиная с ОГПУ, НКГБ и заканчивая Министерством государственной безопасности.

Вот почему, поняв всю серьезность произошедшей утечки, Хосни Мубарак принял решение просить помощи у советской разведки. В обход президента, разумеется. Наделенный особыми полномочиями, он тайно встретился с чрезвычайным и полномочным послом СССР и передал свою просьбу. Беседа с послом длилась больше часа, после чего тот спешно вылетел в Москву.

– Вот такая ситуация, – подытожил свой рассказ генерал-майор Лазарев.

– Раз я здесь, следовательно, Генеральный секретарь воспринял затруднения союзников с пониманием, – Старцев тщательно подбирал слова, потому как генерал до сих пор не сказал, в чем, собственно, будет заключаться работа спецотдела нелегальной разведки.

– «С пониманием» – слишком громко сказано, – впервые с начала беседы Лазарев от души рассмеялся. – Жаль, не довелось лицезреть эту сцену лично. Пересказывая слова Генерального секретаря, Юрий Владимирович был крайне корректен, но даже его цензура не смогла полностью сгладить те резкости, которые сыпались в адрес досточтимого президента Садата. Не стану утомлять тебя подробностями, общий лейтмотив звучал примерно так: мы предоставили Садату все, что необходимо для победы, а он в очередной раз умудрился проиграть, даже не начав войну.

– Проиграть? Так стоит вопрос?

– Да, Николай Викторович, боюсь, именно так. Военные аналитики успели проработать вопрос и сошлись во мнении, что успех операции может обеспечить только элемент внезапности. Если египетская армия лишится этого – исход кампании предрешен. Израиль возьмет верх, а это значит, что Соединенные Штаты получат возможность расширить зону своего влияния на Ближнем Востоке. Мы не можем допустить подобного исхода, поэтому ты и твоя спецгруппа получает новое задание: вычислить того, кто завладел копиями плана наступления, изъять их и уничтожить. Помимо этого, группа должна предотвратить встречу арабского шпиона с агентами МОССАДа. Мы не знаем, что он может передать на словах, так что даже без пакета документов он слишком опасен.

– Устранить?

– Нет. Ни в коем случае! Только предотвратить встречу. В идеале ни Садат, ни агенты израильской разведки, ни сам завербованный шпион не должны понять, что у Советского Союза в этом деле есть свой интерес.

– Задача не совсем понятна, Анатолий Иванович, – Старцев в недоумении поднял брови. – Разрешите уточнить?

– Спрашивай, Николай Викторович.

– Первый вопрос для прояснения ситуации: речь идет о группе Богданова?

– У тебя на этот счет имеются возражения?

Лазарев сдержал усмешку, он прекрасно понял, откуда подобный вопрос. Для того чтобы это понять, опыт работы в разведывательных службах не требовался: дело взял под личный контроль сам Леонид Ильич, а последнее дело группы «Дон», которое он курировал, оказалось провальным, так что логично было предположить, что Генеральный секретарь пожелает сменить команду. Лазарев не ошибся, именно об этом думал Старцев, задавая вопрос.

– У меня возражений нет, – произнес Старцев. – Группа подполковника Богданова даже в урезанном составе является лучшей во всем Управлении нелегальной разведки КГБ.

«Лишь бы не было возражений у товарища Брежнева, – подумал он про себя. – А ребята справятся, они уже достаточно отдохнули и наверняка рвутся в бой, мечтая восстановить подмоченную репутацию».

– Вопрос состава уже решен, – заявил Лазарев. – Будет твоей группе пополнение. Какие еще вопросы?

– Решен? Не знал. Предполагалось, что кандидаты будут проходить подготовку и отбор до апреля следующего года. Стоит ли торопить события? Не хотелось бы получить в распоряжение не до конца подготовленных людей.

– К этому мы еще вернемся, давай по существу. Ты ведь сказал, что вопросов для прояснения достаточно.

Старцев понял, что генерал-майор по какой-то причине уходит от разговора о составе группы, но настаивать не стал. Позже так позже. В любом случае без его личного одобрения этот вопрос не решался ни разу, так что, если появятся сомнения, он сумеет переубедить начальство в целесообразности введения новых людей, особенно накануне серьезной операции.

– Вы сказали, группа должна действовать так, чтобы ни завербованный шпион, ни агенты МОССАДа не поняли, что имеют дело с советскими разведчиками. При личном контакте скрыть этот факт вряд ли возможно.

– Личных контактов следует избегать.

– Задержать шпиона, не входя с ним в контакт? Сложная задача, – Старцев задумался.

– Никто и не обещал, что будет легко, – заметил Лазарев.

– Хорошо, с этим разобрались. Да, задача сложная, но выполнимая, – Старцев начал размышлять вслух. – Последний вопрос: каким образом группа сможет вычислить шпиона в окружении Анвара Садата, если сам президент не должен знать о том, что вопросом занимаются советские разведчики?

– Группе «Дон» не придется контактировать с людьми Садата, – перебил полковника Лазарев. – Они не поедут ни в Каир, ни в Александрию.

– А куда они поедут?

Лазарев не спешил отвечать. Он поднял трубку внутренней линии:

– Олег, организуй два чая и чистую пепельницу.

Не дожидаясь ответа, Лазарев положил трубку на место.

– С пяти утра во рту маковой росинки не было, – пояснил он, хотя необходимости в этом не было. – Ты, я думаю, тоже позавтракать не успел.

– Да мне как-то не до чая, – высказался Старцев. – Разобраться бы в ситуации.

– Успеешь. Час сидим, столько сигарет выкурили, от дыма в горле першит, и тошнота подступает, – противореча своим же словам, Лазарев потянулся к пачке. – Под чаек и курить приятнее, верно, Николай Викторович?

Старцев промолчал. Его напрягала непривычная медлительность начальника Управления. Обычно Лазарев вводил в курс дела быстро и четко, если и требовалось отступление, то оно носило информативный характер. А тут они успели обсудить все аспекты советско-египетских отношений, а до конкретики так и не дошли. Кроме того, в кабинете чувствовалась какая-то напряженность, что тоже не способствовало сохранению спокойствия. Старцев интуитивно понимал, что главная новость еще впереди, и от этого нервничал еще сильнее. «Лучше бы генерал начал с плохих вестей, – размышлял Старцев в ожидании, пока принесут чай. – Хуже нет – ждать и догонять». Но, по всей видимости, у генерал-майора Лазарева на этот счет имелись свои соображения.

В кабинет вошел помощник генерала, капитан госбезопасности Олег Моренко. В руках он держал поднос. Ловко выставил на стол две чашки на блюдцах, сахарницу, вазочку с печеньем и пузатый чайник, из носика которого шел пар. Рядом поставил чистую пепельницу.

– Спасибо, Олег! Эту забери.

Моренко забрал полную окурков пепельницу и молча вышел.

– Угощайся, Николай Викторович, – Лазарев придвинул чашки, наполнил их до краев янтарной жидкостью. – Тебе с сахаром?

– Спасибо, нет.

Соблюдать этикет и вести светскую беседу за чаем Старцеву совершенно не хотелось, поэтому он ограничился обрывочными фразами. Лазарев же, напротив, не прочь был немного отвлечься от серьезной темы. Отпив глоток, он с наслаждением зажмурился:

– Прекрасный чай! Олег знает, какой сорт выбрать, чтобы без горечи и в то же время с достаточной крепостью. Печенье, скорее всего, из личных запасов, – Лазарев рассмеялся. – Когда-нибудь я его прижучу.

– В каком смысле? – не удержался Старцев.

– Моду взял подарки от моих визитеров получать, – продолжая смеяться, Лазарев положил в рот печенье. – Вкусные подарки, надо признать. Но такое положение вещей никуда не годится. В приемной начальника Управления нелегальной разведки принимать подношения!

– Он ведь не выпрашивает, – вступился за капитана Старцев.

– Еще бы выпрашивал!

– Чай и правда вкусный, – похвалил Старцев, отхлебывая из чашки, и вернул разговор в прежнее русло: – Так куда придется забрасывать группу «Дон», если не в Каир и не в Александрию?

– В Ливию.

Старцев чуть не поперхнулся. Отставил чашку, машинально стер ладонью пролившиеся на стол капли и посмотрел на Лазарева:

– В Ливию?

– Плохо со слухом? – поддел его Лазарев. – Или ответ не нравится?

Со слухом у Старцева было все в порядке, но ответ настолько обескураживал, что полковник не смог сдержать удивления. Ливия, хоть и являлась союзником Египта, но взаимоотношения между двумя правителями оставляли желать лучшего. Помимо личной неприязни Анвара Садата и ливийского лидера Муаммара Каддафи внешнеполитические отношения этих стран в настоящий момент находились на грани разрыва. Это было странно, так как судьбы Садата и Каддафи практически повторяли одна другую.

Муаммар Каддафи вышел из беднейшей бедуинской семьи, по его собственным словам, в детстве он «никогда не видел моря». Бунтарь и революционер, он неимоверными усилиями построил свою военную карьеру, дослужившись до капитанского чина. Он, как и Садат, являлся активистом в создании подпольной организации «Свободные офицеры юнионисты-социалисты», впоследствии совершившей переворот и свергнувшей монархию в Ливии.

План свержения монархии был разработан еще в январе 1969 года, но трижды переносился по разным причинам. И все же революция состоялась. Ранним утром 1 сентября отряды «Свободных офицеров» под руководством капитана Каддафи начали наступление в Бенгази, Триполи и других городах страны. Каддафи, как и Анвар Садат, зачитал первое обращение к ливийскому народу. Монархия была свергнута, Ливия провозглашена Арабской Республикой, высшим органом государственной власти стал Совет революционного командования, а двадцатисемилетний Каддафи был произведен в чин полковника и назначен Верховным главнокомандующим вооруженными силами страны.

На настоящий момент Муаммар Каддафи соединял в своем лице должности председателя Совета революционного командования, премьер-министра и министра обороны, являясь де-факто главой Ливии. Много лет Муаммар Каддафи был одержим идеей создания всеобъемлющего союза стран Арабского мира и всеми силами шел к воплощению своей мечты. В конце декабря 1969 года он присоединился к Египту и Судану при подписании Хартии Триполи, в которой содержались положения по созданию федерации арабских стран. После смерти Гамаля Абдель Насера переговоры продолжились с его преемником, Анваром Садатом. Позднее к обсуждению планов по объединению арабских государств присоединился и президент Сирии Хафез Асад.

В апреле 1971 года они объявили о создании Федерации, подписали проект конституции, которую приняли большинством голосов на референдумах во всех трех странах. 1 января 1972 года Анвар Садат был назначен первым президентом совета, руководящего органа будущей Федерации Арабских Республик. Тогда же был разработан полномасштабный план по слиянию всех сфер влияния трех стран: Ливии, Сирии и Египта. Но дальше плана дело не пошло.

Несмотря на то что Каддафи не одобрял политику египетского и сирийского правителей в отношении Израиля, он начал переговоры с Садатом о полном слиянии двух стран, которое объединило бы их в единое государство. Для подобного предложения у Каддафи были свои причины. Он был уверен, богатство Ливии в сочетании с рабочей силой и военной мощью Египта сыграют ключевую роль в противостоянии Арабского мира Израилю.

При населении Ливии в два миллиона человек ежегодный доход на душу населения в четырнадцать раз превышал те же показатели в Египте, где численность населения приближалась к тридцати четырем миллионам, а ливийские бюджетные резервы превосходили египетские в десять раз. Военные силы Египта, подкрепленные денежными вливаниями Ливии, должны были сработать, так считал Каддафи.

Переговоры с Садатом привели к тому, что в августе 1972 года он заявил о поддержке плана Каддафи по объединению, но вскоре между правителями возникли серьезные разногласия. Каждый из лидеров по-своему видел будущее союза. Каддафи ратовал за немедленное объединение, Садат же склонялся к поэтапной работе и более тщательной подготовке плана слияния.

Каддафи полумеры не устраивали. Личная неприязнь между правителями усиливалась, но, несмотря на это, Каддафи обратился к Садату с предложением: он готов уйти в отставку с поста главы государства, если это поможет подвигнуть Анвара Садата продолжить объединение двух стран. Желая усилить эффект своего заявления, Муаммар Каддафи организовал поход в Каир. Тридцать тысяч ливийцев должны были показать, какую всеобъемлющую поддержку имеет идея объединения среди ливийцев. Анвара Садата не убедило и это. 1 сентября этого года он фактически поставил крест на объединении Ливии и Египта. Оппозиционные деятели Египта заявляли о несовместимости двух политических систем и исторической антипатии между ливийцами и египтянами.

Для Муаммара Каддафи результат его Крестового похода оказался совершенной неожиданностью. Столько времени, столько усилий – и все в никуда! Сколько средств и ресурсов страны он потратил на поддержание военной мощи Египта, включая тайную передачу египетской армии ливийских военных самолетов и другого вооружения. Решительного разрыва еще не произошло, но им была насыщена политическая атмосфера между двумя странами.

И вот в такой период генерал-майор Лазарев предлагал советским разведчикам отправиться в Ливию для проведения спасательной операции в пользу Анвара Садата, причем вопреки желаниям самого Садата. Старцев не стал напоминать генерал-майору политическое положение между странами, вместо этого он задал практический вопрос:

– Вы хотите, чтобы группа Богданова вычислила среди двух миллионов населения Ливии одного агента, завербованного израильской разведкой, при этом не входя в контакт ни с аппаратом Анвара Садата, ни с аппаратом Муаммара Каддафи?

– Нет, полковник, мы не настолько безжалостны, – Лазарев позволил себе улыбнуться. – Вводная намного проще и понятнее.

– Тогда, быть может, пришло время для конкретики?

– Пожалуй, пришло. По данным разведки, за последние сутки три официальных лица из числа окружения Анвара Садата приобрели билеты на поездку водным путем из Каира в Триполи. Все трое находятся под подозрением у агентов арабской разведки. Группе предстоит прощупать всех.

– Их имена?

– Тебе имена не понадобятся, – после едва заметной паузы, объявил Лазарев. – Группу «Дон» перебросят в Ливию через Францию, предварительно введя в курс дела. Далее им придется действовать самостоятельно. Боевых столкновений не будет, Юрий Владимирович настаивал на этом отдельно. Ни к чему, чтобы вспыльчивый и непредсказуемый в своих поступках Анвар Садат заподозрил Советский Союз во вмешательстве во внутренние дела его государства. Так что оружия не понадобится. Легендой для прикрытия мы группу обеспечим, но это все, что мы можем сделать для них в сложившейся ситуации. Связь с Управлением командир группы будет держать через единственный канал, который будет ему доступен, отчитываться о результатах он будет лично начальнику Первого главного управления генерал-лейтенанту Мортину.

– Ого! Даже не вам, Анатолий Иванович? Сразу выше? – Старцев удивился.

– Именно так, полковник. Приказ Андропова – все доклады только Мортину. Тот обязан держать в курсе самого Андропова, который, в свою очередь, должен докладывать обстановку Леониду Ильичу.

– А нас с вами, Анатолий Иванович, выходит, устранили, – Старцев пожал плечами. – Что ж, подполковнику Богданову не впервой общаться с игроками высшей лиги. Думаю, для него, как для командира группы, это не станет проблемой.

– Подполковник Богданов примет участие в спецоперации в качестве члена группы, но командовать операцией он не будет.

«Вот и сообщил главную новость дня, – в какой-то степени Старцев даже испытал облегчение. Наконец вскрылась главная интрига, больше незачем думать и гадать, что именно приготовил начальник Управления на десерт. – Что ж, дальше должно стать легче».

– Богданова разжаловали? – почти без паузы спросил он.

– Нет, за подполковником оставили звание и все привилегии, – ответил Лазарев. – Просто этой операцией он командовать не будет. Это решение товарища Андропова, и, как ты понимаешь, обсуждению оно не подлежит.

– И в мыслях не было обсуждать приказы вышестоящего начальства, Анатолий Иванович, – голос Старцева звучал ровно, исключая возможность по интонации понять, как он воспринял эту новость. – Общая картина теперь ясна: группа «Дон» получает новое задание и в нагрузку – нового командира, который подчиняется напрямую начальнику ПГУ. С этим разобрались, остается выяснить: зачем здесь я?

– Ты – непосредственный начальник группы «Дон», где же тебе быть? Официально ты являешься лицом, отдающим приказы членам группы, так что все логично.

– Приказ на смену командира тоже должен отдать я?

– Это временная мера, в свете последних событий вполне закономерная…

– Прошу, Анатолий Иванович, не будем ходить вокруг да около! – как ни старался Старцев, а напряжение побороть не смог. – Я не кисейная барышня, я боевой офицер, к чему все эти преамбулы? Или вы настолько во мне не уверены, что боитесь, что я не выдержу удар?

– Ладно, Старцев, не кипятись. Думаешь, мне самому нравится эта ситуация? Меня, как ты правильно заметил, фактически тоже отстранили от руководства операцией. Так что мы с тобой в одной лодке.

– В одной, да не совсем. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. То, что предстоит выполнить тебе, меня не заденет, – вынужден был признаться Лазарев.

– И что же мне предстоит выполнить?

– Ты должен собрать группу, не объявляя о предстоящих изменениях, отправить на базу. И организовать для них психологический прессинг.

– Что-что? Психологический прессинг? Я не ослышался, Анатолий Иванович?

– Да все ты понял, – Лазарев скривился, раздражаясь все сильнее. Ситуация для него была так же неприятна, как и для Старцева, только вряд ли подчиненный это мог почувствовать. – Новый командир группы желает проверить вверенный ему состав на лояльность, если можно так сказать. Желание объяснимое: он твоих людей не знает, они не знают его, а операция предстоит непростая. Он должен быть уверен в том, что у членов команды крепкие нервы и правильный настрой.

– Другими словами, он хочет выяснить, не подорвала ли провальная операция боевой дух и не рванут ли члены команды писать рапорты, требуя отставки, когда узнают, что их командир понижен в должности!

– Он не понижен в должности! – Лазарев повысил голос. – Начнем с того, что новый член группы выше Богданова по званию.

– И кто же он по званию?

– Полковник.

– Ясно.

– Пока тебе ничего не ясно, – Лазарев сбавил напор. – Твоя задача подготовить группу к встрече с новым командиром, не сообщая о предстоящих изменениях. Подготовить так, чтобы при встрече с ним члены группы были рады его появлению.

– Устроить им такой напряг, чтобы после него любое решение казалось благом?

– Именно, – подтвердил Лазарев и передал рекомендации начальника Первого главного управления генерал-лейтенанта Мортина.

Старцев выслушал молча, не задал ни единого вопроса, не позволил себе ни одного комментария. Генерал-майор ждал совершенно иной реакции, но в принципе был доволен, как все обернулось. Разговор этот его порядком утомил, и он желал поскорее с ним покончить. В заключение Лазарев спросил:

– Сложная задача?

– Никак нет, товарищ генерал-майор. Задача выполнимая.

– Вот и славно. Понадобится помощь – обращайся, вместе подумаем, как лучше все организовать. – Лазарев поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Справлюсь, Анатолий Иванович. – Старцев тоже поднялся, вместо рукопожатия козырнул и поспешно вышел из кабинета.

Лазарев осуждающе покачал головой ему вслед, но останавливать полковника не стал. Старцев же больше не мог ни минуты находиться в кабинете. Его распирала злость. Одно-единственное поражение в деле, которое изначально все считали провальным! Даже когда отправляли группу в Чили. Президент Альенде, старый упрямый патриот! Никто не сомневался, что он откажется покинуть страну даже в момент угрозы смерти, и все же послали Богданова, будто он мог совершить невозможное. Он бы и мог, если бы ему дали чуть больше свободы! Так нет, ему навязали определенные условия, которых он обязан был придерживаться, а теперь решили отыграться?

Старцев не заметил, как оказался на улице. Сообразил это только тогда, когда почувствовал, что промокли ноги. Он остановился на краю тротуара, посмотрел вверх. С неба сыпал мелкий дождь, сквозь него пробивались солнечные лучи, создавая эффект радуги. Несмотря на пасмурную погоду, настроение у полковника улучшилось. Радуга – символ преображения, мост между небом и землей, граница между мирами. «Все наладится, непременно наладится, – глядя на разноцветные полосы, думал Старцев. – Плохое уйдет, хорошее вернется. Богданова не убрали из группы – это плюс. Новый командир – не обязательно минус. Надо только придумать, как их подготовить».

Он не пошел в кабинет, не вернулся домой, а предпочел бродить по московским улицам до тех пор, пока в голове не сложился план. Еще сырой, совсем как осенняя погода, но все же вполне приемлемый. Детали требовали проработки, а сроки подгоняли, так как группу приказано было отправить на базу боевых подразделений КГБ не позднее завтрашнего утра.

К четырем часам он все же вернулся домой. Промокший до нитки, уставший, голодный. Злость ушла, нервное напряжение спало, и он готов был начать действовать. В первую очередь Старцев переоделся во все сухое, налил себе горячего чая, придвинул телефон. Позвонил на базу, от имени генерал-майора Лазарева отдал распоряжение подготовить помещение группы «Дон». На этот раз подготовка предстояла особая, не по привычному сценарию. Дежурный контрольно-пропускного пункта записал все требования полковника, Старцев заставил его прочитать список дважды и только после этого дал «отбой».

Следующий звонок не относился непосредственно к подготовке соответствующей обстановки для группы «Дон». Скорее, он был нужен самому Старцеву, чтобы правильно спланировать стратегию разговора с Богдановым. Генерал Лазарев, правда, нехотя, но все же сообщил имя будущего командира группы, и Старцев по своим каналам хотел прощупать почву, что за человек встанет во главе его лучшей команды.

Результаты двухчасовых переговоров с людьми, владеющими информацией, оказались не слишком ободряющими. Не такого командира Старцев мечтал видеть в команде Богданова, но… на этот раз его слово ничего не решало. Его мнение вообще в расчет не шло, так что оставалось только смириться и надеяться, что подполковник Богданов и его группа не наделают глупостей.

Без четверти час ночи Старцев набрал номер Богданова и сухо отдал приказ. Операция «Прессинг» началась. На этом этапе за подполковника и его людей Старцев почти не беспокоился. Ничего нового в спешных сборах для них не было, а его официальный тон и спешку в разговоре можно списать на загруженность и ночное время. Вот его молчание на протяжении нескольких следующих дней Богданову будет обосновать уже сложнее. Отсутствие экипировки и ограничение в передвижениях должно сперва насторожить, потом разозлить, но в конечном итоге – заставить задуматься.

В том, что подполковник Богданов умеет мыслить логически и анализировать, Старцев не сомневался. И все же поначалу он подумывал о том, чтобы каким-то образом передать на базу ободряющую весточку. Потом от этой мысли отказался. Так можно больше навредить, чем помочь. Пусть справляются сами, пусть думают, делают выводы и готовятся к худшему. В конце концов, они разведчики, значит, должны быть готовы к любым испытаниям. Старцев был убежден: к испытаниям его люди готовы. Прав ли он – покажет время, а пока остается только ждать и выполнять приказы вышестоящего начальства.

Три дня нервного напряжения не прошли бесследно. В обед третьего дня, после очередного совещания в кабинете начальника Первого главного управления, генерал Лазарев велел Старцеву зайти к нему в кабинет.

– В чем дело, Николай Викторович? – с порога задал он вопрос.

– Не понимаю, о чем вы, Анатолий Иванович? – переспросил Старцев.

– У тебя вид – в гроб краше кладут, – без обиняков заявил Лазарев. – Нервы сдают?

– Никак нет, – Старцеву не хотелось обсуждать вопросы своего здоровья, – со мной все в порядке.

– Я вижу, в каком ты порядке, – проворчал Лазарев и неожиданно объявил: – Отправляйся в госпиталь, пройди обследование. И не вздумай откладывать.

– Да в порядке я, – начал возражать Старцев. – Просто не выспался. Вот запустим операцию – и отдохну.

Лазарев поднял трубку внутреннего телефона:

– Олег, свяжись со штабной санчастью. Сейчас туда прибудет полковник Старцев, пусть ему проведут полное медицинское обследование. О результатах доложить лично мне. – Лазарев положил трубку и поднял глаза на Старцева: – Слышал? Выполняй.

Поняв, что возражать смысла нет, Старцев отправился в лазарет, а оттуда, по настоятельному требованию доктора, прямиком домой. Три дня постельного режима – таков был вердикт медиков, и Старцеву ничего не оставалось, как подчиниться. Так 25 сентября в восемь утра он оказался не в Управлении, а на кухне собственной квартиры, в одних трусах на голом табурете, задумчиво глядящим в окно.

Из этого состояния его вывел чайник. Вода бурно кипела, крышка возмущенно подпрыгивала, давясь избытками пара. Старцев поднялся, выключил газ, налил стакан крепкого чая, закурил и снова уселся у окна. «Теперь уже встретились, – взглянув на часы, подумал он. – Ох, Слава, только не напортачь! Дай им то, чего они желают, и через пару месяцев все вернется на круги своя».