просто морду.
– Так, может быть, у собак лицом считается шкура? – предположил Бобик.
– А-а-а! Мне от этого не легче. А, что, совсем плохо, да?
– Да как сказать, – деликатно замялся Бобик. – Очень уж ты страшный теперь…
– Страшный! – воспрянул Пёс Драный. – Так это ж замечательно! А ну-ка, на ком бы мне это
проверить?!
Осмотревшись по сторонам, он увидел неподалеку Шмеля и с лаем бросился к нему. Шмель,
услышав лай, сначала кинулся наутек, но, оглянувшись и, увидев такую странную собаку,
остановился. И никакого страха! Одно недоумение. Пёс Драный для порядка гавкнул на него
несколько раз и вернулся с поникшей стриженой головой.
– Ну, а ты-то чему улыбаешься? – недовольно спросил он Бобика.
– Да, интересно как-то, – ответил Бобик, – Ты лаешь, а я не верю! Кажется, теперь тебе даже твой
собственный лай не подходит.
– Я и сам это чувствую, – расстроено признался Пёс Драный. – Так что никакой я не страшный, а
просто смешной. Придётся ждать, пока у меня прежнее, настоящее лицо отрастёт…
Задумался…
– Послушай, Бобик, – сказал Пёс Драный, – что у тебя стряслось? На кого ты лаял сегодня во
дворе с самого раннего утра?
– Да ни на кого, а просто так – на само утро, – ответил Бобик. – Только не от злости, конечно, а от
радости. Сегодня меня очень рано выпустили во двор. А знаешь, как здорово во дворе поутру? Такая
свежесть, такой чистый воздух. А запахи какие! Вот мне и захотелось, чтобы все поняли это.
– Но ведь многие в это время ещё спят, а ты беспокоишь их.
– Да, – виновато согласился Бобик, – я как-то не сразу догадался об этом. Но потом задумался и
перестал лаять.
– Ну, что ж, молодец! – похвалил Пёс Драный. – Это ничего, что ты не правильно залаял.
Главное, что задумался и исправился.
– Да уж от холодной воды кто угодно задумается, – буркнул Бобик.
– От воды?! – удивился Пёс, разглядывая небо. – Но ведь ты сказал, что утро было прекрасное.
– Небо здесь ни виновато, – вздохнув, пояснил Бобик. – Вода была с балкона второго этажа…
Причём сразу целое ведро!
Беседа на высокие темы
В этот день Пёс Драный находился в философском настроении.
– Как ты думаешь, Бобик, – сказал он, – а не поговорить ли нам сегодня о чём-нибудь высоком?
– О каком высоком? – не понял Бобик, задрав морду вверх, чтобы увидеть что-нибудь над головой.
– Ты не понял, – засмеявшись, поправил друг, – ну, вот, к примеру, скажи мне: у тебя мечта какая-
нибудь есть?
Бобик тяжело, совсем не по-собачьи задумался.
– Хорошо, спрошу проще, – сказал Пёс Драный, – кем бы ты хотел стать, если б не был
дворнягой?
– Ах, вот ты о чём! – воскликнул Бобик. – Ну, так это как когда…
– Всегда по-разному, что ли? – удивился друг.
– Конечно! Вот когда мы поздно вечером идём с хозяйкой к тётушке Клаве, то хорошо бы мне быть
овчаркой, чтобы хозяйке не было страшно рядом со мной, да, чтобы и самому ничего не бояться. А
вот когда тётушка Клава угощает меня, то хорошо бы в это время побыть таксой…
– Фу-у! – презрительно протянул Пёс Драный. – Таксой!? Что привлекательного нашёл ты в такой
вытянутой собаке?
– Сосиски! Ты представь, сколько сосисок уместилось бы во мне тогда…
– Эх ты, – разочарованно сказал Пёс Драный, – я тебе о высоком, о мечте, а ты о сосисках… Хотя,
– облизнувшись уже от самого этого слова, добавил он, – признаюсь, что с собачьей точки зрения,
трудно говорить о сосисках, как о чём-то низком. Так что, наверное, и впрямь, давай-ка лучше
поговорим о них.
Почему собаки не любят сидеть?
Уморившись на жаре, друзья завернули в тенистый парк и упали в траву под раскидистое дерево.
7
– Странно, – сказал Пёс Драный, наблюдая за людьми на скамейках, – я давно замечаю, что
уставшие люди чаще всего сидят, а мы, собаки, чаще всего лежим. Интересно, почему это так?
– Наверное, потому, что люди передвигаются прямо, а мы совсем наоборот, – предположил Бобик.
– И для отдыха им проще сесть, а нам проще лечь.
– Возможно, – с сомнением произнёс Пёс Драный, – да, только мудрёно.
– Можно и проще, – сказал Бобик, – но мне для этого надо чуть подумать.
– Хорошо, – охотно согласился друг, – ты чуть подумай, а я чуть подремлю.
Он тут же уронил голову и заснул, несмотря на муху, ползающую почти по самому кончику его
носа. Бобик же положил голову на лапы, и начал думать. Однако другу своему он ни сколько не
завидовал, потому, что думать ему нравилось куда больше, чем дремать.
Минут через десять Пёс Драный с лязгом проснулся, потому что прямо во сне попытался цапнуть
надоевшую муху.
– Ну, что подумал? – спросил он.
– Подумал, – ответил Бобик. – На самом деле, всё, и впрямь, куда проще. Люди чаще всего сидят,
потому что им удобней сидеть, а мы чаще всего лежим, потому что нам удобней лежать.
– И это всё? – изумился Пёс. – Может быть, мне ещё чуть-чуть или хотя бы чуть подремать?
– Увы, – сказал Бобик, – проще ответа уже не надумать и не надремать.
– Но почему ты решил, что людям, в отличие от нас, удобней сидеть?
– Да, хотя бы потому, что им не мешает хвост, – ответил Бобик.
– О! – приподняв голову, воскликнул Пёс Драный, – А вот это похоже на правду! Более того, наверное, так оно и есть. Это верно, потому что совсем просто.
Собаки и люди
– А вот скажи, Бобик, чем, по-твоему, собаки лучше людей? – спросил Пёс Драный.
– Постановка вопроса, конечно, любопытная, – заметил Бобик, – но ответа на него я не знаю.
– И не догадываешься?
– Нет, я понимаю, конечно, что мы тоже не так уж плохи. А вот чем мы лучше – сказать не могу.
– Да тем, что люди хоть и разумнее нас, зато мы куда храбрее их.
– Ну и довод… – разочарованно произнёс Бобик. – Ты считаешь, что храбрость лучше ума? А если
и лучше, то чем же мы храбрее?
– А вот смотри: построить ракету ума у людей хватило, а кто первым в космос полетел? А? Ну,
кто?! Наши великие – Белка и Стрелка! А люди уж потом… Следом поплелись.
– Но ведь если б не люди, так и нам, собакам, никогда космоса не видать…
– Ну и что? Люди ещё много чего могут. Им это положено. Ведь люди – это часть природы, в
которой живём мы – собаки.
Пустолайки
По улице проехал грузовик, который гудел так, что в окнах звонко волновались стёкла.
– Вот мне этот шум ни за что не перелаять, – признался Пёс Драный.
– И мне тоже, – сказал Бобик, – а вот вместе, хором – это ещё как знать. Ведь вместе мы можем
лаять в два раза громче.
– Отличная идея! – воскликнул Пёс Драный. – Давай попробуем!
Они залаяли изо всех сил. Но лай двойной силы всё равно не получился.
– Это потому что причины нет, – догадался Бобик.
– Ну, так давай найдём причину и облаем её.
– Да как же её найдёшь?
– А давай облаем первого, кто выйдет из-за угла.
– Но за что же мы его облаем?
– Мы что, должны думать об этом? Облаем, да и всё. Ну, хотя бы за то, что он вышел из-за угла.
– Здорово! – восхитился Бобик. – Ты так легко находишь хорошие причины!
Первым из-за угла вышел хозяин Пса, но уговор есть уговор и оба друга с лаем бросились к нему.
Да, теперь их лай звучал куда громче!
– Вот я вас, пустолайки! – возмутился хозяин.
Он погрозил им кулаком, и хор замолк, как от руководящего жеста дирижёра.
Друзья отошли в сторону и легли. Оба были расстроены.
– И чего это он нас пустолайками обозвал? – обиженно спросил Бобик.
– А разве это не так? – защищая хозяина, ответил Пёс Драный. – Как можно облаять человека
лишь за то, что он вышел из-за угла?
– Но ты же сам это предложил! – изумился Бобик.
– Ой, Бобик, пожалуйста, лучше не напоминай мне об этом. Ну, откуда я мог знать, что это будет
мой хозяин? Помолчи. Не береди мою душу.
– Ладно, не буду – успокаивая друга, пообещал тот.
– Понимаешь, – продолжал Пёс Драный, – может быть, внешне-то я, и впрямь, пустолайка, но,
поверь, Бобик, что в душе у меня всё совсем иначе.
8
Барбарис
Пёс Драный и Бобик лежали около скамейки, на которой сидели бабушки, обсуждая какие-то свои
человеческие новости, когда мимо прошёл бульдог Барбарис. Прошёл важно, даже не взглянув на
приятелей.
– А знаешь, – сказал Бобик, – наверное, самая культурная собака нашего двора это – Барбарис.
– Тоже мне культурный, – усмехнулся Пёс Драный, – прошёл и даже не поздоровался.
– Да, – согласился Бобик, – культурные обычно здороваются, но когда культуры становится много,
то появляется важность и здороваться тогда уже не обязательно.
– Вечно ты всё запутаешь своим умничаньем, – сказал Пёс Драный, – выходит, он культурный
только потому, что важный?
– Не только. Вот смотри: видишь, он в подъезд вошёл? Как ты думаешь, что он будет сейчас
делать?
– Знаю. Сядет и станет ждать лифт.
– Вот! А я что говорю? Это мы, простачки, по лестнице бегаем, а он культурно на лифте
поднимается. Хотя живёт лишь на третьем этаже.
– Может быть, он и культурный, – рассудил Пёс Драный, – но только пока он сидит и дожидается
кого-нибудь из людей, чтобы до третьего этажа доехать, я уже десять раз на девятый сбегаю. Да как-
то и глуповата его культура. Люди-то ведь на разные этажи едут. Его бывало, поднимут на девятый
этаж, а он потом спускается на третий. Какой же смысл в такой культуре?
– Н-да… – задумчиво произнёс Бобик, чувствуя разлад в своих рассуждениях. – А ты не знаешь,
почему его Барбарисом зовут? Может быть, он, как и ты, придумал себе кличку сам? Очень уж она
ему подходит.
– Да что ты! Скажу тебе по секрету, что история его клички, в отличие от моей, вообще позорна и
непристойна.
– Как?! Что может быть непристойного в такой гордой кличке?
– Гордой?! А если я тебе скажу, что вначале-то он вообще девочкой был, а уж потом мальчиком
сделался?
Бобик даже сел от такой новости.
– А что, теперь бывает и так?
– Конечно. Его же хозяйка покупала. Ей хотелось купить собачку-девочку, а продавцы что-то
перепутали. Привезла она его домой и до самого вечера «Барби» называла. А вечером хозяин
пришёл, рассмотрел его, да и говорит: «Помилуй, Муся, да какая ж это Барби?! Тут у нас не Барби, а
самый настоящий Барбарис…»
Умное превосходство
Приятели, поприветствовав друг друга, прилегли рядышком на своём привычном месте под
берёзой. Но через минуту Бобик почему-то вдруг поднялся, отошёл чуть в сторону и лёг там.
– Чего это ты? – обиженно спросил Пёс Драный.
– Ты, конечно, меня извини, – сказал Бобик, – но рядом с тобой мне хочется чихать. От тебя
пахнет не то табачным ларьком, не то каким-то пожаром.
– Пожаром? – удивился Пёс Драный. – Да не пожаром, а моим хозяином.
– А что он работает пожарным?
– Да он сам, как пожар, – посетовал Пёс Драный, – курит без конца. Дым вокруг него слоями висит.
Вот моя шерсть и пропахла дымом.
– Странно, – сказал Бобик, – люди такие умные существа, а глупостей делают – не счесть. Вот я
был бы не прочь стать таким же умным, но чтобы курить…
– Ух, какой ты хитрый! – воскликнул Пёс Драный. – Хотел бы быть умным, как люди, а курить, как
они, не хочешь.
– Нет, не хочу. Потому что в этом-то как раз ничего умного и нет.