Слова давались с трудом, и сил, хоть и проснулся, не прибавлялось: видимо, Гулька со странником что-то подмешали в вино. А Найку застращали, оболванили. Кто такие странники? Проходимцы. Чуть больше умений, чем у простых людей, – и право первой ночи им? Уроды.

Найка вернулась с шкатулкой. Только и смогла прошептать:

– Далич, почему?

– Мы построим новый мир, Найка, верь мне. Только вдвоём.

И так стало плохо вперемежку с грёзами, что Далич ушёл в забытьё.

***

Далич проснулся в поту. Сил стало больше, но непонятно, что за сон про Найку. Или явь. Или фокус странника? Сил же тогда не было, как во сне. А если не сон – то ужас, ведь он рассказал про икринку. Однако тут же нахлынуло безумное умиротворение – тайна раскрыта, и теперь будь что будет.

Икринка была на месте. Но шкатулка стояла не так, как прежде. Значит, Найка приходила? Или нет… Повезло, что не обыскали, чтобы отобрать всё самое опасное, – могли же испугаться, что он наложит на себя руки. Вспомнилось, как пытался, чуть не повредив мембрану, пролезть в окно… Или, наоборот, готовы были от него избавиться и решили не мешать?

Дверь по-прежнему заперта. Но это не препятствие, не в тюрьме же он живёт, и ему приснился правильный способ, о котором раньше просто не сообразил. Берёшь шило для починки сетей и методично колупаешь податливое дерево вокруг дверной ручки. Целую вечность потратишь, пока сделаешь дыру, но другого не приснилось.

Душно. Не слушаются руки, течёт винный пот, заливая глаза. Отлетают мелкие щепки. Впереди бесконечность. Растёт первая мозоль. Передышка, и снова за работу. Ещё одна выросла. Болят, сволочи. От монотонности накатывает одурение, голова отключается, взгляд рассеивается. А за дверью ни звука. Держаться… Вечность прошла…

Готово.

Далич выглянул в коридор. Тишина и покой. Дверь Найки приоткрыта. Никогда не был у неё.

– Найка-а, – Далич думал, что прошепчет, но из горла вырвался хрип. – Ты здесь?

В девичьей комнате пусто. Опоздал?

Далич прокрался на площадь, хотя подмывало бежать во всю прыть. И здесь тишина. Мох поблёк, напустив ночного покоя. Палатка на месте, светится изнутри.

Он спустился вниз и смело подошёл к жилищу странника – что скрываться, если центр площади просматривается со всех сторон? Заглянул под полу.

***

Полуголый странник сидел ко входу спиной, расставив руки, как крылья. На лопатках чернели шрамы. Голова чуть склонилась. Седые волосы развевались, будто по ним гулял ветер.

Посреди палатки в стальной чаше на углях блестела икринка, в которой плясали разноцветные спирали. А перед чашей свернулась калачиком Найка. Одетая! Но не это главное…

Далич зажмурился – он ощутил, что чувствует жизнь, которую странник будит в икринке. Жизнь мальчика, который зарождается в девушке; мальчик радуется редким игрушкам, постигает нехитрую науку жизни в общине, тренируется, взрослеет, тянется к знаниям, матереет и становится не рыбаком, а торговцем-скитальцем. Выменивает у хранительниц записи, читает и читает, собирает библиотеку. Однажды его ограбят и выкинут на пустынную переправу; бродягу с потерянной памятью никто не хочет привечать, пока он не добирается до одной из крайних звёзд, где обретает временный покой. Что дальше? Калейдоскоп замедляется, и Далич понимает, что это близкая ему история. Что дальше?!

История светлеет, истончается и стирается. И снова жизнь мальчика, который теперь станет рыбаком. Пока растёт, бегает с сачком, усердно ковыряясь в яйцах-облаках, ждёт не дождётся главного улова в своей жизни. Однажды поймает икринку и утаит её от общины, чтобы съесть, никогда не болеть и сравняться с богами. Просто позор. Нет, неправильная история. Ещё раз: мальчик растёт, набирается навыков, стремится путешествовать, попадает в нижние миры, где при поддержке местного царька придумывает план, как заставить новорождённую звезду летать. Такое запрещено странниками и подлежит уничтожению…

– Видишь, твой отец не знал, что с тобой делать. Как же быть мне?

Ремесленник опустил руки.

– Мой отец не кто-то из вас.

– Ну, конечно, – странник развернулся и расхохотался. – Постой, будь на моём месте, что бы ты предложил для ребёнка? Так не хочется снова ваять рыбака.

– Рискните проверить и не мешайте.

Морщится старый лоб. Ходит ходуном кадык. Бродит шальная улыбка.

– У тебя всего-ничего времени, успей. И береги её. Прочь!

Далич подхватил спящую Найку.

– Один вопрос. Кто вы, странник?

– Ну, ты мне его уже задавал. Правильнее спросить, почему я так поступаю. Может, я её отец? Она найдёныш, ты найденыш. Гулька и не знает, кто вас зачал. Икру не забудь!

– Спасибо!

Найка очнулась, когда Далич, запыхавшись, поднял её на второй ярус. Испуганные полусонные глаза, в которых плещется стыд. Соскочив с его рук, сама припустила к себе, а Далич сзади залюбовался.

Робкий стук в дверь.

Икринка жжёт в оттопыренном кармане, а вторая пока покоится в шкатулке.

Далич открыл, и Найка в слезах бросилась ему на шею. Что дальше? Дальше подскажет та часть памяти, которую невозможно потерять.

***

В дверь бухнули чем-то тяжёлым.

– Открывай, гадёныш!

Сладкая дрёма мгновенно улетучилась. Далич подскочил с кровати и схватил шкатулку с икринкой. Найка спряталась под одеялом. Шкаф, которым задвинули дверь, надолго не убережёт.

Далич снова уткнулся в проблему, решения которой не видел, – как вдохнуть в икринку жизнь. Почему не спросил у Ремесленника?

Ткнул в мембрану. Ворвался морозный воздух. Если выбросить икринку в пространство, что будет? Звезда же не появится?

– Выпей её, – прошептал голос странника. – Не бойся. По-другому не получится.

Далич потёр висок.

– Выпей её, – подтвердила память.

Далич поднес икринку к лицу. Дрожат голубые прожилки, алеет крохотное сердце. Неужели правда? Тугой шарик потеплел, налился бирюзой.

– Открывай, выродок! Или мы отрежем отцу девки голову!