Глава 2
Ну, вот как он мог?!
Сабрина сделала все от нее зависящее, чтобы сжить меня со свету, а Мик мало того, что дела с ней какие-то имеет, так еще и выставляет меня разменной монетой в своих махинациях!
Я всегда относилась к нему… ладно, скажем прямо, он мне нравился. Разрушение иллюзий – болезненный процесс. Я до последнего думала, что значу для него хоть что-то. Как девушка, как друг детства, да хоть как член стаи! Но нет, куда там. Мика, как и раньше, интересовала исключительно его персона!
– Спешу тебя расстроить: все не так плохо, как тебе кажется!
Подушка брошенная в стену, едва не угодила в физиономию Келли, некстати решившего меня проведать.
– Почему «расстроить»?
– Ты с таким самозабвением предаешься печали, что мне даже совестно тебя отрывать! Сначала, стоит выяснить все до конца, а потом уже делать выводы.
– Я не печалюсь, я злюсь! Все рассыпается! Неужели ты этого не видишь? А, может, я и тебе доверять не могу?!
– Прекратить истерику! – шлепок пониже спины мгновенно взвинтил меня до предела.
– Да что ты себе позволяешь! – я возмущенно подпрыгнула на кровати.
– Сначала выясни, потом делай, – наставительно повторил Рыжик.
Ко мне, наконец-то, вернулась способность рассуждать здраво. Недаром говорят, между головой и пятой точкой существует прямая связь.
– Мик отказался что-либо объяснять. Даже Аньке, – уже спокойнее сказала я. – Когда она мне звонила, голос у нее был совершенно растерянный. Брат впервые в жизни с ней разговаривать не хочет.
– Может, кто-нибудь еще сможет прояснить ситуацию?
– Кроме Сабрины там никого не было, – фыркнула я.
– Вот у нее и спросим! Как возможность подвернется, – жизнерадостно предложил Рыжик.
– Издеваешься да? Ты как себе это вообще представляешь?!
Настроение с упорством улитки ползло вверх. Жизнь переставала казаться такой отвратительной штукой.
Запустив мыслительный процесс у меня в голове (за рукоприкладство – еще ответит), Рыжик попытался откланяться.
– Все, все… Окружающие не поймут, что я так долго делал в твоей спальне.
– У Майка на эту тему смешнее шутить получается, – ехидно заметила я, – Хотя, какая вообще разница!
– Ну не скажи… – Келли уже открыл дверь, но я его остановила.
– Подожди. Почему ты так спокойно реагируешь на то, что сделал Мик?
– Если я не грызу подушку, это еще не значит, что мне все равно! Вот только в отличие от тебя я видел, насколько он себе на уме. И как постепенно отдаляется от нас, приобретая свои интересы! – Келли с видом рассерженного кота замер на пороге. Пытаясь успокоить меня, Рыжик и сам нуждался в ободрении.
– Прости, – я соскочила с кровати и обняла его за шею, виновато заглядывая в глаза. – Я, как всегда, думаю только о себе.
– Ну, тебе сейчас тяжелее чем мне, – тепло улыбнулся Рыжик, высвобождаясь и выходя за дверь.
СТОП! Чего это Келли так озадачен сохранением моего душевного равновесия? Неужели они думают, что я…
Ща я им объясню, что не стоит лезть в мою личную жизнь!
Торопливо спускаясь по лестнице, я нервно обдумывала ситуацию. Анька всегда знала, что я неравнодушна к ее брату, но не вмешивалась. Келли догадывался, но молчал. Майк… а что в самом деле думал Майк? Что они ему наплели? Стоп, стоп, стоп… и почему меня это вообще волнует? Неужели, я…
Додумать мысль не удалось.
В приоткрытую дверь было видно прохаживающегося по комнате Рыжика. Майк, что-то говорил, но я пока не могла разобрать ни слова.
Что может быть интереснее чужого разговора? Послушаем.
– А тебе не кажется это глупым?
– Знаешь, я наконец-то понял, что такое любовь…
– Да неужели? – ехидно отозвался Рыжик.
– Я хочу, чтобы ей было хорошо. Со мной или, раз уж так получается, без меня, – спокойно отозвался Майк. – А ей плохо.
– Зря! – неожиданно для себя я оказалась в комнате. Даже понять не успела, как это произошло. – Да эта «Она» может даже не догадываться, что ее осчастливили! Покажи Ей, что любишь, если не хочешь до конца жизни сидеть здесь и жалеть себя!
Мой страстный монолог, вызвал странную реакцию. Обнаружившийся в углу комнаты Вик, до моего появления не встревавший в беседу, с трудом сдерживал смех. Рыжик держался ко мне спиной, явно испытывая те же эмоции. Майк, напротив, озадаченно притих, переваривая полученную информацию.
«Она»! Второй раз про эту таинственную девицу слышу! И она мне УЖЕ не нравится!
Я что, ревную?
– Вокруг тебя столько девиц крутится, что «Она» может просто не догадываться о постигшем ее счастье, – добавила я.
Рыжик не выдержал и расхохотался.
– Прости, братец, – выдавил он, утыкаясь лицом в диванную подушку.
– А почему это тебя так волнует? – собрал мысли для ответного выпада Майк.
Я окинула комнату задумчивым взглядом. И в самом деле, чего это я так напрягаюсь? Подумаешь, одна из его пассий не ответила взаимностью! Радоваться надо, что в мире еще осталась справедливость.
Я встретилась глазами в Виком, тот неожиданно закусил губу и вымелся из комнаты.
Еще один припадочный!
Подрагивающая от смеха спина Рыжика мне тоже не нравилась.
– Почему ты не отвечаешь? – ого, быстро же к Майку возвращается душевное равновесие – в голосе звучала неприкрытая насмешка. Вот всегда так! Ты – со всей душой, а тебе – пинок под хвостатый зад!
– К тебе пришли! – Вик снова появился на пороге, пряча в уголках губ смешинки.
– И кто? – отвлеклась я.
– Наш несгибаемый Леня!
– О-о-о…
Что-то не хочу я отвечать на вопросы, ответы на которые все равно не могу дать! А если учесть, как я убегала из его квартиры… их будет много!
– Знаешь что, – начала я, но взглянув на Майка, ожидающего ответа, передумала, – Иду! Даже бегу!
Глава 3
– У меня к тебе один вопрос, – наконец-то решился Леня. Мы делали уже третий круг по тихой улочке, примыкающей к воротам.
Одноклассник шел с видом человека, не до конца уверенного в правильности выбранного пути.
– И?
– Может, это будет звучать глупо, но поставь себя на мое место. К тебе приходит одноклассница – и в стекло начинают лететь пули. Это же не сериал! Я же не супергерой, чтобы кому-нибудь было нужно палить по моим окнам! Значит дело в тебе. К тому же, сериал плавно перерос в фильм ужасов. Из ковра на стене я выковырял метательные звездочки, последнюю неделю не могу отделаться от ощущения, что за мной следят, и ко всему прочему, у одноклассницы, вытолкнувшей меня из-под обстрела, начинают искажаться черты лица! Может у меня галлюцинации, но отсутствие стекла в оконной раме и вот это, – Леня аккуратно достал из сумки полиэтиленовый пакет, в котором спокойно лежал милиритовый ужастик в количестве трех штук, – это доказывает, что я еще в своем уме!
Леня изложил все подробно, обстоятельно, как и подобает отличнику. Вот только, что мне было на это ответить?
Я рассказала папе о случившемся, но он велел разбираться самостоятельно, если я, конечно, хочу, чтобы мой одноклассник жил долго и счастливо. Леня лечил простуду дольше, чем я рану в плече, и в школе не появлялся. За всеми событиями я успела напрочь позабыть о грозящем «разоблачении»
Надо что-то предпринять! И прямо сейчас…
– Эй, «парень» (здесь и дальше слова будет заменены цензурными синонимами).
Я озадаченно повернула голову. К нам подгребала компания радикально бритых личностей, отличающихся стойкой нелюбовью ко всем подряд. Я критически оглядела Леню. К понтовым штанишкам, держащимся на одном честном слове пониже линии… всего, прибавилась длиннющая байка и кепка набекрень. Да… Музыкальные предпочтения у всех нас явно не совпадают.
– Ты … «нехороший», по-русски не понимаешь? … «вали» отсюда. … «девочку» … мы … … Она … «пообщаемся» … !
Ну все! Такого я в свой адрес не потерплю!
Леня растерянно посмотрел на меня – я улыбнулась. В голове уже зрел милый в своей мерзопакостности план, как решить все проблемы скопом.
Я, конечно, могу их одной… нет, все-таки двумя руками упаковать, правда, окончательно. Но это не пойдет. Да и зачем обижать идиотов?
– Мальчики, может не стоит обострять отношения? – мило улыбнулась я.
– Да … в… на…
– Не трудитесь, я все равно поняла только предлоги.
Ребята отбросили дипломатию и двинулись к нам. Я ждала, уютно опершись спиной на ближайшее дерево. В метре от нас парни замерли, разглядев, наконец, мою улыбку. Я честно улыбалась со всей доступной мне доброжелательностью, но резко выдающиеся клыки, подходящие больше саблезубому тигру, чем вампиру (ой, перестаралась), отбили у ребят всякую охоту к дальнейшему знакомству. Ладно, закрепим полученный эффект.
Я задумчиво облизнулась.
– У кого первая группа крови может отойти сразу – не нравится!
И почему, как вы думаете, у всех оказалась именно первая? Леня с нездоровым интересом стоматолога осмотрел мою улыбку, которая уже начала принимать нормальный вид.
– Нереально! Настоящий… вам…, – я ловко запечатала ладонью рот восхищающемуся Лене.
– Ты умеешь хранить секреты?
Глава 4
Я осторожно зашла в холл, стараясь не столкнуться со шляющейся по первому этажу экскурсионной группой. Немолодая женщина, работающая у мамы Келли «другом семьи», как она сама себя называла, убирала, готовила и с восторгом рассказывала туристам старые байки о горячо любимом доме.
Короткая пробежка – и хлопнувшая дверь библиотеки ознаменовала успешное прохождение самого опасного участка маршрута. Там я и обнаружила Вика, спиной ко мне сидевшего у камина с очередной книгой в руках. Вот она, первая жертва, которая услышит новости.
– Скучаешь? – поинтересовалась я.
Он поднял голову – и тщательно подготовленное описание последних новостей застряло в горле. В серых глазах плескалась тоска, затягивающая словно в омут. Я остановилась посреди комнаты. Сердце сжало нехорошее предчувствие.
– Что…
Вик, молча, протянул мне газетную страницу, лежавшую поверх раскрытой книги. На самом верху листа бросалась в глаза жуткая фотография перевернутой машины. Я выхватила его, прочитала заглавие…
И буквы запрыгали перед глазами.
Авария… Погибшие… По встречной… Не удалось спасти… Имя и фамилия Вика крупным безликим газетным шрифтом…
– Нет, – я судорожно сжала пальцы, сминая газетную вырезку. – Это жестоко…
– Я не знаю, как сможет пережить это известие моя мама, – прошептал Вик, не отрывая взгляда от фотографии. – Это моя плата за то, что я стал таким как вы.
– Ты родился таким, как мы, а оборотни не обязаны платить за свое существование! Кто это сделал?! Мы могли бы что-нибудь придумать! Папа не был бы против твоих встреч с семьей! – я почти кричала.
– Дело не в новом аноре. Если бы стая заподозрила, что моя семья каким-либо образом мешает их планом, совет не постеснялся бы их убрать. Меня прежнего больше нет, и для своей семьи я должен исчезнуть…
– Это не выход, – обреченно прошептала я, отчаянно не желая верить в то, что уже слишком поздно для того, чтобы что-то изменить…
Не знаю, как бы отреагировала моя семья на такое известие. Невольно вспомнился убитый горем Келли, старающийся сдержать слезы у могилы отца.
В глазах начало мутнеть, причем не только из-за застилающих их слез. Повернув голову на скрип открывающейся двери, я поняла, что куда-то проваливаюсь…
Последующие несколько дней я провалялась в кровати, безнадежно застряв между двумя своими половинами. Я безучастно лежала носом к стене, даже если кто-то и заходил в комнату. Лона-человек была в панике, Лона-волчица ее не понимала, а потому в целях собственной безопасности не позволяла полностью отобрать у себя контроль. Дверь периодически скрипела, впуская и выпуская оборотней. Они всегда приходили в разное время, что-то говорили. Один из них, от него пахло папой, его волчица узнавала всегда, ласково гладил по заострившимся ушам. Часто приходил еще кто-то, он не гладил, и пахло от него не так, как от мамы с папой, но тоже очень знакомо. Волчица никак не могла понять, как ее вторая половина относится к этому оборотню. Чувства для нее были слишком сумбурные и сложные, но ей самой он нравился. Ей нравились и другие: Сильный Волк, Белая Волчица, и Тот, кто приходил чаще всех и говорил, говорил, говорил. «Спасибо, Рыжий», – волчица попыталась мотнуть головой – и свет померк.
Я очнулась.
Голова болела так, как будто меня топили в бочке самогона: глаза разъезжались, мысли двоились.
– Каааак мне плохо! – пожаловалась я неизвестно кому, не надеясь, что мне ответят.
– Догадываюсь, – легко согласился Рыжик откуда-то сбоку. – Рад, что ты снова с нами.
– А я как-то не очень.
– Прекращай хандрить! Видишь, к чему приводит неустойчивая нервная система?
Я хмыкнула и попыталась сесть, но сразу же отложила бесперспективную идею. Перед глазами весело скакала дюжина зеленых чертей.
– Это было страшно и смешно… Ты когда-нибудь разговаривал сам с собой?
– Один раз, – Келли замотал головой – волосы рыжим пламенем заметались вокруг побледневшего лица, – и не хочу повторять.
Я вздрогнула.
Вместе с сознанием вернулась и память, а за ней и боль.
Брр, только повторной истерики не хватало!
– Рассказывай, что я пропустила!
– Твой отец обещал разобраться с Леней…
Я подскочила на кровати.
– Это не то, что ты подумала! Он же про вампиров знает, а не про оборотней, так что формально закон соблюдён. Вот только если кто-нибудь еще из стаи об этом пронюхает, – Келли выразительно провел большим пальцем по шее.
Я кивнула. Любой человек, пронюхавший нечто об оборотнях, должен быть уничтожен.
– А еще?
– Еще твой отец пытался поговорить с Сабриной.
– И как? – не утерпела я.
– Полет с лестницы прошел для него без заметных последствий.
Я хмыкнула, или даже скорее хрюкнула, представив папу ласточкой улетающего в лестничный пролет после оплеухи Сабрины.
– На Вика насели по полной программе. Ни минуты покоя. Они с твоим отцом только и делают, что таскаются по всяким официальным и неофициальным мероприятиям. В том, что Рене – анор, уже никто не сомневается, хоть официальное голосование и назначено на эту пятницу.
– А сегодня что?
– Среда.
– Черт, сколько же это я провалялась?
– Почти неделю.
– Кошмар.
– Майк у Вика вместо тебя энциклопедическим словарем подрабатывает. Из библиотеки не выходит, пишет конспект, над которым наш асаху по вечерам и засыпает, – между тем продолжил Рыжик.
– А что ты?
– Осваиваюсь в роли аут-ринора и члена Верховного Совета, которого все равно никто и в грош не ставит, – преувеличенно бодро отрапортовал Рыжик.
– Папа тебя не бросит. Мы все не бросим.
Келли устало улыбнулся.
– Ты еще не знаешь самой сногсшибательной новости! К нам едет представительство западных соседей, и возглавляет его посол-асаху! Нафига едет – не понятно. Толи это знак поддержки сородичам, толи им все разнюхать надо – неизвестно. По официальной версии они, не поверишь, нашему Вику невесту везут! У них вроде как девица-асаху, примерно нашего возраста, не просватанной осталась.
Я ошарашено покачала головой.
– Анита знает?
– Вик, сказал, что сам во всем разберется. У Аньки и так полно проблем, – с досадой произнес Рыжик.
– А с ней-то что? – насторожилась я. И на пару дней без присмотра оставить нельзя!
– Мало того, что Мик ведет себя как псих и собирается в воскресенье уехать к бабушке, так еще и мориат активизировалась: снова пристает с предложением уйти в «монастырь», такой талант пропадает и все такое!
– Да она достала уже! – праведно возмутилась я. – Ей же русским языком сказали – нет!
Келли пожал плечами.
– Она говорит, что от силы не спрячешься – и рано или поздно Анька все равно к ним придет.
– Приятно видеть оборотня, настолько уверенного в своей правоте, – ехидно отметила я. – К слову, пока я тут валялась, мне пришла в голову мысль, что ты был прав. Надо все выяснить, а потом уже делать выводы. Сабрина ведет себя очень странно, и, похоже, ввязалась во что-то, из чего теперь не может выбраться.
Чем еще объяснить ее выходку на Совете? А договор с Миком? Я уже не напоминаю, про записи в дневнике Алана.
– Ты думаешь, она станет разговаривать с кем-то из нас после того, как спустила с лестницы твоего отца?
– Почему – с кем-то? Я пойду.
– Ага, она столько времени пыталась тебя убить, – и тут ты сама приходишь к ней в гости! Похоже, ты еще не до конца пришла в себя поле потрясения.
– Да нет же! – я возбужденно приподнялась над подушкой. – Сабрина знает то, что необходимо нам! Может если как-то разнюхать во что она вляпалась, то…
– НЕТ! – Келли выглядел непреклонным. – Держись от нее подальше. Если мы сможем, что-то выяснить, сделаем это без тебя.
Я натянула одеяло повыше. Когда Рыжик в таком состоянии, с ним бесполезно разговаривать. После смерти отца, даже мысль о том, что кому-то из близких может грозить такая же участь, вызывала у Келли вспышку ярости.
Мне вдруг стало страшно. Если жизнь заставила мягкого и добродушного Рыжика научиться ненавидеть, то… что же она сделает со мной?
Глава 5
Два дня я жила как младенец: только и делала, что ела, а потом спала, или для разнообразия сначала спала, потом ела. Но зато теперь чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.
Пора было вставать и браться за проблемы, которые за мою болезнь никуда не делись.
А жаль!
От идеи сходить «в гости» к Сабрине я так и не отказалась. Трудно объяснить, на чем базировалась моя уверенность. Когда Волчица удержала меня от глупостей, да-да, неприятно вспоминать, как меня тогда разнесло, мы, словно, поменялись местами. Я была лишь ведомой половиной, прислушиваясь к мыслям и чувствам своей Волчицы. И это она настаивала на том, что «железная леди» – страдающий зверь, нуждающийся в помощи.
А в таком состоянии люди, да и нелюди тоже, становятся очень разговорчивы! Если все выгорит, надо взять за правило больше слушать свой собственный хвост.
Рисковать понапрасну я не собиралась, так что заранее договорилась с оборотнем из папиной охраны. В гости к папиной «старой знакомой» мы поехали с ветерком, на бронированной машине.
Поднявшись на нужный этаж, я несколько раз глубоко вдохнула. Уверенность в том, что Сабрина – бессердечная гадина, пошатнулась еще на совете. Моя Волчица, видевшая ее зверя, только подлила масла в огонь. У «железной леди» не может быть эмоций совершенно отчаявшегося существа, которому нечего терять. И я должна узнать, в чем дело!
Скажете, что у меня не все дома? Даже спорить не буду. Я уже неоднократно это подтвердила!
Отбросив все ненужные мысли, я решительно нажала на звонок.
Где-то в ушах громко стучало сердце. Перед глазами вновь появилось холеное лицо с презрительно искривленными губами и взглядом императрицы, очутившейся в кабаке.
Мелодичная трель отозвалась где-то в глубине квартиры. Щелкнул замок – и на пороге появилась хозяйка. Без привычного макияжа, идеальной прически, костюма и каблуков она казалась не такой уж и мегерой.
Немое удивление на лице Сабрины медленно сменилось несколько истеричной веселостью.
– Как мило. Причина всех моих проблем, сама заглянула в гости. Ты слишком упрощаешь мне партию, детка, – в огромных даже без косметики глазах полыхнула молния.
А вот это уже знакомо. Такие игры и я люблю.
– И что, прямо на пороге убивать начнете, – я улыбнулась, продемонстрировав, чуть выдвинувшиеся клыки, – или, может, сначала чаю попьем?
Она хмыкнула.
– Ну, проходи, раз уж пришла. Что хочешь-то, нахалка?
Уф, один рубеж обороны пройден. Подозрительно легко.
– Поговорить, – честно призналась я.
– Даже так? Неужели ты думаешь, мне приятно с тобой разговаривать?
– А мне? – я решительно прошла в квартиру.
Сабрина махнула рукой в сторону ближайшей двери и скрылась за углом. Сухо щелкнул чайник.
Я позволила себе оглядеться. Это не могло быть жилищем «железной леди»! Желто-оранжевые стены, светлая мебель, деревянный пол, множество картин, фотографий, ленточек и статуэток. Я ожидала увидеть что-то более прямолинейное, больше похожее на решительную и жесткую натуру Сабрины.
– Нравится? – хозяйка стояла в дверях с подносом в руках.
– Очень, – честно призналась я.
– Требуемый чай, – Сабрина небрежно сбросила с кресла стопку журналов и села, жестом предлагая сделать то же. – Ты уж извини, я не убиралась…
Я кивнула. Чувствуя себя очень неловко, осторожно сняла журналы и устроилась на краешек кресла.
– Итак, что ты от меня хочешь?
Несколько минут я молчала, изучая смешные теплые тапки на ногах Сабрины.
Ну, кто бы мог подумать, что у противной, истеричной, надменной тетки могут быть такие тапки?!
– Хочу понять вас, – наконец ответила я.
– Забавно. И откуда взялось такое желание?
– После… после того как вы э-э-э… решили свести счеты с жизнью… на совете.
Сабрина удивленно посмотрела на меня.
– Ты ошиблась, девочка. Это была попытка убийства, а не самоубийства!
– И кого Вы обманываете: себя или меня?
Теперь пришла очередь Сабрины задумчиво смотреть мимо меня.
– Знаешь, а я ведь действительно хотела уйти. У меня навалом недоброжелателей во главе с твоим отцом, так что подобная выходка должна была дать достаточный повод, чтобы убить меня, – с улыбкой призналась она. – Вот только я не учла одного, в совете теперь одни слизняки, у которых ни на что не хватает решимости! Не то, что в былые времена… – она помолчала.
– Знаете, что еще Вы не учли? – робко прервала тишину я. – В этом самом совете, есть оборотни, которым Вы не безразличны, и они будут стоять за Вас, какие бы проступки Вы не совершили.
– Да что ты! – в голосе Сабрины прозвучала такая горечь, что я невольно поежилась, грея руки о теплую кружку. – Мой друг, мой ЕДИНСТВЕННЫЙ друг, умирая, искренне верил в то, что это я могла, да и убрала его с дороги! А он знал меня, он был единственным, кто действительно меня ЗНАЛ! – она вскочила с кресла и подошла к окну. – Я всегда делала, что хотела, или мне, во всяком случае, так казалось. Но мой мир рухнул… нет, начал рушится, когда Рене объявил о своей женитьбе. Я тогда только посмеялась. Я не верила, не верила даже, когда появилась ты. Это казалось недоразумением, шуткой, и совет полностью разделял мое мнение. У нас была особая связь – предназначение. Я готова была ждать столько, сколько потребуется. Когда все начало затягиваться, пришлось намекнуть твоему отцу, что он заигрался. Но Рене ничего не хотел слышать – вы уехали. Пришлось привлечь к делу охотников. Алан мне этого не простил… тогда и появилась вторая трещина… Мой мир рухнул окончательно четыре года спустя, когда я, бросив все, мчалась предупредить Алана о грозящей ему опасности – и опоздала. Охотники активизировались в последнее время – меня это настораживало – но я медлила, боялась оказаться с другом с глазу на глаз. Я опоздала совсем чуть-чуть. Он умирал в машине, врезавшейся в дерево, от пулевых ранений, фактически насаженный на милиритовый штырь. И знаешь, что он сказал, когда я отчаянно пыталась хоть что-то сделать, чтобы его спасти? – Сабрина смотрела в окно. Белый свет вычерчивал изящный силуэт волчицы. По щекам, одна за другой, скатывались слезы. – « Я до последнего был уверен, что ты на такое не способна». Он словно держался ради этих слов. Ты даже представить себе не можешь, что это такое, когда друг умирает у тебя на руках, с мыслью, что ты его предала! – она несколько раз глубоко вздохнула. – А потом вернулся Рене, и в его глазах я прочитала то же самое! Он даже не усомнился, что это могу быть не я! – Сабрина, метавшаяся по комнате, неожиданно села прямо на пол. – И я решила – пусть! Буду такой, какой вы меня считаете! Я снова начала трясти совет. Через них договорилась с охотниками, чтобы вас с мамой припугнули основательно. Слишком малы были шансы, что вас грохнут в городе, в котором сейчас оборотней, едва ли не больше, чем людей! Но теперь все кончено. У меня нет ни сил, ни возможности, ни желания оправдаться. Да и не перед кем. Почему, почему эти сволочи не убили меня прямо там, на заседании совета?! Я ведь до сих пор хочу уйти, особенно когда остаюсь одна.
Я сидела не в силах произнести ни звука. Вид Сабрины, в слезах сидящей на полу в теплой байковой пижаме, наталкивал на мысль, что у меня все-таки поехала крыша.
– И вот теперь, на заре, так сказать, своей оборотничьей карьеры я сижу и плачусь в жилетку причине всех своих неприятностей, – почти зло подвела итог она.
Эта фраза словно вернула меня к действительности. Образ Сабрины с пятнами крови на деловом костюме, отчаянно пытающейся докричаться до потухающего сознания умирающего друга, растаял.
Я тряхнула головой, наводя таким нехитрым способом порядок в мыслях.
Заметив несколько несоответствий в жуткой истории, я очень хотела задать парочку вопросов. Но сперва стоило бы поделиться впечатлениями.
– Мне кажется, Алан должен был понять что-то, хотя бы по тому, что Вы пытались ему помочь. А если и нет, то сейчас он точно знает правду.
– Веришь в сказки про загробную жизнь? – презрительно хмыкнула Сабрина.
– Так умирать нестрашно. А вообще я верю в справедливость.
– Брось, детка, ее нет, и не было никогда, – «железная леди», а это снова была она (словно никто пять минут назад по комнате не метался), уселась в кресло и закинула ногу на ногу. – Забудь про это слово. Если хочешь жить долго и счастливо.
Я хмыкнула. Сабрина подлила в кружки кипятка и выжидательно посмотрела на меня.
– Хочу вот что спросить. В первый раз на нас напали, еще в Б. Если вы не имеете к этому отношение то кто тогда?
– На вас напали в Б.?! – Сабрина выглядела встревоженной. – Странно, надо проверить… Еще какие-нибудь вопросы будут?
– Э-э-э, да… – я с трудом заставляла себя, не думать каждую секунду про Алана. – Чем мы с Виком мешаем вам в городе? И с какого бока здесь Мик?
– Ааа, твой бойфренд? – Сабрина усмехнулась. – Охотники становятся слишком настойчивыми, давно такого не было. Они даже выпускают на охоту полуоборотней, чего не было уже лет пятьдесят, не меньше!
– Кого? – удивленно уточнила я, забыв даже огрызнуться на «бойфренда».
В голове уже крутились слова Аньки: «Тот персонаж, что следил за вами, оказался гораздо сильнее обычного человека. Мик сказал, что с таким еще не сталкивался. Странно, правда?»
– Полуоборотень – это тот, кем, к примеру, был ваш Виктор, пока его не цапнул Рене. Охотники специально выискивают таких полукровок, ведь при особых тренировках, такие люди вполне способны завалить оборотня.
– А…
– Вот тебе и «а»! Детка, неужели папочка ничего тебе не рассказывает?
– Нет, – недовольно призналась я.
– Ну и правильно делает. Меньше знаешь – крепче спишь!
– Спасибо.
– Да не за что. Тебе не пора домой?
– Нет.
– Нахалка. Уважаю.
Ушла я от Сабрины почти под вечер. Странно, но меня совершенно перестала напрягать мысль, что я пью чай с оборотнихой, из-за которой моя семья три года прожила в изоляции и из-за которой я едва не лишилась жизни. Bis!(дважды)
Подумаешь, как подрались – так и помирились.
«Железная леди» много и охотно рассказывала о стае, о голодных годах после революции, о Второй Мировой, и даже о том, как познакомилась с папой (они были соседями). Много рассуждала о любви. В такие моменты она мрачнела, становилась раздражительной.
– Знаешь, ее нет! Нет, тебе говорят! И кто вообще этот маразм придумал?! Ты хоть представляешь, насколько мала вероятность того, что именно у тебя все совпадет, и ты полюбишь того, кто любит тебя?! Да она фиге равна! – эмоционально повторила Сабрина и продолжила уже куда спокойнее. – Я нравилась Алану. Долго. И очень хотела ответить ему взаимностью, но стоило увидеть Рене, как все… – и она махнула рукой, словно предлагая мне представить всю гамму переполняющих ее эмоций.
К тому моменту мы уже перебрались на кухню.
Сабрине давно нужен был кто-то, кому можно было бы рассказать все без утайки. И по иронии судьбы этим кем-то оказалась я, вторая по величине причина всех ее несчастий.
Когда я вспомнила про охранника и водителя, кукующих в машине, Сабрина быстро собрала им «передачу» и спустилась вниз. Я едва не вывалилась в окно, пытаясь подслушать, что именно она им говорит. Совершенно озадаченные лица охранников действительно стоили любого риска. Сабрина заявила, что сама отвезет меня домой и обрадованные оборотни очень быстро исчезли. Один из них так и прижимал к груди аккуратно завязанный пакетик. Я буквально видела, как он рассказывает жене и друзьям, что их угостила булочками сама «железная леди», славящаяся на всю стаю прескверным характером.