Я и мой ангел

Глава 6

Задвинув подальше все идейные моменты, которым меня учили столько лет, через два дня я позвонила Локтионову – старшему и согласилась. Занятие у меня было не пыльное и даже приятное. Я сопровождала Виталия в поездках по городу, во встречах с партнерами, на приемах. Официально я называлась – референт. Да и кому бы пришло в голову заподозрить другое, кроме разве того, что я могу быть еще и его любовницей. Но, как ни странно, подобного не было и в помине, даже намека. Меня это радовало, и я мысленно извинилась перед Дашей за свою недавнюю, вызванную обстоятельствами грубость.

С Артемом мы вообще скоро стали приятелями. От него я между делом узнала, что у Виталия наличествует жена и ребенок, но отношения не складываются, и живут они раздельно. Сказав это, Артем посмотрел на меня, ожидая следующего вопроса, который, как женщина я просто обязана была задать хотя бы из любопытства. Он так откровенно ждал, что я из вредности ухмыльнулась и… промолчала. Всему свое время. Мне спешить некуда.

Через несколько дней на одном большом приеме я встретилась со старыми знакомыми. Правда, повели они себя совершенно по-разному. Замнач злобно покосился и сделал вид, что мы не знакомы. Локтионов – старший сделал вид, что не знает, где я до этого работала и, невинно улыбаясь, познакомил нас снова.

– Вам очень повезло, Виталий Павлович, приобрести такого, гм, референта, – буркнул замнач. Все трое понимали вопиющую двусмысленность его комплимента, но в приличном обществе существуют свои правила игры, которые соблюдаются воспитанными людьми, а им хотелось быть таковыми. Вскоре он незаметно растворился в толпе.

Проводив его глазами, я тут же увидела жирного борова, мило беседующего с каким-то представительным мужчиной. Виталий проследил за моим взглядом и по-своему понял его значение.

– Пошли, познакомлю, – тут же предложил он.

– Пошли, – сказала я, уверенная, что боров, так же, как замнач, сделает вид, что мы не знакомы.

Но здесь я ошиблась. Не успел мой шеф подойти к парочке, как Гольдман бросился ко мне, раскрыв объятия, как к любимой дочери, потерянной во время кораблекрушения.

– Надо же, – жалобно всхлипнул он, прижимаясь к моей груди, не из похоти, а потому что выше не доставал. – Я так ждал вашего звонка, а вас уже перехватили! Виталий Павлович, – обратился он к моему шефу, – я так вам завидую, так завидую! Такие девушки, как Ксения, на дороге не валяются.

– Ага, – ехидно поддела я, – Они выступают в стрип – клубах, если не стоят вдоль дороги.

Гольдман стал совершенно красный, маленькие глазки забегали. Я зловредно улыбалась, а Виталий, все схвативший на лету, совершенно спокойно ответил:

– Я, видимо, предложил ей лучшие условия.

– Да-да, конечно, – толстый Миша горячо схватил меня за руку и восторженно затряс, одновременно извиняясь: – Дорогая Ксения, надеюсь, вы на меня зла не держите?

– Что вы, Михаил Иосифович, конечно, нет! – успокоила я его с совершенно чистой совестью. Никакого негатива я к нему и в самом деле не испытывала.

– Познакомьтесь, Ксения, это Тарасюк Евгений Иванович, депутат областной Думы, – наконец, вспомнив о собеседнике, представил его Гольдман.

Депутат и его помощник – консультант, парочка еще та. Я пробормотала что-то вроде очень приятно и протянула руку. Кисть депутата, несмотря на всю его респектабельность, оказалась вялая, мягкая и противно влажная. Мне сразу захотелось вымыть руки. Странно, но даже толстяк – Гольдман на его фоне не вызывал у меня таких брезгливых чувств. Я извинилась и прошла в дамскую комнату и там тщательнейшим образом вымыла руки. В комнате никого не было, поэтому я позволила себе немного передохнуть и покрутиться перед зеркалом.

Увольнение из органов явно благотворно подействовало на мой внешний вид. Выглядеть я стала значительно лучше. Стиль одежды поменялся на сто восемьдесят градусов. Сейчас, в дорогом вечернем платье я выглядела, как вполне преуспевающая дама. Светло русые волосы немного осветлила и теперь стала практически натуральной блондинкой. Я посмотрела в глаза своему отражению. В принципе, ничего нового – глаза, моя сильная деталь, которая занимает почти половину лица. К тому же они были настолько светлые, что меняли свой цвет в зависимости от того, что на мне одето в данный момент. Сейчас они были зеленоватыми. Я внимательнее всмотрелась в зеркало. Так и знала! Волосы в отражении внезапно слегка изменили цвет, а глаза стали ярче. Даша помахала мне рукой из зазеркалья.

– Хочешь о чем-то предупредить? – тихо спросила я.

– Пожалуй. Скоро тебя ждут тяжелые времена.

– А когда они были легкими? – уточнила я.

– Не в этом смысле. Опасность!

– Какая? – спросила я, протягивая руку к отражению.

В этот момент в комнату вошла женщина, и Даша немедленно исчезла, оставив после себя легкий шелест и мое отражение: Опасность!

Я молча вышла и вернулась в зал. Если опасность уже здесь, мое место должно быть около клиента. Незаметно я подобралась поближе к Виталию. Огляделась. Все находится в том же положении, в котором я оставила. Шеф тихо разговаривает с толстяком. Судя по выражениям лиц, о чем-то серьезном. Невдалеке топчется Тарасюк, бросая на них неприязненные взгляды. Ему явно, хочется послушать, о чем разговор, но его не приглашают, вот Евгений Иванович и обижается.

Подслушивание не входило в мои планы. Поэтому я остановилась на таком расстоянии, чтобы не слышать разговора. До меня время от времени долетали только отдельные слова, но если состыковать их, выходило, что речь идет о каком-то товаре, который надо хорошенько припрятать, потому что есть другие желающие загрести его. Зря Даша меня растревожила. Вечер закончился тихо и мирно. Довольные гости разъезжались по домам.

На следующее утро Артем меня «порадовал»:

– Твой любимый Гольдман умер.

– Как, то есть – умер? – не поняла я. – Еще вчера вечером все было нормально.

– Да вроде инсульт, – пожал плечами Артем. – Сама знаешь, толстый он был.

– А вскрытие делали? – во мне поднял голову профессионал.

– Нет, семья не хочет. Умер и умер.

– Так, может, его убили? – возмутилась я. – Между прочим, они вчера вечером с Виталием о чем-то серьезном говорили.

– Я знаю, – поморщился Артем.

Ему явно не хотелось продолжать эту тему. В конце концов, мое-то какое дело?

На этом наши неприятности не закончились. После обеда заявилась налоговая полиция. Всех поставили по стенкам – ноги на ширине плеч. Вытряхнули сейфы, распотрошили компьютеры но, кажется, ничего не нашли, кроме незначительной мелочи. Впервые в жизни я получила удовольствие, от того, что закон не восторжествовал, и сочувствовала стороне, возможно, его нарушающей.

Когда, расстроенные бесплодными поисками, полицейские ушли, я заглянула к Виталию и спросила в лоб:

– Успели убрать то, о чем вчера говорили с Гольдманом? – и, немного помявшись, добавила: – Я вчера слышала часть вашего разговора и сделала вывод, что это может быть опасным. Сегодняшние события это подтвердили.

– А как ты думаешь, что здесь делала полиция? – ответил он вопросом на вопрос.

Я вспомнила недовольные физиономии замнача и Тарасюка. Нехорошая мысль закралась в мою голову.

– Они ведь, в основном, работают по наводке. Есть варианты, кто навел? – я хотела услышать подтверждение или опровержение своим мыслям.

– Есть. А может, и твои бывшие коллеги здесь тоже руку приложили.

Я обиженно засопела и заявила:

– Надеюсь, не хотите этим сказать, что я здесь тоже замешана?

Виталий усмехнулся:

– Пока, думаю, нет. А вот что ты будешь делать, если они к тебе обратятся с просьбой помочь бывшим коллегам?

Я надолго замолчала. Эта простая мысль совершенно не приходила в голову. Виталий был абсолютно прав, такой вариант не исключался, и я не знала, что буду делать в такой ситуации. Хорошо, что он предупредил. Надо будет подумать над этим, но шеф ждал моего ответа прямо сейчас. Я попыталась уйти от прямого ответа:

– Я ушла оттуда с большим скандалом, поэтому они, вряд ли ко мне обратятся.

– Честно говоря, я наводил о тебе справки и знаю, что ты сильно обидела там одного человека, а он такой, что при случае, это припомнит.

– Я тоже так думаю, поэтому ваша идея вряд ли реальна, – с этими словами я покинула кабинет шефа.

Делать было решительно нечего. Объект охраны спокойно сидел в кабинете и занимался делами. Сотрудники фирмы усиленно наводили порядок после неожиданного визита налоговой полиции. Я зашла в свою комнату, села за стол и попыталась систематизировать информацию, которой обладала и какую объективно могла предполагать. Получалось довольно мало. В первом варианте оказался несчастный толстяк Гольдман, с нерастраченным актерским талантом и неизвестным мне, но каким-то очень ценным товаром, а во втором – возможный сговор между замначем и депутатом и, как следствие этого, смерть Гольдмана и внезапный налет налоговой полиции. Я еще и еще раз прокручивала имеющиеся факты и возможные варианты. Света в конце тоннеля не было.

Может, я законченная дура, но смогла сделать из этого только один-единственный вывод. Возможно, если была бы умнее, и вариантов стало больше. Мой единственный вывод гласил: у шефа есть нечто, перешедшее к нему после смерти Гольдмана. На это нечто имеют виды депутат и замнач. Отсюда вытекает еще менее приятный вывод – это не служебная разработка местного олигарха Локтионова, которая могла грозить ему, в самом худшем случае, тюрьмой. Скорее всего, это скрытая попытка местных жучков тихо прикарманить нечто, чего я не знаю. Итогом этой подковерной шахматной партии может стать такая же внезапная, как у Гольдмана, смерть моего шефа. Все. Больше вариантов у меня не было, и с этой спорной идеей я решила подъехать к Артему. Вдруг, он умнее меня и у него появится еще какая-нибудь.

Артем был сильно занят, сосредоточено играя в стрелялки на компьютере, но меня он выслушал внимательно.

– Ну, как? – в заключение спросила я. – Есть какие-нибудь идеи?

Идей у Артема не было.

– Только весь юмор ситуации заключается в том, что этого, как ты называешь «нечто» у нас нет, – заметил он.

– То есть, как нет? – озадаченно спросила я.

– А вот так, поговорили вечером, а утром он уже остывал, и добавить к сказанному ничего не мог. Правда, некоторые думают иначе.

– Ничего себе! Вот так замочат за здорово живешь, а у вас даже и нет ничего! – искренне возмутилась я.

– Можешь попробовать поискать, чтобы нам с Виталиком не было так обидно, когда нас прикончат, – ухмыльнулся Артем.

– Интересно, пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что…

– Я тоже не знаю, что, – удрученно сообщил он.

Так я и поверила, будто он не в курсе дела. Единственное, что во всем этом могло быть правдой – «нечто» у братьев действительно не было, но они хотели бы его получить. В принципе, я могла этим заняться, но, без исходных данных, вряд ли получится.

– Хорошо, – я решила сделать вид, что поверила ему, – а как оно хотя бы выглядит?

– Насколько я знаю, – задумчиво протянул Артем, – это должен быть такой небольшой, но тяжеленький кейс темно-бордового цвета, – он показал руками примерный размер. – С кодовым замком.

– М-да, не густо. Наверное, у Гольдмана дома и во всех известных местах уже искали?

– Я полагаю даже, что не только мы.

– Хорошо, попробую, – со вздохом согласилась я и взмолилась: – Но может, подкинешь хоть какую-нибудь информацию?

– Если бы я сам знал, – задумчиво пробормотал он и предположил:

– Может, страницы из жизни господина Гольдмана помогут?

Дальше последовал рассказ. Энное количество лет назад Гольдман стал директором одного из крупнейших продовольственных магазинов города. У всех, кто жил в то время, еще свежи в памяти проблемы с продуктами. Миша был нужен всем, и Миша всем помогал. Только в его магазине можно было достать практически все. Где доставал все это сам Миша никто не знал, да и знать не хотели.

А потом что-то сработало в Москве, начались аресты, и Миша погорел. Сидел он по экономической статье. Проявившийся у него в застойные годы капиталистический талант не был оценен. Вернее, оценен, но не так, как хотелось Мише. Ибо проявился не на пользу народному государству, а исключительно в личных целях, за что и пострадал.

Кажется, дали ему лет семь или восемь. Но он относился к таким людям, которые нигде не пропадают. Детали остались неизвестными, но Миша на зоне чем-то сильно помог одному вору в законе. Казалось бы, такие разные люди, но они поддерживали отношения и после отсидки. Вернувшись, Миша оказался в своей стихии. Он не только не стал скрывать факта своего пребывания в местах не столь отдаленных, но всячески козырял этим. Теперь, он попал в струю. Определенный лексикон типа «конкретно» и «в натуре» давал ему возможность покрасоваться на публику.

Вот как раз это я хорошо помнила.

– Заметь, Ксюша, – Артем поднял вверх указательный палец. – Это только мое предположение, сам Гольдман никогда такого не говорил. Кажется, не так давно этот самый вор умер от туберкулеза. Миша за ним трогательно ухаживал, находил самых лучших врачей, но ничего уже не помогло. Ты ведь знаешь, что у воров в законе не может быть никакой собственности?

Я молча кивнула, и Артем продолжил:

– Вскоре после смерти этого вора, Миша занервничал, стал поговаривать об отъезде на историческую родину. А я, теперь уже задним числом, подозреваю, что все добро, накопленное непосильным воровским трудом, перешло к Мише. Это именно то, что он хотел нам с Виталиком подсунуть. Видимо, считал, что мы безопаснее, или порядочнее, чем кто-либо другой… – Артем помолчал. – Как оказалось впоследствии, он был прав. Но это его не спасло. Ну что? Выудила какую-нибудь ценную информацию? – закончил он свое повествование.

Я неопределенно пожала плечами и спросила:

– А где жил этот вор?

– Там же, где живут все лучшие люди, – Артем ухмыльнулся, – В Москве, но адреса я не знаю.

Все надо обдумать, как следует. Москва останется на крайний случай. Несколько дней я, оставив своего подопечного на Артема, прогуливалась по всем известным мне местам, которые мог посещать толстый Миша. Бесполезно. Противники тоже несколько поутихли. Наверное, пришли к выводу, что у Виталия искать без толку. Оставалась Москва.

Глава 7

Чтобы работа не была подобна поискам иголки в стоге сена, я навестила родственников покойного Гольдмана. Пришлось присутствовать на его похоронах, поэтому вдова знала меня в лицо и без проблем впустила в квартиру. Придав лицу, соответствующее случаю, печальное выражение, я начала на предельно жалобных нотах:

– Мне очень неловко просить вас об этом, но гм…, у одного моего родственника туберкулез. На том приеме… ну, после которого… – я печально вздохнула, – Михаил Иосифович обещал дать телефон какого-то известного московского врача. Но вот, не успел, – снова прервав речь жалобным вздохом, я, наконец, сформулировала просьбу. – Вы случаем не сможете мне помочь в этом?

– Смогу, – также печально ответила вдова. – У него в Москве был один знакомый, – она замялась, а я, зная ситуацию, сделала вид, что не заметила ее заминки. – Так вот, он лечился от того же самого. Сейчас. Подождите минуточку.

Из подъезда я вышла счастливой обладательницей телефона известного московского врача-пульмонолога – Самойловича Валентина Дмитриевича. Теперь осталось поставить Артема в известность о моей намечающейся поездке в Москву.

В офисе его не оказалось, а секретарша сказала, что они уехали смотреть коттедж. Где же они еще могут быть! И как я забыла! Виталий совсем недавно закончил постройку роскошного коттеджа в пригороде, теперь ожидается приезд какой-то звезды столичного дизайна для оформления интерьеров. Попросив дежурную машину закинуть меня туда, я впервые увидела это грандиозное строение. Оно и вправду оказалось солидным. Три этажа с многочисленными башенками и балкончиками возвышались над землей. Под землей наверняка тоже было много чего. Я не спеша, прогуливалась по пустым комнатам, представляя, как тут все будет симпатично и, одновременно, разыскивая хозяина. Кажется, кроме нас в доме никого не было. Вокруг царила тишина. Вскоре мне послышались голоса, и я двинула в ту сторону. Но, подойдя ближе и уловив тему разговора, решила не показываться. Пожалуй, нелишне услышать, что они обо мне думают.

– Слишком много совпадений после ее прихода к нам, – сказал Виталий. Это было первое, что я услышала.

– Между прочим, она сюда не просилась. Ты сам ее пригласил, – ага, это – Артем, защищает, значит. Я совсем притихла около приоткрытой двери, даже дышать перестала.

– Может, у нее с этим все заранее продумано было… – с этим, это с кем интересно? Но, увы, я не слышала начала разговора.

– То есть, ты хочешь сказать, что на самом деле они нашли общий язык в комнате отдыха. А про то, что она его кинула и смылась, туфта? – все ясно, «этот» – замнач. Мне стало смешно. Вот уж с кем я ни в коем случае не стала бы даже пытаться найти общий язык.

– Возможно, – неопределенно ответил Виталий. – Конечно, мне хотелось бы ошибиться… А кстати, чем она сейчас занимается?

– Я ее озадачил поисками Мишиного товара.

Значит, Артем мне сказал правду. У них его нет.

– А если найдет, неужели думаешь, что не полюбопытствует, что это такое? Нашел, кого отправить на поиски, – недовольно заметил Виталий.

– Полюбопытствует, конечно. А что, у тебя есть лучшие кандидатуры для этого? Ты кому-нибудь вокруг веришь на все сто? – в голосе Артема уже явственно сквозило раздражение.

– Только тебе, – примирительно сказал мой шеф. – Что-то ты ее уж больно защищаешь, понравилась?

Я навострила уши. Разговор оказался еще интереснее, чем я предполагала вначале.

– Тебе-то что? У нас с тобой разные вкусы, – зло бросил Артем.

Не успела я хорошенько обдумать эту странную фразу, как послышались шаги. Я осторожно попятилась в другую комнату. По пути сюда я успела заметить, что комната была проходная. Так что путь к отступлению у меня был. Осторожно выскользнув из опасной зоны, я вернулась к входу и, громко потоптавшись там, позвала:

– Ау, есть тут хозяева?

– Очень даже есть. Что-нибудь случилось? – в дверном проеме появился Артем.

– Не то, чтобы случилось, просто хотела посоветоваться. В офисе тебя не было, пришлось брать машину и ехать сюда, – я рассказала ему о своих изысканиях. – Врач должен знать, где жил авторитет. Наверняка на дому его лечил. Попробую там поискать.

– А ты не думаешь, что там теперь живут его коллеги, и они вряд ли встретят тебя с распростертыми объятиями.

– Ну… Что-нибудь придумаю, – не совсем уверенно ответила я.

– Может, поедем вместе? – неожиданно предложил Артем.

Я задумалась. После всего услышанного, его предложение могло быть вызвано двумя прямо противоположными причинами: как беспокойством за меня, так и внутренним согласием с Виталием.

– По-моему, здесь тоже не очень спокойно. Кому-то надо остаться, – заметила я.

– Мне кажется, твои коллеги поняли, что у нас ничего нет и успокоились. К тому же здесь недалеко, обернемся за один день. Завтра приезжает какой-то великий дизайнер, Виталику будет, чем заняться, а я к нему кого-нибудь пристрою для подстраховки.

– Ну ладно, – нехотя согласилась я. Выхода все равно не было.

На следующее утро, совсем рано, мы с Артемом выехали в столицу нашей родины. Сделав вид, что еще досыпаю, я раздумывала над несколькими вещами. Для разминки мысленно повторила предложение: «У нас с тобой разные вкусы». Разные в смысле блондинки или брюнетки, худые или толстые? Или принципиально разные? Эта мысль так раззадорила, что я открыла глаза. Это было сразу же замечено Артемом, и он начал меня пытать, как я планирую действовать. Хорошо продуманного плана у меня пока не было. Все зависело от того, что скажет врач. А чтобы действовать убедительно, я прихватила с собой удостоверение сотрудника ФСБ. Перед увольнением схлопотала выговор, предусмотрительно написав заявление, что потеряла его. В отделе кадров поахали, поохали, но что сделаешь, потеряла и все тут. Начало Артему понравилось, такие удостоверения действуют на людей убеждающе.

Место, куда мы приехали, оказалось дорогущей частной клиникой, совершенно не того профиля, какого ожидали. Она оказалась отстойником для желающих похудеть. Нас даже вначале не хотели пускать, но даже в закрытом виде, удостоверение сделало свое дело, и вот мы внутри. Пройдя по широкой аллее через довольно большой парк, по которому, не спеша, прогуливались худеющие, мы оказались около самого здания клиники. Если бы я не знала точно, где нахожусь, то решила бы, что это скорее роскошный отель. Самойлович являлся здесь одним из ведущих специалистов и в данный момент кого-то принимал. Секретарша вежливо попросила подождать. Мы с Артемом синхронно опустились в уютные кожаные кресла.

– Как Миша, однако, заботился о своем криминальном друге, – с легкой завистью проговорил Артем.

– Значит, было ради чего. Давай лучше подумаем, кто разговаривать будет ты или я?

– Давай, я, – сразу предложил он. – Женщин в таких ситуациях не очень воспринимают.

Я молча кивнула. Все мужики – чертовы шовинисты. Неужели никогда не наступит такое время, когда вопрос не будет ставиться по половому признаку? Не успела я полностью проникнуться мечтами о светлом будущем, как дверь кабинета открылась, оттуда выпорхнуло небесное создание килограммов под сто пятьдесят, а на пороге возник импозантный представитель российской частной медицины и подчеркнуто вежливо пригласил нас войти.

– Чем могу быть полезен представителям наших доблестных спецслужб? – с безликой улыбкой поинтересовался он.

– Вы можете быть нам полезны в связи со смертью гражданина Гольдмана Михаила Иосифовича, – сухо сообщил Артем.

«Браво!» – мысленно поаплодировала я ему. Врач артистически всплеснул холеными руками и воскликнул:

– Да что вы говорите? Он умер? Давно?

– Недавно. Его отравили, – хладнокровно импровизировал мой напарник.

– А как вы понимаете, убийство требует тщательного расследования. Вот мы и изучаем круг его знакомых.

Я, сделав суровое лицо, обшаривала взглядом шикарно обставленный кабинет. Интересно придет ли в голову этому умному доктору всяческих наук, что ФСБ не занимается убийствами бывших уголовников. Слава богу, кажется, не пришло. Наша официальная настойчивость произвела должное впечатление. Он суетливо сказал:

– В общем-то, мы не были близко знакомы. Он обратился ко мне в связи с болезнью одного своего… – доктор закашлялся, оттягивая неизбежную формулировку. Ему явно не хотелось прояснять ситуацию, но делать было нечего, – гм, знакомого…

– Мы в курсе дела, что у гражданина Гольдмана были связи в криминальной среде и в частности… – Артем сделал небольшую паузу. Я так и не поняла, знал ли он, как зовут этого вора в законе или так артистично сыграл.

– С Коняхиным Валерием Васильевичем, – тяжело вздохнув, обреченно закончил предложение доктор.

– Вот-вот, именно о нем я, то есть мы, – сразу поправился Артем, – хотели бы поговорить.

– Что о нем говорить? Обратились они ко мне, когда было поздно. Я уже ничем не мог помочь, хотя искренне пытался. Понимаете, приходилось ездить к нему домой. Здесь же у нас – приличная публика. Меня бы неправильно поняли. Но, как врач, я должен помогать всем людям, существует ведь клятва Гиппократа! – высокопарно закончил свою речь Валентин Дмитриевич.

– Да-да, конечно, надо думать эта помощь была о-ч-чень хорошо оплачена гражданином Гольдманом. Вы вообще не имели права заниматься таким лечением, но брали за это оплату и, естественно, не платили с нее налогов. У вас будут большие проблемы, – Артем полностью вошел в образ. Мысленно аплодируя ему, я продолжала молча сурово взирать на съежившегося доктора. Мой напарник продолжал требовательно гнуть свою линию

.

– Рассказывайте когда, где, сколько раз вы встречались с вором в законе Коняхиным, – и добавил несколько мягче: – Может быть, если вы нам поможете, это несколько смягчит вашу очевидную вину…

Слушая эту пародию на допрос, я тихонько подошла к открытому окну и стала любоваться, открывшимся симпатичным пейзажем. Глаза перебегали с изящных, выкрашенных бежевой краской скамеечек на элегантные клумбы с фонтанами, наверняка оформленные ландшафтным дизайнером, затем изучила подстриженные на английский манер кустики, взгляд переходил все выше… За забором не было видно высотных домов. Я не очень хорошо знала Москву, но, из увиденного, сделала вывод, что клиника находится где-то в центре, и окружена относительно старыми особняками с покатыми крышами, на которые выходили маленькие чердачные окошечки.

В одном из них что-то блеснуло, или мне показалось? Вспышка повторилась. Я оглянулась и онемела. По стене, медленно подбираясь к врачу, ползло маленькое красноватое пятнышко лазерного наведения оптического прицела.

– Ложись! – не своим голосом гаркнула я и резко оттолкнула Артема, который стоял ближе ко мне.

– Что-нибудь случилось? – вежливо осведомился, ничего не понимающий, Валентин Дмитриевич. До него явно не дошел смысл моего окрика.

– Сейчас…

Одним махом я перепрыгнула через стол, пытаясь сбить врача на пол. Выстрела, конечно, слышно не было. Только его тело под моими руками как-то неожиданно обмякло, и он молча стал заваливаться на бок. На правом виске виднелось аккуратное маленькое отверстие – крови почти не было. Подбежал Артем.

– Вот черт, – пробормотал он, растерянно глядя на меня. – Что этот снайпер, не мог подождать несколько минут? Все шло так хорошо.

– Правда, все шло здорово. Ты молодец, – похвалила я его. – У нас есть несколько минут. Давай по-быстрому посмотрим в столе, может, найдем что-нибудь интересное. Ему, – я кивком показала на тело, – уже никто и ничем не сможет помочь.

Я покосилась на окно. Если этот снайпер на чердаке понял, зачем мы здесь, то через несколько секунд наша парочка вполне может составить компанию безвременно почившему вальяжному доктору. Поэтому я посоветовала Артему не попадать в зону обзора. Вот так, ползая на карачках вокруг письменного стола с сидевшим за ним свеженьким трупом, мы попытались найти какие-то записи или бумаги, которые смогут нам хоть чем-нибудь помочь. В итоге, прихватили с собой книгу посещений, записную книжку и настольный ежедневник. Все это Артем распихал по карманам. Затем, носовым платком покойного я протерла все, чего мы могли случайно коснуться.

Прежде, чем подняться, я снова украдкой посмотрела на чердачное окно. Там уже ничего не поблескивало. Значит, нас еще не заказали, хотя ощущение, что кто-то продолжает пристально наблюдать за нами, не отпускало ни на минуту.

– Вашего начальника только что застрелил снайпер, – выходя, сообщил Артем секретарше. – Вызывайте милицию.