После случая с порошком решено было завязать с испытаниями, сделав простой вывод: магические штуки на Сантара не действовали. В Убежище, где магию ненавидел каждый житель, такой дар казался особенно ценным. Возможно, стоило рассказать обо всем отцу, но Сантар предпочел придержать это в секрете до лучшего случая. Он взял с Лима обещание молчать; друг клятвенно заверил, что сохранит тайну.
Положив пластинку на землю, Сантар потянул за ручку – дверь с едва слышным скрипом отворилась. Так полагаться на пластинки, что даже не поставить самой обыкновенной щеколды… Все-таки это странно для людей, которые всю жизнь борются с магией!
Внутри было тихо. Сантар кивком подозвал Лима войти. Прямо над ними шла лестница на второй этаж. По коридору направо можно было выйти к приемному залу; Лим показал глазами в ту сторону, но Сантар покачал головой и кивнул наверх, предлагая сразу идти на второй этаж. Лим с сомнением нахмурился: тесные верхние комнаты, в которых и спрятаться-то было негде, могли сыграть с ними злую шутку. Но Сантар прошептал ему на ухо:
– Отшельника не станут принимать внизу!
Лим, поразмыслив, кивнул. Маг был на особом счету у старейшин; его бы точно пригласили в место покомфортней, чем нижний зал с длинными столами и грубыми лавками. Там даже летом топили камин, чтоб плесень не ползла по стенам!
Сантар пошел первым, напряженно прислушиваясь. В глубине второго этажа, кажется, за дальней дверью слева, слышались голоса. Не дойдя до нужной комнаты, Сантар тихонько потянул на себя соседнюю дверь.
«Это архив», – одними губами сказал Лим. «Без тебя знаю!» – сверкнул глазами Сантар, бесшумно шмыгнул внутрь и сразу же пожалел об этом. В архиве было ужасно пыльно. Стопками высились книги – «Истинная история Обозримых земель», которую писали старейшины. Были видно, что кое-где к верхним книгам с потолка спускается паутина. От пыли в ноздрях опасно защекотало, и Сантар поспешно зажал себе нос рукой.
– Я предупреждал, – прошептал Лим и, увернувшись от пинка, приложил ухо к стене.
Сантар последовал его примеру.
– Кого ты назвал ворами? – послышался трескучий старческий голос.
Лим закатил кверху глаза: если в беседе участвовал старейшина Бьён, она могла длиться до вечера и быть совершенно ни о чем.
За стеной раздался сиплый смех, похожий на карканье простуженного ворона.
– Правда глаза колит? – голос, как и смех, был с хрипотцой.
Друзья переглянулись, сверкнув глазами: этот человек был им незнаком. Отшельник!
– Мы просто забираем то, что городские стражники используют против нас, – раздался мягкий, вкрадчивый голос старейшины Райзаба.
– И используете сами, – добавил Отшельник с откровенной насмешкой.
– Нам приходится защищаться! – задиристо возразил Бьён.
– Возможно, вы даже правы, – чуть нараспев протянул Отшельник, – но ворами от этого все равно быть не перестаете!
От возмущения у Сантара перехватило дыхание, из-за чего он едва не чихнул опять.
– Но это не мешает тебе делать у нас заказы, – хмыкнул старейшина Райзаб.
– Я человек простой, – хохотнул Отшельник. – Люблю безделушки, но не люблю путешествовать, а торговцы почему-то не ходят в здешние леса… Кстати, как мой последний заказец?
– Мы стараемся, – вздохнул Райзаб. – Не так уж просто попасть в Храм, знаешь ли!
– С помощью моих амулетов вы можете с легкостью проникнуть куда угодно, – возразил Отшельник; голос его неожиданно стал жестким.
– Мои ребята отправляются в Большой город завтра. Даю слово, ты получишь свое, – успокаивающе сказал южанин.
Скрипнули стулья: трое в соседней комнате встали на ноги.
– Рад был видеть… – начал Райзаб, но Отшельник перебил его:
– Погоди немного! Я хочу поговорить с ужом.
Воцарилась тишина.
– Прости? – в голосе старейшины Райзаба отразилось искреннее недоумение.
– Я уж было решил, что он останется из-за раны, но его нога так быстро зажила! – продолжал Отшельник.
– Нога… ужа? – переспросил Райзаб.
– Это какая-то шутка? – не выдержал Бьён.
Лим вдруг со всей дури толкнул Сантара в бок. «Спятил?» – метнул тот на друга красноречивый взгляд. Лим скорчил жуткую гримасу, тыкая пальцем куда-то вниз. Сантар хотел было наградить его ответной затрещиной, но рука сама замерла в воздухе. Правая нога! Та самая, которую он распорол о подводный камень на озере три недели назад! Он все переживал, что рана не заживет к приезду отца, но знахарки постарались на славу…
– Уж! – проговорил одними губами Лим, тараща глаза.
Сантар недоверчиво улыбнулся. Ужом его называли в детстве за способность пролезть в самые узкие щели. Вот только откуда об этом знать постороннему?
Если он, конечно, не маг.
Отшельник как ни в чем не бывало продолжал нести околесицу.
– Когда взойдет полная луна, ты встретишь большое горе и большое счастье! Спасение принесет меченый человек. Ужик, ты уж приведи за собой меченного! Я жду его так давно…
За стеной стало тихо. Сантар озадаченно глянул на Лима; тот пожал плечами.
– Проводить тебя? – нарушил молчание обескураженный голос старейшины Райзаба.
Скрипнула дверь, по коридору протопали шаги. Сантар привалился к стене; во взгляде его читалось разочарование.
– Ты понял, о чем говорил маг? – недоуменно спросил Лим.
– Да он просто свихнулся от одиночества! – раздраженно поморщился Сантар. – Давай выбираться, что ли?
– Уже? Не терпится сбежать к Райхане?.. Ай! – Лим отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от удара.
Глава 12
– Сорсус Карлал? – переспросила Сайарадил.
– Двоюродный брат главы рода Мирхольдов, – пояснил наставник. – Человек незаурядных способностей, но увлекающийся и быстро теряющий интерес. Ни семьи, ни детей, даже своего поместья у него нет. Единственная вещь, которой Сорсус предан безоговорочно, это охота.
– Должно быть, интересный человек, – вежливо заметила Сая.
– Я бы сказал, уникальный… Сегодня ты его увидишь, – подбодрил Арамил, которого не обмануло напускное спокойствие ученицы. – Сорсус никогда не опаздывает.
Наставник оказался прав. Не успело солнце подняться в зенит, как к Храму подъехала внушительная процессия из отряда всадников и семи повозок. На заднем дворе воцарилось оживление: одни послушники распрягали лошадей, другие вели их на конюшню, третьи опасливо топтались поодаль, боясь подходить к повозкам. Винить их было сложно – повозки были заставлены клетками, откуда доносился визг, рев и лай. Их разгружали сумрачного вида воины; загорелые дочерна, с обветренной кожей, блестящими бородами и хищным взглядом, они, казалось, одну половину жизни провели в сражениях, а другую – в седле под палящим солнцем. Даже Сая поежилась, глядя на них.
Внезапно клетка на повозке с краю стала сотрясаться от ударов изнутри. Уши заложило угрожающим ревом. Послушники в ужасе сыпанули в стороны.
– Стоять! – гаркнул во все горло одни из воинов, хватая пробегавшего мимо послушника.
Тот испугался еще больше: этот грозный, по самые глаза заросший черной бородой здоровяк с кривым мечом за поясом был даже страшнее неведомой твари!
– Это горный лев, ему тут жарко, – сказал бородач, подталкивая послушника к повозке. – Дай зверю водички!
– И это сын знатного рода, – вздохнул Арамил, неодобрительно качая головой.
Бородач обернулся и, к удивлению Сайарадил, бросился обнимать наставника с ревом:
– Семь лет, предки побери! Семь лет!
Наставник сдавленно захрипел и кое-как выпутался из крепких рук.
– Гляньте на него! – ухмылялся здоровяк, сверкая крупными зубами. – Белые одежды! Это что же, тебя теперь наставником величать?
– Было бы неплохо, – вздохнул Арамил.
– Может, тебе еще коленный поклон отвесить? – расхохотался бородач. – Не дождешься, племянничек!
– Сорсус! – зашипел наставник.
– А что? Мои ребята не знают эндарий, а эти все равно что немые! – удивился тот, кивая на послушников. – Или ты не рад дядюшке?
– Помолчи, сделай милость! – простонал Арамил, показывая глазами в сторону.
Бородач проследил взгляд и, заметив застывшую на месте Саю, удивленно спросил:
– Это что еще за мышь?
Нижняя челюсть Сайарадил отвисла сама собой. Мышь?
– Моя подопечная, – представил ее наставник. – Завтра она будет проходить испытание.
Сорсус Карлал разразился гомерическим хохотом.
– Не смеялся так с прошлого лета, когда мне сказали, что я не способен поймать горного льва!.. Мышонок, – обратился он к Сае, – неужели тебя выпустят на арену?
– Боюсь, так и есть, – осторожно ответила Сайарадил.
– Ну и дела! – бородач грозно глянул на Арамила. – Получается, я ловил намдийских ящеров, чтоб они на потеху толпе растоптали ребенка?
– Сорсус! – снова зашипел Арамил.
– Ящеров? – пролепетала Сайарадил.
– Не знал, что это тайна, – крякнул с досадой бородач. – Вон они, красавцы, в самом конце!
Две последние повозки были скреплены друг с другом: вдоль них лежала вытянутая дубовая клетка, скованная железными обручами.
– Неужели сразу двое? – спросил Арамил недоверчиво. – Ты ведь не мог поймать даже одного!
Из клетки не доносилось ни звука. Сайарадил осторожно подошла ближе.
– Да, охота затянулась, – Сорсус выглядел крайне довольным. – И все же поймал-то я сразу двух! В капкан попалась самка, но самец крутился рядом… Ах, что это за твари, даже смотреть страшно! Если тебе дорога воспитанница, придумай ей другое испытание.
– Ты недооцениваешь ее, – хмыкнул наставник.
– Вот погоди, увидишь их в вольере!
Сая тем временем прислонила ухо к клетке. Ей очень хотелось услышать рев, рык, хоть какое-то шевеление внутри, потому что гнетущая тишина пугала куда больше.
– Ты куда? Это опасно! – спохватился Сорсус Карлал.
Сайарадил отпрянула, услышав его голос, но в тот же миг в одну из щелей меж досок скользнуло что-то узкое, длинное, склизкое. Саю окатило волной смрада: лиловый обрубок хлестнул ее по лицу с такой силой, что она упала на спину. Арамил бросился к ней. Девушка сидела с закрытыми глазами и судорожно терла рукавами лицо, размазывая по щекам липкую слизь. Лиловый обрубок дергался из стороны в сторону, бился по земле, словно пытаясь отыскать ускользнувшую добычу. Сорсус хлестнул его плеткой: в клетке глухо заворчало, и обрубок втянулся внутрь.
– Кто тебе разрешал подходить к клеткам? – набросился бородач на Саю.
– А кто запрещал? – вспыхнула та, отплевываясь от мерзкой слизи.
– Великое небо, дураку же понятно, что опасно! – наседал Сорсус.
– Если так, то почему вы их не связали? – не сдавалась Сая.
– Ха! Они связаны! – торжествующе заревел Сорсус.
– Тогда что это было?
– Язык! Ящеры так помечают свою еду!
– Язы-ык?!
– Возьми себя в руки, адепт! – строго приказал наставник Арамил.
Сайарадил стало стыдно за свою несдержанность. Она встала и, сложив ладони, умылась собравшейся в них водой.
– Приношу извинения за неподобающий тон, господин Карлал, – сказала она вежливо.
– Кажется, я начинаю понимать, – проговорил Сорсус, наблюдая за ее действиями. – Сайарадил Вэй, не так ли?
– Сая, – поправила его девушка.
– Адептам нельзя знать подробности испытания! Нам лучше уйти отсюда, – обеспокоенно оглядываясь, сказал Арамил и похлопал бородача по плечу.
Сайарадил поклонилась Сорсусу Карлалу и поспешила следом за наставником к выходу с заднего двора.
– Отправляйся в лазарет, – сказал Арамил, сворачивая к переходной галерее.
– Со мной все в порядке, – отмахнулась Сая.
– Это не просьба, – не терпящим возражений тоном одернул ее наставник.
Они молча пошли вверх по лестнице.
– Задавай уже свой вопрос! – вздохнул Арамил, видя, что подопечная едва не подпрыгивает от любопытства.
– Вы принадлежите к роду Мирхольдов? – выпалила Сая.
– Ни в коем случае.
– Но дядя!.. Племянник!
– Только по крови, но не на бумаге. Мой отец – отпрыск древнего рода, но не я, – лицо наставника озарила насмешливая улыбка. – Я – плод внебрачной связи старшего брата Сорсуса с женщиной неблагородного происхождения. И хоть мой отец собирался признать меня, его знатные сородичи дали понять, что их это не устраивает… Так что к роду Мирхольдов я не имею никакого отношения.
Что-то яркое промелькнуло в глазах Арамила. Сая, будто завороженная, попыталась поймать это отражение. Свет факелов потускнел; мир вокруг сузился до зрачков наставника, в глубине которых вдруг проступило видение: в комнате, залитой солнечным светом, сидела русоволосая женщина в бледно-желтом платье, а на колени к ней пытался вскарабкаться ребенок…
Лицо Арамила вытянулось. Впервые за шесть лет Сая видела наставника таким беспомощным.
– Как ты это сделала? – спросил он.
– Я не знаю, – прошептала девушка.
– Сайарадил Вэй!
– Правда не знаю!
Гневные глаза наставника были так близко! Против воли перед Сайарадил вновь пронеслись образы. Та же женщина вместе с черноволосым мужчиной в ослепительно-белой тоге; снова она в саду возле фонтана, и рядом ее сын, но уже постарше. Темные своды старинного дома, тени по углам, шепот и ненависть; из мрачных покоев вышли и скрылись в дверях фигуры лекарей; женское лицо, бледное и спокойное, окруженное похоронными венками, а поодаль – подросший мальчик, удивительно похожий на нее. К мальчику подошел мужчина, в котором Сая узнала молодого Сорсуса Карлала без бороды. «Твоя мама была прекрасным человеком, – сказал он. – Как жаль, что Небо забрало ее так скоро». Но мальчик слышал то, что его дядя хотел сказать на самом деле. «Ее отравили по приказу твоего деда. Как жаль, что брат столь слабый человек!»
Вскоре за мальчиком пришли жрецы из Храмовой школы…
– Довольно! – грозный окрик заставил видения исчезнуть.
Сая очнулась в полумраке храмового коридора. Наставник тяжело дышал, привалившись к противоположной стене.
– Я не знаю, что это, – дрожащим голосом сказала девушка. – Такого не было прежде!
Арамил выглядел растерянным.
– Видит Небо, я ужасный учитель, – выдавил он наконец. – Как я мог не заметить раньше?
Сая видела, что наставник избегает смотреть ей в глаза.
– Это не чтение мыслей, а нечто совсем другое, – продолжал он, глядя куда-то в стену левее своей ученицы. – Нужно сходить в архив. Мне кажется, я читал о чем-то подобном в старых вандских трактатах… Нет, со мной нельзя! – строго сказал наставник, когда Сая с готовностью двинулась следом. – Сейчас тебя не должно волновать ничего, кроме намдийских ящеров.
– Сегодня моя очередь заряжать щит, – сумрачно напомнила девушка.
– Ох, предки! Какой идиот составлял расписание? – простонал Арамил.
Сайарадил деликатно промолчала; они оба прекрасно знали, что за работой щитов Эндроса долгие годы следит наставник Аргус.
– Раз так, придется идти, – вздохнул Арамил. – Но не усердствуй! Не будет никакой беды, если сегодня щит получит чуть меньше энергии, чем обычно… А после не забудь хорошо поесть и выспаться. Завтра тебе понадобится вся сила!
– Есть простой способ увеличить мои силы, – хмуро заметила Сая. – Нужно всего лишь снять печать!
Арамил вздохнул; Сайарадил не собиралась сдаваться.
– Вы провели ритуал, когда я была ребенком, – повторила она в который раз. – Но я выросла, и больше в печати нет нужны!
– Мы уже говорили об этом, – ответил наставник. – Что, если изменения будут слишком велики? И тебе придется учиться всему заново? Мы не имеем права так рисковать перед испытанием!
Заметив, как поникли плечи Сайарадил, Арамил почувствовал укол совести. Порой казалось, что за шесть лет при Храме между наставником и его подопечной установились доверительные отношения; в то же время сам Арамил знал, что наследница Валлардов никому не открывает своего сердца. Даже с Айне Анардом она была молчалива, предпочитая слушать его бесконечную болтовню, чем говорить самой. Сам же Арамил так и не смог сказать Сайарадил правду: за последние годы он перерыл половину архива, но не нашел ни одного упоминания о том, как снять наложенную печать. Единственной подсказкой были слова из сорока девяти рун, которые он сам когда-то начертил на полу лазарета: «…пока каждый из троих не откажется от своих слов или не лишиться своего права». Но есть ли какой-то специальный ритуал? Наставник не знал, и ощущение того, что он подвел Сайарадил, становилось невыносимым.
Но если уж совсем честно, чувство контроля над силой стихийного мага было не менее упоительно… Впрочем, новая способность, так внезапно проявившаяся у его ученицы, изрядно напугала Арамила. Кто знает, что еще Сайарадил способна разглядеть в его глазах?
– Даю тебе слово, что сниму печать после посвящения, – твердо сказал наставник вслух.
Сая промолчала.
Глава 13
К Эндросу плыли на корабле – одном из транспортников, во множестве ходивших из северных провинций по Соляному морю в обход равнин. Поездка напрямик по конному тракту была бы короче, но и дороже, чем место в трюме. Кроме того, в море не было ни застав, ни дозорных, поэтому вольные люди предпочитали долгий водный путь.
Несколько раз за время пути корабль останавливался в крупных городах, и Сантар вместе с отцом сходил на берег. Никогда еще он не видел столько народа сразу! Говор, манеры, даже походка отличалась от того, к чему привык Сантар. Ближе к Большому городу проступал южный колорит: на пристанях появились крикливые торговцы свежими фруктами, а теплые накидки с длинными рукавами сменились на легкие туники. Сантару, привыкшему к строгим традициям, приходилось порой опускать глаза: женщины на севере не оголяли плечи и не носили одежду из невесомых тканей, облеплявших изгибы; у одной дородной госпожи, проезжавшей мимо в открытом паланкине, груди не выпадали наружу только благодаря хитрой магии, не иначе!
В толпе на пристани благородных горожан было видно сразу, и причина крылась вовсе не в роскошестве одежд, а в прическе. В республике простолюдинам запрещалось отпускать волосы ниже плеч, но Сантар не думал, что это распространяется даже на маленьких девочек! Правило соблюдалось строго, и редко у какого простолюдина можно было увидеть волосы длиннее подбородка. Особо трогали попытки мам заплетать своим дочкам волосы; чаще всего получались крохотные хвостики, причудливо торчащие над макушкой. Прически же господ поражали изощренностью. Завитые, взбитые над головой, замотанные в невероятные узлы – волосы благородных особ жили своей жизнью, создавая вокруг головы хозяина загадочный ореол.
Если провинция так причудлива, то каков же Большой город?
– Какой он, Большой город? – спросил как-то Сантар.
– Эндрос? – отец задумчиво пожевал губами. – Он… ошеломляет. Удивительно красивый и уродливый одновременно.
Что он имел в виду, Сантар понял, едва ступив на берег после трехнедельного плавания.
Солнце едва взошло, но на пристани уже бурлил людской водоворот: кто-то бежал, кто-то говорил, кто-то волок тележку с поклажей. Грузовые повозки с запряженными лошадьми стояли тут же, мешая движению. Поодаль высились склады с распахнутыми настежь воротами, куда голые по пояс носильщики тащили ящики с грузами; на них бранно орали надсмотрщики. А впереди за всей этой кутерьмой высилась гигантская, невиданной высоты стена из белого камня, окрашенного рассветом в розовый. Сантар мог поспорить на меч, что эта стены была куда выше столетних елей!
Площадь перед воротами запрудил народ. По бокам стояло четыре стражника, следящих за толпой; в бойницах вверху Сантар заметил лучников.
– Не маловато ли охраны? – спросил Сантар с умным видом, когда они с отцом влились в поток людей.
– Даже этих много, – усмехнулся отец. – Они стоят тут, чтобы не было давки.
– Я думал, Эндрос – это город-крепость, – буркнул Сантар. – Где легионы? Корабли?
– Легионы? – косматые отцовские брови поползли вверх. – Они к Эндросу больше двухсот лет не приближались! Флот стоит в южных портах… Эндрос – не крепость, а город-государство!
– Государство тоже надо охранять, – заупрямился Сантар.
– Ты не слушал учителей, – сокрушенно покачал головой отец. – Видишь?
Сантар задрал голову, чтобы разглядеть башню, венчавшую ворота.
– Смотровая вышка? – спросил он.
– Это проводник, – отец указал на высокий шпиль на крыше башни. – Эндрос – город магов! Ты думал, у него нет магической защиты?
Сантар поежился: он не ожидал, что столкнется с магией вот так сразу, не успев даже войти в Большой город.
– Эндрос окутан щитом, как младенец периной, – объяснил отец. – За тысячу лет так и не нашлось смельчаков, рискнувших осадить его. Думаю, жрецы способны превратить защитный щит в оружие… Но эта магия будет так сильна, что, скорее всего, убьет тех, кто ее призовет.
– Ты говоришь о них с почтением, – удивленно заметил Сантар.
– Любой достоин уважения, если жертвует жизнь за свой дом, – сдержанно сказал отец.
Пройдя через ворота, они попали на широкую улицу, по бокам огороженную стеной. Народ здесь не задерживался. По обе стороны у стен сидели нищие в грязных лохмотьях, а некоторые и вовсе без одежды, пугая народ своими язвами; они голосили и протягивали к прохожим руки, заставляя тех шарахаться в сторону.
– Стража брезгуют прикасаться к попрошайкам, – сказал отец. – Они все равно быстро умирают, а им на смену приходят новые… Если пройти вперед, то выйдешь на Торговую площадь. Там можно достать практически все, что продается в подлунном мире за деньги… А там, – отец кивнул на стены, – Окраинные кварталы.
Лихо раздери! Вот она, окраина Большого города, где живут самые бедные и бесправные жители равнин! Они были свободными, но многие считали, что участь раба при богатом доме куда завидней такой свободы.
– За этими стенами, – тихо сказал отец, – пытаются выжить те, кого я считаю братьями. Идем! Увидишь, за что мы сражаемся.
Он свернул к одному из узких проходов в стене. Шагнув следом, Сантар словно попал в другой мир. Булыжная мостовая кончилась, под ногами зачавкала грязь. Потянуло плесенью и отхожим местом. Взгляд сразу уперся в скособоченную стену: дом в четыре этажа высотой, окна которого были затянуты обрывками парусины. Точно такой же ветхое здание располагалось напротив – и так вдоль по улице, насколько хватало глаз. Дома кренились вперед, готовые обрушиться в любой момент. За стеной светило солнце, а здесь царил полумрак: некоторые улицы были настолько узкими, что, раскинь Сантар руки, он коснулся бы домов по обе стороны.
– Смотри под ноги, – предупредил отец. – Это не Старый город, канализация тут не проложена.
Окраинные кварталы запомнились Сантару не узкими грязными улочками, не полумраком и даже не мерзким запахом, а шеренгами одинаковых зданий, следующих друг за другом до дурной бесконечности. Эти дома строились не их будущими жильцами, а кем-то, кто заранее понимал, что лишенные света улицы будут тесными, плесень затянет сырой камень, а под ногами потечет зловонная жижа, – и от осознания этого Сантару стало куда хуже, чем от зловония.
– Пришли, – сказал отец, каким-то чудом узнавая нужный дом среди вереницы таких же.
Они поднялись по шаткой лестнице под самую крышу. На стук открыла женщина средних лет; на руках она держала маленького ребенка, который тянул ее за стриженые волосы и монотонно плакал. Не говоря ни слова, женщина кивнула вглубь дома и тут же потеряла к ним интерес, возвращаясь к жаровне.
Сантар оглядел тесную комнату: крохотный стол в углу, на нем – составленные один на другой глиняные горшки, у стены – грубо сколоченная скамья. Если не считать жаровни, в комнате больше ничего не было. Отец показал взглядом на скамью, что значило «останься здесь», и прошел в соседнюю комнату, дверной проем которой был завешен тряпкой. Женщина, укачивая ребенка, свободной рукой помешивала что-то в котелке; вокруг нее крутилось еще трое детей – когда они появились, Сантар даже не заметил. Ему стало вдруг очень неловко. Присев на краешек скамьи, он прислушался к происходящему в соседней комнате.
– Нас трое, – говорил отец. – Мы с сыном прибыли на рассвете, Ягван в городе уже два дня.
– Можете передохнуть, но потом – уходите, – отвечал мужской голос. – На прошлой неделе стража нагрянула посреди ночи! Если вас здесь найдут, что будет с ними? – надо полагать, говоривший имел в виду женщину и детей.
– Понимаю, – суховато сказал отец.
– Я не хочу больше вздрагивать от каждого шума, – умоляюще ответили ему. – Пусть будет тяжелая жизнь, но спокойная!
– Понимаю, – повторил отец. – Больше мы не побеспокоим твою семью.
– Не держи зла, – прошептал голос. – Я думал, у меня ничего нет, но оказалось, мне все же есть что терять.
В соседней комнате послышалась возня. Из-за занавески вышел сутулый мужчина с плешью на макушке; не глядя на Сантара, он направился к выходу. Следом за ним показался отец. Сантар притворился, что не подслушивал разговор, а отец сделал вид, что поверил.
– Иди сюда, – махнул он рукой.
Соседняя комната оказалась еще меньше, чем первая. Большую часть пространства здесь занимала кровать, застеленная выцветшим красным покрывалом. Сантар присел, взял протянутый ему кусок хлеба и расстегнул ворот рубахи: в комнате стояла духота. Пока он жевал, отец рассказывал дальнейший план действий.
– Ягван подготовит нам путь. В полночь мы вместе с ним перейдем стену Старого города и направимся к Храмовой башне. Задача Ягвана – прикрывать наш тыл. Мы же с тобой должны будем отыскать одну вещь.
– Какую? – загорелся Сантар; подумать только, Храмовая башня!
– Гляди-ка, – отец вытащил из сумки скрученный в свиток листок.
На бумаге был изображен круглый штамп с резным узором из переплетенных колец.
– Что это? – спросил Сантар.
– Печать Верховного жреца, – объяснил отец. – Ее хранят в приемной, расположенном на первом этаже Храмовой башни.
Сантар вгляделся в рисунок: такой узор был изображен на стягах у входных ворот Эндроса.
– Это, случаем, не для Отшельника? – подозрительно спросил он.
– При чем тут колдун? – поморщился отец. – Печать нужна старейшинам!
Сантар понял, что отец говорил правду. Лучше бы он солгал! Разговор, подслушанный незадолго до отплытия в Большой город, Сантар помнил прекрасно. Старейшины обещали Отшельнику добыть некую вещь из Храма – что это, как не печать? Неведение отца означало одно: старейшины предпочли скрыть, кому в действительности нужна эта вещь.
– Зачем старейшинам печать?
– Какая тебе разница? – вздохнул отец. – Это задание, значит, надо выполнять.
– Не знал, что мы просто выполняем приказы, – нахохлился Сантар.
– Не приказы, а просьбы, – раздраженно поправил отец. – Каждый из нас делает то, что ему по силам. Думаешь, ты бы на месте старейшин справился лучше?
Сантар промолчал. Если отец узнает, что печать нужна Отшельнику, он нипочем не согласится идти за ней! Они просто поедут домой, и неизвестно, когда в следующий раз Сантару выпадет шанс увидеть Старый город…
– Все еще носишь эту безделушку? – спросил вдруг отец.
Досадливо поморщившись, Сантар спрятал обратно мамину подвеску, случайно выскользнувшую из расстегнутой горловины; в полумраке душной комнаты камень отливал грязно-серым.
***
К вечеру, сидя неподалеку от ворот Старого города, Сантар задался вопросом: если стены Окраинных кварталов призваны скрывать уродство Эндроса, то какая же красота прячется в сердце города-государства?
– Когда-то здесь был оплот свободы всех Обозримых земель, – сказал отец. – Ворота Старого города были открыты днем и ночью. Каждый мог заявить право на слово и выступить на Форуме перед собранием знати и простого народа. Но после восстания назаров зачистки жилых кварталов стали постоянными, и народ не выдержал. В Старый город ворвалась разъяренная толпа, Форум был залит кровью. Если бы жрецы Первохрама не оградили щитами поместья родов-основателей, кто знает, была бы сейчас родовая знать! Восстание продолжалось, пока в Эндрос не вошел первый легион. С тех пор Старый город закрыли для безродных. Голосовать им тоже запретили… Так в Эндросе появился институт гражданства, разделивший все население на граждан и простолюдинов, а вся реальная власть постепенно сосредоточилась в руках родовой знати. Теперь право публичного слова на Форуме могут заявлять только члены двенадцати родов-основателей, но даже они не делали этого уже много лет… Ты голоден?
Пока отец покупал еду, Сантар с любопытством разглядывал выстроенный на стене караул.
– Это гвардия, элитная внутренняя стража, – пояснил отец, протягивая ему скрученную жгутом лепешку. – Они охраняют только Старый город.
– Их набирают из благородных? – спросил Сантар, вгрызаясь в горячий хлеб; внутри была начинка из мяса, которого он никогда прежде не пробовал.
– Гвардейцы? Нет, конечно! Сыновья зажиточных горожан, выходцы из купеческих родов… Только простолюдинам в гвардию путь закрыт, – ответил отец; видя, с каким недоумением сын разглядывает еду, пояснил: – Это баранина.
– А это? – спросил Сантар, отрывая блестящую черную ягоду от увесистой кисти и жмурясь от удовольствия – сладкая!
– Виноград… Подумать только! – отец тяжело вздохнул. – Мой сын никогда прежде не ел ни баранины, ни винограда! Что бы сказал твой дед?
Сантар крутил головой, стараясь ничего не упустить. Он видел нечто, абсолютно отличающееся от его прежней жизни: высокие здания, разбитые на маленькие квартиры; школы для простолюдинов и академии для благородных; огромные общественные бани; парки с аккуратными аллеями и фонтанами; мосты, возведенные над многочисленными каналами; Торговую площадь, самую, наверное, огромную в мире, где было так много народу, что Сантару оттоптали обе ноги, а голова до сих пор от запахов пряностей и вин…
– Разве дети простолюдинов учатся? – удивился Сантар, глядя на здание школы, вполне благообразное на вид.
– В Эндросе – да, – кивнул отец. – То, что ты видишь, платная школа, в ней учатся за денежный взнос. Простолюдины тоже разные бывают. Есть среди них и торговцы, и умелые ремесленники, и мастера из других стран, приехавшие за лучшей долей. Не редкость, когда простолюдин зарабатывает себе на гражданство… Кроме того, есть еще благотворительные школы, куда принимают бесплатно всех желающих, но и обучают только чтению, письму и счету.
– А дети из Окраинных кварталов могут учиться? – спросил Сантар.
– Могут-то могут, – нехотя сказал отец, – только вот на платную школу денег у их семей нет… Да и на бесплатную зачастую не находится времени, ведь в Окраинных кварталах начинают работать с детства, чтобы была еда на столе.
Сантару все это показалось невероятным. До приезда в Большой город он думал, что жители Окраинных кварталов здесь и за людей не считаются… Но школы?
– Я не думал, что здесь будет так! – не зная, как выразить все чувства, Сантар просто развел руками.
– Красиво? Обычно тут не так нарядно, – по-своему понял отец, кивая на украшенные улицы. – Завтра Эндрос встречает лето… Пожалуй, это лучший праздник в Большом городе. Ярмарки, гулянья, а еще испытание адептов на Храмовой арене – зрелище, увидеть которое съезжаются люди со всех равнин!
– Тебе здесь нравится, – удивленно проговорил Сантар.