Глава 9
Сая металась в горячке несколько часов кряду, после чего затихла, лишь изредка вздрагивая от пробегающих по телу судорог. Повязки с ладоней пришлось сдирать: кровавые волдыри, которыми покрылась кожа, лопнули и ссохлись, намертво приклеившись к ткани. Вопреки ожиданиям, ободранные руки Сайарадил были обжигающе-ледяными, а ее щеки, и без того бледные, белели с каждым часом.
Полгода назад целители Первохрама, которых насчитывалось пятеро, обратились к Верховному жрецу за разрешением отбыть на север, где бушевал черный мор; Верховный неохотно, но позволил им следовать за своим предназначением. В Храме остались лишь рядовые лекари, на которых легли тяготы по приему больных.
И вот теперь они с отчаянием метались по лазарету, пытаясь отыскать притирания, которые были бы способны помочь наследнице Валлардов. Наставник Арамил не находил себе места. Между тем в щели между ставнями просочился солнечный луч; рассветало.
– Может, стоит сообщить семье? – осторожно предложил учитель Нармаил.
– Она очнется! – отрезал наставник.
– Если так, это будет чудо.
Глаза Арамила вспыхнули безумным огнем.
– Я не дам ей умереть! И если для этого нужно чудо… Приведи Айне Анарда.
– Адепта? Ему запретили использовать свой дар до посвящения!
Взгляд наставника стал жестким.
– Так приведи его тайно!
Старый жрец неодобрительно покачал головой и вышел из лазарета. Арамил принялся ждать, вслушиваясь в прерывистое дыхание Сайарадил.
– Наставник? – раздалось в дверях. – Мне сказали, кому-то из первогодок плохо. Великие предки! Это же…
– Да, это она, – Арамил обернулся, даже не пытаясь скрыть отчаяние. – Айне, прошу, скажи, ты можешь ей помочь?
***
Когда Сайарадил пришла в себя, то обнаружила, что ничего не видит, но явственно ощущает на своем лбу чью-то прохладную ладонь.
– Слышишь меня? – спросил незнакомый голос.
Он продолжал говорить, но Сая уже не могла разобрать слов. Ей казалось, что она падает вниз, и это бесконечный свободный полет манил куда больше, чем незнакомый голос.
Айне Анард беспомощно посмотрел на учителей:
– Боюсь, я не смогу помочь.
– Что с ней? – навис над ним Арамил.
– Сила пробудилась внезапно… И она так велика, что ткани тела не выдерживают, – пояснил адепт. – Если бы дар развивался постепенно, как то было задумано природой, тело успело бы повзрослеть и окрепнуть! А сейчас оно просто умирает.
Арамил метнул убийственный взгляд на учителя Нармаила; старый жрец опустил глаза.
– Смотрите, – адепт провел рукой над Сайарадил; видно было, как у него вздулись вены. – Энергия распыляется в пространство, как будто ее тело иссечено сотней невидимых порезов! Естественная защита трескается изнутри под натиском пробудившейся магии. Если так продолжится, она умрет через пару часов. Я попробую немного замедлить процесс…
– Это опасно для твоей жизни! – вклинился Нармаил.
– Смерти я не боюсь, – поморщился Айне. – А вот хватит ли вам смелости спасти ее от дара, который убивает?
– Следи за словами! – одернул было учитель, но Арамил перебил его:
– А если она лишится дара, то поправится?
Нармаил поглядел на наставника, как на помешанного.
– Что ты предлагаешь?
– Запечатать ее дар.
– Это еще как?
– Рунная магия моах.
– Магия древних северян? Жречество ей не владеет!
– Я изучал руны…
– Но ты никогда ими не пользовался!
– Отличный случай попробовать.
– Рунная магия запрещена седьмым из Верховных под угрозой отречения и смерти!
– Кто узнает? Мы не проболтаемся, а Айне я заблокирую память.
Адепт презрительно фыркнул.
– Это безумие, – Нармаил поднял руки, словно снимая с себя всякую ответственность.
Оставив Сайарадил на попечение адепта, наставник принес из своих покоев записи, которые он вел вот уже несколько лет. Наскоро перелистав страницы, Арамил нашел нужный отрывок и вгляделся чертежи, скопированные им из первоисточников. Легендарная магия древних северян, утерянная много веков назад… Кое-что ему все же удалось расшифровать!
Почти удалось.
– Сдвинем стол, чтобы было свободное место, – Арамил решительно тряхнул головой, отгоняя сомнения: жрец должен быть уверен в своем праве творить магию. – Придется открыть окна, не могу же я чертить вслепую! Кстати, чем можно нанести руны на пол?.. Айне! Мне нужно, чтобы ты привел Саю в чувство! Пусть даже на минуту.
Пробуждение было пыткой – тело сковал леденящий холод, мягкий утренний свет казался нестерпимо ярким. Сайарадил попыталась сфокусировать взгляд… И захрипела от ужаса. Над ней склонился наставник, за которым стояла безмолвная тень с бледным лицом. В прозрачных голубых глазах замерло холодное безразличие.
«Он пришел за мной», – поняла Сая.
Ничего не подозревающий Арамил попытался поймать ее взгляд:
– Сайарадил! Слышишь меня? Ты поправишься, если мы запечатаем твою силу. Позволишь помочь тебе?
Сая судорожно кивнула головой. Арамил понадеялся, что этого будет достаточно: в текстах моах особо указывалось на необходимость согласия того, над кем совершается ритуал.
– Подожди в коридоре и никого не пускай внутрь! И помни – заблокировать память для меня дело двух щелчков пальцами, – строго сказал наставник адепту. – Но кто знает, не ошибусь ли я? Жаль будет, если такой молодой парень станет дурачком…
Айне Анард фыркнул и вышел из комнаты.
– Я тоже пойду, пожалуй, – подался к выходу жрец Нармаил.
– Останься, – попросил наставник. – Для ритуала будет нужен свидетель… Не смотри так! – простонал он, видя осуждающий взгляд старого учителя. – Просто помоги.
– И что я должен буду делать? – сдаваясь, спросил Нармаил.
– Думаю, просто стоять рядом, – неуверенно ответил Арамил.
Учитель Нармаил капнул в курильницы немного пихтового масла, чтобы воссоздать атмосферу севера. Вместе они уложили завернутую в плащ Сайарадил посреди комнаты; наставник, опустившись на пол, принялся аккуратно выводить вокруг нее неведомые символы кусочком белой глины, найденной в лекарских запасах. Нармаил с тревогой наблюдал за ним, и чем дольше он смотрел, тем отчетливее ощущал давление в висках. Через несколько минут в ушах старика зашумело, а в глазах замерцали черные мушки… Арамил же все рисовал и рисовал, словно войдя в некий транс.
Когда круг был почти замкнут, наставник замер в нерешительности.
– Далее нужно написать три имени, – сказал он. – Но на каком языке? В унге имя пишется руной, но я понятия не имею, какими рунами можно записать нас!
– Пиши на первоязыке, – подсказал Нармаил.
Арамил согласно кивнул и написал на самом древнем из языков равнин свое имя, имя учителя, и последним имя Сайарадил, после чего пятью аккуратными росчерками начертил последнюю, сорок девятую руну. Отложив кусочек глины, он поглядел на свою ученицу. Та хрипло дышала, вздрагивая от озноба.
– Сработало? – прошептал Нармаил.
– Я сделал все, как описано в текстах, – растерянно проговорил Арамил и, обведя круг рун рукой, прочел: – Накладываю печать на мага по его согласию перед свидетелем силою из круга сорока девяти рун до тех пор, пока каждый из троих не откажется от своих слов или не лишиться своего права… Наши имена… Замыкающая руна… Перевод вольный, но вроде бы все правильно!
Находящаяся в полузабытьи Сая застонала – то ли от боли, то ли от разочарования. Бледная тень за спиной учителя Нармаила равнодушно глянула на нее и исчезла, растворившись в полумраке лазарета. А может, она лишь привиделась воспаленному сознанию Сайарадил?
– А дальше? – спросил Нармаил.
– Я не знаю, – пробормотал наставник.
– Может, нужно что-то дописать?
– Да не знаю я!
«Малая жертва», – вдруг отчетливо услышала Сая.
На миг ей показалось, что это наставник, но нет – он пререкался с учителем. Через силу девочка огляделась, но в комнате больше никого не было.
«Малая жертва», – прозвучало настойчивей.
– Какая жертва? – прошептала Сая.
Наставник удивленно обернулся к ней.
«Малая жертва! – обрадовавшись, что его услышали, зачастил некто. – Ритуал не завершен! Без жертвы руны будут мертвы».
– Что ты говоришь, Сайарадил? – наклонился к ней наставник.
– Малая жертва, – прошептала девочка.
«Без жертвы руны мертвы», – подсказывал голос, и Сая повторила за ним:
– Без жертвы руны мертвы… Окропи их кровью троих, что платою будет… Иначе могуществу не пробудиться!
– Это не твои слова? – догадавшись, спросил наставник, но Сая уже была без сознания.
– Кровавый ритуал! – ахнул Нармаил. – Ты же не собираешься…
– Всего лишь капля крови, – отмахнулся наставник, кивая на стол. – Подай-ка мне нож!
Свою ладонь Арамил порезал без церемоний; кровь капнула на руны, забрызгав его белые одежды. Опухшие ладони Сайарадил наставник побоялся трогать, и вместо этого быстрым движением уколол тонкую кожу у нее на предплечье повыше запястья, аккуратно собрав несколько капель крови на кончике ножа. Учитель Нармаил тем временем нашел другой нож, с кислым лицом тыкнул себе в палец и подержал его над кругом из рун.
Когда последняя капля крови упала на руны, закорючки на миг вспыхнули зловеще-алым – хотя, возможно, это лишь показалось Сайарадил, поскольку наставник после уверял, что ничего подобного не заметил.
Когда Айне Анарда вновь пригласили войти, наследница Валлардов спала. Она все еще была бледна, но щеки потеплели, и отек на ладонях начал спадать. Адепт выдохнул с облегчением. Залечить волдыри на руках труда не составляло.
***
– Сайарадил.
Сая резко открыла глаза. Она стояла, окруженная клубами белого тумана. «Неужели опять?» – простонала девочка и, желая поскорее прервать ненавистный кошмар, выставила перед собой руки. Шаг, второй, еще один – но впереди была лишь туманная пустота.
– Сайарадил!
Сая завертелась на месте, растопырив руки в поисках Саркофага, но вокруг не было ничего, кроме тумана.
– Кто здесь? – выкрикнула она; голос прозвучал глухо.
– Не стоит бояться, – ответили ей.
Сая замерла, настороженно вглядываясь в туман.
– Кто ты? – повторила она.
– Лишь тень прежнего себя, – казалось, голос звучал отовсюду.
– Ты Ксайгал? – с опаской спросила Сая.
– Не произноси это имя! – воскликнул голос. – Иначе он услышит.
– Кто?
– Носящий имя.
– А как зовут тебя?
– Ты знаешь.
Туманные завихрения сложились в рисунок: моложавое лицо в обрамлении длинных волос, на висках переплетенных в косички… Сая видела его совсем недавно, поэтому узнала сразу же.
– Это ты нашептал мне про обряд моах? – догадалась она.
– Я, – не стал отпираться голос.
– Почему не покажешься?
– А как? Меня ведь нет больше, – в голосе послышалась тоска. – Его ты видишь лишь потому, что вы – одна кровь.
– Что это за место? – Сая оглядела белую пелену вокруг.
– Это пустота между мирами.
– Какая еще пустота?
– Междумирье, пространство между миром живых и миром мертвых.
– Почему ты здесь?
– Потому что я умер.
– А я почему?
– Потому что ты умерла.
– Что?!
Ей послышался смешок.
– Люди попадают сюда, находясь при смерти. Выжившие возвращаются к жизни, не запоминая это место, а мертвые идут дальше… Тебя есть кому спасти, так что не стоит переживать.
Сайарадил перевела дух.
– Но если ты умер, почему не пошел дальше? – спросила она.
– Выжившие возвращаются, мертвые уходят, – повторил голос; в его звучании послышалась лютая тоска. – Лишь мы заперты здесь навечно.
– Кто это – мы?
– Ты знаешь.
В тумане один за другим всплыло еще три лица. Они немного отличались от рисунков тушью, но Сайарадил все равно узнала их.
– Почему вы не можете просто уйти? – спросила она.
– Не все из нас этого желают.
– Чего же хотят остальные?
– Вырваться отсюда… Но я не позволю им это.
– А ты?
– Мне нужен лишь покой.
– Почему ты рассказываешь мне все это?
– Хочу вступить с тобой в союз. У тебя все равно нет выбора! Ведь ты – последняя жертва. Если перепутье не будет уничтожено, то ты умрешь.
– Ты ведь сказал, меня есть кому спасти, – напомнила девочка дрогнувшим голосом.
– Нет, на этот раз ты в безопасности! Но смерти тебе все равно не избежать. Все, кто был отмечен знаками жертвы, обречены на это, – ответил голос. – Погляди на свои руки!
Сая скользнула глазами вниз; багровые шрамы на ладонях никогда не казались ей столь омерзительными.
– Перепутье должно быть уничтожено, – настойчиво сказал голос. – Если этого не сделать, то ты умрешь, а они вырвутся на волю!
– Что такое перепутье? – спросила Сая.
– Вы называете его Саркофагом, – пояснил голос.
– Саркофаг – это святыня нашего народа! – ужаснулась Сайарадил.
– То, что вы так опрометчиво сделали святыней, – голос прозвучал жестко, – на самом деле тюрьма, в которой наши духи томятся вот уже тысячу лет!
Воцарилась тишина.
– Я не верю тебе, – сказала наконец Сая и вдруг явственно ощутила, что ее хлопают по щекам.
Голос прозвучал тише:
– Я знаю. Но придет время, когда у тебя не останется других союзников! Будет нужна помощь, позови меня по имени…
Туман вокруг Сайарадил завертелся вихрем и стал чернеть.
– Перепутье должно быть уничтожено! – голос прокричал, словно издалека.
– Я не верю тебе! – крикнула Сая в ответ.
– Тише, тише, – сказал ей кто-то успокаивающе. – Все в порядке! Ты в безопасности.
Чернота рассеялась, и Сайарадил поняла, что лежит на узкой кровати возле распахнутого окна. Рядом с ней сидел светловолосый парень в серой с тремя синими полосами тунике адепта Храмовой школы; он что-то мешал в глиняной чаше, стоявшей у него на коленях. Значит, она в лазарете… Как же светит солнце!
– Э, нет! Вставать тебе нельзя! – крикнул парень, когда Сая попыталась подняться.
– Кто ты такой? – недовольно спросила та.
Незнакомец изобразил вполне грациозный поклон, если учесть, что в этот момент он придерживал коленками чашу.
– Адепт Храмовой школы Айне Анард! – представился он.
В этот миг Сайарадил глянула на собственные руки и вместо воспаленных ран с удивлением обнаружила на ладонях лишь тонкие сухие корочки.
– Хвала лекарям, как быстро! – восхитилась она.
– Хвала им, конечно, но, вообще-то, тебя лечил я, – демонстративно нахохлился Айне.
– Ты – тот самый адепт-целитель? – ахнула Сайарадил.
Адепт расплылся в улыбке, которая была красноречивее любых слов.
– Как твое самочувствие? – спросил он тоном заправского лекаря. – Легкая слабость вполне допустима, ведь ты проспала неделю!
– Что? – выдохнула Сая, вновь делая попытку сесть.
– Лежать! – строго скомандовал Айне. – Хочешь, чтобы все мои старания были впустую? На-ка вот! – он протянул ей чашу, в которой оказалось варево темно-бурого цвета. – Предупреждаю сразу – не самая приятная штука, но выпить надо.
Сайарадил, давясь, проглотила приторно-сладкую, тягучую, маслянистую дрянь. Видя, что пациентку мутит, Айне быстро сунул ей за щеку кислую лимонную пастилку и принялся готовить новую смесь, попутно со смехом рассказывая, как возмущались храмовые лекари, когда наставник Арамил запретил им приближаться к ее постели.
Сая искоса рассматривала адепта. Неужели перед ней был настоящий целитель? На вид ничем не примечательный юноша – высокий, худой и нескладный, с большими руками, длинной шеей и нелепо торчащим кадыком; его перевязанные шнурком волосы забавно пушились на макушке… Сайарадил перевела взгляд с левой руки адепта на свою и обратно. Нет, ей не показалось! На запястье Айне Анарда отчетливо виднелась кровавая корка, формой похожая на полумесяц; точно такая отметина красовалась на запястье Сайарадил. Приглядевшись внимательней, она поняла, что руки адепта покрыты такими же шрамами, что и ее собственные.
Девочка хотела задать вопрос, но промолчала.
Айне Анард оказался славным малым. Он заставил Саю пробыть в лазарете семь дней и все это время оставался рядом, готовя отвары для восстановления и примочки на руки, подлечивая заболевших и непрестанно ругаясь с лекарями. От него Сая узнала, что напавшие на нее ученики были строго наказаны: часть отстранили от учебы, переведя на послушание, кого-то и вовсе вернули домой без права продолжать обучение. Зачинщика всего этого, двенадцатилетнего Рэга, никто не видел с того самого дня; поговаривали, что над ним состоялся суд Совета, после чего Рэг в сопровождении храмовой стражи отбыл в неизвестном направлении. Правда ли это или просто слухи, Айне не знал и советовал не любопытствовать, а поскорее забыть все, как плохой сон. Сайарадил и рада была бы избавиться от воспоминаний, но пережитый ужас возвращался к ней в ночных кошмарах, а днем мерещился запах жженых волос. К счастью, Айне словно нарочно болтал без умолку, не позволяя ей погрузиться в мрачные мысли.
Он был родом из крохотного городка на юго-западе, где жил до семи лет, пока не исцелил случайным наложением рук сломавшего ногу отца. Весть об этом мгновенно разлетелась по округе и дошла до местных магов. Так юный целитель стал учеником Храмовой школы. Теперь Айне было восемнадцать; его ценили учителя и наставники, а сам он хотел лишь одного – навестить родителей, с которыми не виделся вот уже одиннадцать лет, и если Совет благословит, открыть лечебницу в родной провинции. Айне вдохновенно расписывал свои планы, заставляя Саю улыбаться. В нем не было ни капли лукавства… Впрочем, о целителях говорят, что все они не от мира сего.
В Храмовой школе чистосердечные простаки были не в почете – впрочем, как и выходцы из знатных семейств. Между Айне и Саей лежала пропасть в семь лет, но семь дней в лазарете сблизили эти два одиночества. Так у Сайарадил появился первый в жизни друг, и подтверждением тому были одинаковые шрамы на их запястьях.
Глава 10
Вдох. Выдох. Вдох; под водой вдох давался сложнее…
– Госпожа! Вы здесь?
Голос не был слышен сквозь толщу воды, но Сайарадил почувствовала нетерпеливое внимание. Вдох…
Выдох!
Резко оттолкнувшись ногами, Сая вытолкнула себя на поверхность. От неожиданного всплеска перепуганный послушник отшатнулся от края бассейна.
– Прошу прощения, если помешал вам! – сказал он, отводя глаза от мокрой туники, облепившей стройное тело.
– Что случилось, Вард? – спокойно спросила девушка, отжимая волосы.
– Вас ждут внизу! Сенатор с госпожой здесь!
– Вот как.
– Наконец-то! Ведь вы так ждали встречи с ними!
– Неужели?
Холодок в ее голосе заставил послушника побледнеть.
– С ними ваш брат, – пролепетал он, потирая родимое пятно на левой щеке.
– Благодарю тебя, Вард.
Послушник услужливо протянул ей полотенце.
– Не нужно.
Девушка развела руки, и от мокрой ткани повалил пар. Когда дымка рассеялась, стало ясно, что туника просохла и вновь заструилась вокруг Сайарадил аккуратными складками. В глазах послушника читалась грусть.
– Прошу, не забудь спустить воду, – напомнила девушка перед тем, как выйти из комнаты.
Вард посмотрел на глубокий бассейн, дно которого терялось в полумраке зала, и недовольно скривился.
– А раньше так рыдала в подушку по маменьке! – пробормотал он и плюнул в воду.
***
Вместо положенных пяти лет Сайарадил ходила в младших учениках всего три года. Учителя твердили, что магические практики на первой ступени примитивны, а поскольку грамоте и многим наукам дочь сенатора уже была обучена, разумней будет перевести ее на старшую ступень… Сае в ее тринадцать лет не требовалось объяснений получше.
Вопросы появились, когда через два года ей объявили о переводе на высшую ступень. Таково было решение Совета и лично Верховного жреца – объяснил наставник Арамил. Сая чувствовала, что он недоговаривает, но, как она ни пыталась выведать правду, наставник молчал. В конце концов, девушка сдалась. Какое, в общем-то, дело, сколько полос нашьют на ее тунику? Гораздо важнее было, что отныне она имела право видеться с семьей!
Всю свою жизнь Сая провела за стенами, будь то родовое поместье или Первохрам; порой ей всерьез начинало казаться, что мир, о котором она читала в книгах – это ложь, и вне пределов стен не существует ничего. Раз в неделю отец присылал краткую записку, в которой дежурно осведомлялся об успехах старшей дочери. Письма от матери приходили реже, но были куда более длинными. Сая частенько перечитывала их перед сном, давясь слезами.
Едва получив третью полоску на свои одежды, она послала домой восторженное приглашение в Храм. Но шли дни, миновал месяц-другой, а отец, ссылаясь на занятость, так и не пришел навестить свою наследницу. Наступила короткая, по-южному теплая зима. Потеряв надежды на визит главы семейства, Сая написала матери; ответом был вежливый отказ, написанный, возможно, даже под диктовку отца.
Вскоре Айстриль и вовсе перестала отвечать. Сайарадил места себе не находила. Ее стали мучить дурные сны: мама лежала в постели, взмокшая от пота; ей было больно, очень больно… Сая просыпалась в холодном поту от резких спазмов в животе. Она больше не просила встреч, лишь умоляла отца рассказать правду о здоровье матери. Дижимиус писал, что с той все прекрасно, но почерк этих дежурных отписок неуловимо поменялся. Сая поняла: их пишет поверенный отца, Рэмблес, росший вместе с Дижимиусом как его личный слуга. В детстве Сая много времени провела с этим угрюмым человеком; не без основания считая, что Рэмблес по-своему привязан к ней, вместо письма для отца Сая написала записку его поверенному.
На следующий день послушники доложили, что в парке ее ожидает посетитель. Надев маску, девушка вышла в сад. Рэмблес поджидал под облетевшими акациями; за прошедшие годы поверенный постарел, но тяжелый взгляд остался при нем.
– Так и знал, что вы догадаетесь, госпожа, – вздохнул Рэмблес, хмуро созерцая безликую маску.
– Почерк отца более угловатый, – заметила Сая.
– Я хотел, чтобы вы догадались.
Сая удивленно вскинула брови под маской. Значило ли это, что Рэмблес искал встречи с ней? Хоть он и знал дочь господина с рождения, статус слуги не позволял слать ей письма. Сайарадил вспомнила вдруг, как однажды отец отругал ее, шестилетнюю, за ряды неровных, прыгающих букв; маленькая Сая проплакала до заката, а после до утра упрямо прописывала непослушные буквы при свете факела. И все это время рядом сидел Рэмблес, нахохленный, как промокший ворон. Когда-то у него была жена, но она с ребенком умерли в родах; второй раз он так и не женился. Вместо собственных детей Рэмблес растил дочь господина: видел ее первые шаги, слышал первое слово и обучал наукам, в которых был сведущ… Сайарадил откинула капюшон и сняла маску, невзирая на беседующих о чем-то поодаль жрецов.
– Что происходит? – спросила она, вдохнув полной грудью свежий воздух.
– Ваша мать беременна, – будничным тоном сообщил Рэмблес.
У Сайарадил перехватило дыхание; забыв приличия, она схватила поверенного за руки.
– Это же прекрасно! Какой месяц?
– Седьмой… Вы стали так похожи на нее, госпожа, – тяжелый взгляд Рэмблеса чуть потеплел.
Бледные щеки Сайарадил благодарно покраснели.
– Значит, у меня скоро появится еще одна сестра или…
– Или брат, – веско закончил Рэмблес.
Брат. Единственный сын главы рода Валлардов, его законный наследник. Если он родится, кольцо Валлардов перейдет к нему! От этой мысли девушка испытала невероятное облегчение.
– Отец знает, что я никогда не хотела быть его преемницей, – сказала Сая, прокручивая цепочку с кольцом в руках; интересно, оно все еще было велико ей?
– Господин не видел вас много лет, – хмуро произнес Рэмблес. – То, что не нужно ребенку, может возжелать взрослый. А с вашими силами…
– Он думает, я лишу брата его законного места? – усмехнулась Сайарадил.
Рэмблес ссутулился еще больше.
– Неужели это правда? – ошарашенно воскликнула Сая. – Вот почему он не пускает маму в Храм… Думает, будто я способна причинить ей вред!
– Я так не говорил, госпожа, – тихо сказал Рэмблес. – Но я и не глава рода Валлардов.
Губы Сайарадил предательски задрожали. Семья была единственным, что давало ей силы все эти годы!
– Госпожа, я здесь не для того, чтобы рассорить вас с отцом, – осторожно начал Рэмблес. – Я лишь рассказал правду, полагаясь на ваш здравый смысл. Господин так долго ждал сына! Если родится мальчик… Прошу, просто верните кольцо.
«У тебя будет новая семья»… Так, кажется, это звучало когда-то?
– Если отец хочет забрать кольцо, ему нужно всего лишь немного проехаться в паланкине, – совладав с голосом, спокойно сказала Сая.
Рэмблес вздохнул с облегчением.
– Госпожа, – сказал он робко, – вы сняли маску, но не перчатки. Ходят слухи, что ваши руки так и не зажили…
Сая качнула головой.
– Это неправда, Рэмблес, – сказала она. – Но я действительно не снимаю перчатки. Никогда.
– И тем не менее, – поверенный выудил из складок одежды небольшой пузырек. – Не сочтите за дерзость, возьмите эту мазь. Кормилица сделала ее для ваших ран, если принесу обратно, не видать мне спокойной жизни!
Эта теплая забота тронула Саю до глубины души.
– Благодарю тебя! Передай ей… – она неловко замялась, не зная, что сказать.
– Я все передам, госпожа, – улыбнулся уголком рта Рэмблес. – Рад был увидеть вас через столько лет! Моя несчастная юная госпожа, – добавил он, когда Сайарадил удалилась на значительное расстояние и не могла его слышать.
«Как же я устала», – думала девушка, возвращаясь в Храм.
План был прост: выплакаться напоследок и забыть, как это делается. За всю свою недолгую жизнь ей до смерти надоело быть помехой знатному роду! Сая знала, что может навсегда решить вопрос о наследстве, но шаг был серьезным, и отважиться на него оказалось непросто.
Наступила весна. С началом цветения слив по Старому городу пробежал слух: у главы рода Валлардов наконец-то родился сын! Что-то случилось с Сайарадил – прежде она разрыдалась бы от подобной вести, но сейчас лишь улыбнулась и вернулась к учебе. Через месяц пришло письмо от отца. Он сообщал о рождении брата, названного в честь деда Кармаилом. «Рыжеволосый, как я, и синеглазый, как мама, – писал отец. – Думаю, через год он окрепнет для того, чтобы предстать перед старшей сестрой».
Год? Но у нее не было столько времени! Прежняя Сайарадил написала бы жалостливое письмо, умоляя отца встретиться пораньше, но нынешняя поступила иначе. Уединившись после занятий в библиотеке, вместо пространного письма она написала строгую записку:
«Дорогой отец!
Ставлю вас в известность, что нынешним годом в день Смены сезонов мне выпала честь быть допущенной к испытанию адептов на Храмовой арене. Как вы знаете, минувшей зимой мне исполнилось шестнадцать лет. Я стану самым молодым адептом в истории Первохрама из допущенных к итоговому испытанию! Успехи в учении привели меня к мысли о том, что храмовое служение является моим истинным призванием. Настоятельно прошу вас навестить меня до дня испытания – в противном случае вы рискуете более не увидеть моего лица, поскольку я планирую навсегда скрыться за маской.
Сая»
Послание возымело эффект: на следующий же день к ней явились посетители, о которых доложил услужливый послушник Вард.
За прошедшие годы Дижимиус раздобрел, что с трудом скрывала тога, Айстриль же и после третьих родов осталась стройной, как юная девушка. Кармаил, пухлощекий карапуз с рыжим чубчиком, спал, завернутый в кружевные пеленки. Такой крохотный… И так похож на маленькую Эйлинур!
Мама смотрела на старшую дочь жадно, словно стараясь запомнить навсегда. В ее глазах читалась тысяча вопросов, вместо которых она сказала ожидаемое:
– Сайарадил, дорогая, ты так втянулась!
– Издалека вас теперь можно перепутать, – хмыкнул отец, переводя взгляд с дочери на жену и обратно.
– Твои руки! – воскликнула мать, подходя ближе. – Откуда столько шрамов? Признайся, ты здорова? Почему тогда так бледна и худа?.. А как отросли волосы! Но все такие же прямые.
Кармаил захныкал, привлекая к себе внимания.
– Кормилице не позволили пройти с нами, – поморщился Дижимиус. – Мы могли бы оставить его дома, но тебе ведь хотелось увидеть брата?
Айстриль села на скамеечку и принялась укачивать Кармаила, попутно щебеча обо всем на свете, как прежде.
– Эйлинур увлеклась рисованием. Учитель считает, у нее талант! Впрочем, он хвалит всех подряд… О, дорогая! На прошлой неделе не ты ли заморозила Лиук так, что корабли сутки не могли выйти в море?
– Это была досадная случайность, – поморщилась Сая. – Я заморозила реку ночью, но, видимо, перестаралась, и вода не успела растаять до утра.
– Мне не доводилось видеть замерзшую реку с тех пор, как я покинула отчий дом, – сказала Айстриль; ее глаза сверкнули влажным блеском.
– Не знала, что ты любишь лед, – пожала плечами Сая, зачерпывая воды из цветочной вазы.
Под ее пристальным взглядом капли стали тянуться, выгибаться, закручиваться, пока не превратились в крохотный бутон розы. Медленно, один за другим, лепестки начали раскрываться – и вот на ладони Сайарадил появился прекрасный ледяной цветок, сверкающий в тусклом свете факелов. Мамины щеки вспыхнули румянцем; отец тоже глянул с интересом.
– Это просто вода, – Сая сжала кулак, нещадно сминая розу.
На пол стекли тонкие струйки.
– Милая, – робко начала мать. – В твоем письме…
– Что это значит – скрыться за маской? – Дижимиус впервые взглянул дочери прямо в глаза. – Ты собираешься остаться при Храме?
– Разве это не лучший выход, отец? – спокойно спросила Сая. – Семья только выиграет, если я не буду мешаться под ногами.
Злость в карих с желтизной глазах отца не тронула ее сердца. Постаревший Дижимиус вызывал у Саи лишь жалость; неужели она когда-то боялась разочаровать его?
– Чего ты добиваешься? – процедил сквозь зубы отец.
– Выбравший храмовое служение маг лишается всех светских привилегий, – медленно проговорила Сайарадил. – Хочу, чтобы ты наконец-то спал спокойно.
Дижимиус, казалось, лишился дара речи. Айстриль опустила глаза в пол; видимо, она уже слышала нечто подобное от своего мужа. Кармаил жалобно сморщил нос.
Сайарадил намотала цепочку с кольцом на палец.
– Или все же стоит оставить его себе?.. Не волнуйся! – усмехнулась она, видя, как сузились глаза отца. – Я верну тебе кольцо сразу после посвящения, как положено по Уставу Первохрама, – чувствуя предательскую дрожь в коленях, Сая кивнула родителям и поспешно направилась к выходу.
– Из тебя все же вышел маг, Сайарадил, – настиг ее в дверях голос отца.
Та, не оборачиваясь, ответила:
– Жаль, что не вышло сына.
У лестницы силы оставили Саю. Тяжело опустившись на ступеньку, она спрятала лицо в руках.
– Не лучшая встреча с семьей после долгой разлуки, – раздался голос.
Из бокового коридора показался наставник Арамил. Сайарадил подняла голову; глаза у нее были сухими.
– Кажется, у меня больше нет семьи, – с тоской сказала девушка.
– Если бы отречься от родных было так просто! – вздохнул наставник.
Он собирался сказать еще что-то, но вдруг пошатнулся и схватился рукой за стену.
– Что с вами? – Сая вскочила и придержала наставника за локоть.
– Это все ночные посиделки за книгами, – отмахнулся Арамил, выпрямляясь и откидывая за спину переплетенные волосы. – Слишком многого работаю в последнее время! Мне просто нужно выспаться.