Но сколько Ника ни всматривалась в полупрозрачные кроны деревьев, никого из ребят между ветвями она так и не рассмотрела. Голосов тоже не было слышно, только обычный шелест ещё не опавшей листвы да скрип ветвей.

Чёрные звери внизу так и бродили между брошенными вещами. От всматривания в их перемещения запульсировало в висках. Ника закрыла глаза. И решила пока не открывать.

Но не выдержала. Ничего не изменилось – ребят не видно, внизу бродят не то звери, не то мутанты.

Может, это нижегородские чупакабры? Это чудище вроде кровь у жертв выпивает. Интересно, а мясо оставляет? Этакий животный вампир. А точно, у того купца, что предал Виринею, ведь крови в теле не было, когда его нашли. А как узнали? Что, в конце семнадцатого века уже умели делать вскрытие? Ну, допустим. Монстр его убил. А если это Еремей его натравил? Он же с нечистью знался.

Голова шла кругом. Снова тошнило. Ника аккуратно расстегнула ремень на брюках, пропустила концы вокруг ветки и снова застегнула. Так она хотя бы не свалится.

Дальше мысли путались, глаза то слипались, то сами собой раскрывались. Даже показалось, что на соседнем дереве кто-то сидит. Но как только Ника встряхнулась, оттуда взлетела огромная птица.

Так в мороке Ника провела несколько часов. Когда сознание немного прояснилось, и она отлипла от ствола, к которому давно уже приникла лбом, солнце почти зашло. Внизу стало темнеть, и никакого движения больше не наблюдалось.

Ника, напрягая глаза до изнеможения, всматривалась вниз, но так ничего и не рассмотрела.

– Эй, – тихонько произнесла Ника. Потом громче: – Эй!

Никто не ответил. На третий «Эй!» отозвалось лишь лесное эхо. Никаких голосов. И никаких других звуков. Допустим, чупакабра вообще звуков не издаёт. Хотя нет, так не бывает.

Ника отцепила ремень от дерева и стала потихоньку спускаться вниз. Доползла до ветки метрах в двух над землёй. Вся мшистая земля оказалась завалена вещами ребят – разорванной одеждой, кусками палаток и спальных мешков, упаковками от продуктов.

Ещё немного посидев на берёзе и хорошенько осмотревшись, Ника всё-таки спустилась на мягкую землю. В полной тишине прошла между собственным развёрнутым и смятым спальным мешком, бесформенной кучей, что осталась от жениной палатки, фантиками, пакетами, своим вывернутым рюкзаком, сломанным металлоискателем. У корней тройной сосны, все три огромных отростка которой тянулись вверх зигзагами, лежало нечто небольшое и синее.

Ника быстро осмотрелась и нашла сухую палку. Кончиком поддела вещь и подняла вверх. На пруте раскачивалась разорванная Стасина олимпийка. Рваные края покрылись чем-то тёмным. Поняв, что это кровь, Ника отбросила от себя палку.

Внутри клокотало. Обхватив себя руками, Ника снова позвала:

– Эй! Ребята!

Ответом снова стала лишь лесная тишина.

Глава 9. Разбойничье урочище

Некоторое время Ника просто сидела под деревом, сжавшись в комок. Солнце медленно заходило, становилось всё прохладнее, пальцы на ногах начали неметь. Замёрзшие слёзы, размазанные по щекам, стянули лицо ледяной плёнкой.

Подвигав лицевыми мышцами, Ника заставила себя распрямиться и встать. Задавив истерику внутри, подошла к своему рюкзаку. Спальник на месте и почти не пострадал. Упаковка с диететическими хлебцами тоже цела, бутылка с водой укатилась под изогнутое дерево и застряла в вывернутых наружу корнях. Пожалуй, всё не так уж плохо.

Правда, обе палатки изодраны в клочья, а каркасы – переломаны. Уложив их вместе, Ника стала ходить по полянке и собирать оставшиеся от ребят вещи. Одного рюкзака (Гордея) нигде не было. Наверное, убегая, он сумел забрать его с собой. Может, они всё-таки спаслись. Похоже, что так. Разбежались, попрятались. Только вот где?

Идти следом? Но куда? Остаться здесь и развести костёр? Но тогда монстры могут вернуться.

Спохватившись, Ника достала свой смартфон. Увы, он разрядился.

Ника ещё долго бродила среди мелкого мусора, который ещё утром был одеждой или необходимыми припасами. Заставила себя сгрызть пару хлебцев. Снова звать ребят не решилась, потому что почти стемнело, а давать чудовищам знать, где она, тоже не стоит.

Взгляд зацепился за холм. Подойдя ближе, Ника рассмотрела огромную поваленную искривлённую сосну, корнями наполовину выдранную из земли. Старое дерево, упёршееся макушкой в другие, такие же изогнутые сосны, давно облетело и уже начало зарастать мхом.

Присев на корточки, Ника заглянула под корни: там явно образовалась небольшая пещерка. В памяти всплыли способы расправы с разбойниками. Именно так и делали – наклоняли огромное дерево, чтобы корни показались, кидали туда человека, а потом возвращали дерево в исходное положение. Интересно, сколько местных вековых деревьев растут прямо из человеческих костей?

Но сейчас не до страшных историй. Ника принесла свой спальный мешок и насобирала лапника. Потом залезла под корни, кое-как устроилась там, а «вход» прикрыла ветками. Лучше, чем ничего.

Нормально поспать, конечно, не удалось. Вздрагивала от каждого шороха или треска. Выслушивала в ночной тишине знакомые голоса. Увы, ребята не вернулись. Ближе к утру измученный разум погрузился в глухую ватную тьму.

Где-то снаружи снова голосили дети. Подняться и надавать им затрещин не было сил – руки и ноги отказывались двигаться, веки ни в какую не хотели разлипаться. И чего они так надрывно кричат? Ещё и топают. Всё время какие-то нервные шаги у пещеры. Туда-сюда. И почему за ними никто не следит?

И в спину что-то колет. Как ни повернись – то под лопатку, то ниже упирается что-то острое.

Да когда же эти дети замолчат?! Ника раздражённо, рывками, высвободилась из спальника и выползла наружу. Действительно, сквозь полуоткрытые веки увидела целую стаю детей. Одеты только как-то странно. По-разному. Кто-то в длинных белых рубахах, другие – в пижамах, третьи – в шортах и платьях. Целый выводок, надо же.

– Чего вы орёте?! – собственный голос разнёсся по лесу. Дети мигом замерли. Среди вихрастых голов мелькнули длинные русые косы. Ну конечно, и Ангелинка здесь. Может, ещё посвистит?

Стоп. Откуда здесь вообще взялись эти дети? Ника стала остервенело тереть глаза, чтобы убрать забившийся под веки песок.

И тут оказалось, что она по-прежнему лежит в своём спальном мешке под корнями сосны. Попыталась открыть глаза – не вышло. Ни повернуться, ни пошевелиться, ни даже закричать.

Опять проснулась. Сквозь паутину лапника просвечивали солнечные лучи. Значит, уже утро. Снаружи что-то шевельнулось. Тень двинулась в одну сторону, потом в другую.

– Берегись, – прошептал кто-то снаружи, потом тень вскочила и убежала, мягко топая ножками по мху. Почему-то было ясно, что советовал Нике поостеречься кто-то маленький.

Поздно осторожничать. Ника кое-как вывернулась из спальника и выбралась наружу из своей пещеры. Полезла за мешком. Рука наткнулась на что-то твёрдое и острое. Пошарив в песке и сухих иголках, Ника наконец смогла сомкнуть пальцы на чём-то продолговатом. Из-под корней старой сосны вытащила серп. Отряхнула. Действительно, старый ржавый серп с потемневшей деревянной ручкой. Наверное, со времён колхоза тут завалялся.

Кое-как перехватив сваленный в ком спальник, Ника побрела к рюкзакам ребят. Свой она прятала в пещерке под корнями, и теперь волокла его за ремень.

Чужие вещи снова оказались разбросаны и растрёпаны. Не в силах даже наклониться так, чтобы голова не шла кругом, Ника просто снова свалила всё, что нашла, в одну большую кучу.

Достала диетические хлебцы. Пока пережёвывала безвкусную хрустящую субстанцию, думала, что делать дальше. Идти вперёд, чтобы найти остальных? Хорошая идея, только вот Ника совершенно не умела ориентироваться в лесу. Идти назад? А она сама сможет добраться хотя бы до красного болота?

А вещи ребят? Ну, допустим, они сами за ними вернутся. Если живы. И здоровы. А если нет? А как Ника им поможет, если кто-то пострадал? Не на себе же потащит.

Пожалуй, лучше всего вернуться и привести помощь. Спасателей, волонтёров. Да хотя бы местных. Это кого? Старушенций со священником? Всё лучше, чем ничего. Только вот не факт, что она сможет найти обратную дорогу. А если и сможет, путь займёт несколько дней.

Но не оставаться же здесь. И чего ребята сами не вернутся…

Нику осенила догадка. Всё же просто. Спасаясь от мутантов, они нашли урочище.

Мир стал ярче, кровь пошла быстрее. Значит, они случайно наткнулись на клад. И теперь его делят. Без неё. Ну, разумеется, одна треть явно больше, чем четверть. Ещё и попытаются уйти с сокровищами так, чтобы она не увидела. Но запасы-то у неё. Которые сохранились после двух набегов монстров. Но ребятам, нашедшим клад, и без запасов будет нормально. Выживут. Если не перебьют друг друга.

Значит, надо идти за ними. По следам. Которые Ника не умеет читать. Что же делать? Ну не оставаться же здесь.

Ника дожевала хлебец, взвалила на плечи рюкзак. Осмотрелась. Если в ближайшее время не набредёт на ребят, то вернётся назад. По крайней мере, попытается. Родников в округе много, грибов тоже. Спальник есть, для костра тоже всё есть. Ещё и серп прихватила на всякий случай. Можно жить.

Ника нашла место, где лежала Стасина окровавленная олимпийка. Про кровь-то она забыла. По крайней мере, одна из остальных ранена. Может, не сильно? Ну, у Ники всё ещё с собой аптечка. Не факт, конечно, что она сможет помочь.

Ника пошла напрямую от того места, где обнаружила олимпийку. Надо только запоминать, куда идёт, чтобы суметь вернуться. По пути попалось несколько сломанных веток и бумажек. Наверное, вывалились из рюкзака Гордея.

Примерно через час под одним из чудаковатых деревьев Ника заметила что-то светлое. Подошла ближе. Женина кроссовка. Шнурки развязаны, но не разорваны. Как она её потерять-то умудрилась?

Взяв кроссовку, пошла дальше. Рельеф стал меняться – если раньше кругом были лишь небольшие пригорки, то теперь приходилось взбираться и спускаться с высоких крутых холмов, огибать глубокие овраги с густыми зарослями в низинах.

Спустя часа три Ника подошла к поваленному стволу, давно вросшему в землю и покрытому густым мхом. Села на дерево, как на мягкую подушку. Пожалуй, идти дальше не имело смысла. Ребят она вряд ли найдёт, а терять время нельзя. Лучше как можно скорее вернуться и привести помощь.

Уже собравшись идти назад, всё-таки решила предпринять последнюю попытку. Оставив рюкзак у поваленного дерева, нашла более или менее прямую берёзу и взобралась по ветвям наверх. С каждым разом такое путешествие вверх становилось проще.

Но даже с высоты кругом виднелись лишь облетающие осенние деревья. Разве что… Ника присмотрелась. Точно, чуть левее вверх поднималась полупрозрачная струя дыма. Наверное, это ребята развели костёр.

Ника быстро слезла с дерева, подхватила рюкзак и пошла по направлению, в котором видела дым. Даже разобралась, как компас использовать. Вроде бы.

Но расстояние на земле оказалось куда длиннее, чем виделось сверху. Часы шли, а никакого лагеря не встречалось. Ни голосов, ни следов пребывания ребят.

А если это вообще не они? Ника остановилась. Правда ведь, не раз ей (да и остальным тоже, чего уж там) казалось, что рядом кто-то есть. Что кто-то идёт следом. Или параллельно. Ищет клад Еремея.

Может, и не стоит так уже интересоваться, чей это костёр. Хотя нет. Поинтересоваться как раз стоит. Но так, чтобы её никто не видел. Только вот где эта стоянка?

Ника прошла ещё пару километров. И почувствовала в воздухе лёгкий запах дыма. Значит, уже недалеко.

Прошла ещё немного, нашла не облетевший куст с более или менее густой листвой и спрятала там рюкзак. Взяла только серп, найденный под деревом. Для самозащиты. Снова двинулась вперёд. Но, видимо, переоценила расстояние, потому что кругом так и тянулся смешанный лес с кривыми деревьями.

Рельеф стал совсем чудным – то спуски, то подъёмы. Из-подо мха стали выглядывать тёмно-серые острые камни, о которые Ника пару раз споткнулась.

На очередном крутом подъёме под ногой оказались мелкие камешки, стопа проехала по ним, сустав подвернулся, и Ника больно ударилась коленкой, руками машинально схватившись за тоненькие веточки какого-то куста. В руках остались ободранные листья, а сами ветви теперь покачивались на фоне тёмного провала.

Потирая коленку и стараясь поменьше наступать на ноющую ногу, Ника подошла к кусту и осторожно убрала ветви. Действительно, прямо перед ней открывался арочный проход, ведущий в пещеру или глубокий грот. Ника вытянула шею, чтобы заглянуть внутрь, но осеннего света не хватало – рассмотреть получилось лишь сероватые ближайшие стены. И что-то вроде порога.

Ухватившись покрепче за каменный «косяк», Ника осторожно поставила ногу на порог и наклонилась вперёд. Вниз уходили ступени.

Ну, что-то похожее на ступени. Хотя нет, не стоит вилять, не теперь. Это точно были ступени – гладкие камни почти идеальной прямоугольной формы располагались один над другим так, что получилась лестница, ведущая по спирали вниз, в непроглядную тьму.

Верх пещеры представлял собой высокий свод, похожий на потолки готических соборов.

– Эй!

Ника быстро обернулась, услышав приглушённый мужской голос. К ней по мшистому склону карабкался Гордей.

– Привет! – бодро произнёс Гордей. – А мы уж думали, тебя звери сожрали.

– Я тоже самое думала про вас. Где вы были?

– А что это? – Гордей, бесцеремонно отодвинув Нику, заглянул в пещеру. – Круто. Так это же… это же и есть урочище!

– Да ладно, не может быть, – протараторила Ника, жалея, что побоялась одна спуститься в пещеру.

– Точно! – Гордей вошёл в пещеру и остановился на пороге. – У тебя спички с собой? Или фонарик? – Он так и смотрел внутрь, даже не оборачиваясь.

– А где девчонки? – Ника пока не решила, стоит ли рассказывать о припрятанном рюкзаке.

– Что? Там, – неопределённо махнул рукой Гордей.

– Все целы?

– Ага. Так, я пойду вниз, а ты стой здесь.

Не дожидаясь ответа, Гордей стал осторожно спускаться по ступенькам. Ника, чувствуя, как зачастил пульс, только наблюдала, как его тень уходила всё глубже, растворяясь в каменном мраке. Из-под свода слышались только шорохи шагов и стук падающих камушков.

Вот бы какая-нибудь ступенька треснула под ним. Или нога поехала по камням.

Ника одёрнула себя. Если Гордей расшибётся, то придётся лезть за ним, а его почти двухметровую тушу они даже втроём наверх не поднимут. А до того, как они смогут кого-нибудь привести, Гордей вряд ли доживёт. Если вообще выживет – кто знает, какая здесь высота.

Ника снова одёрнула себя. Так нельзя. Гордей ей, конечно, не нравится, но это живой человек.

Шорохи стали громче, тени зашевелились, появилась голова Гордея.

– В общем, так. Дно сухое, можно спускаться. Там нормально, гладко. И есть проход в следующую пещеру.

– Это точно? – Ника всматривалась во тьму, откуда только что выбрался Гордей.

– А там свет откуда-то падает, всё видно. Пошли за фонарями.

Снова не дожидаясь реакции, Гордей стал спешно спускаться по мшистому склону.

– А мы это место сможем потом найти? – Наступать на ногу почти не получалось – щиколотку каждый раз пронзала острая боль.

– Точно. – Гордей остановился. – Вот что. Ты оставайся здесь, я скоро приду. Без меня не спускайся, поняла?

Ника не успела сказать, что не хочет оставаться одна, а Гордей уже спрыгнул с уступа и скрылся между деревьями. Ника побрела ко входу в урочище. Снова заглянула внутрь и снова ничего не сумела рассмотреть.

Что, если всё же спуститься туда. Сбегать за фонарём и спичками. Ну, то есть, весь рюкзак сюда притащить. Может, Гордей не скоро вернётся.

А он, кстати, довольно неплохо выглядел. Чистый, опрятный. Как будто не улепётывал от монстров, а просто прогуливался по лесу. Ни царапины на нём, и одежда вся целая. Даже рюкзак предусмотрительно прихватил.

Нет, идти за своими вещами – не вариант. Во-первых, нога болит, и быстро не обернуться. Во-вторых, вдруг она не сможет найти пещеру, что тогда? И клад не достать, и ребят, возможно, больше не увидит. Так что придётся оставаться и ждать.

Ника села на порог. Тёплый камень, нагретый солнцем, да ещё под мягким мхом – прямо высокий уровень комфорта в разбойничьем урочище. А Еремей и его компания, выходит, знали толк в устройстве убежищ.

Среди деревьев произошло движение, послышались голоса. Впервые капризный голос Стаси вызвал прилив радости – аж захотелось её обнять, так долго Ника в одиночестве плутала по лесу.

– Нет, я тоже пойду! – голосила Стася.

– Чтобы мы тебя потом на себе вытаскивали? – возмутилась Женя. Её тоже приятно слышать, но вот обнимать не хочется.

Из-за деревьев показался Гордей, он легко взбежал по склону и вручил Нике один из фонарей.

– Не потеряй, – бросил на ходу Гордей, включил свой фонарь и стал осторожно спускаться в пещеру, подсвечивая путь.

Ника хотела сразу последовать за ним, но всё-таки притормозила, чтобы поздороваться с девчонками, которые еле-еле карабкались по мшистому склону. У Стаси было перемотано плечо. Неаккуратная повязка, видимо, наспех сооружённая из разорванной майки или футболки, уже пропиталась кровью, так что по ней расползлись алые пятна.

Женя прихрамывала на босую ногу и поджимала руку. Когда её стало видно лучше, оказалось, что у неё всё лицо в хаотичных царапинах. И что-то подсказывало, что эти шрамы ей оставила отнюдь не чупакабра.

– А мы думали, тебя звери сожрали, – грубовато произнесла Женя, приближаясь. – Давай сюда фонарь.

Ника молча отвернулась, включила фонарь и стала осторожно спускаться по гладким ступеням. И тут её нагнала Стася. Как она сумела проскочить мимо Жени, осталось загадкой.

Ника подала ей руку, и повела следом за собой.

Яркий луч выхватывал плоские камни, уходящие всё глубже. За каждой ступенью, на которую Ника осторожно ставила ногу, появлялась ещё одна, потом ещё и ещё. Стася, надо сказать, вела себя идеально – не ныла, не дёргалась и не тормозила спуск. Вообще молчала, что не могло не радовать.

Наконец в свете фонаря появилась широкая ровная площадка. Только теперь, когда стало возможно немного расслабиться, Ника ощутила, что вокруг сгустилась не только непроглядная тьма, но и сильный холод.

В луче фонаря клубился пар от дыхания, то и дело появлялись лица ребят, задирающих головы, чтобы рассмотреть сводчатый потолок.

– И что теперь? – Голос Жени, изменённый до неузнаваемости, разнёсся по пещере. Как будто это не она произнесла, а какая-то сказочная птица с женской головой – таким глубоким и мелодичными в подземном эхе стал её обычно грубоватый голос.

– За мной, – так же певуче отозвался Гордей. Как былинный песнопевец, не иначе. Интересно, как сама Ника будет здесь звучать? Жаль, нельзя услышать себя со стороны.

Пропустив девочек, Ника замкнула шествие. Все ориентировались на луч фонаря Гордея и его шаги.

Пройдя по узкому коридору пару крутых поворотов, ребята вышли в небольшой зальчик, в котором оказалось на удивление светло. Не как днём, конечно, а как будто где-то висела слабая лампочка.

– Сюда, – почти обычным голосом скомандовал Гордей.

Ребята собрались вокруг источника света. Это был узкий арочный проход, откуда шло слабое свечение. Все сгрудились, чтобы заглянуть за арку. Стася вскрикнула, когда кто-то задел её больную руку.

Наконец кое-как все распределились: Стася и Ника у одной опоры арки, Гордей и Женя – у другой. В проёме на фоне мерцающего света вырисовывался силуэт огромного сухого дерева с толстым стволом и кривыми ветвями. Ника не сразу сообразила, что дерево каким-то невероятным образом умудрилось вырасти в пещере, а где-то вверху было отверстие, сквозь которое внутрь проникал свет.

– Как оно тут вырасти-то сумело? – задумчиво пробормотала Женя.

– Какая разница? – так же тихо произнёс Гордей. – Это оно?

Ника не сразу поняла, что вопрос адресовался ей. Она только пожала плечами.

– Ну, соберись!

Теперь уже все выжидательно смотрели на неё. Почему бы просто не пройти через проём и не посмотреть? А потому, что за ним таится почти осязаемый ужас. Бросив взгляд на силуэт дерева, Ника инстинктивно отступила на пару шагов. Потом ещё и ещё. Хотелось бежать со всех ног из этой пещеры. Зачем они вообще сюда пришли? Почему она наткнулась на проход? Зачем согласилась на эту гибельную авантюру? Они теперь отсюда никогда не выберутся. И им ещё сильно повезёт, если всё кончится быстро, а если придётся драться друг с другом за жизнь? Если придётся убивать друг друга?

Ника прижалась спиной к холодному камню. Дышать получалось часто и прерывисто, внутри будто сломанный насос работал.

– У неё, наверное, клаустрофобия, – донёсся сквозь шумное дыхание чей-то голос. – На кой мы её вообще с собой потащили?

– Тебя забыли спросить.

– Заткнулись обе! – рявкнул Гордей.

Потом он вдруг возник рядом с Никой, крепко схватил её за локоть и поволок к арке, откуда струился жуткий свет. Ника упиралась как могла, но ноги проскальзывали, проём становился всё ближе, заставляя пульс разгоняться так, что дыхание само собой перекрывалось.

– Что здесь написано?! Ну!

У Ники всё плыло перед глазами, потом щёку и полголовы пронзила боль, всё стало радужным, ноги куда-то побежали, но упасть ей не дали.

– Читай, говорю! А то прибью тебя прямо здесь! – проорал в ухо грубый мужской голос, и Нику снова сильно тряхнуло.

– Не вижу, ничего не вижу, – сумела прохрипеть Ника, ватными ногами перебирая по полу.

– Смотри сюда!

Голову Ники удерживала грубая хватка, сдавившая шею. Перед глазами в тумане плыли старославянские буквы, выбитые в камне. Но они ни в какую не хотели складываться в слова.

– Читай! – снова проорали в ухо.

– Не могу, – почти бесшумно выдохнула Ника. – Плохо…

– Прочитаешь, и я тебя отпущу, – чуть мягче пообещал голос.

Ника попыталась сосредоточиться. Старые буквы, наполовину стёртые, заросшие чёрной плесенью… как в той деревенской церкви, куда кто-то так отчаянно ломился…

Снова грубая встряска.

– Сей вертеп, – выдавила Ника то, что сумела прочитать.

– Вертеп – это что? – тут же спросил чей-то голос.

– Пещера. – Голос вообще отказывался звучать, из горла выходили только сдавленные, почти бесшумные звуки.

– Мы это и так видим, – надменно произнёс кто-то.

– Дальше! – приказал голос у уха.

– Древо, есть… – Но дальше шли только непонятные полустёртые буквы. Ника смогла разобрать лишь одно слово: – Палац.

– Палец? – просил чей-то тонкий голос.

– Палас – то есть ковёр?

– Нет, дворец. – В глазах совсем потемнело.

– Ладно, всё ясно.

Хватка отпустила, и Ника мешком осела на жёсткий холодный пол и растеклась по нему каменной глыбой весом в тонну.