– Он добряк, – кивнула Яшма.
Спустя какое-то время она снова заговорила.
– Серый получил свою форму за то, что научился работать с маринием. Он управляется с ним не хуже Барракуды, увешал им весь совет Остова, – она повернулась ко мне и уперла кулак в щеку. – Я все думаю, никак не могу понять… Как думаешь, что такого сделала Хризолит?
– Она была надзирательницей у фиолетовых. Может, раскрыла бунт, втершись кому-нибудь в доверие? – предположил я.
– Думаешь, она родила Серого от одного из них?
– Он похож на сумасшедшего, – я усмехнулся.
– А Гора точно сын Командующего, – Яшма повалилась на подушку. – Он весь в этом! Закон и порядок для него все.
– Вы с ним виделись?
– Я спала в его кровати, когда он вернулся. Он бы прибил меня на месте, если бы не Серый…
Челюсти сами собой сжались, но я глубоко вдохнул, заставляя себя расслабиться.
Я не должен был злиться на нее за то, что она когда-то нравилась более сильному, богатому и влиятельному мужчине, чем я. И за то, что она охраняла его брата и поэтому спала на его кровати, тоже.
Однако, больше мне с ней говорить не хотелось, и я отвернулся к стене, сделав вид, что сплю.
Следующим утром мы встретились с остальными возле входа в подземелье. Пена великодушно избавил нас от официальной части, в одиночку доложив Командующей обо всем, что мы собирались сделать. Нам оставалось только начать наш путь.
Мы с Крабом спустили вниз телегу, потом Мидия помогла нам проверить, что все части как следует закреплены. Все было готово, чтобы отправиться под своды тоннеля, но тут сверху раздался голос Погодника.
– Эй, там! Стойте!
Он начал неуклюже спускаться вниз, ударяясь костлявыми конечностями о каждый выступ.
Наконец, он спрыгнул на площадку.
– Как же я мог вас не проводить? – улыбнулся он, прочитав, наверное, мысли всех сразу. – Как долго вы будете под землей?
– Мы взяли еды с большим запасом, ее хватит на две недели. Но, если повезет, вернемся через несколько дней, – сказал я.
– Природа готовится к чему-то, – доверительно сообщил нам колдун, изображая крайнюю серьезность. – Я еще не уверен наверняка, возможно, это лишь мягкий дождь.
– Но мы будем под землей, – заметил Пена. – Дождь нам не навредит.
– Дождь или шторм от землетрясения – я не знаю, – объяснил Погодник. – Из-за мариния под землей я почти не чувствую, что происходит глубже. Я понимаю только воду и воздух, а они встревожены. Если будет землетрясение, из-за которого начнется шторм, я не смогу предсказать это и вовремя предупредить вас. Я хочу сказать, если у вас будет выбор, лучше держитесь поближе к выходу.
– Мы бы сделали это и без твоих советов, – Пена не унимался. – Ты нас только задерживаешь!
Колдун сжал тонкие губы, недовольно уставившись на него.
– Спасибо, что предупредил! Мы постараемся вернуться как можно скорее, – я попробовал сгладить ситуацию. Погодник, как тщеславный ребенок, не выносил критики и жить не мог без похвалы и благодарностей. Расстраивать его лишний раз было опасно.
– На то я и погодник, так ведь? – лицо колдуна разгладилось.
Он вдруг резко повернулся к Яшме, взмахнув своим посохом. Та, испугавшись, слегка отвела ногу назад. Я знал, что за этим движением должно было последовать другое, которого Погодник не пережил бы. Колдун тоже это понял и миролюбиво поднял руку, опустив свою палку.
– Тише! – он улыбнулся и широко раскрыл все три глаза, ловя взгляд мутантки. – Я только хочу предать кое-что от нашего общего знакомого. Можно?
Яшма застыла, как завороженная, тогда колдун шагнул к ней, взял за подбородок и поцеловал в губы.
От этого зрелища меня словно ошпарило кипятком… Я вспомнил его отвратительные острые зубы и рассказы о многочисленных победах, которые доставались ему за бесценок. Как смел этот кусок грязи касаться ее!?
Мне страшно захотелось швырнуть Погодника в воду, но я заставил себя сдержаться. В конце концов, я был Яшме только другом. Она меня ясно дала это понять.
Когда колдун, наконец, отпустил мутантку, она открыла глаза и посмотрела на него с покорностью и удивлением.
– Будь хорошей девочкой, – сказал он ей, погладив по голове.
Колдун посмотрел на Пену и махнул посохом в сторону тоннеля, приглашая отправиться внутрь. Тот, раздраженно вздохнув, сделал знак остальным, чтобы шли за ним.
Я дождался, пока они отойдут достаточно далеко, и повернулся к колдуну.
– Еще раз так сделаешь!…
– И ничего мне за это не будет, – он гадко осклабился. – Сам-то когда уже решишься?
– Вернусь и утоплю тебя, – пообещал я, чувствуя, как злость стремительно рассеивается. Теперь за меня взялся, ублюдок…
Я развернулся и пошел в тоннели, пока мне вдруг не пришло в голову простить колдуну его мерзкую выходку.
Желтый дневной свет постепенно таял, мы уходили все дальше и дальше, пока не оказались целиком в бледном сиянии голубых грибов.
Темнота, раскинувшаяся перед нами и подгоняющая сзади, уже не пугала: нас вела подробная карта со светящимися чернилами. А на случай сюрпризов, которые могли скрыться от глаз, у нас была Яшма.
Пена решил, что мы пойдем по новому маршруту. Путь, по которому я возвращался от комнаты, почти полностью повторял нашу дорогу к месту, где держали Гору и Барракуду. На этом пути на меня напали упыри, и мы бы наверняка встретили их там снова. Если же мы пойдем по тому маршруту, который предложил Пена, мы бы пришли быстрее, если только там нет аварий или все тех же упырей. Между опасностью и неизвестностью мы в конечном итоге выбрали неизвестность.
Спустя время до нас донесся шум водопада: мы приближались к месту, над которым текла вода. Проход, который позволил бы нам перейти в следующее кольцо, должен был находиться в получасе ходьбы оттуда.
Яшма шла впереди всех, завязав глаза, чтобы не отвлекаться на свет. Иногда она останавливалась и издавала пронзительные свистящие звуки, срывающиеся в давящую на слух тишину: человеческое ухо не было приспособлено для этой частоты. Но она слышала что-то, я видел, как она слегка подавалась вперед, навстречу эху.
Чем ближе мы подходили к реке, тем чаще Яшма раздраженно мотала головой, словно вытряхивая из ушей мешающиеся звуки. В очередной раз она даже врезалась плечом в стену, и до меня донеслось ее раздраженное рычание.
– Это невозможно! – пробормотала Яшма, зажимая уши ладонями. – Как вы терпите этот грохот!?
– Звук вовсе не такой громкий, – скептически заметил Пена. – Мы еще даже не дошли до места с водопадом!
– Я все слышу! Зачем же так орать!?…
Пена нахмурился.
– Я орал? – он повернулся к Мидии. Та отрицательно покачал головой. – Да что с тобой такое?
Пена подошел к Яшме и снял с нее повязку, она тут же схватилась за глаза.
– Со мной все в порядке, уберите фонарь!…
– Тут нет фонаря!
– Так это твой ослепительный ум выжигает мне зрение!?
Мы все переглянулись.
– Пошли отсюда! – сказала она, натянув повязку обратно на глаза.
Я знал, что Яшма скорее отгрызет себе руку, чем признается в слабости, поэтому пошел поближе к ней, сделав вид, что хочу обсудить с Пеной карту. Так я смог наблюдать за ней, не вызвав бурю протеста.
Каждые двадцать шагов ей становилось все хуже: я слышал ее тяжелое дыхание, видел, как она дрожит и горбится, будто старается спрятать голову за плечи. Несколько раз ее руки вздрагивали и тянулись заткнуть уши, но она заставляла себя держаться.
Тяжелее всего ей пришлось, когда мы оказались под водопадом: тогда она ушла глубже в темноту и зажала уши ладонями, думая, что никто не видит.
Через полчаса после этого мы нашли переход в нужное нам кольцо. Отыскав панель из мариния, я потянулся к ней с неожиданной жадностью: мне страшно хотелось дотронуться до металла, ощутить кожей его вибрацию, почувствовать, как продолжение собственного тела… Но стоило пальцам к нему прикоснуться, Яшма схватила меня за руку и отдернула ее в сторону.
– Нам туда нельзя, – тихо ответила она на мой немой вопрос. – Там кто-то ходит.
Все замерли и прислушались, стараясь не издавать ни звука: камень мгновенно разносил по кольцу каждый шорох. Если не дышать, в тоннелях можно было услышать даже стук своего сердца.
Но больше никто из нас ничего не слышал.
– Я ничего не слышу, – наконец, сказал Пена. – А у меня хороший слух.
Он посмотрел на Яшму, ожидая, что она на это ответит.
– Там их несколько, – она, казалось, сверлила проход взглядом даже сквозь повязку.
– Дельфин? – Пена повернулся ко мне.
Я положил руку на жилы мариния, которые находились под камнем, стараясь сквозь них проникнуть на ту сторону и, возможно, ощутить тварей, если они недалеко от металла. Но на расстоянии мариний говорить не желал: я ничего не слышал. Я мог бы попробовать посмотреть через панель, но тогда она бы открыла проход.
– Я ничего не могу почувствовать, – сказал я. – Нам нужно послушать Яшму.
– Ты уверена, что тебе не кажется? Этот маршрут намного короче остальных. Нам нужно попасть именно в это кольцо.
– Упырей не больше трех, – сказала Яшма. – Если не веришь мне, посмотри сам.
Пена закрыл глаза, прислушиваясь.
– Я ничего не слышу, – повторил он. – Дельфин, открой проход!
Я верил Яшме, но спорить с Пеной было бесполезно. Яшма сказала, их трое, значит, на пятерых они не нападут. К тому же, они испугаются света грибов на тележке.
Нам нужно только увидеть их, чтобы понять, что кольцо небезопасно, тогда мы будем искать другой путь.
На случай опасности, я достал кинжал из ножен и положил руку на мариний, ощущая, как во мне и металле возникает одинаковая вибрация.
Послышался шум движущегося камня и льющейся воды: Яшма тут же зажала уши. Краб и Мидия достали оружие, Пена стоял, сложив руки за спиной.
Когда проход открылся наполовину и туда проник свет от телеги, мы увидели голый камень. Там никого не было.
Пена зашел внутрь и осмотрелся, потом принюхался.
– Здесь никого нет, – сказал он. – Запах упырей слышен издалека, и здесь их никогда не было.
– Они где-то рядом, – возразила Яшма, вертя головой то в одну, то в другую сторону. – Нам нельзя сюда…
– Тебе нужно проверить голову! – оборвал ее Пена. – Краб, заноси телегу. Скоро появится вода.
– Мы должны поверить Яшме, – сказал я, жестом останавливая Краба. – Она слышит лучше нас!
– Я исследовал тоннели, полные неговорящих, и я знаю, когда их можно ждать, – объяснил Пена. – Здесь нет их следов. А Яшма хватается за голову с момента, как мы спустились под землю! С ней что-то не так, и я не намерен задерживать операцию из-за ее мигрени.
– А если она права? – робко спросила Мидия.
– Она ошибается, – отрезал Пена.
Вода уже добралась до нас, я почувствовал, как она течет сквозь обувь.
Я помог Крабу перенести телегу, потом мы помогли забраться Мидии и Яшме.
Когда проход закрылся, Пена сверился с картой, и мы двинулись дальше.
Яшма шла, склонив голову налево. Все мы прислушивались и держали руки на оружии, готовясь отреагировать на любой шорох. Но шорохов не было. Единственные звуки – наше шаги, да глухой стук колес нашей телеги.
Мы прошли несколько часов и за все это время не встретили ни следа неговорящих. Тоннель выглядел так, как будто сюда никогда не ступала нога человека: на стенах рос густой мох с мелкими светящимися цветками. Будь здесь неговорящие, мха бы тут не было. К тому же, заросли резко обрывались на уровне пояса, видимо, именно до этого места пару часов назад здесь поднималась вода. Это подтверждали влажные следы на стенах и образовавшиеся кое-где лужи.
Видимо, Яшма действительно ошиблась.
Когда мы устроились на привал, Пена даже не выставил дежурных.
– Спим не больше четырех часов и идем дальше. Время терять нельзя, так что, Яшма, помоги Мидии с едой! Дельфин, иди сюда.
Пена не мог понять, в каком месте следующий переход. Карту рисовали с моей груди, когда рана уже затянулась, и линия была неровной. Невозможно было определить, один ли переход в нужном месте, или их два, – сразу в два кольца. Или же это была случайная царапина на моей коже.
Разобраться мы так и не смогли. Не было даже ясно, сколько времени нам понадобится, чтобы дойти до прохода. Если в прошлом кольце я отметил на карте шумящую воду, путь до которой был тщательно отмерен еще Пеной, то в этом кольце я был впервые и никаких ориентиров у нас не было.
– Я пойду, касаясь руками стен. Чувствуя тонкие нити мариния под камнем, я смогу через них почувствовать панель. Так мне не придется обшаривать каждый угол, – решил я.
– Как скажешь.
Во время еды я сел рядом с Яшмой. Она ела, медленно жуя и запивая большим количеством воды. Я наклонился к ней.
– Что с тобой такое? – тихо спросил я.
– Понятия не имею, – ответила она, поморщившись. – Подарю тебе зубную щетку, как вернемся…
– Тогда, может, отправишься за ней прямо сейчас? В таком состоянии тебе нельзя здесь находиться.
– Именно в таком состоянии я здесь и нужна, – хмыкнула она, заинтересованно принюхиваясь к своей пустой миске.
Она не хотела со мной говорить, и я не стал навязывать свою заботу. В конце концов, она должна была знать, что делала, когда принимала что-то перед спуском под землю, – в том, что Яшма под каким-то наркотиком, я уже не сомневался.
Четырех часов сна не хватило, чтобы выспаться, но их было достаточно, чтобы мы могли пройти еще столько же. Если дальше путь будет свободным, мы вернемся на поверхность уже через двое суток.
Слушать мариний, который находится глубоко внутри камня, оказалась не так-то легко. Это все равно, что пытаться говорить с ним на расстоянии, – я это мог, но в этот раз не получалось. Я ощущал только присутствие металла и не больше.
Я пробовал снова и снова, пробиваясь мыслями сквозь толстый слой камня, но ничего не выходило. Я стал немым, как рыба.
– Что не так? – раздраженно спросил Пена после того, как я потратил на свои попытки несколько драгоценных минут.
– Не понимаю, – вздохнул я, отрывая руки от стены. – Со мной что-то не так. Когда я был один в тоннелях, я находил панели, просто положив руки на стены.
Что же могло измениться?…
Задумавшись, я по привычке потянулся к уху, чтобы потеребить серьгу, но ее там не оказалось. Не было не только серьги: не было мочки! После того, как упырь разорвал мне ухо, кольцо болталось на остатках, которые потом пришлось отрезать. А о новой серьге я так и не подумал.
Удивительно, но с момента отравления я ходил ровно и ни разу не заикнулся даже во время отравления, которое я мог и не пережить! Получается, мой организм справлялся со всем этим сам?
Эти мысли казались безумием: ведьмы в один голос уверяли, что яд в ямах настолько повредил мою нервную систему, что я никогда не смогу управлять своим телом, если не научусь использовать для этого что-то еще!
– До сих пор болит? – заботливо спросила Мидия, заметив, что я долго держусь за ухо.
– Нет, – ответил я, сдерживая радостную улыбку. – Совсем не болит. Мне просто нужен мариний.
– Может, еще золото или рог единорога? Откуда у кого-то из нас может быть настоящий металл? – проворчал Краб.
– У меня есть, – сказала Яшма, вытаскивая из-под рубашки ожерелье. – Возьми.
Она все еще была в повязке и не видела, где я, поэтому просто держала его в руках, пока я не подошел к ней.
Ожерелье переливалось в моем сознании заманчивыми голубыми пятнами. Когда я коснулся вожделенного украшения, холодные бусины отдались приятной вибрацией в пальцах. Как же мне не хватало этого чувства!…
Я сильнее сжал ожерелье, и бившаяся в крови жажда, наконец, получила выход. Гудящий поток проник под кожу, приятно отозвавшись в костях и мышцах. Я пустил его дальше, ощущая, как выравнивается энергия в теле. Но поток рос, и я с ужасом понял, что не могу справиться с ним! Он заполнял меня, и в одно мгновение мир вокруг превратился в сплошной гудящий звон!
Мое тело вдруг потеряло вес, а в следующий миг я оказался в полной темноте, я задыхался, бежал, спасаясь от чего-то ужасного, что должно было вот-вот настигнуть меня… резкая боль в плече опрокинула меня на землю… я приготовился встретить смерть, но чьи-то руки схватили меня и потащили вперед, спасая от гибели.
Темнота рассеялась, ко мне вернулись слух и зрение. Я сидел на полу в тоннелях, вцепившись одной рукой в ожерелье, другой в Яшму.
Мутантка невозмутимо терпела мои впившиеся пальцы.
– Прости, – проговорил я, забирая украшение.
Похоже, меня выбросило из жизни всего на секунду… однако, я чувствовал себя так, будто проспал несколько часов. Я так впился в мариний, что, похоже, вытащил из него чье-то воспоминание. Синяя жажда, – или болезнь шахтера, как ее еще называли на Огузке, – исчезла.
– …У тебя были бусы из чистого мариния и ты еще не купила себе пещеру на Остове!? – возмутился Краб. – Они же стоят целое состояние!
– Это память, – объяснила Яшма. – Мне их подарила жрица.
– Подарила? Я думала, оранжевые тебя ненавидят, – заметила Мидия.
– После того, как я раскидала упырей, собиравшихся ее сожрать, она решила, что я лапочка.
Я опустил взгляд на ожерелье, чтобы внимательнее разглядеть вещицу с такой историей, и вдруг понял, что знаю его. Ведь я сам его сделал! Это был мой подарок Норе.
Именно через это ожерелье Барракуда услышала о предательстве Норы, так Яшма получила оправдание на суде, а Нора стала изгоем в своей стае. Была особенная ирония в том, что жрица в конце концов решила сбежать от своих и подарила это украшение Яшме в знак дружбы.
Но сейчас было не время и не место говорить ей об этом, поэтому я вернулся к стене.
Прижав одной рукой ожерелье ко лбу, другую руку я положил на стену, и в моем сознании протянулись длинные нити, уходящие вдаль. Усилия, которые я прикладывал до сих пор, с маринием в руках дали удесятеренный результат, и я смог почувствовать вдалеке нужную панель. Она засветилась крошечной точкой.
Я шел вперед, ощущая пьянящую радость от того, что с каждым шагом становлюсь ближе к большой жиле чистого металла. Как ни старался, я ничего не мог с собой поделать: тело слишком долго было без поддержки, и теперь мне казалось, что я смогу летать, только бы мариния вокруг было побольше!
– Дельфин, стой! – разозленный голос Пены позади заставил меня замедлить шаг.
Когда они нагнали меня, Мидия, дружелюбно улыбаясь, встала рядом.
– Что такое? – спросил я.
Но я даже моргнуть не успел, как стражница заломила мне руку за спину и привязала ее к поясу.
– Прости, приказ Пены, – объяснила она.
– Даже не думай снова сбежать! – сказал командир.
– Похоже, мне уже ничто не поможет, но я все же скажу, что даже не собирался, – улыбнулся я. Ни мои слова, ни моя улыбка не смягчили Пену. Я остался связанным.
Краб обмотал вокруг моего пояса веревку, и они с Мидией пошли сзади, держа меня за два поводка, словно ручное животное.
Пока ожерелье оставалось в пальцах, работе мое положение не мешало, и мы двинулись дальше.
Когда мы дошли до панели, Пена любезно удостоверился у Яшмы, не бродит ли кто-то у прохода.
– Зависит от того, куда ты хочешь идти, – ответила она, прислушавшись. – Справа никого нет. Слева ходят те, кого я слышала раньше. Их очень много, они сбегаются куда-то целыми стаями.
Пена посмотрел на меня.
Положив свободную руку на другую стену, я ясно увидел вторую панель.
– Здесь два прохода, – подтвердил я.
– Нам нужно в правый, и, раз Яшма говорит, что там безопасно, можешь открыть его.
Я с радостью подчинился, потянувшись к большой металлической панели.
Когда я положил руку на мариний, он сам мгновенно утянул меня за собой, в сознании вспыхнула целая сеть пересекающихся жил. Она была настолько большой, что я мгновенно потерял ориентацию, метался по ней, ища путь обратно!
В одном из тонких переплетений я почувствовал живое сознание, густое и непроглядное. Отпрянув от него, как от горячей печи, я инстинктивно вернулся обратно.
Когда я очнулся, Мидия готовилась отвесить мне пощечину, – судя по боли в правой щеке, уже вторую.
Я стоял по щиколотку в воде.
– Идем! – орала стражница, стараясь оторвать меня от жилы.
Опомнившись, я ринулся к проходу, пока вода не залила его. Мидия прыгнула за мной, и я закрыл проход, едва коснувшись пальцами панели.
– Я видел кого-то, – объяснил я, заметив недовольный взгляд Пены. – Не знаю, где именно, но где-то есть неговорящий… возможно, далеко отсюда.
– Очень полезная информация, – проворчал он. – В любом случае, здесь их нет. Идем!
Это кольцо я сразу же узнал: именно через него можно было попасть в комнату. Мы были очень близко.
– Жарко здесь, – сказала Яшма, снимая куртку. Вся ее рубашка была мокрой от пота.
Спустя время и остальные последовали ее примеру. В кольце в самом деле было очень душно.
– В прошлый раз было так же? – спросил Пена.
– Мою кожу жгло от яда, я мог не почувствовать, – ответил я.
Неожиданно сплошная стена камня слева оборвалась, открывая проход в комнату.
Оказавшись внутри, я потянулся к панели мариния, и помещение озарил белый свет.
Несколько мнут мы привыкали к нему, – все, кроме Пены. Обливаясь слезами, он бросился к столу с геометрическими фигурами.
– Потрясающе!… – воскликнул он, проводя пальцем вдоль линий, но не касаясь их.
– Так включается свет, – сказал я, дотрагиваясь до нескольких точек.
Тоннель, из которого мы пришли, тоже озарился светом. Камень вдруг стал прозрачным, как стекло.
– Невероятно! – Пена осмотрелся вокруг с торжествующей улыбкой на лице. – Механизм древних людей!…
Он внимательно осмотрел комнату, изучил панель мариния. В прозрачной стене она выглядела, как ровный кусок камня.
Пока Пена изучал комнату, Краб и Мидия молча стояли с вытянутыми лицами. Яшма, которая так и не сняла повязку, уселась на пол и прижалась к нему ладонями.
Сквозь тонкую ткань рубашки, прилипшей к ее коже, просвечивались темные полосы, очерчивающие напряженное тело.
От этого наблюдения меня бросило в краску, и я отвернулся.
Сжав челюсти, я дотронулся до панели мариния, стараясь не воздействовать на нее, а посмотреть, куда ведут ответвления.
– Думаешь, тебе стоит это делать? – спросила Мидия, подходя ко мне. – Ты как будто уходишь куда-то. Отдохни, побудь немного с нами, – она улыбнулась.
Я мог бы возразить, но она все еще держала веревку, которой я был связан.
– Может, ты и права, – согласился я.
– Можно поесть, если мы тут надолго, – сказала стражница.
– Делайте, что хотите, – донеслось со стороны Пены, тщательно водящего грифельной палочкой по бумаге.
– Нужно уходить, – вдруг сказала Яшма. – Немедленно!
– Что? – Пена, тщательно зарисовывавший план комнаты, даже не обернулся. – Что у тебя опять?
– Немедленно! – рявкнула мутантка, вскакивая на ноги. – Дельфин, веди нас к озеру!
– Приказы тут отдаю я! – напомнил Пена, отрываясь от бумаги и подходя к Яшме. – Мы никуда не пойдем, тем более к яду!
– Если мы не выберемся, нас завалит! – прорычала она. – То, о чем говорил колдун, уже началось!
– И мы должны пойти к ядовитому озеру, потому что ты что-то чувствуешь!?
– Мы должны переплыть через него, потому что это самый короткий путь наверх. Там рядом храм Оранжевых, из которого есть выход наружу!
Мидия с Крабом испуганно переглянулись.
– Я слышу толчки под землей! – воскликнула Яшма, срывая повязку. – Они повторяются даже прямо сейчас, очень слабые!
Когда Пена увидел лицо мутантки, раздраженная гримаса спала с его лица. Яшма не была похожа на сумасшедшую, она верила в то, что нам грозит опасность.
– Как ты можешь их слышать?…
– Я не знаю, но с тех пор, как мы здесь, я чувствую все в десять раз сильнее. И мои чувства говорят мне, что начинается землетрясение!
– Тогда вернемся наверх по старому пути, – сказал командир, сложив бумаги в свою сумку и направившись к выходу.
– Мы не успеем! – крикнула Яшма, преграждая Пене путь. Она схватила его за плечи и сильно тряхнула. – Если ты не сделаешь так, как я говорю, я сверну тебе шею!
Пена попробовал дотянуть до оружия, но мутантка выгнула его кисть, так что он согнулся от боли. Кинжал она достала сама и приставила его к горлу серого.
– Мидия, развяжи Дельфина! Краб!… Даже не думай нападать на меня, я не хочу тебя калечить! Возьми фляги воды, сколько унесешь!
Секунду черные сомневались, но, глядя на Яшму, в конце концов починились.
Тем временем я включил свет в той части тоннелей, куда нам предстояло пройти. Как только Мидия развязала меня, мы бегом кинулись к озеру. Яшма отпустила Пену, и он бежал вместе с нами.
– Стало жарче! – вдруг крикнул он.
Я попробовал вдохнуть побольше воздуха, и тогда понял, что он прав. Температура быстро росла.
Мы прибавили ходу.
Вскоре показалось озеро. Сначала в нос ударил его едкий запах, и через несколько десятков метров пол тоннеля оборвался. Зеленоватая жижа при свете отсвечивала всеми цветами радуги. К поверхности поднимались пузыри газа, лопаясь с приятными щелчками.
– Оно что, кипит!? – воскликнул Краб.
Я сунул в жидкость руку. Она была горячей, но не ошпаривала.
– Плыть можно.
– Но я не умею!… – взвизгнула Мидия, испуганно пятясь.
В этот миг землю тряхнуло. Это произошло всего за мгновение, очень слабый толчок, какой может померещится при сильном волнении или обмороке. Я подумал, что мне показалось, но лица окружающих не оставляли сомнений, – не показалось.
– Я помогу тебе! – сказал я, стягивая обувь и прыгая в жижу.
Слабая маслянистая текстура удерживала на плаву куда хуже, оставаться на поверхности было сложно.
– Задержи дыхание и прыгай!
Яшма уже нырнула, Пена и Краб не могли собраться.
– Прыгай же! – рявкнул я.
Зажмурив глаза, Мидия шагнула в озеро и тут же ушла с головой.
Схватив ее за руку, я рванул наверх, стараясь удержаться поближе к поверхности. Плыть было тяжело, я чувствовал, как с каждым метром ухожу на глубину, но все же рывками подтягивал нас к поверхности.
Яшма уже достигла берега и, когда я оказался поблизости, вытянула наверх Мидию. Я выбрался сам, тщательно стирая яд с лица, особенно с глаз.
Краб барахтался, как покалеченная рыба, но все же двигался к берегу. А Пена… он стоял на берегу.
– Я не умею плавать! – крикнул он дрожащим голосом.
Яшма выругалась и с разбегу нырнула в озеро.
Она добралась до берега за пару минут и сдернула Пену вниз, ухватив за ногу. Он обнял ее за шею, и так они перебрались через к нам.
Я помог выбраться Крабу, который достиг берега одновременно с Яшмой и Пеной. Затем я вытащил нашего командира. Мутантку я тянул последней.
По ее взгляду я понял, что, что бы с ней ни происходило все это время, теперь ей стало хуже. В разы хуже.
– Бежим! – выдохнула она.
И мы рванули вперед по тоннелю.
Мы пронеслись мимо темной луж крови: места, где я дрался с упырями. Недалеко обнаружились обглоданные останки одного из них.
Когда мы добрались до дыры в стене, мутантка ухватилась за ее края и подтянулась. Упершись ногами в стену и проталкивая себя руками, она забралась внутрь.
Я подсадил Мидию, затем Пену. Краб вскарабкался сам, хотя чуть не застрял, и Яшме пришлось втягивать его внутрь.
Новый толчок, уже гораздо сильнее, застал меня висящим наполовину в проходе. Яшма рванула меня вперед, и позади послышался какой-то грохот.
Было неясно, далеко он или близко, завалило что-то или это были звуки вне тоннелей. Думать об этом было некогда.
Мы оказались в очень узком проходе, прорытом в земле. Свет проникал сюда, но был очень тусклым, как через час после заката солнца.
– Здесь есть неговорящие, – прошептал Пена упавшим голосом. – Они были здесь совсем недавно. Скорее всего, они до сих пор здесь.
– Пошли, – сказала Яшма, и двинулась вперед.
Мы пошли за ней, пробираясь через узкие ходы, но вскоре я заметил на стенах тонкие белые стрелы. Их нарисовали краской.
– Не сюда! – крикнул я, когда Яшма повернула на развилку, где стрел не было. – Сюда.
– Уверен!?
– Да!
Я следовал за указателями на стенах, мы бежали по ним около десяти минут, и вдруг оказались в большой пещере, внутри которой стояла толпа людей.
Их голые бледные тела напоминали неровные заросли глубинных грибов.
– Почему мы встали!? – взвизгнула Мидия.
Обернувшись к ней, я увидел, что она слепо таращится по сторонам, словно не видит, что в нескольких метрах от нее стоят людоеды.
Образ стражницы вдруг начал расплываться у меня перед глазами, вокруг потемнело. Я потер глаза руками, поморгал, и все прошло.
– Там упыри, – сказала Яшма. Она стояла, закрыв глаза и наклонив голову вперед. – Много.
Людоеды услышали наш разговор, несколько из них обернулось, но никто не пошел в нашу сторону. Судя по движению в центре толпы, там что-то происходило.
Я взглянул на одного людоеда, который, казалось, смотрел мне в глаза. Он был так близко, что я мог разглядеть его лицо. Это был темноволосый мужчина, рослый и сильный. Быстро потеряв к нам интерес, он отвернулся и стал прорываться вперед, сквозь толпу.
– Им не до нас. Что-то происходит, – сказал я. – Попробуем подойти.
Когда мы вошли в пещеру, я увидел у стены останки человека. У наполовину сожранного трупа была черная кожа. Таких трупов было несколько. Кое-где в грязи валялись цветные бусы.
Приблизившись к толпе людоедов, я понял, что их тут собрало: ход наверх был завален. Они старались раскопать его, хотели выбраться наружу, как и мы.
– Они раскапывают выход, хотят выбраться наверх, – сказал я.
– Оранжевые не могли завалить весь ход наверх, там подъем на полчаса, – сказала Яшма. – Они подорвали только свод. Земля должна быть мягкой…
– И что будем делать? – спросил Краб, нервно теребя рукоять своего серпа.
– Если мы выберемся, упыри тоже попадут наверх… – сказала Мидия.
– Люди будут в опасности, – я всмотрелся в толпу людоедов, пытаясь представить, сколько их. Около сотни, не меньше.
– Неговорящие – тоже люди, – заметил Пена. – К тому же, оранжевым будет полезно отвлечься от баррикад. Дельфин, опиши мне подробно, что происходит.
– Мы в большой пещере, перед нами несколько десятков упырей. Возможно, пара сотен. Все толпятся у заваленного прохода.
– Яшма, ты знаешь, куда ведет выход?
– Я была с завязанными глазами и ничего не видела. Помню траву, и что меня привезли туда на лодке.
– Хорошо. Возьмитесь за руки и держитесь вместе, попробуем пробраться к выходу первыми.
– Мы что, пойдем к ним!? – испуганно воскликнула Мидия.
– Им сейчас не до охоты, они нам ничего не сделают, – сказал Пена. – Идем!
Мы взялись за руки и стали двигаться вперед, прижимаясь друг к другу как можно теснее. Впереди шла Яшма. Когда мы подошли к людоедам, они сами расступились перед ней, не желая связываться, и мы стали протискиваться к завалу.
Сильный запах немытых тел кружил голову, я старался не смотреть на людоедов, но то и дело натыкался взглядом на их блестящие животные глаза. Такой же взгляд был у некоторых отсталых из стаи Погодника. Их всегда побаивались даже сами фиолетовые: неизвестно, что придет в их худые головы. Неговорящие были лишены разума, но сохранили ум, и поэтому были куда опаснее.
Пена оказался прав, нас не трогали. Однако, когда мы приблизились к тем, кто копал, на нас стали шипеть, не пуская к проходу. Роющие не хотели, чтобы им мешали.