– Ты должна ходить вдоль пещер, мостов и улиц, заглядывать в переулки. Если увидишь беспорядки, драку, например, нужно будет разбираться. Если будут сопротивляться или игнорировать, можешь их бить, но ни в коем случае не убивать – это только в случае угрозы для твоей жизни! Поймаешь кого-то на воровстве, обмане или убийстве, смело вяжи его и тащи на ближайший пост. Пост есть в центре каждого яруса.
– Отлично. Это все?
– Нет, я должен дать тебе это, – он снял один из тонких мечей на своем поясе и протянул мне. – У некоторых местных может быть оружие, так что это тебе понадобится.
– Не понадобится, – я покачала головой. – Этой иголкой только в зубах ковырять!
– Ну, как хочешь, – он убрал свою зубочистку обратно. – Приступай к обходу, постарайся не заблудиться и через два часа будь на этом самом месте: тебя сменят на завтрак. Через шесть часов то же самое, пойдешь на обед, а через двенадцать отправишься обратно в казармы отдыхать… А, ну и вот еще: работать будешь два дня, потом два дня отдыхать. Вот, собственно, и все.
– Ага… – я осмотрелась вокруг. Пусто, сыро… и темно . – Э, а как я время узнаю? Тут нет солнца!
Лицо краба вытянулось, потом он вспомнил, что я не местная и расплылся в снисходительной улыбочке.
– По грибам, конечно! Они разных цветом, горят по часам. Двенадцать цветов до полудня, потом те же двенадцать за вторую половину дня. Ты быстро привыкнешь!
Видимо, ему не терпелось уйти отсюда: парень явно было не на своем месте. Я не стала его задерживать и направилась в сторону ближайшей стены, в которой были выдолблены пещеры.
Мне хотелось посмотреть на местных, но людей снаружи почти совсем не было. Вскоре я выяснила, что они попросту прятались от меня, разбегаясь по пещерам и проулкам, словно тараканы в мусоре.
Что и говорить, я была разочарована: до завтрака мне не попалось ничего интересного. И чего этот стражник так боялся, интересно знать? Ярусы сверху были куда оживленнее, чем этот.
Наконец, хоть что-то произошло: я услышала женские крики, доносящиеся из одной пещеры. Дверей там не было, только грязные полупрозрачные занавески из сетей, так что я легко зашла внутрь.
Тощий паукообразный мужчина избивал такую же тощую бледную женщину. Оба были одеты в лохмотья, а в пещере не было ничего, кроме каменных стен и выступов.
Я выволокла мужика на улицу, влепила ему крепкую пощечину и сделала предупреждение. Хотя вряд ли он меня понял: он был мертвецки пьян и тут же вырубился. Я оставила его тщедушное тельце жене и пошла дальше.
Вскоре я почувствовала, что за мной внимательно следят. Преследователи были где-то за моей спиной, их было много, – может, около десятка. Они боялись.
Эта бессмысленная слежка продолжалась несколько часов, пока я не ушла на обед, да и потом, когда я вернулась, преследователи снова нашли меня и возобновили свою охоту. Куда бы я не пошла, они пробирались за мной, прячась за костяными постройками и камнями. Их выдавили тихие шорохи шагов и громкое дыхание.
К вечеру мне стало скучно бродить по однообразным мостам и закоулкам, и я отправилась в тупик: мне было интересно, что тогда сделают эти «невидимки».
Разумеется, они попрятались возле прохода в тупик, и когда я вышла, я была окружена. Все, что мне нужно было сделать, это прыгнуть за ближайший камень, чтобы схватить одного из «невидимок». Так я и поступила.
– Попался! – усмехнулась я, крепко держа за шиворот костлявого бледного мальчишку. – Ну, выходите все, а не то я сожру его у вас на глазах!
Сначала из-за камня робко показалась маленькая девочка. Ей было года три, не больше. Она уставилась на меня испуганными глазенками, а потом вдруг протянула руку к пареньку.
– Ба-атик! – позвала она слабеньким голоском.
За девочкой стали появляться остальные, они лезли отовсюду, из каждой щели! Всего их оказалось четырнадцать, все были детьми самых разных возрастов. Среди них были и совсем крохи, и уже взрослые, но все они выглядели едва живыми: дырявые тряпки не скрывали их костлявые тела, обтянутые прозрачной белой кожей.
Немного было вещей, которые могли испугать меня. Но вид этих детей… внутри меня все сжалось, когда я их увидела.
Я отпустила паренька.
– Вас обижают? – спросила я, заглядывая в глаза каждому по очереди. Они не отводили взгляда, но и не отвечали, как будто не умели говорить. На их бескровных лицах застыло подозрение, как у диких животных, впервые видевших человека. – Ходите со мной, если вам страшно, – я вас в обиду не дам. Только прятаться не обязательно.
Сказав это, я пошла дальше, и через какое-то время снова услышала шорохи за своей спиной. Они продолжили преследовать меня, словно стая маленьких хищных рыбок.
На следующий день все повторилось, я снова отправилась бродить по нижнему ярусу, а невидимки шли за мной, не покидая своих укрытий. Меня радовало то, что теперь я не чувствовала в них страха, скорее любопытство. Может, в следующий раз они все-таки заговорят со мной?
Странно, но на этот раз меня не пришли сменить на завтрак, да в обед тоже никто не пришел, что не на шутку меня разозлило. Эту ночь, как и прошлую, я не смогла уснуть, и, чтобы не мучиться мыслями, тренировалась в зале с новым оружием… Было бы тут солнце, я могла бы обойтись без еды и сна еще пару дней, но без света я была слабее. Мне нужно было есть, чтобы восстановить силы. Того, кто был виновен в моей голодовке, ждала хорошая взбучка! Как, интересно, я должна выполнять свою работу, если я только и думаю о том, что бы такого съесть!?
Часам к семи вечера, когда я уже окончательно озверела от голода, я вдруг услышала подозрительную возню в одном из тупиков. Я поспешила туда и увидела, что четыре тонкие фигуры окружили кого-то, лежащего на земле. Они молча били его ногами, как будто не было дела обычнее, чем это.
– Эй, я вам тут не мешаю!? – гаркнула я, обращая на себя их внимание.
Идиоты по очереди обернулись ко мне, как будто только сейчас заметили. Это были взрослые люди, но худоба делала их похожими на длинных детей. Их глаза были такими же дикими и невыразительными, как у невидимок.
– Оставьте его в покое! Разойдитесь!
Я подошла ближе и посмотрела на лежащего… Я глазам своим не поверила, это был стражник! Эти мрази раздели его и просто забивали до смерти! Он весь был в синяках и странных порезах.
– Вы что, совсем ума лишились!? – крикнула я, поднимая соратника.
Дохляки даже не расходились, они все еще стояли вокруг и пялились на меня. Отрешенные выражения их лиц окончательно меня взбесили!
– Молчите!? – крикнула я, оставляя стражника за спиной и надвигаясь на толпу безумцев. – Что ж, я научу вас уважать стражу!
Наконец-то, до них дошло, что я тут не просто так распинаюсь. Они пригнулись, готовясь убежать, но единственный путь к отступлению я закрывала собой.
И тут эти твари ощерились! Они раскрыли свои гнилые пасти и зашипели на меня, как стая крыс! В руках каждого появилось по костяному ножу, они сгруппировались, как будто всю жизнь только и делали, что вместе охотились.
Я взревела и бросилась на самого сильного, того, кто у них был нападающим. Я свернула ему шею, прежде чем он сделал хоть что-то, но за это время остальные попрыгали на меня со всех сторон, пытаясь воткнуть свой нож хоть куда-нибудь. Я снимала их с себя поодиночке, разбивала лица, ломала руки, била головами о стену… но их не становилось меньше! Вместо каждого убитого появлялись двое новых, они прыгали сверху, кусались, пытались дотянуться корявыми пальцами до моих глаз, дергали за волосы и не переставая шипели! Я билась не с людьми, а с какими-то очеловеченными животными, которые дрались так, словно хотели сожрать меня!
В пылу драки я не смотрела на лица, но очередной крик боли был слишком тонким и пронзительным для взрослого. Я замешкалась всего на секунду: я не могла просто взять и искалечить ребенка! Но эта секунда сомнений дорого мне стоило, гаденыш вырвался из моих рук и с кровожадным шипением вонзил свой ножик мне прямо в живот! Его приятели попрыгали на меня сверху, пытаясь повалить на землю. Это были те самые дети, которые преследовали меня эти два дня. Видимо, все это время они просто пасли меня, дожидаясь удобного момента…
Я закрыла глаза, чтобы не видеть их детских лиц, и схватила двоих, вгрызшихся мне в руки. Я ударила их друг о друга и отбросила в стороны, затем взялась за следующих, сидящих на спине… я давила их одного за другим, пока проулок не опустел.
Пять или шесть засранцев сбежали, все остальные валялись мертвые.
Осмотревшись, я нашла среди трупов стражника: тот едва дышал. Я взвалила его себе на спину и пошла к мостам, ведущим наверх.
Мой рабочий день был окончен.
Когда я пришла на пост, ко мне навстречу выбежало пять стражников. Они забрали у меня раненного и помогли добраться до казармы.
– Ты выглядишь так, как будто перебила всех упырей на нижнем ярусе! Сколько их там было!? – спросил тощий лекаришка, обрабатывая мои раны.
Я знала, что эти порезы заживут уже через пару дней, но чувствовала, что слишком слаба для того, чтобы восстанавливаться самой. Того и гляди, свалюсь где-нибудь от потери крови…
– Не знаю… тринадцать, кажется.
– Ты убила тринадцать человек!? – изумился он, хлопая своими маленькими глазками.
– Я убила сто шестьдесят одного человека, – поправила я. – Я же из убийц, ты не знал?
Он ошеломленно помотал головой.
Конечно, лекаришка был жалкой пародией на настоящего человека, но свое дело он знал. Его настойки смогли успокоить мою боль, а раны он зашивал так проворно, что я почти не чувствовала иглы.
– Сейчас будет щипать! – сказал он, поливая мое искусанное предплечье какой-то коричневой жижей.
– Эй! – воскликнула я, отстранившись. Чувство было такое, как будто мне под кожу сунули раскаленный гвоздь!
– Тише-тише! – зашептал он, пугливо улыбаясь. – Потерпи, это больно, но зато дрянь с зубов этих людоедов не отравит твою кровь.
– Людоеды!? – я посмотрела на лекаришку, пытаясь понять, не вздумал ли он шутить надо мной.
– Да, к сожалению, это так, – сказал он совершенно серьезно. – На нижнем ярусе людям не хватает еды, потому многие из них питаются человеческой кровью. Обычно стражники туда даже не суются: это бесполезно, там почти некого охранять.
– Так почему им не дадут еды? Я видела там детей, они едва живы от голода! В чем вообще смысл Остова, если ваши дети превращаются в животных!?
– Все не так просто, скоро ты и сама это поймешь, – вздохнул он, поправив стеклянные очки на своем носу. Лекаришка встал, чтобы смешать мне очередную мазь. – Еды мало, кормить можно только тех, кто работает. Люди получают еду за деньги, которые им платят за работу. Чем больше работаешь, тем больше ешь.
– И как же должны работать трехлетние дети!?
– Детей кормят родители или в детских приютах. Если на нижнем ярусе находится ребенок младше двух лет, его оттуда забирают, а остальных… их уже не перевоспитать. Мы пробовали. Но маленьких там не увидишь, людоеды их прячут.
Когда лекаришка закончил меня штопать, я отправилась в столовую, где потребовала себе тройную порцию.
Да, дети внизу умирают с голоду, а стражники, разгуливающие по мостикам, едят вдоволь, и это неправильно. И я отнесла бы всю свою еду тем детям, если бы сейчас по их вине мне не нужна была каждая крошка. С такими ранами я не выходила ни с одной битвы на арене: сейчас на мне не было ни одной части тела не покусанной и не рассеченной ножом!
Нет, эти твари точно не заслуживают моей жалости. Пока они загибаются в подземелье, я охотно буду есть за троих, чтобы защищать нормальных детей!
Пока я ужинала, обдумывая случившееся, ко мне подсел Краб. Разумеется, он уже знал обо всем и начал извиняться за то, что не рассказал мне о людоедах. Я сказала ему, чтобы не извинялся: ведь, на самом деле, я сама напросилась на нижний ярус.
Оказавшись в своей комнате, я снова почувствовала, что не смогу уснуть. Стоило только лечь, перед глазами вставала рожа Дельфина, мокрая и серая, как у утопленника… даже воспоминания о тех жутких детях не могли перебить мысли о нем.
Чтобы отвлечься, я снова отправилась в залы для тренировок. В это время пялиться на меня там было некому, и я могла дубасить плетеных противников, сколько влезет.
Но не прошло и пары часов, как в зал заявился какой-то стражник.
– Не хотел бы я оказать с тобой в поединке! – сказал он, подходя ко мне. – Тоже не спится?
– Не могу привыкнуть к камню вместо неба, – ответила я, оставляя почти разрушенного врага и оглядываясь на вошедшего.
– Ты знала, что эти манекены нужно просто бить, а не ломать? – поинтересовался он.
– Да?…
Я решила посмотреть на этого умника.
Этот мужик, в отличие от многих, был высокий и по-настоящему сильный. Гора мышц, голос, как вой штормового ветра… хоть кто-то здесь оправдывает свое место в страже!
– Наконец-то я увидел дикарку с Огузка, о которой все говорят! – сказал он, усаживаясь на мягкий пол и рассматривая меня.
– Ну и как я тебе? – спросила я, разломав своего плетеного противника ударом ногой с разворота. Все равно ему место в мусорке…
– Честно, я разочарован: думал, ты будешь уродливее, – ответил стражник. – У тебя кроме мышц и полосатой кожи совсем ничего нет?
– Могу пить и есть все подряд, – ответила я, вставая напротив него. – Отведи меня куда-то, где есть выпивка, и я покажу тебе все свои таланты!
– Устроим как-нибудь, – он кивнул, улыбаясь. – С Огузка ушла вся вода, ты уже знаешь? – спросил он, садясь на мягкие подстилки.
– Я была в патруле, – я покачала головой.
– Стаи утопили стражу и объединились, захватив Огузок. Выжили почти все, кроме красных: их остров разнесло взрывом.
– Они все были засранцами, – хмыкнула я. – И что, теперь будем воевать с Огузком? Что говорит Командующая?
– Пока ничего, – ответил стражник. Его лицо стало хмурым. – Дела наши плохи. Стража потеряла более двух тысяч лучших солдат. Людей, которых можно было бы отправить захватить Огузок, просто нет. На Остове беспорядки, люди волнуются. Стражники, пережившие шторм, вместо отдыха вынуждены заступать на дежурства…
Я села рядом со стражников, вытянув ноги.
– Не жалеешь, что попала сюда? – вдруг спросил он. – Похоже, на Огузке сейчас все празднуют свою свободу!
– Жалею ли я? – я пожала плечами. Похоже, этому умнику было велено устроить мне очередную проверку на преданность страже. Что ж, я уже не раз играла в эту игру с Командующей, с ним должно быть попроще. – Там было много вещей, которые мне нравились. Например, мне нравилась настойка из морской воды, курево из миналии было просто отличным… Еще у меня там осталась крыса. С ней что-то не так, она не стареет и постоянно растет, сейчас она размером с небольшого тюленя! Ее зовут Лашуня. Надеюсь, она празднует вместе со всеми.
– Почему же ты здесь, раз тебе так там нравилось? – спросил он, умело изображая искренний интерес человека, который решил открыть для себя новую сторону жизни, – сторону жизни мутантки с Огузка.
– Почему? Ты хоть понимаешь, что и у кого ты спрашиваешь!? – воскликнула я, отстраняясь от него.
– Нет, – он невозмутимо покачал головой и продолжил с интересом разглядывать меня. – Расскажи.
Я вздохнула. Похоже, придется говорить.
– Я из красных, а нас с детства заставляют бороться на арене. Ты же это знаешь: почти все с Огузка ходят смотреть на нас! Людей заставляют драться с любимыми и родными, даже с собственными детьми… Теперь ты можешь и сам ответить на свой идиотский вопрос!
– Так ты хочешь завести семью? – спросил он все так же спокойно. – Я слышал, ты поставила условие, когда пришла с доносом. Ты просила, чтобы вместе с тобой на службу взяли твоего приятеля, который зачем-то уплыл к синим.
– Да, я хотела, чтобы мы жили здесь вместе, – призналась я.
– Но он погиб. Что будешь делать теперь?
– Жить, – я пожала плечами. – Может, найду себе мужа среди местных.
– Это вряд ли, – сказал он так же невозмутимо, как говорил до сих пор. – Ты слишком необычная. Приглянешься разве что кому-то из стражников, патрулировавших Огузок… но они люди особые.
– Как тебя звать, умник? – спросила я.
Этот парень явно играл в какую-то хитрую игру, но мне он нравился. Он был достаточно сильный для того, чтобы быть честным, – таких людей я всегда уважала.
– Гора.
– Отличное имя!
– Для отличного парня, – он улыбнулся и подмигнул мне.
Я рассмеялась: похоже, он знал старину Краба.
Через день от ран остались едва заметные розоватые шрамы, которые вскоре должны были исчезнуть. Несмотря на то, что по правилам мне нужно было отдыхать еще несколько суток, меня попросили вернуться к дежурствам: рук в страже отчаянно не хватало.
Гора не врал, огромное количество черных погибло при шторме. Весь Остов скорбел, голодные, ожесточенные нуждой и горем люди рвались оторвать голову безрукой Командующей. Нужно было усмирить народ, навести порядок, потому ни один стражник, даже если у него в животе дыра, не мог отдыхать дольше, чем другой стражник мог не спать.
Я и сама рвалась к настоящей работе, потому охотно вернулась к патрулированию. Поговорив с Горой и другими стражниками, я выяснила, что сильные люди нужнее всего на третьем и четвертом ярусе: там собирались те еще отморозки, но они хотя бы не пили человеческую кровь.
Дни пошли друг за другом, сливаясь одну нескончаемую ночь: без солнца время совсем потеряло смысл. Цвета грибов говорили только о том, когда еду можно назвать завтраком, а когда ужином.
Несколько недель стража вылавливала ораторов, которые плохо говорили о Командующей, и разгоняли угрюмые скопления скорбящих. Я не вдумывалась особенно в то, что они там говорили, просто делала свое дело, однако никуда не девались вспоминания о Дельфине.
Он был таким же, как эти горе-болтуны. Так же болтал про Командующую или правительство, потом загремел на Огузок, и стал бороться за мою свободу… Смешно получилось, что теперь я разгоняю таких, как он.
Хотя не такие они, как он. Эти просто выпендриваются, повышают свою значимость. В Дельфине горели настоящие идеи, он способен был на поступки… Эти же отрекались от своих слов, стоило мне показаться в толпе слушателей.
Когда я сгоняла болтунов с помостов на улицах, люди могли меня слышать, и тогда я говорила с ними, отвечала на их вопросы. Я рассказывала им о том, что происходит на Огузке с теми, кто не слушается стражу. Они мне верили и успокаивались.
Такими разговорами я быстро навела порядок в своем районе и получила большую премию. Меня отметило начальство, исчезла напряженность со стражниками в казарме: многие решили, что я действительно стала черной. Жизнь моя немного наладилась.
Вскоре я привыкла ко многому на Остове, хотя, как это ни удивительно, привыкать пришлось к мелочам. Люди здесь были такие же, как на Огузке.
Как и на Огузке, все здесь считали себя несчастными. Только люди, живущие выше десятого яруса, могли похвастаться богатством и сытым желудком. Эти уже не выживали, они пытались получить побольше удовольствий, и потому все живущие ниже ненавидели их.
В те дни, когда я могла не патрулировать, я старалась бродить по верхним ярусам: находиться там было приятнее, чем на нижних, где я работала. После того, как мне вручили немного моих собственных денег, я смогла покупать всякую ерунду, которую там продавали.
Помню, какой восторг у меня вызвали сладости! До этого я раз в год, на день рождение, получала их от своих покровителей. Но это длилось до двенадцать лет, потом они стали присылать больше лекарств и настоек, которые считали крепкими. Теперь же я могла есть сладкого, сколько хотела!
Кроме сладостей я покупала себе одежду. На верхних ярусах было многих красивых вещей: таких я в жизни не видела! Вышивка цветными нитями, красивые детали из костей и ракушек, легкие ткани… Глупые продавцы не разрешали мне ничего мерить, потому что боялись, что цвет моей кожи заразен, потому приходилось брать все, что понравится. Скоро мне в комнате понадобился отдельный ящик для всего того, что я себе накупила.
Иногда в дни отдыха я встречалась с некоторыми знакомыми стражниками. Удивительно, но в рядах стражи оказалось много неплохих ребят, с которыми я подружилась! Они показывали мне интересные места вроде музея с вещами древних людей, водили на площадки, где пели специально обученные люди, а иногда приводили к себе в пещеры, где устраивали то, что называли попойкой. Самые веселые попойки были у тощего лекаришки, потому что он знал, что с чем надо смешивать. У желтых этот парень был бы любимцем!
Но были среди стражников и придурки. С одним из таких у меня началась настоящая война: сколько говнюк не получал, все ему было мало!
В первую нашу встречу он с дружками уселся за мой стол в столовой и начал распинаться о том, как он соскучился по боям на арене. Он вспоминал, сколько денег ему приносили ставки, называл имена бойцов, которых я знала с детства… Что ж, если этот ушлепок так соскучился по арене, подумала я, надо его порадовать!
Я избила его прямо в столовой, все было по правилам! Он упал два раза подряд, а на третий я решила пощадить его и только лишь сломать ему руку… Тогда меня остановил Гора. Он подошел ко мне сзади, положил мне на плечо свою тяжелую руку и сказал, чтобы я этого не делала. Сказал, оно того не стоит. Впоследствии я была ему за это благодарна.
В следующий раз ушлепок подкараулил меня со своими друзьями на пути из женской бани. Они думали, я не раскидаю их шестерых!… Там Горы не было, и потом я получила жесткий выговор от начальства. Меня велели работать десять смен без выходных вместо тех четырех, кому я переломала кости. Подумаешь, большое дело…
В третий раз гад ждал меня уже на Остове, а не в казармах. Из последней драки он сбежал, так что ему почти не досталось. Издевательства он начал с того, что подошел ко мне сзади и сказал, что хотел бы познакомиться со мной, похвалил мое платье и назвал меня красивой… Я не узнала его голос и повернулась, улыбаясь, а он зашелся таким мерзким хохотом! Он смеялся на всю улицу, показывая на меня пальцем, и я не могла этого стерпеть!
Я бросилась на него, он попробовал убежать, но я все равно его догнала. Я схватила его за шиворот и вмазала ему в челюсть. Его слюни, сопли и кровь забрызгали все вокруг, но этот ушлепок не унимался! Он начал кричать, чтобы люди вокруг спасли его от монстра, что, если они не позовут стражу и не разберутся со мной, я, озверевшая тварь, наброшусь на их жен и детей!
Пришлось кинуть его на землю и уйти: перепугавшиеся люди действительно стали звать стражников.
Мое платье разошлось по швам, пока я за ним бежала, красивую вышивку забрызгала его кровь… Пока я добиралась до казарм, люди расходились от меня в стороны, пялились мне в спину и шептались, думая, что я не слышу или, может, не понимаю языка.
В итоге меня все-таки догнала стража и отвела к начальству яруса для разбирательств. К счастью, этим начальством оказался Гора. Не задавая никаких вопросов, он привел меня к себе домой, где дал умыться и переодеться в свою одежду: его огромная рубаха оказалась мне вместо короткого платья.
Приведя себя в порядок, я решила дождаться, пока Гора вернется с дежурства, и осталась в его пещере.
Я давно подозревала, что с этим парнем не все просто. Он был старшим патрульным на одном из самых хороших ярусов, ему разрешалось не ночевать в казарме, у него было лучшее оружие и лучшая броня. Его берлога пополняла список того, что у него было лучше, чем у других. В нескольких комнатах стояли вещи из дерева и металла, тут была своя кухня и даже парная с отхожим местом. Тут можно было жить, выходя наружу только за едой!
Пока я осматривала комнаты и вещи, в пещеру зашли, и это был не Гора.
– А, я его брат, зови меня Серый, – ответил пришедший.
Не стесняясь меня, он продолжил раздеваться, снимая форму стражника.
Его кожа еще хранила загар, который он получил на Огузке. Гибкое длинное тело, обросшее бугристыми мышцами, не смогло заживить страшные шрамы от ожогов.
Это был один из тех, кому удалось спастись во время шторма.
– Я наслышан о тебе, но никак не ожидал, что встречу тебя в собственном доме в рубашке брата!
– Так это твой дом? – спросила я, чувствуя, что готова разочароваться в Горе.
– Это наш дом, – поправил он, уводя меня на кухню. – Мой, Горы и нашей матери.
– Я не видела тебя в казармах, – заметила я, усаживаясь за стол. Серый уже заваривал в котелке какую-то местную траву.
– Я патрульный, потому почти тут не бываю, – объяснил он. – Раньше я командовал стражей на острове синих, а теперь начальствую над разведкой. Ты даже не представляешь, что вытворяют на Огузке!
– Удиви меня, – фыркнула я. О том, что они построили там целый город, я уже слышала от других стражников.
– Они снова разбились по стаям, сидят на своих бывших островах и занимаются тем же, что делали до землетрясения. Они даже восстановили несколько затопленных шахты. Как они это сделали без оборудования – не понятно!
– Они много чего сделают, если вы и дальше будете только следить за ними, – заметила я, принимая из рук Серого чашку с вкусно пахнущей жидкостью.
– А что? Пусть порадуются жизни, заодно обустроят нам этот остров как следует. Это будет не лишним, у Остова нет ресурсов на то, чтобы все там восстанавливать после того, что устроили синие!
– Синие?
– А, так ты не знаешь? – он посмотрел на меня с удивлением и вместе с тем с удовольствием. Похоже, ему хотелось поговорить об этом. – Они пробили в шахтах ходы к подземному огню, потом затопили их, и в итоге начались взрывы, которые вызвали землетрясение. Частью это моя вина: я должен был расколоть того белокожего упрямца раньше! Мне бы хоть еще день, и я бы узнал про шахты, про храм и про все остальное… Я нутром чуял, что этот парень все знает! И если бы ты не наплела моей матери про храм, и она не велела бы пригнать белого на Остов, ничего бы этого вообще не случилось!
– Твоей матери?… – мысли спутались, я почувствовала, что теряю нить разговора.
О чем он пытается сказать?
– Хочешь сказать, твоя мать – Командующая? – я с недоверием оглядела его.
– Да, для тебе она госпожа Командующая, – кивнул он.
Я недоверчиво всмотрелась в него… Воды его забери, а ведь похож! Те же седые волосы, тот же едкий взгляд. Получается, раз гора его брат, то он тоже…
– И что, ты ничего не скажешь? – спросил Серый, мерзко улыбаясь.
– А что ты хочешь услышать?
Меня начинал раздражать его тон. Серый, казалось, был не в себе, он говорил порывисто, как в истерике, да и движения у него были какие-то нервные. Тонкие длинные руки, бескровное лицо, дрожащие губы… не нравился мне он. Шторм явно забрал у него больше, чем пару лоскутов кожи.
– Ну, например, хочу услышать, что у тебя было с тем белым плавуном! Как его там звали?… Белый Дельфин, точно! Такое красивое имя такому жалкому человечишке… Ты знаешь, пока стены ямы высасывали из него рассудок, он не переставая бормотал имена, – добрый малый здорово облегчил мне работу! Я записал все, что он говорил, да только вот проверить всех не успел. И знаешь, чем дольше он сидел в яме, тем короче был список этих имен, – он их попросту забывал, как и все остальное. Как думаешь, какое из них прожило в его памяти дольше всех?
– Думаю, ты мне это сейчас скажешь, – ответила я, наливая себе еще той ароматной жидкости.
Чашка в моих руках не тряслась, я все еще держала себя, но сердце билось так, что я боялась, как бы Серый его не услышал.
– Яшма! Он постоянно называл какую-то Яшму! – воскликнул он, торжествуя. Меня словно огнем обдало от его слов. – Представь мое удивление, когда однажды я прихожу сюда, на эту самую кухню, и моя мать рассказывает мне про Яшму, а потом и мой брат тоже начинает о ней говорить! И вот, теперь я сам на своей кухне сижу вместе с Яшмой! Какие удивительные совпадения иногда случаются в жизни, не находишь?
– Разве я не заслуживаю, чтобы обо мне говорили? – я растянула на лице усмешку и откинулась на спинку стула, прихлебывая напиток.
– Люди шепчут твое имя перед смертью, уж наверняка это неспроста! Но я вот на тебя смотрю, и знаешь, что я вижу? – он выдержал паузу, расплываясь в противной улыбке. – Да, определенно, я вижу самую обыкновенную предательницу и шпионку! Представляю, как бы удивился этот белый, если бы знал, кто виновен в его смерти! Что, думаешь, не ты?… Если бы не твоя просьба, он бы не вышел из ям в форме стражника, синие бы не посчитали, что их сдали, и не взорвали бы свои шахты! Вот, как все было! А теперь ты сидишь тут и пьешь чай со мной, тем, кто посадил бедолагу в те ямы… К чему я все это? Ах, да! Я хочу понять, что ты чувствуешь сейчас, когда узнала всю правду? Какого это, предать того, кто тебя так любил, и выпивать с его врагом?
В какой-то момент я как будто исчезла, а внутри меня все превратилось в сплошной камень. Вместо меня в теле ожил кто-то другой, кто-то, кто мог все это вынести.
– Хочешь правдивый ответ? – спросил кто-то вместо меня.
– Очень! – кивнул Серый, не сводя с меня горящего безумием взгляда.
– Мне нравится это, – я подняла чашку. – Вкусная штука. Где это продают?
– Ты бесподобна! – промурлыкал он.
– Иначе я не сидела бы здесь, в рубашке твоего брата, и обо мне не говорила бы командующая, – я улыбнулась. – Выпьем за твое здоровье!
Я поднесла кружку, и он стукнул о нее своей, смотря на меня в полном восторге.
Тот, как занял мое место и сумел ответить Серому, быстро испарялся, мне необходимо было сбежать подальше от этого гнилого человека… но нужно было сделать это осторожно.
– Думаю, я достаточно ждала Гору. Пойду-ка я домой.
Я добралась до казарм, до своей комнаты, и просидела там до тех пор, пока кто-то не постучался в дверь. Я ждала, что это будет толпа стражи, которая поведет меня в темницу… или куда здесь ведут шпионок?
Но за дверью оказался только лекаришка.
– Все хорошо? Ты сидишь тут уже два дня!… Тебе пора на патруль… да и есть что-то надо!
– Как раз собиралась выходить, – ответила я.
– Да?… Но ты же в одной рубашке!
– Ты прав.
Одевшись в форму, я отправилась на патрулирование. На мою долю выпало две драки и одна кража, пришлось побегать за этими ублюдками… Впрочем, я была им благодарна: погони здорово меня ободрили.
Вернувшись в казармы, я поела и пошла в зал для тренировок, где провела всю ночь, а также две следующие.
Похоже, арестовывать меня за сговор с опасным бунтарем никто не собирался, но от этого мне было не легче. После того, что сказал Серый, мне даже хотелось, чтобы за мной пришли.
С Горой я не виделась, мне удавалось избегать его все эти дни. Мне не хотела обсуждать с ним свое прошлое, о котором брат ему уже наверняка рассказал. Что я могла сказать ему, если бы он вдруг спросил? Соврать, что я была подругой одного из главных бунтарей, а про восстание не знала? Или сказать правду и признаться, что скрыла всю важную информацию от Командующей, и в итоге погибло больше половины гарнизона стражи? Нет, врать тут было бесполезно, а сказать правду – все равно, что добровольно перерезать себе горло. Все, что мне оставалось, это избегать разговора и ждать, пока меня не вызовут на ковер к Командующей.