Кит, уже давно влюбленный в травницу по имени Нерпа, решил жить с ней вместе. В общем-то, до этого они и так почти не расставались, Кит был желанным гостем в семье девушки. После смерти родителей Нерпы эти двое стали еще ближе друг другу, не редко они даже ночевали вместе втайне от остальных.
Но когда Кит пришел к Солнцу, чтобы просить разрешения на свадьбу, ему было отказано. Нерпа, как и любая из девушек оранжевых, могла выйти только за верующего.
Тогда Кит отправился за помощью к Луне. Старик согласился помочь ему и созвал внеплановый совет, на которым поднялся довольно необычный вопрос.
Среди заключенных Огузка было очень мало женщин. Это вовсе не от того, что на Остове было мало преступниц: зачастую женщины просто не переживали мутаций и тяжелой работы.
Очевидно, что будущее свободных жителей Огузка – это потомство, которое останется здесь после нас. А чтобы оно появилось на свет, необходимо было разрешить межстайные союзы. Так как больше всего молодых и здоровых девушек было именно среди оранжевых, заставлять их выходить замуж только за мужчин из своих было неразумно. К тому же, всех здоровых и сильных мужчин надзиратели подорвали в храме.
Однако, Солнце был неумолим. Он ссылался на то, что женщины есть и среди синих, и среди фиолетовых. Дочери же его стаи слишком хороши для воров, наркоманов и сумасшедших.
Тогда я решил поделиться со всеми своим мыслями на этот счет и для примера взялся рассказать историю появления на свет Яшмы. Разумеется, одного звука ее имени было достаточно, чтобы лица Солнца и Карпуши перекосились от ненависти, но я все же продолжил.
– Полосатая кожа Яшмы помогает ей распределять солнечное тепло, улучшая кровообращение, ее волосы защищают от перегревания. Иммунитет в ее крови справится с любым ядом. Ее организм может перерабатывать морскую воду вместо пресной, а желудок способен переваривать хоть полежавшую на солнце миналию! Такие, как она – идеальные жители для этого места. Чтобы достичь такой приспособленности, понадобилось всего пять поколений, – это не так уж и много по сравнению с тем, сколько поколений людей прожили, боясь воздуха и солнечного света. Да, смешение кровей в этом месте порождает мутации, которые меняют внешний облик людей, но они превращают их во что-то новое, более сильное и выносливое. И именно это поможет нам здесь выжить. Именно от нас, – не от жителей Остова, прячущихся за каменными сводами, – зависит, сможет ли человечество сделать этот мир своим домом. Безусловно, дети оранжевых выносливы, их кожа не боится солнца, но способны ли они будут сделать удобрение из той же миналии, когда погибнет последний зеленый? Смогут ли они добыть порошок из сердца морских камней, который так нужен для ваших лекарств? Смогут ли они использовать машины желтых? До сих пор добыча ресурсов была под контролем стражи, но, если мы хотим действовать без посредников, необходимо, чтобы наши люди могли делать все сами. Да, Погодник, несмотря на то, что он сын двух стай, не может работать с морскими камнями, но зато он с большей вероятностью переживет их влияние, да и под солнцем он ходит без опаски, ведь его мать – рожденная оранжевая. Но каким бы ни был он, возможно, его дети не будут бояться морских камней, а его внуки смогут помогать зеленым. Никто не заставляет ваших девушек жить с мужчинами из других стай против воли, но какой смысл запрещать им строить семьи с теми, кого они любят?
После моей речи совет решено было закончить, под тяжелыми взглядами предводителей Солнце потребовал время на раздумье.
На следующий день после утренней молитвы он объявил, что разрешает своим людям заводить семьи с чужаками, но только с условием, что жены должны будут уходить в стаи мужей. При этом дети любой оранжевой женщины, ушедшей в стаю мужа, не будут признаны Богом, пока не пройдут обряд посвящения. Женщины же, вышедшие за оранжевых, должны будут проходить посвящение в обязательном порядке.
Таким образом, свадьба Кита и Нерпы, на которой гуляли всем островом, положила начало новым взаимоотношениям между жителями стай. Сразу за ней прошли еще четыре свадьбы. Несколько инженеров из желтых забрали в свои дома по жрице, а одна из фиолетовых колдуний, наоборот, переехала под покровительство Солнца, выйдя за одного из пахарей. Разумеется, радость верховного жреца по этому поводу была безгранична: ведьма, нагло ходившая под солнцем без всяких мазей и молитв, подрывала значимость всех священных ритуалов. Однако даже после свадьбы колдунья находилась под защитой Погодника, и заставить ее подчиняться Солнце не мог. Враждовать с фиолетовыми вообще никому не хотелось: болтливого языка их трехглазого предводителя все давно боялись больше, чем гарпуна стражи.
Прошла примерно пара недель после свадьбы Кита и Нерпы, когда Нора предложила мне прогуляться вечером по одному из пляжей: она хотела поговорить со мной о чем-то очень важном.
– Хех, я слышал, тебя на свидание пригласили? – ухмылялся Кит.
До него доходили сплетни со всех концов Огузка, так что прохвост заявился ко мне в дом чуть ли не раньше, чем я сам пришел туда после работы у зеленых. Ради встречи с Норой пришлось закончить с водорослями пораньше, чтобы успеть смыть с себя их остатки.
– Правильно, правильно! А то ты совсем от рук отбился: только и делаешь, что работаешь! Даже Погодник, и тот находит время принести своей обожаемой бусы из всякого хлама, хотя он вообще предводитель стаи и занятой, как чайка на гнезде… – продолжил Кит, расхаживая по моему жилищу.
Он скривился, когда прошел мимо гамака Яшмы.
Когда оранжевые построили мне новый крепкий дом, я решил всерьез заняться обстановкой и повесил гамак, чтобы не лежал без дела. Гамак-то этот блюститель справедливости заметил, а вот дремлющую под ним крысу – нет: умник наступил ей на хвост. Лашуня тут же басовито взревела и попыталась цапнуть обидчика за ногу, но Кит с испугу успел отскочить аж в другой конец комнаты, врезаться в стол и свалиться на пол.
Я не выдержал и засмеялся:
– Так его, Лашуня! Будет он еще выпендриваться перед нами своей удавшейся личной жизнью…
– Как по мне, у вас с ней тоже личная жизнь… – проворчал Кит, садясь на полу и потирая ушибленный затылок. – Серьезно, эта крыса у тебя что, вместо девушки? Ты ей даже бантики на шее завязываешь!
– Это чтобы все знали, что она моя, – объяснил я, старательно оттирая руки от зеленых водорослей. Свой дом, своя раковина… успешный я человек.
– Нет, Нора правильно сделала, что взяла все в свои руки, – не унимался Кит. Теперь он сидел на столе и жевал сушеную рыбу, которую я развесил на стене. – Ты вроде как ходишь к ней, а толку-то ей от твоей болтовни и цветочков? С твоей стороны было просто подло игнорировать ее чувства столько времени!
– С чего ты вообще взял, что у нас свидание? Она могла позвать меня ради какого-нибудь дела. Она же целительница, вдруг ей понадобились новые растения…
– Твоя упертость меня поражает! – возмутился Кит. – Ты что, совсем ополоумел со своими этими духовными практиками? Или миналия, которую ты зачем-то куришь, лишила тебя мужской силы? Как можно отказываться от такой девушки, как Нора!?
– Тебя прислала Нерпа, да? – усмехнулся я. Кит мог прийти ко мне с этим разговором только по велению своей всемогущей женушки! Говорил он, но я явственно слышал слова лучшей подруги Норы.
– Да даже если так, ну и что? Она считает, что тебе надо браться за ум и прекращать строить из себя недотрогу, и она права. Ты своей речью о пользе смешения кровей убедил самого Солнце, а сам со своей невосприимчивостью к ядам свалки в девках ходишь!
– Какая вам всем разница? – я пожал плечами. – Я не уверен, что хочу семейной жизни. Пока мне и одному хорошо… по крайней мере, никто не заставляет меня причесываться, как барышню!
Я с улыбкой взглянул на Кита, которого семейная жизнь здорово преобразила. Аккуратно подстриженные волосы, убранные в прическу, всегда чистая и приятно пахнущая одежда… Не то чтобы раньше Кит был грязнулей, но сейчас от него за километр разило несвойственным ему чистоплюйством.
– Так волосы не мешают! Тебе, между прочим, тоже не мешало бы привести свои белобрысые патлы в порядок, – гордо заметил он. – А то ходишь лохматый, как…
– Как свободный человек, сам решающий, как ему ходить! – закончил я, едва успевая увернуться от полетевшей в меня сушеной рыбы.
Лашуня, почуяв непростительное расточительство, молнией вылетела из-под гамака и в прыжке схватила рыбину зубами. Затем она утащила ее к себе на место и со смачным чавканьем вгрызлась в подсушенное мясо.
Закончилась наша перепелка тем, что Кит все-таки заставил меня разобраться с отросшими волосами. Он завязал их в какой-то сложный узел на затылке и запретил мне соваться в воду, пока я не поговорю с Норой. Так же этот проклятый сводник заставил меня надеть новенькие шаровары и рубаху, которые я недавно получил в подарок от одной из ткачих с фиолетового острова.
Сделав из меня «человека», Кит со спокойной душой отправился на отчет перед женой, а я пошел на пляж, где договорился встретиться с Норой.
В общем-то, с молодой жрицей у меня давно творилось что-то особенное. Началось все еще до землетрясения, я помню, что она мне сильно нравилась… но потом меня увлекли более серьезные дела. Потом еще те слухи… Когда Нора помогла мне избавиться от яда из ям, я решил отблагодарить ее и подарил ей ожерелье из мариния, которое сам и сделал. После этого что-то переменилось, мои отношения с жрицей потеплели, она даже стала сама приходить ко мне в гости. Мы болтали о травах, я рассказывал ей о своих расследованиях и другой работе, а она внимательно слушала. Иногда я приносил ей новые растения, которые находил в разных частях острова: я знал, что Норе нравятся их цветы. В общем-то, на всем этом и заканчивались наши встречи.
Да, мне нравилось то обволакивающее тепло, которое девушка излучила одним своим присутствием, нравилась ее нежность и забота, с которой она смотрела. Но жениться на ней?… До сих пор я даже не задумывался об этом.
Конечно, рыбачу я неплохо, а Лашуня каждый день охотится на чаек и приносит мне часть добычи, – на пару с крысой мы семью, может, и прокормим. Но семья – это дети, а их надо воспитывать, на них нужно время… У меня просто нет этого времени! Я один из немногих, кто может работать с любыми веществами Огузка, моя помощь просто необходима стаям, к тому же, я ведь еще и судья!
С такими мыслями я шел на злополучный пляж, и чем ближе я подходил, тем больше нервничал.
Когда я пришел, Норы там еще не было, так что я еще мог взять себя в руки и успокоиться.
Я уселся на песок, закрыл глаза и погрузился в медитацию, которой научил меня Погодник.
Колдун на интуитивном уровне умел делать потрясающие вещи, при этом ему хватало самосознания, чтобы понять, как это могут сделать другие. Он ходил под солнцем и совал руки в огонь, не получая ожогов, он мог не есть и не пить, получая энергию из окружающего мира, волн, ветра и света. Конечно, не в его силах было подарить другим такие же невероятные способности, но научить он мог очень и очень многому.
Я так и не смог приучить свою кожу к солнцу, но, по крайней мере, я смог отказаться от плотной брони, не пропускающей ни лучика, и перейти на более легкую и удобную одежду, – моего сосредоточения хватало на то, чтобы не воспринимать часть излучения. Кроме того, я научился чувствовать многое из того, чего не ощущал раньше. Точнее, я ощущал, но не знал, к чему прислушиваться, а от чего отгораживаться, чтобы получить истинную картину мира. Например, мне стал понятен фокус с нахождением под землей каракатиц, я мог чувствовать воду под землей, иногда мне даже удавалось предвидеть какие-то мелочи из будущего.
Сейчас, даже не пользуясь всеми этими фокусам, я отчетливо предвидел серьезный разговор, потому никакая проклятая медитация не могла меня успокоить! Как ни пытался, я обрастал защитой, словно морской еж.
Наконец, появилась Нора.
Она была одета в платье, вопреки обычаям своей стаи, велящим девушкам ходить почти обнаженными. Вьющиеся волосы, обычно торчащие в разные стороны пушистым шаром, Нора убрала в сложную косу. На ее шее красовалось мое ожерелье из мариния.
В любой другой вечер я оценил бы всю эту красоту, но сейчас ее наряд только лишний раз подчеркнул важность происходящего.
Обменявшись сдавленными приветствиями, мы пошли гулять вдоль берега.
Видимо, Нора тоже чувствовала неловкость, потому что заговорить не решалась.
– Как прошел день? – спросил я, чуя, что дальше молчать просто нельзя.
– Как и любой другой, я ухаживала за травами, говорила с Евой… Помнишь девочку, которую Солнце никак не брал в жрицы? А ведь она лучше меня во всем разбирается, такая способная!… Он ее, наконец, принял! Уж не знаю, что она такого ему сделала… – путанно рассказывала она, теребя подол своего платья. – Но, если честно, я позвала тебя сюда не ради того, чтобы говорить об этом, – она посмотрела на меня, и взгляд у нее был настолько серьезный, что мне стало еще в сотню раз паршивее, чем было до того.
– О чем же ты хотела поговорить? – спросил я, стараясь изменить голос, чтобы он не звучал таким обреченным.
– Давай сядем.
Мы сели на песок, напротив воды. Солнце уже садилось, розово-красные облака отражались в морских волнах… тут было красиво.
– Красивый пляж, – сказала Нора, обнимая колени. – Наш остров стал прекрасным местом после того ужасного землетрясения. Частью все это случилось благодаря тебе, ты ведь знаешь? Ты так хотел, чтобы люди на Огузке жили свободно и счастливо…
– Разве кто-то из нас хотел другого?
– Все хотели, да мало кто решался что-то делать, – покачала головой Нора. – Но что странно, ты сам не выглядишь счастливым, хотя добился этого для всех остальных.
– Как это? – я улыбнулся. – По-твоему, я скучаю по надзирателям?
– Нет, конечно! – она засмеялась, показав сверкающие белые зубы. – Но… ты стал каким-то другим. Раньше у тебя глаза горели, а сейчас ты ходишь, как во сне.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – я пожал плечами и уставился на бескрайнее море.
– А я понимаю. Ты так привык к тому, что надо что-то делать, к чему-то идти, а сейчас, когда все стало хорошо и спокойно, ты не можешь остановиться, – она положила руку мне на плечо. – Все мы многое сделали и многое пережили, и сейчас – наш заслуженный отдых. Больше не нужно спасать свои жизни и прятаться, нужно просто жить и радоваться тому, что нам открылось!
– Не нужно спасать свои жизни!? Они все еще здесь! – я указал в сторону моря, где среди волн вдалеке можно было различить крошечные лодки стражников. – В любой момент они могут напасть на нас, мы не можем позволить себе ни минуты покоя, пока Остов не признает Огузок нашим!
– Но они признают! – Нора положила ладонь на мою щеку и мягко повернула к себе. – У них просто нет другого выхода, ведь мы сильнее, мы уже столько сделали! Что бы они ни устроили, мы готовы ко всему, к любой хитрости.
– Ты не знаешь, на что они способны, – я покачал головой и хотел отвернуться, но Нора удержала меня. Она заглянула мне в глаза, как будто хотела загипнотизировать.
– Все мы знаем, на что они способны! – сказала она. – Они убили двести человек, погребли их под землей на наших глазах! Думаешь, я когда-нибудь забуду, как они кричали, пока не раздался взрыв?
Я молчал.
– Я никогда этого не забуду и не прощу! – глаза девушки вдруг вспыхнули такой всепоглощающей ненавистью, какая, казалось, ни за что не могла зародиться в этой чуткой и доброй душе. Однако, уже не в первый раз я видел этот опасный огонь. – Если нам представится шанс, мы отомстим им всем за то, что они делали с нами на протяжении стольких лет! Для них мы всего лишь рабы, животные, но они для нас – враги! Мы победим их, что бы они ни придумали, потому что они будут сражаться за вещи, а мы – за свободу наших детей!
Эта пламенная вспышка потрясла меня, я долгое время не мог ничего сказать, зараженный этой дикой, хищнической эмоцией.
Нора права, мы победим их, что бы они ни сделали. Они ждали слишком долго, и мы успели хорошо подготовиться!
– Когда я думаю о том, сколько людей погибло в том храме, я чувствую, что не имею права быть несчастной, потому что я живу, я вижу свободу, которой они никогда не увидят, – сказала Нора, помолчав. – И я хочу быть счастливой, Дельфин.
Я посмотрел на нее, ее зеленые глаза светились решительностью.
– Я хочу знать, что ты думаешь обо мне, что ты чувствуешь. Я должна это знать, потому что мне нужно решить: идти дальше или… – она запнулась, но уже спустя миг продолжила. – Или остаться с тобой.
Настал тот момент, когда я должен был решить все одним ответом. Я знал, что нельзя думать слишком долго… в общем-то, я уже знал, что я должен ответить.
– Я думаю, что я никогда не встречал девушку, которая была бы красивее и добрее, чем ты, – сказал я, улыбаясь. – Но я не могу просить тебя стать моей женой и уйти от того, что ты так любишь: от веры, от травничества, от вашей общины. Я не могу дать ничего взамен той огромной части твоей жизни, с которой ты расстанешься, если вдруг согласишься.
– Я знаю это, – кивнула Нора. – Но ты можешь попросить Солнце принять тебя к нам, несмотря на то, что ты упорно отказываешься уверовать.
– Он не согласится, – я покачал головой. – Да и оранжевый из меня…
– Та ведьма, которая вышла замуж за Крыло, тоже слишком своенравная, однако она приносит общине большую пользу и ее любят, что бы она ни делала, – заметила Нора. – Подумай об этом, потому что я правда хочу этого. Я хочу, чтобы ты был моим мужем.
Мы смотрели друг на друга и в тот момент мы видели, по-настоящему видели, что испытывает каждый из нас. Это было похоже на истинное единение, о котором так много говорят и так мало знают…
От ее кожи пахло пряными травами, ее тело источало мягкое тепло и ни с чем несравнимый аромат женской нежности. Каждое ее движение было полно любви и внимания, ее жаркое дыхание говорило больше любых слов.
Мы лежали на песке и целовались, забыв обо всем на свете, поглощенные друг другом. Это было похоже на вдох после ныряния на глубину: огромное, всеобъемлющие счастье жизни.
– Я завтра же поговорю с Солнцем, – сказал я, проводя рукой по ее матовой коже. – Я сделаю все, что он захочет, чтобы мы были вместе…
Мое последнее слово потонуло в гудящей тишине… или, скорее, в грохоте, который заполнил собой все пространство звуков.
Мы с Норой вскочили и осмотрелись вокруг, пытаясь понять, что происходит.
Вдруг Нора застыла, глядя остекленевшими глазами куда-то за пределы пляжа, на другой конец острова. Я обернулся, и тоже увидел причину грохота.
Стая черных остроносых лодок, такая густая, что за ней не было видно воды. Она двигалась прямо к острову.
3. Черная форма стражника
* Яшма *
В дверь комнаты, где я теперь жила, постучали.
Я как раз заканчивала вешать гамак и не хотела отрываться, потому просто крикнула, что не заперто.
– Госпожа Командующая требует тебя к себе, – сообщил стражник.
Как только он вошел, я ощутила на себе его любопытный взгляд: как и прочие, он жадно пялился на меня, пока думал, что я этого не замечаю.
– Что ж, раз госпожа требует, не стоит заставлять ее ждать, да?
Усмехнувшись, я завязала последний узел и встала, чтобы пойти за стражником.
По пути к двери я заглянула в висевшее на стене зеркало: я была такой же, какой была всю жизнь. И чего, интересно, нового я хотела там увидеть!? Черная одежда могла изменить мою жизнь, но уж точно не лицо! Ни единой черты не поменялось с тех пор, как я попала на Остов. Или я думала, что без солнца эти полосы исчезнут?
Прогулка по сырым темным коридорам, которые тут назывались казармой, показалась мне длиннее всего пути от Огузка: честное слово, этому мучению конца не было!
Конечно, я уже давно ждала, когда же командующая позовет меня, но сейчас я чувствовала, что оказалась совершенно не готова к предстоящему разговору. Я понятия не имела, что буду говорить и делать.
Наконец, мы дошли до тяжелой двери, обитой металлом. Два стражника распахнули ее передо мной, и я вошла внутрь вместе с ними и своим проводником.
Командующая сидела за своим столом. Она ничего не делала, просто сидела, но даже в таком безобидном положении эта женщина заставляла всех вокруг трепетать от страха. Ее здесь боялись, как проведения судьбы.
Когда стражники доложились и вышли, я осмотрелась и с удивлением обнаружила, что в кабинете мы с Командующей одни.
– Ты ведь догадываешься, почему ты здесь? – спросила она, жестом предложив мне сесть. – Стражники, отправившиеся за Белым Дельфином, вернулись. Боюсь, у меня плохие новости.
– Что же произошло? – спросила я, борясь с едким холодком, подбирающимся к сердцу.
– Мы пока не знаем, что именно произошло. По всей вероятности, землетрясение, – командующая больше не смотрела на меня, она задумчиво обводила взглядом старые карты у себя на столе. Впрочем, я ни секунды не сомневалась, что она все еще следит за мной. – Огузок образовался из-за падения метеорита, ты знала? Он – все равно что рана на земной поверхности. Рана, которая сейчас загноилась. Все наши люди, которые успели уплыть с Огузка, говорят о дрожащей земле, гигантских волнах и кипящей воде. Возможно, к утру там не останется ни одной живой души. Возможно, и сам Огузок исчезнет под водой. Как бы то ни было, ты вовремя сюда попала.
Она посмотрела на меня с тонкой улыбкой.
– Белый Дельфин прыгнул из лодки стражников и попытался уплыть. Он едва мог ходить и не разговаривал, они говорят, ему не хватило сил сопротивляться волнам, и он захлебнулся. Его не успели вытащить.
Я вонзила ногти себе в руку и давила до тех пор, пока не почувствовала, что они прошли сквозь кожу и впились в мышцы.
– Жаль.
Командующая не сводила с меня внимательного взгляда.
– Мне тоже жаль, – сказала она. – Если верить твоим словам, он был бы нам весьма полезен.
– Он был упрямым, в нем могла взыграть честь. Возможно, все это к лучшему, – сказала я, переводя взгляд на стену с оружием. – Скажите, что это за странная штука? В верхнем правом углу. Я бы хотела научиться драться ей.
– Это кистень. Обратись к Грому, нашему оружейнику, он выдаст тебе это или любое другое оружие, которое ты захочешь. Любой из наших тренеров покажет тебе, как с ним обращаться.
– Я так и сделаю, – кивнула я. – Можно идти?
– Конечно.
Я встала и направилась к двери. Когда я уже готова была закрыть ее, командующая снова заговорила.
– Завтра утром к тебе придет один из стражников, он научит тебя патрулировать улицы Остова.
Оказавшись в коридоре, полном незнакомых стражников, я отправилась к себе в комнату, не разжимая залитую кровью руку. Перед глазами у меня все плясало.
По пути в меня врезался какой-то человечишка, пришлось на него рявкнуть:
– Смотри, куда идешь, человечий огрызок!
– О, это ты, Яшма!
Присмотревшись внимательнее, я узнала в нем тощего лекаришку. Все люди с Остова были слабые доходяги, но этот… его как будто специально таким вывели!
– У вас здесь есть что-то, что можно пить? Что-то кроме той пресной моржовой мочи, которую ты всунул мне вчера? Что-то по-настоящему крепкое!
– Крепче грибного самогона!? – изумился лекаришка. – Что ж… думаю, я найду, чем тебя удивить. Пошли со мной.
Без остановки что-то лепеча, он притащил меня к себе в берлогу. Тут было столько стеклянных бутылок с жидкостями внутри… пожалуй, это было то самое место, где мне сейчас стоило оказаться.
– Думаю, тебе это должно понравиться! – сказал он, усаживая меня за стол и вручая бутылку с водой.
– Ты смеешься? – спросила я, осматривая бутылку. – Вода?
– Ты попробуй! Это чистый спирт! Для человека он очень опасен, но ты… ты можешь попробовать.
Жидкость хлынула в горло приятным, невесомым теплом, и разлилась по телу тонкой щекоткой. Чем-то было похоже на разбавленное топливо для паровых лодок… после выпитой бутылки страшно захотелось курить, но ничего подходящего рядом не оказалось.
– Тащи еще!
После третьей бутылки мне стало легче.
– И как ты себя чувствуешь? – вкрадчиво поинтересовался лекаришка, бегая по мне своими мерзкими маленькими глазками.
При нашей первой встрече он должен был осмотреть меня, чтобы убедиться, что я достаточно здорова для службы.
– Не переживайте, все новобранки через это проходят! Раздевайтесь, и не вздумайте стесняться, я ведь врач, а не мужчина… – кричал он тогда из-за ширмы.
Когда же этот олух зашел и увидел меня, он чуть не упал в обморок от нахлынувших на него чувств. Он не подошел ко мне, пока не замотался в какие-то тряпки и не закрыл лицо маской, а когда начал осмотр… Словом, впечатлений у парнишки на всю жизнь.
Вспомнив это, я засмеялась, не сдерживая своего веселья. Я смеялась, согнувшись пополам, пока слезы не брызнули из глаз и не залили все лицо.
– Тащи… тащи еще бутылку!
– С тобой точно все хорошо?… – робко спросил он.
– Все просто отлично!…– крикнула я, заливаясь хохотом. – Тащи чертову бутылку, иначе, видит небо, я расколю твой череп об эту стену!
Я выпила все, что у него было, а потом ушла к себе.
Я заперла дверь на засов, сняла забрызганную пойлом одежду и легла в гамак, уставившись на каменный свод – мое новое небо.
Его больше нет.
Этот проклятый мозгорыл умудрился не просто умереть, он умудрился утонуть! Он плавал, как рыба, но в итоге утонул, как подбитая птица!…
Новый залп слез застлал глаза, я не стала их смахивать. Но стонать, как побитая тюлениха, я тоже не стала.
Он мог послушать меня, просто послушать меня, и все было бы хорошо! Но нет… он решил стать героем, решил сделать то, что никто не мог сделать, и попался стражникам, как тупорылая чайка в силок! И где сейчас он? Где его хваленая справедливость? Где, воды его забери, я!? Я добровольно заперла себя в этой проклятой могиле ради него, а он просто утонул! Утонул, оставив меня здесь одну! Неблагодарная тварь!!!…
Размахнувшись, я всадила кулаком в каменную стену, как если бы это было бледное лицо Дельфина. Много бы я отдала за то, чтобы это действительно было оно!…
Всю ночь я провалялась без сна, разрываемая мучительными мыслями.
Куда бы я ни смотрела, о чем бы ни думала, везде был он, измученный до полусмерти, грязный и мокрый, неспособный говорить и ходить. Я все представляла себе, каким он был, когда воды океана все-таки забрали его… осталось ли в нем хоть что-то от того человека, который прощался со мной на острове?
Тогда он сказал, что и правда может не вернуться, спросил, неужели я не хочу попрощаться с ним… Это воспоминание изводило меня больше всего!
Если бы я только могла вернуться в тот день, я бы ни за что не стала с ним прощаться! Я бы сломала ему ногу, чтобы он не смог уплыть туда! Он бы ненавидел меня, но зато был бы жив…
Когда утром ко мне в дверь постучал стражник, я уже давно была одета и сразу же вышла.
– Я расскажу тебе, как патрулировать Остов, – говорил он, усердно делая вид, что ему вовсе не хочется глазеть на меня. – Начнешь с самых тихих улиц, потом, когда освоишься, спустишься в нижние районы. У нас чем ниже, тем больше работы…
– Нет, пошли сразу вниз, – сказала я.
– Это исключено, там слишком опасно! – воскликнул стражник. – Пока ты не привыкла к Остову, тебе будет тяжело разобраться со всеми преступниками одной. А внизу я патрулировать с тобой не смогу, у меня для этого не та квалификация.
– Опасно? Тяжело? – я фыркнула. – Посмотри на меня, посмотри хорошенько, ну!?
Я схватила его за плечо и развернула к себе. Пусть уж посмотрит, если ему так неймется!
– Видишь эту кожу? А эти руки ты видишь? Это я для них опасна, а не они для меня! Так что веди меня в самый низ, и я наведу там порядок.
– К чему столько агрессии!?… – изумился стражник, побледнев.
– А зачем притворяться, что я обычная? Я теперь местное чудовище, так дайте мне работу для монстра! Я не хочу скучать.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча повел меня дальше.
Мы поднялись по каменной лестнице в Бирюзовом гроте и прошли через тяжелую дверь с четырьмя засовами – это был единственный путь на Остов. Все, что находилось за ней, было миром людей. Последних людей, как меня учили в детстве желтые.
Когда я вошла внутрь, меня тут же окружили совершенно новые, незнакомые звуки и запахи. Я оказалась внутри по-настоящему гигантского черного колодца, усеянного миллиардами разноцветных огней, обвитого густой сетью веревочных мостов…
Все звуки имели тонкое, едва уловимое эхо, голоса невидимых людей были слышны отовсюду, как будто это говорил камень, а не живые существа.
Когда я наклонилась через ограду, чтобы посмотреть вниз, в лицо мне ударил сильный ветер, впитавший глубинные запахи. Дна я так и не увидела в темноте.
Когда я посмотрела вверх, у меня закружилась голова: открытая вершина, которая должна быть размером чуть меньше острова красных, сужалась до крошечной точки желтого солнечного света.
Живя на Огузке, примерно на такой высоте я представляла себе небо. Оказалось, небо выше… если только Остов в него не упирается.
– Впечатляет? – спросил мой сопровождающий, глупо улыбаясь.
– Впечатляет, – ответила я, усмехнувшись. Он говорил так, как будто величие этого место – его личная заслуга. Интересно, все местные такие же болваны или это привилегия стражников?
Мы ступили на хлипкий веревочный мостик, и мне стало не по себе. Если все тут такие тощие, то я гораздо тяжелее любого местного, выдержат ли меня эти хлипкие веревки?… Впрочем, волновалась я зря: на деле мосты оказались гораздо крепче, чем на вид.
Спуск в нижние районы длился около часа. Мы лазали по веревочным мостам, как морские тараканы по рыболовной сети… причем из моего сопровождающего таракан получился куда более прыткий, чем из меня самой.
– Ты привыкнешь!… – пообещал он, наблюдая за мной снизу. – Э, нет! Не ставь туда ногу, а то запутаешься!
Когда мы, наконец, спустили на последнюю горизонтальную сеть мостов, с меня уже семь потов сошло. Высоты я до сих пор не боялась, но после того, как я несколько раз чуть не сорвалась вниз, мне стало как-то не по себе.
– Вот мы и на месте, – объявил стражник.
– Как тебя звать-то? – спросила я, спрыгивая на твердую платформу. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду так рада твердой поверхности! Хорошо, что я выбрала нижний ярус: тут везде был старый добрый камень и никаких проклятых мостов.
– Зови меня Краб. А как тебя называть?
– Яшма.
– Ого, красивое имя!
– Для красивой девушки! – я подмигнула ему, чем вызвала забавную череду эмоций на его лице. – Ну, рассказывай, что мне тут делать.
– Ну… эээ…
Бедолага страшно покраснел и растерялся, но потом все-таки взял себя в руки, кашлянул и продолжил, придав своей роже всю серьезность, на которую только был способен.