Бэйр

Дороти

*Дейкстр Донан*

Весь следующий день нам пришлось провести верхом на лошадях.

Было решено, что граф поедет на моем коне, а мы с ведьмой вместе на Черте. Бэйр не могла достаточно хорошо держаться в седле, ей нужна была помощь. Все были довольны, кроме коня ведьмы: скотина как с цепи сорвалась, когда поняла, что ей придется везти двоих.

Забраться-то я на него, конечно, забрался, а вот ехать было невозможно. Черт часто останавливался посреди дороги, пытался встать на дыбы, сворачивал не туда, куда велят, и это если вообще сворачивал, а не шел прямо в лес… я костерил его, как мог, но скотина только больше упрямилась! Ну то за животное!? Под стать неугомонной ведьме! Дорога измотала меня сильнее, чем целый день работы.

Бэйр весь день не разговаривала, что для нее большая редкость. Бедняга пыталась отвлечься от боли, но куда уж тут… я видел, что творилось с ее рукой, и не понимал, как она вообще может быть в сознании.

Под вечер начался дождь, который привел за собой грозу. То и дело сверкали молнии, а в небе так гремело, что в голову лезли старые сказки. В одной из таких нимфы заводили добрых путников в богами забытые рощи или города, которых на самом деле не существовало. В сказках в моменты, когда путники пересекали такую границу, всегда начиналась сильная гроза.

Пока я думал о сказках, Бэйр, наконец, задремала. Я укрыл ее своим плащом и окликнул Лорена.

– Хэй, Лорен, далеко еще?

– Совсем немного. Что-то случилось?

– Ведьме совсем плохо, нужен доктор!

– Я знаю короткий путь, но он опасен, там побывает небезопасно!

– С ними я как-нибудь управлюсь. Где поворот?

– Скоро, надо будет свернуть налево.

Разбойников нам так и не встретилось, к сожалению. Можно было бы повысить себе цену, раскидав их при Лорене. Да и сами они могли оказаться при деньгах… Но ребята ведь тоже не железные, не могут же они круглыми сутками караулить путников, тем более в такую жуткую погоду.

До поместья мы добрались, когда гроза медленно, но верно начала превращаться в настоящий ураган. Ветер чуть ли не с корнем вырывал одинокие тонкие деревья, дождь лил, не прекращаясь, вода аж под плащи заливалась… Не знаю, насколько бы хватило моего терпения, если бы вдали вдруг не выросло каменное здание со светом в немногих окнах.

– Мы на месте? – спросил я у Лорена.

– Да! Наконец-то! Мечтаю об ужине и горячем вине!…

Граф так обрадовался, что пришпорил мою кобылу. Но не тут-то было, ветер поднялся такой сильный, что лошади просто не могли идти быстрее. До долгожданного убежища мы ползли медленно, как улитки.

Когда мы наконец пришли к воротам, ключника не оказалось. Лорен кричал, срывая горло, звал некоего Гарфела, не без результата. От его криков Бэйр проснулась.

– Мы уже приехали? – сонно спросила ведьма, пытаясь самостоятельно слезть с коня.

– Дай помогу, чучело, – вздохнув, я помог ей слезть и поставил возле коня. – Да, мы приехали.

– Есть хочу, помираю… – простонала она.

– Терпи, – усмехаюсь.

– А еще я хочу спать, – зевнула ведьма. – Надеюсь, нас сразу отведут в комнату. Ты сам там разберешься со всеми вопросами?

– Уже за полночь перевалило, вряд ли хозяева станут встречать гостей, как принято. Вряд ли к нам вообще будут вопросы.

– О, господин Лорен, вы вернулись! – крикнул кто-то с фонарем, приближаясь к воротам. Видимо, это тот самый Гарфел, которого так долго звал граф. – А я-то думал, кто мог пожаловать в столь поздний час!

– Да, Гарфел, это я, – отозвался Лорен. – Открывай скорее, со мной раненая. Я так устал, путешествуя по этим ухабам, давно пора заняться этими дорогами, но тетя все откладывает…

– Кто там с вами? Не открою, пока не узнаю, – проворчал слуга.

– Я нашел тех, за кем ездил… Но хватит вопросов! – Лорен начинал злиться. – Девушка ранена и нуждается в помощи. Вели конюху заняться лошадьми, а слугам срочно готовить комнату на двоих. И позови туда доктора!

– Семейку разбойников притащили? Ох, опять эти тангейские шакалы вас одурачили! Вот обворуют они нас, вспомните мои слова, граф!

– Открывай, а не то тангейские шакалы разорвут тебя на похлебку!!! – рявкнул я, не сдержавшись. – Девушка ранена и вся промокла, ослеп ты, что ли!?… И комнату нам с двумя разными кроватями.

– Рыцарь, тише. Он человек старых правил, воспринимает все буквально, – предостерегающе прошептал Лорен.

– Рыцарь!? Да что же это на свете делается, раз рыцари-людоеды пошли!? – возмущался старик, поспешно отпирая ворота.

Комнату нам нашли мгновенно, и пяти минут не прошло.

– Располагайтесь, скоро придет доктор, – пообещал Лорен и покинул нашу с Бэйр комнату, оставив на письменном столе горящий подсвечник. Единственный источник света.

Я положил свою ведьму на кровать и пошел осматриваться.

Комната, в которую нас поселили, оказалась весьма неплоха… даже более, чем неплоха! В такой роскоши я жил только раз, когда… а, впрочем, давно это было.

Кровать из красного дерева в углу, напротив – такая же, но пошире, в стене напротив камин из крупного темного камня, на полу вместо ковра старая медвежья шкура, стены в гобеленах, огромное зеркало у резного шкафа, богатая ширма, окно с кушеткой для чтения… целая толпа дорогих и радующих глаз безделушек.

Заглянув в умывальную, я обнаружил настоящую ванную. Вот это я понимаю, богато живут! Они хоть и в глуши, но все по последнему слову… видать, тетя и впрямь неплохо справлялась с хозяйством.

Мне с детства нравилось шариться по домам богатеев, нравились их дорогие вещи и мебель. Я всегда мечтал, что когда-нибудь у меня будет все такое же… и тогда уж никакой мальчишка в мой дом не пролезет.

Я усмехнулся. Если я проживу еще года два вместе с этой везучей на хорошо оплачиваемые неприятности ведьмой, того и глядя, куплю собственное поместье!

Пока я любовался новым жилищем и переодевался за ишимерской ширмой в сухую одежду, ведьма свернулась в клубок под мокрым плащом и, видимо, пыталась продолжить спать.

– Бэйр, тебе надо переодеться, перетерпеть доктора и поужинать, – напомнил я, тормоша девицу. И ведь может же сама переодеться, засранка, все ей напоминать надо!

– Нет, я буду спать! Не могу больше терпеть этот гнусный мир! Не надо мне доктора, без него тошно! – злобно проворчала она, укрываясь плащом с головой.

Вода с плаща затекла ей за шиворот и заставила резко сесть на кровати. Бэйр прошипела проклятье и пнула кровать здоровой ногой.

– К черту! – со злостью выругалась она.

Сев на кровати, она стянула с себя мокрый плащ и попыталась снять все остальное, движения были такие вымученные, она то и дело бросала на меня жалостливые взгляды и скребла пуговицы здоровой рукой, мол, смотри, ничего не выходит.

– Давай лучше я, – усмехаюсь, пододвигаясь к ней ближе.

– Как тебе наша комната? – спросил я, чтобы отвлечь ее.

Осмотревшись вокруг с видом ценителя антиквариата, Бэйр тяжело вздохнула.

– Да ладно, тебе нравится? – наиграно удивляюсь. Ответ был мне известен – он всегда был одним и тем же.

– Тут нет телевизора и электрической кофеварки, а в остальном все чудесно, – грустно объяснила она. – Одно только небо знает, как мне не хватает этих двух вещей!

– Одно только небо знает, как ты мне надоела со своим «эрептичеством», – вздыхаю в тон ей. – Тебе помочь надеть твою ночную рубашку или сама справишься?

– Обойдешься без клубнички, пошел вон…

Пока Бэйр кряхтела за ширмой, я решил поваляться на своей новой кровати. Я выбрал ту, которая шире, подальше от камина.

Оказавшись на мягком матрасе, я сразу понял, как же устал… и не за день, а вообще. Просто устал.

Как, спрашивается, я жил эту жизнь, не имея своего титула, поместья, слуг и этого матраса?…

Но как только я позволил себе легонько задремать, люди повалили в нашу комнаты один за другим.

– Где больная? – суетливо спросил маленький деловой мужичок в ночном колпаке. По его очень заботливому тону было понятно, что он хочет сделать с этой больной, из-за которой его разбудили посреди ночи. – Так где больная? – повторил он, вперив меня подозрительный взгляд черных маленьких глазенок под круглыми очками.

– А где мой ужин? – ответила ему больная тем же тоном, выползая из-за ширмы.

Из-за промокших от дождя черных волос, закрывающих лицо, и белой рубахи до пола Бэйр выглядела зловеще. В учебниках Ордена так изображали духов-утопленниц, которые убивали очевидцев на седьмой день.

– Я голодная. А когда я голодная, то злая. Такая злая, что лечить меня во время голода опасно для жизни доктора, – размеренно проговорила она монотонным голосом. Специально или нарочно, но при этом она вытянула вперед здоровую руку и поковыляла к доктору, здорово припадая на вывихнутую ногу.

Я улыбнулся.

Доктор пошатнулся, но все же взял себя в руки.

– Ааа… Ээээ… ужин на тележке, которую мне велели привезти сюда, – проговорил он, указывая на столик с колесиками рядом с собой. Вдруг из кармана он вынул дольку яблока и нервно сжевал ее. – Меня зовут Шангай Ловихвост, я домашний доктор Сеймуров. На что жалуетесь?

– На психические расстройства и маниакальное желание убивать докторов, – проворчала Бэйр, прежде чем наброситься на еду.

– Так, давайте как-нибудь без меня тут разбирайтесь, – решил я, с трудом поднимаясь с кровати. – Будут убивать – кричи!

Я подхватил с тележки свою тарелку и отправляюсь в комнату для умывания, подальше от этих двоих: чую, воплей сейчас будет… весь аппетит перепортят.

Ужин гостям предоставили скудный, разве что голод приглушить. Какая-то молочная похлебка с мукой и бульоном, баланда, не иначе. Одно только хорошо – не надо мучиться на ночь глядя застольным этикетом.

Рассматривая роскошную умывальню и похлебывая ужин, я слушал, что творится в соседней комнате.

В первые пять минут доктор раскладывал что-то на столе-серванте, а Бэйр расправлялась с едой… как же она чавкала, чудовище! Надо будет с ней поговорить, чтобы при заказчиках вела себя прилично. Если мы им понравимся, они и заплатят больше… пади, не бедствуют.

В следующие пятнадцать минут ей вправляли ногу, судя по ругани, крику и утишающим бормотаниям Шангая Ловихвоста. А вот потом доктор, видимо, добрался до руки…

– Что это!? О, всесильны боги, что это такое!? В жизни не видел ничего подобного!

– Доктор, не надо ломать мне руку! Отпустите!

– Но она светится! И пульсирует!… И двигается сама по себе!…

…Собственно, на этом пребывание доктора в комнате закончилось. Бедняга с позорно покинул поле боя, якобы, пошел искать какие-то книги.

Можно выходить.

– Бэйр, ну сколько можно? Ну, и что ты сделала на этот раз? Зачем напугала беднягу?… Твою ж бесстыжую мать!…

Договорить я не смог, потому что то, что творила эта засранка… я не знал, как она это делала, но это было уже слишком!

Ведьма сидела на кровати и пялилась на свою руку.

От белого рога посередине ладони на пару сантиметров отползли тонкие белые полосы, он как будто пустил корни в руку ведьмы. И сейчас эти полосы светились бледным светом. В темноте казалось, что руку окутал густой бирюзовый туман.

– Что опять за фокусы? – спросил я, подходя ближе.

– Это не я! Оно само! – пораженно ответила Бэйр. – Я понятия не имею, что это такое!

– Вот что, замотай лучше этот кошмар бинтом и не вспоминай о нем, пока не сможешь управлять рукой. Потом разберемся, что все это значит.

Поставив свою тарелку на тележку и вытолкнув ту за дверь в коридор, я пошел к кровати. Бэйр послушно завязывала себе руку, и голубой свет тускнел, пока совсем не исчез. Оставшись в темноте, мы легли спать.

Я проснулся, когда до рассвета оставалось часов пять-шесть. Снаружи по-прежнему бушевал ураган, оконное стекло ручьями заливала вода, блестящая в свете далекого уличного фонаря.

Яркая молния на секунду озарила комнату бледным светом, очертания предметов и теней вытянулись и канули во тьму. Небо прогрохотало так, что тут же слетел весь остаток сна.

Сев на кровати и протерев глаза, я осмотрелся.

Бэйр тихонько сопела, недовольно бормоча во сне. Бабочки, кофе… ей снова снился этот дурацкий сон, где бабочки-оборотни пытаются украсть последнюю банку кофе. Ей это все время снится.

Больше в комнате никого не было.

Что же меня разбудило? Обычно, уж если я усну, то спать буду как убитый, пока меня специально не разбудят, не наступит рассвет или старые кости не почувствуют опасность.

Тут в нашу дверь тихо, но настойчиво постучали… снова. Вот что заставило меня проснуться.

Интересно, кому от меня что понадобилось ночью? Неужели Лорен прискакал на кой-то черт?

Осторожно встав с кровати, я пошел к двери, и, пока шел, постучали еще несколько раз. Это ж кому так припекло тревожить людей посреди ночи!?…

Но прежде, чем ругаться, нужно понять, кто пожаловал.

– Кто там? – спросил я, берясь за круглую позолоченную ручку. В ответ – молчание.

Открыв дверь, я вышел и закрыл ее за собой, чтобы не разбудить своей руганью ведьму. Сначала я никого не увидел, передо мной был темный коридор, в котором я едва что-либо различал. Но почти сразу из темноты выплыла небольшая фигура. Она как будто отражала свет, потому разглядеть ее не составило особого труда… почти. Из-за мрака ее очертания немного расплывались перед глазами.

Это была девица лет шестнадцати в красивом белом платье с кружевами и пышной юбкой. Бесцветные локоны уложены в красивую прическу. Ее лицо… такое лицо любого заставило бы позабыть о злости. Нежная белая кожа, черты плавные, как у фарфоровой куклы. Огромные серые глаза трогательно смотрели из-под темных бровей.

Несколько долгих секунд я разглядывал на это ночное видение, а оно – меня.

– Что такое? – спросил я. – Почему ты не спишь, а ходишь ночью по коридорам и стучишься в комнаты к незнакомцам? Ты знаешь, чем это может кончиться, а?

– Я не могу спать, – печально сказала девочка, продолжая смотреть на меня.

– И причем здесь я? – я выдавил из себя зевок, только бы отвлечься от этих глаз.

– Ты единственный, кто не спит. Мне нужна твоя помощь, – она жалобно взмахнула длинными темными ресницами.

– Ну конечно я не сплю! Ты меня разбудила! Иди, разбуди еще кого-нибудь, он тебе поможет, – я уже развернулся, чтобы зайти в комнату, и тронул ручку, но ее вдруг заело.

– Ты проснулся, потому что ты не должен спать сегодня. Ты должен помочь мне, – хрустальный голосок девушки красивым эхом разнесся по коридорам.

– Да неужели? – я не выдержал и повернулся, вновь став пленником серых глаз. – И чего ты хочешь от меня?

– Пойдем со мной.

– Куда?

– Просто следуй за мной, – ответила она, улыбнувшись удивительно живо. От улыбки ее лицо стало еще более прекрасным, я даже залюбовался.

– Ладно, это я могу.

Думаю, Бэйр не погибнет, если я не разбужу ее до того ужасного момента, как бабочки-оборотни все-таки украдут ее кофе, чем бы это ни было.

Я последовал за девушкой вдоль бесконечных коридоров поместья.

Каменный пол устилали ковры, на стенах тут и там портреты и потухшие канделябры. Я запоминал дорогу, поглядывая за хрупкой фигуркой девицы, которая плавно двигалась по мягкому ковру без единого звука.

Девушка несла в руках небольшой подсвечник, который освещал нам путь и позволял мне внимательнее разглядеть ее.

– Могу ли я узнать имя чудесного ночного видения?

– Меня зовут Доротея, – мягко и кокетливо улыбнулась она, обернувшись. Улыбка была настолько легкой и непринужденной, что я усомнился в благородном происхождении этой Доротеи.

– И кто же ты? Просто Дороти?

– Я дочь графа Иакова Сеймура и его жены Кадди Сеймур.

– Пока не имел чести познакомиться с ними и мало представляю, о ком ты говоришь. Но, думаю, они прекрасные люди, если у них такая прелестная дочь.

– О, право, я смущена! – засмеялась девушка, подняв на меня блестящие весельем серыми глазами. Ее щеки тронул едва заметный румянец. – Ты скоро познакомишься с моими родителям, и сможешь судить о них сам.

– А не откроешь мне тайну, прекрасная юная леди, куда ты меня ведешь?

– В подвал, на съедение фамильной нежити, конечно, – мило улыбнулась она, спускаясь по лестнице на первый этаж. – Ведь в каждом старом поместье есть подвал с нежитью, которую надо время от времени кормить усталыми путниками, чтобы она не нападала на хозяев. Фамильная нежить, знаете ли, она такая, – девушка кокетливо наклонила голову на бок.

– Оу, пожалейте нежить! У нее будет жуткая изжога от меня.

– Какая изжога, право? На вид ты просто весенний поросенок в осенних яблоках!

– Мда… таких комплиментов мне еще не делали. У тебя странное чувство юмора, Дороти!

– Отнюдь, – покачала головой девушка, продолжая улыбаться. – Ничуть не странное.

– И все же, – я не дал ей сменить тему. – Откуда ты узнала о том, что я здесь, и почему разбудила именно меня? Куда мы идем?

– Я не спала, зачиталась. Услышала, как кто-то кричит ругательства со второго этажа и мне стало любопытно. По пути я встретила дядю Лорена, и он рассказал мне, что вы приехали. Я подумала, что, если кто и сможет мне помочь, так это ты.

– Ага, ясно, – верить ей определенно не стоит. – А твой дядя Лорен знает, что тебе нужна помощь такого рода, которую могу оказать только я?

– Никто не знает, потому я и пришла к тебе ночью. Это большая тайна, – к концу фразу ее голос загадочно утих.

Мы начали спускаться по лестнице.

По первому этажу мы шли недолго, в темноте я ничего не мог разглядеть кроме картин на стене. Болтая с милой девушкой, я не забывал запоминать обратную дорогу и считать шаги, ведь вряд ли графиня станет провожать меня обратно до комнаты.

За бессмысленным разговором мы дошли до небольшой деревянной двери, которая, как выяснилось, вела на кухню.

С такой кухней легко можно было устроить пир на весь мир: она была огромной! Больше, чем дома иных преуспевающих торговцев, а уж я-то знаю, какие у них дома! Четыре печки, три стола, шесть шкафов для посуды и две двери, одна в кладовую, другая куда-то еще… чую, Дороти поведет меня совсем не в кладовую.

На кухне царил идеальный порядок, нигде не осталось грязных тарелок или еды. Что ж, местная домоуправительница отлично справляется. Только на самом большом деревянном столе лежал кухонный нож и блюдо с яблоками, одно из которых было порезано. Видимо, это доктор отставил после себя беспорядок.

– Откуда яблоки в середине весны? – удивился я, подходя к корзине.

– Это особый сорт. Фамильный. Мы выращиваем их в оранжерее круглый год, – улыбнулась девушка. – Хочешь попробовать?

– Не откажусь, – я улыбнулся в ответ и взял себе яблоко. Разрезав его на две дольки, я предложил одну Дороти.

– Воздержусь. Так объелась их в детстве, что на всю жизнь хватило, – покачала головой Дороти, от чего кудряшки упруго подпрыгнули, упав на белую шею.

– Понимаю. Я когда в детском приюте при церкви был, мы с другом, – по четырнадцать лет нам тогда было, – забрались в кладовую и выпили все вино, которое нашли. Тогда я выпил его столько, что до сих пор ничего горячительного в рот не беру! – отвлекая внимание девицы чудесной историей, я сунул себе в рукав нож. Лишним не будет.

Яблоки оказались очень вкусными и прежде, чем мы ушли от тарелки, я взял себе еще одно.

Мы с Дороти двинулись к одной из дверей, которая вела на лестницу. Лестница уходила вниз, в непроглядную темноту. Разговор продолжался, я следил за тем, как далеко мы уходим, и прикидывал, когда нас не будет слышно с кухни.

– Так ты провел детство в церкви? – спрашивала Дороти, почему-то настораживаясь.

– Ммм… яблоки чудесные! Чем-то напоминает землянику… обожаю эту ягоду!

– Так связан с церковью? – настаивала девушка. – Неужели у тебя не было родителей?

– Мать подбросила меня отцу настоятелю, пока тот не видел. Я ничего не знаю ни о ней, ни о настоящем отце, – я грустно вздохнул и страдальчески поднял глаза по диагонали вправо. Безотказный прием. – Но не будем о грустном…

– И ты вырос в церкви? – настырно продолжала Дороти. – Ты священник?

– Нет, я не священник. В семнадцать я ушел из-под крыла настоятеля и попал в Орден Черного Дракона. После обучения стал бродячим рыцарем, который избавляет мирных жителей от чудовищ.

– Значит, ты рыцарь Ордена?

– Да, именно так.

– Но я слышала, что все они скупые жулики, жадные эгоисты и безответственные пьяницы, пекущиеся только о своем благополучии.

– Ну разве я похож на пьяницу, леди? Я не брал в рот спиртного вот уже двадцать два года!

– Значит, тебе тридцать три? – она продолжала расспрашивать.

– Именно.

– Хорошее число, – заметила Дороти, остановившись на лестнице. Изучив меня с головы до ног, она снова заглянула мне в глаза, удивительно бесстыдно для юной леди.

Но стоило мне приблизиться, Дороти смущенно отвела глаза в сторону и прикусила нижнюю губу, розовую, как лепесток цветка, и наверняка такую же нежную.

– Что ты делаешь? – смущенно проговорила девушка, когда я почти прижал ее к стене.

Ее кожа была бледной, гладкой и бархатистой, невозможно было устоять и не дотронуться. Красивые, почти белые волосы были невозможно мягкими. Прелестное создание так и манило своей хрупкостью, очаровывало с одного взгляда… Живые такими не бывают.

– Вы очаровали меня, прекрасная незнакомка… – тихо мурлычу ей на ухо, стараясь почувствовать запах. Но она ничем не пахнет. Абсолютно. – Я не могу устоять перед вашей неземной красотой. Не мучайте несчастного пленника ваших глаз, подарите мне хотя бы один поцелуй!

– Мы едва знакомы!

– Но я уже никогда тебя не забуду…

– Нет, не стоит! – затараторил девушка, вжимаясь в стену подальше от меня. – Я не хочу… я просто попросила помощи!

Ну и чем я ее напугал? Такой красивый, обаятельный мужчина, рыцарь ко всему прочему… да все нормальные молодые девушки мечтают обо мне!

– В таком случае веди меня дальше. Я сделаю все, что в моих силах, – преданно смотрю на нее и отступаю на несколько шагов назад.

– Как я рада, что ты меня правильно понял, – облегченно улыбнулась Дороти. – Пойдем, осталось недалеко.

Мы двинулись дальше по лестнице. Я старался не смотреть на девицу, она изредка украдкой поглядывала на меня. И, держу пари, думали мы не об одном и том же во время этих переглядок.

Не нужно было обладать особенным чутьем, чтобы понять: что-то здесь было нечисто. Очень странная девушка… нет, она точно живая, сомнений быть не может. Я чувствовал, как сильно забилось ее сердце, когда прижался к ней, чувствовал ее дыхание. Тем более, я незаметно коснулся ее руки серебряным ножом с кухни, и она никак не отреагировала. Она не нечисть и даже не ведьма… уж ведьму я узнаю с первого взгляда.

Вопросов, касающихся этой дамочки, становилось все больше. Я решил, что не вернусь в комнату, пока все тут не выясню. В конце концов, если здесь и правда обитает фамильная нечисть, которой меня собираются скормить, мне надо ее уничтожить, пока ее не нашла Бэйр.

– Дороти, а что насчет фамильной нежити?

– Что? – удивленно посмотрела на меня девица и почему-то забеспокоилась. – А что с ней?

– Ты же знаешь, зачем я здесь. Кто так докучает вам?

– Оу, да никто не докучает! Просто графиня Меви перед смертью очень хочет запомниться всем, и потому рассказывает про призраков, которые к ней приходят… – она пожала плечами.

– То есть, это все выдумки, и меня пригласили для того, чтобы я красиво подыграл? – так-так, а почему «графиня», а не «тетушка» или «бабушка»? Родственников принято называть иначе. Даже воспитанный Лорен говорил «тетушка».

– Да… что-то вроде того, – кивнула Дороти.

– Значит, здесь нет монстров, которые достойны внимания человека моей профессии?

– Нет, конечно, нет. Откуда? – улыбнулась девушка.

– А какие же тогда проблемы беспокоят жителей этого поместья, как не монстры?

– Да никакие.

– Но почему же ты не можешь спать?

– Это мое… личное.

Больше я не спрашивал.

Лестница увела нас уже на добрый десяток метров под землю, в подвалы поместья, где стоял зимний холод, а от сквозняка ноги моментально онемели, а пожалел, что не надел сапог – не ожидал, что уйдем так далеко. Мышцы быстро деревенели, и это было нехорошо. Я чувствовал, что сегодня скорость мне еще понадобится.

Посмотрев на бледную Дороти, я с удивлением заметил, что ей ничуть не холодно в легком платье. Она шагает, уверенно выпрямив спину, как и полагается графской дочери. Ничто ее не беспокоило.

Лестница кончилась, перед нами встала тяжелая дверь.

– Мы пришли, – объяснила Дороти. – Открой эту дверь, я слишком слаба для этого.

– Не открою, пока не скажешь, что там.

– Там нет ничего опасного.

– Но что там?

– Там… моя семья. Я не могу к ним попасть.

– Сеймуры спят в подвале? – от удивления я выгнул бровь. Ну и сказочки у нее! – То-то вы все такие бледные.

– Да… бледность у нас передается из поколения в поколение. Как признак высокой породы.

Я открыл тяжелую железную дверь, сквозняк вытолкнул ее и вырвался наружу… тяжелый пыльный воздух, такой холодный, что щиплет горло. С другой стороны дверь оказалась обита серебряными листами.

Все стало ясно.

Передо мной открылся фамильный склеп, на полках, выдолбленных в стенах длинного разветвленного коридора, лежали гробы. Все, как один, они были отрыты и пусты. То ли трупы разложились, то ли пошли погулять.

– И что дальше? – спросил я, готовясь отбиваться от настоящей нежити.

– Пойдем со мной, – улыбнулась Дороти. Той самой завораживающей улыбкой, в силе которой была так уверена.

Сквозняк усилился, из склепа подул сильный ветер, принося с собой запах праха. Кроме него я учуял сладковатый запах жасмина… как странно. Почему тут пахнет жасмином?

– Конечно, всегда хотел посмотреть на фамильный склеп. Не упущу такого случая. Ты расскажешь мне историю своего рода?

– Да, я ее отлично знаю! – обрадовалась Дороти, и первая скользнула внутрь. Я последовал за ней, надежно захлопнув дверь.

Внутри было еще холоднее, но приходилось терпеть: необходимо узнать, в чем же тут дело.

– …А это граф Адам Сеймур, он был отравлен подосланным убийцей… – объясняла Дороти, показывая на пустой гроб.

– Ты хотела сказать, это гроб графа Адама Сеймура, – уточняю.

– А? Да. Труп давно уже разложился.

– А кто гробовщик?

– Что?

– Он создал потрясающие гроб! – объясняю. – Тело давно разложилось, а он как новенький, еще блестит! Мастеру надо поставить памятник.

– Согласна, такой искусный мастер достоин памятника, – с ледяным спокойствием согласилась Дороти.

Удивительно, но свечи на ее подсвечнике до сих пор не расплавились и продолжали освещать нам путь. Сильный сквозняк, пробирающий до костей, не погасил пламя, оно даже не дергалось.

Мы долго шли по склепу, не сворачивая. В моей голове крутились вопросы без ответов.

Почему дверь в склеп находится на кухне, например? Почему некоторые гробы пусты, а в некоторых послушно лежат мумии? Кто такая Дороти?

– Нам еще долго? – спросил я, пропуская мимо ушей историю об очередном родственнике.

– А? Да, очень скоро, – улыбнулась девица, вновь одарив меня своим фирменным взглядом, который у меня уже в печенках сидел.

Мне хотелось развернуться и уйти наверх, подальше от всего этого великолепия, но я молча следовал за белокожей фигурой, внимательно осматриваясь и вслушиваясь в каждый шорох. Однако, я так и не заметил ничего подозрительного, кроме пустых гробов, и не слышал ничего, кроме шуршания пышной юбки моей проводницы.

Я отлично понимал, что меня ждет что-то, что мне, скорее всего, не понравится, и надо быть настороже, но полное отсутствие признаков угрозы усыпляло бдительность. Я уже готов был поверить, что у графской дочери просто застряла где-то здесь туфелька… В голову начали лезть совершенно ненужные мысли.

Например, мысль о том, как сильно я устал… день изнуряющего пути, скудный ужин и всего пара часов сна. Это слишком даже для меня.

Усталость подтвердил зевок, который мне пришлось подавить.

– Милая леди, ты ведь понимаешь, что я безумно устал с дороги и очень мало спал? Если мы будем идти по этим коридорам еще час, я не выдержу и просто усну в каком-нибудь гробу.

– Мы идем всего двадцать минут, – недовольно заметила графиня.

– Куда мы идем?

– Скоро сам увидишь, – вновь отмахнулась девица.

Скоро я действительно увидел нечто новое, нежели бесконечные гробы, пустые и не очень.

Аккуратные камни, которыми склеп был выложен изнутри, расступились – пространства в тоннеле стало больше. Из пола тут и там торчали странные столбики в половину моего роста, сложенные из необработанных продолговатых камней. На верхушках таки столбиков были маленькие домики… или это были фонари? Это жутко напоминало поделки младших нелюдей.

Вскоре на гладком полу появились ступеньки, они были такими широкими и низкими, что их едва можно было заметить. Однако, они все-таки вели вверх.

Наконец, мы вышли к двери без ручки. Она была разделена на шесть квадратов, в середине каждого был небольшой каменный шарик. На стене по бокам от двери сидели горгульи, держащие на плечах ее арку.

Девушка остановилась у двери и нажала на шарики в определенной последовательности. Последовательность я запомнил.

– Проходи.

Я вошел в комнату, схватив девицу за запястье и втянув за собой. Дверь я оставил открытой на всякий случай.

За такое обращение девица окинула меня возмущенным взглядом, но ничего не сказала.

– Ты все же пришла ко мне, – далеким эхом раздался глухой голос. – Я знал, что ты придешь.

Обернувшись, я никого не увидел.

В комнате, слава всем мертвым богам, была только одна дверь – та, через которую мы вошли. Это означало, что сюрпризы кончились, и все то, что я сейчас вижу, это последний подарок судьбы на сегодня.

Однако того, что я увидел, мне хватило.

В комнате находилось одно только зеркало, высокое, в железной оправе. У его подножия кто-то устроил алтарь и положил на него мясо. На полу пентаграмма с большими черными свечами в углах. Видимо для того, чтобы сгладить жуткую атмосферу помещения, чернокнижник выбрал свечи с запахом жасмина. Вот, что так воняло.

В одном углу комнаты красовалась гора аккуратно сложенных черепов со сложными символами на лбах, а в другом углу находились тела от черепов. Надо заметить, они были в весьма интересных сценических позах. Ясно, куда делись трупы из горбов.

– Как здесь мило! – улыбнулся я, рассматривая секретную девичью комнатку. – Это ты сама сделала или кто-то помог?

– Эээ.... – девица замялась.

– Дай угадаю, я должен сесть в центр этой звездочки, взять нож и аккуратно перерезать себе горло?

– Нет, – покачала головой Дороти. – Нож не нужен.

Вокруг нее начало появляться белое свечение, она становилась почти одноцветной, полностью белой. Красивое лицо девушки превратилось в лицо бездушной куклы.

– Ты станешь частью чего-то большего, – таинственно прошептала Дороти и улыбнулась. На этот раз ее голос больше походил на шипение, а улыбка – на оскал. Она прошло мимо горы черепов и скользящим движением провела пальцами по верхнему ряду.

– Я воздержусь, пожалуй, – хмыкнув, я поудобнее ухватил нож в рукаве. – Лучше расскажи, зачем ты все это устроила, это будет гораздо интереснее.