Внутри разрывался многочисленными залпами салют.
– Ты уже с ним рассталась. Только что. Если что-то почувствовала, сдавайся. Мне правда тебя послали, бросили спасательный круг.
Она глубоко вздохнула и попросила подождать у подъезда. Полчаса я нервно мерил шагами поребрик, ветер свистел в ушах, а внутри подпрыгивали шары. Когда она спустилась с тяжелой сумкой, четвертый шар с нужным номером бухнулся в желоб. Я подскочил от радости, подхватил её вместе с сумкой, закружил, мы чуть не свалились прямо на асфальт у подъезда.
– Спасибо, – она прикоснулась к моей отрастающей после химии шевелюре. – Без тебя я бы вряд ли так быстро решилась.
Я почувствовал себя самолетом, на борт которого попал ценный внушительный груз, на сверхзвуковой скорости, вспарывая облака, я парил до дома её родителей. В третьем за вечер конце бесконечной Москвы она благодарно поцеловала меня сама. Коротко оставила сладкий след на губах.
Малая вероятность, пошаговый алгоритм и абсолютное чистое везение – это был первый серьезный выигрыш, обычно новичкам везет. Или это химиотерапия, застрявшая в венах, сработала? Любовь ведь всегда немного химия.
С того момента мы стали дуэтом – везде вдвоём, взявшись за руки. После работы «она любила летать по ночам» – в темном парке, на каруселях, которые не останавливались той теплой зимой.
Я ждал её возвращения внизу и влюблялся всё больше. Ее душа была изувечена мужчинами, под одеждой она тоже прятала шрамы.
В парке я играл в кегельбан, её радовали трофеи из мягкого плюша. В глазах после карусельной круговерти подпрыгивали чертята, в сущности она была совсем девчонкой. В далеком углу мы облюбовали фастфуд, с картошкой, почти как из костра. Я рассказывал ей про школьные экспедиции, она слушала, уронив голову на ладонь. Когда говорила о работе, волновалась, поправляла рукой струящиеся каскадом волосы, закрывающие высокую грудь, за которой пульсировало такое большое сердце.