КОФЕ И ВЫБОР
Дмитрий совершил глупость непоправимую.
Признался жене в измене.
Жена была не совсем как бы жена. Долгие восемь лет их брак находился в ненавидимом всеми женщинами гражданском состоянии.
Карина отличалась душевностью и трудолюбием. Все эти годы она старательно обустраивала семейный очаг, доводя всё в доме до пределов идеальности, создавая самые, казалось бы, подходящие условия, чтобы любимый мужчина таки решился на штамп в паспорте.
Разносолы на столе, свежие воротнички на рубашках, никаких претензий к поздним приходам, никаких огорчений из-за забытых важных дат. Он оценит, непременно оценит рано или поздно.
Но чем дальше, тем меньше Дмитрию хотелось навсегда связать себя с этой замечательной женщиной. Беседы за ужином становились всё однообразнее. Всё вертелось вокруг еды: что купить, что приготовить, чего бы ему хотелось на обед на завтра, понравился ли ему ужин сегодня; вокруг одежды: что ему купить, что купила она, нравится ли ему её новый халатик, она присмотрела ему костюм; вокруг каких-то неинтересных людей: что сказала соседка, звонила подруга, кому во дворе порезали шины, у кого сбежал кот, как на площадке кричали чужие дети. Поначалу это виделось ему добротным спокойствием и стабильностью, но с появлением на горизонте женщины другого типа, Дмитрий почувствовал себя погрязшим в каком-то тихом болоте, которое засасывало его не иначе как в дряхлеющую старость. Недавно умиляющий домашний уют показался липкой паутиной.
Несколько раз он пригласил Карину в театр и кино, но, не разгадав её вкуса, повёл на не волнующие её жанры и темы, так что даже обсудить персонажей не вышло. Купил Карине кружевное чёрное бельё и шёлковый пеньюар с полупрозрачными гипюровыми вставками, выгодно открывающими соблазнительные участки тела. Карина восхитилась, примерила, уложила обратно в упаковку для «особого случая» и спрятала со словами: «Это так дорого, наверное».
Шесть месяцев назад секретарь Дмитрия ушла в декрет, и его главный бухгалтер, эффектная умная женщина сорока двух лет, посоветовала на вакантное место свою двадцати двухлетнюю дочь.
Маняша, грамотная и заносчивая, приходила рано, надлежащим образом выполняла все задания и поручения, не проявляя к нему, как к мужчине, никакого интереса. В волосах её бродил ветер юности, верхняя пуговка туго обтягивающей блузки постоянно сама расстёгивалась, чуткий рот эротично сгрызал офисные карандаши, а когда Дмитрий слышал приближающиеся к его двери каблуки, у него учащался пульс.
– Нет, Дмитрий Александрович, она вам не пара, – заметила однажды главбух, поймав его взгляд вслед уходящей Маняше, – поверьте, я её мать, я знаю свою дочь, и вас я знаю уже шесть лет.
Дмитрий краснел, как школьник, но совета не послушал. И почти шесть месяцев жил в двух реальностях. Пылкая Маняша сдалась ему через две недели, с удовольствием и спокойной благодарностью приняв для начала цветы, потом конфеты, потом духи, потом серьги, а потом и совместные выходные в уютном отеле с ароматной сауной и бирюзовым бассейном.
На деловых переговорах он был в ударе, на фирме всё спорилось и горело: рядом, с контрактами, письмами и миниатюрным подносиком с чашечкой кофе, кружила и манила неуловимая Маняша.
Но дома было тяжко. Дима прикрывался неожиданными букетами, которые пугали Карину, говорил Карине много и подробно, как никогда, о работе, о деловых встречах и сделках. Она не улавливала смысла, молчала или кивала, или поддакивала, подкладывая в его тарелку жаркое и салат.
А в офисе главного бухгалтера Диану Игоревну Дмитрий полушутя уже называл тёщей. Месяц, другой, третий… Через полгода Дмитрий потерялся. Утомился. Надоело. Карина становилась всё покорнее, всё терпимее и, соответственно, приходя домой, Дима широко зевал, долго принимал душ и водил пальцем по экрану мобильного. На квартире у Маняши было не слаще.
– Где ты была? Кто тебе звонил? Кто подарил тебе этот браслет?
– Я свободная женщина, мы друг другу ничего не должны, не пойму, что тебя не устраивает, – фыркала Маняша, как необъезженный жеребец.
Отели, поездки, курсы повышения квалификации, выставки, аквапарки, теннис, квадроциклы, ипподром… Маняша сводила с ума своей необузданностью и неуловимостью, уверенностью в своей силе и нескончаемыми требованиями новых впечатлений и знаний. Её хотелось окольцевать и привязать, но Маняша привязываться не торопилась.
И вот, Дима признался жене. С ужасом он увидел всё те же преданные очи тоскующей псины и вместо того, чтобы растрогаться, взбесился.
– Запутался. Ненавижу, – Дима сбегал вниз по ступенькам: оставаться с Кариной было невыносимо, но и к Маняше не тянуло. – Ненавижу кого? Себя? Или их? Обеих? Или и себя, и их обеих? Всё, пора заканчивать этот цирк! Пусть катятся к чёрту, обе! Куда я? В отель? К друзьям? Все женаты, да и поздно…
Дмитрий позвонил Диане Игоревне. Есть ли в жизни руководителя кто-то дороже и роднее главного бухгалтера?
Диана была на семь лет старше Дмитрия и жила одна. Она отворила не сразу, понимающе опустив веки в лёгком макияже. Убаюкивающе, мелкими волнами шевелились полы и рукава её бежевого пеньюара из тонкой и мягкой ткани. В прихожей Дмитрий уловил знакомый горьковато-цитрусовый аромат её парфюма.
На кухне было чисто с налётом типичного для деловой женщины беспорядка на подоконнике и в углу стола: журналы о бухгалтерском учёте и важные вырезки, книги, планшет, блокнот для записей, визитки… Тут же и обычное дамское чтиво в виде модных глянцевых изданий, и с закладкой на середине роман Драйзера.
Дима привык не юлить с ней, все их деловые беседы и обсуждения всегда были предельно откровенны. Вот и теперь он выкладывал всё, как на исповеди. Про Карину, про Маняшу.
Диана слушала и заваривала кофе, ритмично ведя ложечку по дну турки, и звук этот, и движение, словно маятник гипнотизёра, завораживали, уносили грусть на дно. Дима до полуночи изливал душу, потом разговор, как само собой разумеющееся, перешёл на темы бюджета, чёрного оборота наличных денег, квартальных отчётов. От отчётов перешли снова к жизни, такой сложной и такой простой, обсудили общих знакомых из налоговой, заставили икать инспектора по пожарной безопасности. К пяти часам утра бездонный экран окна начал светлеть, но спать ни ему, ни ей не хотелось.
– В сон совсем не клонит! Кофе хорош! – кофе действительно был хорош, и Дима остался у «тёщи».
ХИТРОСПЛЕТЕНИЯ ВСЕЛЕННЫХ
На Апике снова моросило. Сверху мелко сыпало, словно кто сеял воду через ситечко. Дрыщ привёл Лори к порталу. Лори, хоть и был полуслепой, всё же различал светлые и тёмные пятна, и ожидал-таки визуально выделить портал от остального привычного окружения.
– Где сияние? – спросил он Дрыща.
– Какое сияние? – усмехнулся Дрыщ.
– Ну, портал – это штука серьёзная и мощная. Где яркий свет? Блики и молнии? Или это чёрная дыра? – продолжал выспрашивать Лори.
– В том то и дело, что он неприметный.
Дрыщ слез с его плеч и, опершись на самодельный костыль, проковылял немного вперёд.
– Вот слева дерево и справа дерево. Их ветви густые и шуршащие. И там, с обратной стороны, по ту сторону портала, тоже деревья. И тоже зелёные. И так же шуршат. И вода сверху там тоже брызжет. Но чаще в Кении светло и сухо. Только место, куда выходит портал с их стороны, заросшее и тенистое. Знаешь, всегда самое прекрасное и сокровенное с первого взгляда кажется ничем не примечательным. Один шаг – и мы с другой стороны. Ты почувствуешь тепло, кожу чуть стянет, будет немного больно глазам от света… Хотя, думаю, для тебя это теперь не проблема.
– Нам нужно будет сражаться за зёрна? – настраивался Лори.
– Нет. Я не видел здесь никого с оружием… Только зёрна нужно будет достать из ягод и подогреть на костре. Мы соберём ягоды.
* * *
Силя не ждала от людей благородства и благодарности, поэтому редко разочаровывалась.
Она, поначалу интуитивно, а со временем, подтвердив свою догадку посредством личных наблюдений и прочитанной классической литературы, знала, что нет людей просто плохих или просто хороших. Вот мать её – яркий тому пример. Женщина импульсивная и взбалмошная, ни вниманием, ни лаской Силю не тешила. Но была ли она плохой? Насколько виновата она в том, что ребёнок появился не вовремя и не от того? На сцене она играет императриц, любовниц, волшебниц, любящих жён и заботливых матерей, являясь кумиром для многих обожателей и поклонников. А за кулисами, в запудренной гримёрке, ей удалась лишь роль недолюбленной капризной девочки. Небольшое помещение с подсвеченными зеркалами, всклокоченным хламом и пуфиками похоже на её душу: в ней несчётное количество шпилек и булавок по щелям затеряно, и никогда не знаешь из какого угла мышь выскочит. Сильвестрина была к матери милосердна и не обижалась.
Силя жила глубоко в себе… Или летала в облаках…
Её внутренний мир был настолько разнообразен и безбрежен, что она не искала чьей-то любви или внимания. К ней влекло.
Стоило ей присесть на лавочку в парке, к ней слетались птицы, даже если у неё не было с собой хлеба. В магазине кто-то обязательно подходил с каким-нибудь вопросом, с ней часто заговаривали незнакомцы. В офисе коллеги показывали ей свои зарисовки, интересовались её мнением, напрашивались с ней в кафе во время обеденного перерыва. Её непосредственный руководитель, Есения Станиславовна, несколько раз на день залипала у её стола, как муха на варенье, вкручивая в напольное покрытие свой завистливый каблук.
Силя за собой всего этого не замечала.
Ей не чужды были желания обычной женщины о муже, детях, семейных чаепитиях. Сильвестрине смутно это виделось и грезилось, но ещё расплывчато и нечётко. Для этого, наверное, нужно было созреть? А до того момента, пока семья займёт большую часть её жизни, она хотела реализовать «Заточение».
В свободное время она зарисовывала нечто, что никому не показывала. Этот проект не касался её непосредственной работы, на него не поступало заказа. Задумка возникла будто во сне, и ей непременно нужно было завершить начатое. Только вот кому понадобится такое диковинное здание? Разве что богатой киностудии или экстравагантному богачу, желающему эпатировать публику. Но то был не обычный проект, то был целый бизнес-план.
По своему назначению – своего рода цитадель с элементами оздоровительной клиники, внешне схожая со средневековым замком. Четыре круглые башни в три этажа по углам комплекса были жилые, в их интерьерах отсутствовали углы, подчёркивая гармоничность, спокойствие и безопасность места. Силя славно потрудилась над головной, пятой башней, у подножия которой были въездные ворота, запланировав в основном холле огромный круглый современный камин. Это придавало помещению загадочности и романтизма.
Люди будут съезжаться в «Заточение» с определённой целью. Сбросить лишние жировые килограммы и тонны осевшего на плечах стресса. Общение с внешним миром для них станет недоступно. Многие стремятся избавиться от пагубной привычки поглощать сахар, курить, пялиться в телефон, но не в состоянии противостоять тому, что их повсюду окружает, лезет в глаза, разжигая нездоровую тягу. Далеко не каждый найдёт в себе достаточно силы воли сказать твёрдое «нет» сладкому наркотику. «Заточение» – это добровольный контракт, толчок к кардинальному изменению своей жизни. Под зорким наблюдением опытных врачей, в окружении активных тренеров и добродушных психологов, человек увидит вокруг только единомышленников, а экраны здешних мониторов покажут фильмы о целебных травах, анатомии, духовных практиках. Сердцевиной комплекса был круглый бассейн, утопающий в тропической подвесной зелени, под стеклянным куполом с высоким водопадом и ячейками с подводным массажем по всему периметру.
Сейчас Сильвестрина сидела в плетёном кресле-качалке у забавной хижины, во внутреннем убранстве и экстерьере которой смешались материалы, мебель и текстиль аборигенов с вездесущим дешёвым пластиком. Кения Силю покорила, впечатлила больше, чем португальские закаты и итальянские соборы. Её командировка подходила к концу. Она уже закончила отчёт и теперь расслаблялась со своим альбомом, прокручивала на планшете объемный цветной макет «Заточения». Сзади девушки была живая буйно-зелёная изгородь, слева терраса домика, справа двор, довольно длинный, на котором примитивным образом сушились на сетках кофейные ягоды. А вперёд взгляд убегал далеко, огибая яркие африканские ландшафты и плантации арабики.
Знала ли Силя, что рисует чью-то мечту? Могла бы она представить, что двое странников, заглянув ей через плечо, общаясь между собой мурлыкающими звуками, поразятся тому, насколько схожа башня с центральным камином с той, которую видели они в своих снах?
Голубое небо плавало вокруг Сили, затемняясь, углубляясь, кружась синими и сиреневыми волнами… Она задремала.
Когда Силя открыла глаза, двор заволокли сумерки. Через открытые окна было слышно, как хозяин хибары стучит на кухне посудой. На коленях у девушки остыл планшет, альбома не было. Альбома не было и под креслом, он исчез.
На планшете лежала крупная ракушка, открыть её не составило труда. При открытии жемчужина внутри вспыхнула голубоватым огоньком, отражающимся в перламутровых волнистых стенках. Когда пламя погасло, Силя закрыла ракушку и внимательно её пощупала. Рифлёные внешние перепонки окажутся алмазными. Но Сильвестрина этого пока не знает. Она лишь знает, что это была славная поездка, что, вырвавшись за пределы обычного маршрута, её душа наполнилась чем-то новым и прекрасным.
Конец
Египет 2021