– Знаете, что мы можем сделать, я приду к Вам домой и буду читать молитвы, а Вы тем временем попробуете войти с ней в контакт и расспросите её хорошо обо всём.

На следующий день Василий облачённый в белые одежды с бусами в руках, как и договаривались пришёл в шесть вечера, после работы. Лицо его было серьёзным и сосредоточенным. Он попросил стакан воды, выпил, от чего его кадык заходил как челнок швейной машины. Увидев Баську, которая сразу ощетинилась при его виде, он кивнул головой и спросил:

– Она?

– Она, моё рыжее чудо – беря на руки царапающуюся кошку

– Ну, что приступим, Вы Жора сядьте с ней на диван, закройте глаза и повторяйте в уме, за мной слова которые я буду произносить. Не бойтесь, в какой то момент, вы заснёте, главное удержать кошку рядом. Когда вы войдёте в состояние транса, то сможете с ней разговаривать, старайтесь не кричать, не обижать и не ругаться с ней. Хорошо, договорились.

– Да, конечно – кивая головой в знак согласия

– Когда то в прошлом монахи молились днем и ночью, чтобы дойти до Господа. Не Господь отворачивается от людей, а мы от него, потому что не прославляли и не слушались советов. Расслабьтесь пожалуйста – приседая на корточки и скрещивая ноги под собой. Жора сидел на диване, на ногах лежала мурлыкая Баська и он изредка поглаживал её по спинке. Кришнаит Вася, тем временем, затянул молитву, которая скорее напоминала песню, чем обращение к Богу.

Сначала ноги налились свинцовым, по всему телу пошла тяжесть, страшно хотелось спать. Жора от страха попытался вскрикнуть, в горле пересохло, язык прилип к гортани.

По комнате ходила, как не в чём не бывало Катя, она только что закончила стирку и развешивала бельё на балконе.

– Катя это ты?

– Да – проходя мимо с полным тазом белья, не обращая на него внимания

– Ты мне ничего не хочешь сказать? Ты ничего не скрываешь от меня?

– Витя меня изнасиловал.

– Как это произошло?

– Ты был на работе он пришёл пьяный, – зазвучал глухой голос, как из преисподней – ввалился к нам в дом, долго сидел на кухне, курил. Я ему предложила чай, налила в стакан, а он, как только я вышла залез в холодильник нашёл там полбутылки водки, выпил её с горла. Когда я стала его ругать, он ударил меня по лицу, бросил на пол и изнасиловал. Помнишь когда у меня было разбитое лицо, я тебе соврала, что упала. Чтобы я молчала – Катя поставила таз с новой партией белья на пол и глядя в потолок продолжила – он дал мне денег.

– Как ты могла – хотел воскликнуть Жора, но вовремя вспомнив наставления кришнаита заткнулся.

– У нас были долги, не осуждай меня – словно читая его мысли, а что делать хоть польза какая-то. Потом с ним, что-то случилось, он сильно запил, стал агрессивным, постоянно кричал на меня, обзывал, требовал возвратить деньги назад, грозился убить меня, если я расскажу тебе обо всём. Я выкручивалась как могла. Теперь каждую ночь я снюсь ему рыжим котёнком, который жуёт ему уши. В то утро, когда я вышла на улицу, чтобы пойти на работу, он сбил меня своей машиной и умчался оставив меня умирать.

– Жора почувствовал как гулко бьётся его сердце в груди, обида и жажда мести сжигали его изнутри, отдаваясь звоном в висках.

В голове надрывно звенит будильник. Жора с трудом открывает глаза, рядом стоит Василий с будильником в руках.

– Проснись дружище – Жора смотрит, щурясь от света словно сутки провёл в погребе. В голове повторно проигрывается сказаное, каждое слова калёным железом всплывает в мозгу.

– Ну и как? – спрашивает кришнаит с прищуром – ты не поругался с ней? Рассказывай!

– Её убили – окончательно очнувшись- где Баська?

– Ты знаешь кто он, только хочу тебя предупредить о том, что самая лучшая месть – это забыть

– Никогда, слышишь никогда.

– У меня есть друг, майор полиции, давай я тебя с ним познакомлю. Может он тебе поможет.

– Ну, что здравствуй друг мой Витя – с отвращением сказал Жора держа в руках рыжую Баську. Между батарей пустых бутылок и стенкой с облезлой краской от сырости, сидел мужчина средних лет с голубыми мешками под глазами и завязанными ушами на манер Ван Гога. Витя промычал нечто непонятное и замахал руками на Жору.

Жоре сильно захотелось съездить ему по морде, он еле себя сдерживал, настолько мерзок ему был его бывший друг. Удерживало его от этого микрофон под рубашкой заклеенный скотчем и наставления майора полиции – спровоцировать, но избегать насилия любой ценой.

– Рассказывай как живёшь, что ешь, что пьёшь, неужели на стакан сел?

– Убери кошку, убери её я тебя умоляю – немного придя в себя – а тебе какое дело, как ты сюда вообще вошёл – вращая зрачками.

– Как, как, каком и вошёл – передразнивая – нашёл ключ от твоей квартиры в кармане халата у моей жены, пришёл к тебе, открыл дверь, вошёл, а тут ты сидишь. – под изумлённо приподнятые брови Виталика – А Катя где, наверное у тебя в спальне – отпуская Баську на пол, направляясь к открытой двери, где была неубранная постель – ты смотри её здесь нет, и в шкафу не найти, может ты её убил и прячешь. Признавайся.

– Да я её убил, – вскакивая из-за стола под грохот опрокинутых бутылок, потому что ненавижу тебя. Всю жизнь ты мне костью в горле! Самые красивые однокурсницы твои, работа и та у тебя лучше, здоровье, удача, даже жена тебе попалась красивее, чем моя лохудра, через год меня бросила. Вот объясни почему так, одним Господь всё даёт, а другим ничего. От его откровений у Жоры потемнело в глазах, брови нахмурились от боли, он почувствовал как запульсировало в висках и закрыл глаза. Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага. Вспомнил он старую притчу Лао-Цзы.

Когда он наконец открыл глаза, то увидел как мимо него уводят Витю в наручниках. Жора распахнул рубашку и стал с остервенением срывать с себя приклеенные скотчем микрофоны с прослушкой.

Рузанна во сне

У меня Ковид, подумал я прощупывая пульс, внимательно прислушиваясь к организму, сердце било ровно и часто, восемьдесят ударов в минуту. Казалось бы какая связь между гриппом и сердцем? Просто хотелось убедиться, что сердце не подкачает, в случае чего. Началась болезнь с головной боли. Потом потекло с носу, появился лёгкий кашель. Всё пройдёт, успокаивал я себя, это просто простуда, жутко не хотелось верить, что у меня Ковид. Когда на третий день у меня пропал вкус, я насторожился, на следующий день исчезло обоняние, я понял, что он у меня есть, убеждаясь в этом, по несколько раз в день нюхая баночку с перцем, которая лежала рядом с газовой плитой. Потом началась слабость, руку поднять неохота, следом страх за жизнь и здоровье окружающих. Может, я уже заразил кого то, жену, детей, соседку. Нежданно появился удушающий кашель, дышать тяжело, всё стало очень не просто. Я лежал на кровати не в состоянии пальцем пошевелить и от нечего делать, вспоминал всю мою жизнь, от рождения до сегодняшнего дня. Порой мне казалось, что я схожу с ума, настолько не хотелось умирать.

Не знаю, как я выжил, за счёт чего, какого резерва моего измотанного борьбой организма, который в нужный момент проснулся и сделал своё дело, добил ослабевшего вируса. После болезни, рассматривая себя в зеркале, или то что осталось от моего, когда то выпирающего животика с которым долгое время я не мог расправиться, я подумал: жизнь продолжается, но она теперь никогда не будет как прежде.

Я был молод, она сидела обнажённая перед мной и я очень хотел её, желание было взаимным, хотя бы, потому что она разрешила себя раздеть. Но только, дело не шло дальше этого, потому, что нельзя, она твёрдо говорила нет и это портило всё. Эта мизансцена, пережитая в молодости, неизвестно почему, после болезни, стала настойчиво появляться во сне. И так почти каждый день. Я, она, комната, кровать, серые занавески с пятном от вина внизу похожим на Африку, обшарпанные местами обои, письменный стол, выгоревший от солнца паркет, на стене часы с кукушкой показывают полтретьего. Кошмар переходящая в хроническое недосыпание. Я пытался не спать, изнуряя себя бессонницей, пью литрами кофе, но каждый раз засыпая снова вижу её. У меня в голове теперь хаос, я сам ничего не пойму. Мне, всегда казалось, что после шестидесяти лет, когда ты женат, добился чего то в жизни, когда у тебя начинаются проблемы с давлением и всё что было когда-то с тобой ушло в небытие навсегда, ничего теперь не возвратить.

Я молча иду по пустынной улице. Шальной осенний ветер крутит мусор на земле, бледные с коричневыми прожилками листья он кидает мне в лицо, воет и плачет в осиротивших кронах деревьев, которые ветками уходят в небо. Никто не хочет меня остановить, на пути к моему последнему безумию жизни, уже поздно, время начало свой отчёт.

Однажды царь Соломон пригласил эфиопскую царицу Македу к себе на пиршество, где подавалась острая пища. После пиршества, когда Македа решила остаться переночевать в гостях, она попросила царя Соломона поклясться, что он не тронет её ночью. Царь Соломон уверил, что не заберёт ничего у неё, если она не возьмёт ничего у него. Ночью царице очень захотелось пить, она проснулась и потянулась за кувшином с водой, который стоял у изголовья её кровати. Царь Соломон любовавшийся из-за двери красотой спящей царицы, сразу же вошёл в опочивальню напомнив ей об её обещании. Ведь вода это самое драгоценное из всех земных благ. Тогда царица взяла кувшин и выпила из него воду, тем самым освобождая царя от его обещаний и в ту же ночь Соломон лишил её девственности.

Вы не поверите, но я нашёл её. На мою просьбу встретиться, она ледяным голосом дала своё согласие, чем несколько озадачила меня, словно ждала моего звонка. Честно говоря, для меня это была полная неожиданность, что Рузанна так быстро согласится.

Наша встреча должна произойти у неё на квартире, где мы с ней виделся последний раз, дверь будет открыта. Таковы были её условия, которые я конечно же сразу принял.

Поминутно закрывая распахивающее от ветра пальто, не соображая от волнения, что можно застегнуться на пуговицы. Я всё время думал, что ей сказать когда увижу, может купить цветов и сладостей, или бутылку коньяка, а вдруг она меня не так поймёт, а может она постарела и стала страшной, как я например, а может ещё страшнее чем я, да куда уж дальше. Если раньше своё вспухшее от водки лицо я видел в зеркале только с похмелья утром, то теперь всякий раз когда бреюсь, удивляюсь своей отёкшей роже в анфас. Каждый раз после бритья, с зеркала на меня смотрит испуганный человек с мелкими морщинами и мешками под глазами. Куда пропала уверенность в глазах. Ах какая же всё-таки мерзость, этот возраст, пока ты молодой никогда не думаешь о старости, и правильно делаешь, ведь в молодости каждая минута дорога, каждое мгновение надо испить до конца. С такими вот, не весёлыми мыслями, я шёл по городу где родился и вырос. Мои родители поменяли работу и переехали за тысячу километров южнее, оторвав меня от друзей и Рузанны. Вот двор, где я играл в футбол с друзьями, мечтал, забивать голы как бразилец Горринча; здесь я впервые подрался из-за девушки, их было трое я один, месяц потом хромал после этого; проходя мимо обшарпанной от времени хрущёвки – здесь мы прощались Рузанной когда я её провожал домой. Ну вот и знакомый до боли дом, сколько раз я бродил под его стенами, в надежде увидеть её милое лицо в окне. Лестница, со стёртым бетоном посередине, по которой ступала милая нога, всё та же обитая кожей дверь, под номером 25. Дверь и вправду незаперта. В передней никого, на кухне тоже, так и воры могут сюда свободно пробраться, сам весь на нервах, неизвестно откуда промелькнула не в тему мысль. Переминаясь с ноги на ногу, немного помявшись, я набрался смелости и всё таки толкнул дверь рукой, зашёл. Рузанна сидела на кровати обнажённая, точно так, как я её оставил в последний раз. Ведь целая вечность прошла. Тогда не попрощавшись, я раздражённый ушёл, по английски хлопнув дверью.

Полнейшая непредсказуемость для меня, настолько всё неожиданно, я почувствовал как у меня пошли мурашки по коже, и всё же я успел заметить, как странно остановилось время для нас, часы с кукушкой на стене показывали за полночь, где-то там в далёком прошлом, между, действительностью и сном. Неужели придётся всё заново пережить. Это что? Дар свыше или самое наипрекраснейшее, что может приключиться со мной сейчас.

– Ты меня часто видишь во сне, неправда, – спросила она, грустным голосом, не поднимая глаз, я тебе надоедаю? – Представь и ты мне снишься, ты даже не представляешь как часто.

– Я щас не хочу просыпаться, если это сон – пожирая её глазами

– Нет, это почти не сон, это то что с нами случилось когда-то, и что осталось неоконченным – поднимая глаза и протягивая белую руку с голубыми венами на тыльной стороне.

В тот день мы заснули в обнимку, и не видели снов, да и зачем они нам нужны, когда мы рядом.

Этим утром как и вчера осень за окном золотится, капризная погода нашу душу дождём обмоет, в небесах вспыхнет радугой воспоминаний. Говорят, что любовь юной девушки, словно вино молодое, игристое, от него ты быстро пьянеешь; зрелая женщина, подобна выдержанному коньяку, её можно только смаковать глоточкам растягивая удовольствие. Подтверждаю. А ещё говорят, будто время лечит, может быть, если долго ждать. Но, самое интересное, что я понял теперь – нельзя ничего оставлять незаконченным в жизни, а всё потому, если в молодости жизнь цветёт цветами, то с возрастом вянут цветы.

Потом, поужинав в недорогом ресторане, мы расстались. Нет, она не моё сердце и не моя мечта, почему же ты пришла ко мне во сне, тогда?

Рузанна во сне, это то, что осталось между нами незавершённым. Теперь, она больше не снится мне, и она не видит меня по ночам. Каждый из нас живёт своей жизнью, в своих далёких городах. Наш сон ушёл от нас, как в землю талая вода. Если мы ответственны за всё, что случается с нами в этой жизни – встречи, разлуки, друзья, удачи и неудачи, то единственное, что останется с нами до конца нашей жизни, это память о прошлой любви.

– Дорогой тебе легче? Ты бредил всю ночь, звал какую то Рузанну во сне. Ты весь мокрый, давай я тебе рубашку сменю. Ты, что-то скрываешь от меня – улыбаясь

– Рузанну? Ах да – припоминая – увлечение молодости, не бери в голову – отвечая на улыбку, хоть и чувствовал он себя вконец разбитым

– Я так и подумала – иронично улыбаясь заметила жена

Шёлковая косынка с драконом, дорогие духи и ещё много чего, о чём не догадывался мальчик

Вы когда нибудь задумывались, над тем, как пахнет снег? Многие из нас конечно, отрицательно замотают головой, воскликнув

– Как может пахнуть снег, это же дистиллированная вода подмороженная в небесах, а значит она не пахнет и не имеет вкуса! Но на самом деле всё не так просто как кажется на первый взгляд. Во первых снежинки пахнут холодной свежестью, наступающими морозами, домашним уютом на кухне со стаканом горячего чая, мёдом, сдобной булкой, белым платьем невесты стоящей рядом с нетерпеливым женихом, а уже потом ёлкой, огурцом, железкой и мандарином. А во вторых учёные-одорологи, да есть и такая профессия в мире, уже давно доказали этот факт, хоть и поверить в это трудно.

Это был из тех обычных дней в школе когда очень не хотелось идти домой. И вовсе не потому что на улице где то играли хоккей и лепили снеговика дети. Вчера ночью выпал первый снег, который скрипя похрустывал под ботинками, от чего нести портфель с учебниками и дневником с двумя жирными двойками по математике и физике, было тяжело вдвойне. Поэтому Митя замедлял свои шаги как мог и думал обо всём на свете, кроме как о расплате за неуды, которая ждала его дома.

Он вспомнил, что сегодня на уроке ботаники, Клавка, его соседка по парте, как то странно на него посмотрела и шёпотом сказала:

– Ты знаешь Таня влюбилась в Валеру

– Ну и что?

– Как что – с интересом разглядывая его – Валерка об этом ничего не знает, только это секрет, смотри никому

– Ну и что?

– Заладил как дурак, ну и что, ну и что – презрительно выпятив нижнюю губу, передразнила Клава, и отвернулась делая вид будто слушает урок.

– Послушай Митя, – через минуту снова посмотрев на него – а тебе кто нибудь нравится в классе, – поправляя выбившийся локон за ухо, заладила она снова.

– Нет не нравится и отстань от меня, прилипла как банный лист

– Дурак!

– А вот за дурака щас в лоб получишь

– Только попробуй, больно толкая его локтем в бок.

Хлопья колючего снега, забавно кружась повалили белыми кружевами. Мгновенно похолодало, воздух стал влажный, тягучим, запахло снегом.

Навстречу шла молодая пара. Он в дорогом пальто, тёмных тонов, с искристыми глазами, что-то увлечённо ей рассказывал, слегка обняв её талию. Она, в лёгком полушубке, с цветастым платком на шее, держалась немного на расстоянии от него и внимательно слушала, иногда поворачивая голову в его сторону, в знак согласия. Когда они поравнялись, девушка бросила на Митю быстрый взгляд, успев улыбнуться белозубой улыбкой, в сопровождении двумя ямочек на щеках, от чего её светлое лицо, обрамлённое снежинками на русых кудрях, стало ещё красивее, напоминая северную красавицу из сказок. Митя остановился и завороженно посмотрел на неё.

– Это кто – спросил он её – настороженно рассматривая Митю.

– Просто мальчик – сказала она

– Вижу, что не девочка – и оба засмеялись. Когда они немного удалились, исчезая за туманом снежинок, Митя заметил как змейкой скользнул с её плеч цветастый платок падая в снег. Он подошёл, поднял, успевшую намокнуть по краям ткань, посмотрел им вслед, хотел броситься бежать за ними, чтобы отдать платок, но в последний момент раздумал. От шёлковой ткани, с зелёным драконом посередине, шёл пряный запах дорогих духов, по крайней мере так показалось ему тогда.

Ночью, когда Митя пошёл спать, после нравоучительных бесед с отцом и криками матери по поводу двоек, он осторожно снял платок из под матраса, куда его спрятал когда пришёл домой, поднёс к носу и вдохнул аромат той девушки, которая прошла сегодня рядом с ним. Он сразу вспомнил её походку, одежду, доброе лицо с улыбкой, теперь ему казалось будто он украл кусочек чьей-то любви, осколок чужого счастья и от этого ему стало тревожно и одновременно приятно в груди. Он так и заснул прижимая всю ночь платок груди, время от времени вдыхая аромат со скользкого шёлка, поднося его к носу на уровне губ. Утром Митя проснулся с поллюцией в пижаме.

Девочка и сердце

В лихих девяностых, как принято щас говорить, мы переехали с Брянска в Москву, это были те самые времена, когда продукты и хлеб получали по карточкам. Посоветовавшись с друзьями решили торговать селёдкой на одном из Московских рынков. Супруг родом был с Камчатки, знал это дело досконально. Покупали на базе селёдку, засаливали в дубовых бочках из под вина. Соль, сахар, лавровый лист, чёрный перец, вот и все дела. Товар улетел с рук, как сдобные булочки по утрам. Продукты питания покупали там же, на базаре, у коллег, с которыми всегда поддерживали тёплые отношения. Однако бизнес есть бизнес и пока муж, после работы, торговался у чьего то лотка, я часто пропадала у торговца книгами. С детства помешанная на литературе – я лучше себе откажу от чего нибудь вкусненького или даже нужного, но не от книги. Муж наторговавшись вдоволь, человек он был очень добрый, южных кровей, с полной кошёлкой в руках незаметно подошёл и встал рядом со мной, присоединяясь к исследованию книг, в надежде найти ту единственную жемчужину, без которой немыслим никакой одинокий вечер после работы. Мимо прилавка проходила женщина, таща за руку небольшую девочку, в стоптанных башмаках которая плакала навзрыд, просила купить ей детскую книжку. Слёзы ручейками текли из под глаз, мать на нее шипела, по одежде было видно, что ко сну без ужина, им не привыкать. Муж купил книжку, это был Доктор Айболит Чуковского, догнал их и отдал её девочке. Ребёнок двумя руками прижал книжку к груди и сквозь бусинки слёз и слов благодарности с восторгом рассматривал супруга. Женщина, извиняясь поминутно отнекивалась, просила забрать книжку.

– Не спорьте со мной – попросил муж, не надо, у меня сердце больное. Может когда нибудь она станет доктором и вылечит меня – улыбаясь

Пройдут года и мы забудем эту историю.

Как то раз, на том же базаре, после смерти мужа, меня за руку остановила незнакомая мне женщина и присмотревшись ко мне, напомнила мне этот случай с детской иллюстрированной книжкой.

Потом она спросила про мужа и тронутая моим несчастьем, рассказала что девочка уже большая, учится в Санкт-Петербурге на врача кардиолога. Книжку она до сих пор хранит, усатого дядю, с голубыми улыбающимися глазами, который подарил ей книжку она не забыла, по прежнему помнит.

Когда я умер

Я умер. Нет, это не было неожиданностью для меня, я знал об этом давно, с точностью до умопомрачения, что когда нибудь помру, я верил, надеялся, что это произойдёт не так быстро, как это случилось. Не хотел, потому что было полно незаконченных дел. Надо было срочно отремонтировать протекающую крышу, заплатить счета за свет и воду, сходить в супермаркет за йогуртом, взять брюки из химчистки и туфли после ремонта у сапожника. Произошло это в понедельник, самый неподходящий день недели. Лучше бы я умер в воскресенье, во время отдыха, нет тоже некстати, на городском стадионе в это время шёл очень ответственный матч по футболу местной команды с приезжими итальянцами.

Жаль, что мы не можем выбирать день свей смерти. Сделал, все дела и помер себе на здоровье, живи в раю или в аду? В аду думаю будет веселее, с грешниками, чем в раю со школьными отличниками.

Зато я теперь могу всё, кроме как возвратится назад. До того как умереть, мне очень хотелось узнать как там устроен потусторонний Мир, я прекрасно понимал стоит только перейти эту невидимую границу бытия и обратного пути назад никогда не будет, поэтому это познание не было простым любопытством. Теперь я буду здесь жить, нет не жить, а существовать. Живём мы там, где жизнь, а здесь просто существуем. Здесь очень хорошо, тепло, красиво, вокруг непонятная разноцветная материя, какие то мягкие звуки напоминающие музыку и свет, много светлого света, очень много. Интересно где здесь мой покойный брат, как бы его найти. В солнечный летний день, когда вокруг всё цвело и пело, его не стало. Он ушёл от нас, даже не попрощавшись от овердозы метафетамина.

Странно, но здесь нет никого, однако мне всё равно хорошо. Что-то я забыл сделать, никак не могу вспомнить, вот память. Наконец я обрёл душевное равновесие и покой.

А какой сегодня день недели, ах да понедельник, мне надо поспешить и вовремя попасть на работу. Наверное я всё таки сплю, глаза не открываются.

Сквозь радужный свет ресниц я смотрю на окно, за которым живёт мой город. Он там, живой и шумный. Неужели и он захотел со мною расстаться, подумал я, неужели я так всем надоел. Розовые лучи восходящего солнца, ворвавшись в палату, озарили сначала, сплетение прозрачных трубок, капельницу с цветными крантиками, потом отца сидящего рядом с мной, мать нервно теребящую край вязанной кофты, поминутно вытирая слёзы бумажным платочком.

– Ты куда это собрался раньше меня – горько пошутил отец

Я посмотрел на окно, за которым росли деревья. Они тоже были живые, махали мне своими ветками, словно приветствовали моё возвращение.

Любовь из преисподней

Деревенское кладбище место особого почитания и трепета не только местных жителей, но случайных прохожих, путешественников, туристов, когда-то разбойников и лихих людей которые проездом оказались в этих глухих, но прекрасных своей первобытной красотой живописных местах. По устоявшейся традиции здешних жителей, гостей всегда приглашали посмотреть достопримечательности края: таежный лес, горы покрытые снегом и редким кустарником, бурную речку с мутной водой, в которой водилась щука, форель, заходил осетр. Когда же волею судьбы путешественники оказывались рядом с местным кладбищем, место отнюдь не веселое и не привлекательное, но почему то всегда вызывающие нездоровое любопытство у человека, то обращали внимание на странную могилку в самом конце.

Людям свойственно, при виде мест вечного упокоения, будь то могила Наполеона, городское кладбище или деревенский погост, всегда с интересом рассматривать могилы; хорошо ухоженные, со свежими цветами в горшочках; старые, заброшенные сплошь заросшие травой и бурьяном; свежевырытые ямы, недавно похороненные, пока, что ещё без деревянных крестов. Страх перед таинством ангела смерти и погребальными обрядами идущими из самой глубины веков, заставляет тебя с уважением относиться ко всему, что связано с человеческой кончиной.

На самом краю кладбища, в углу, за проржавелой оградой небольшое захоронение без могильной плиты, где никогда ничего не росло. Подходящий поближе к захоронению замечал, что тут стоит такая гробовая тишина, что слышалось трение волос на голове об собственный череп. Здесь находилась могила местной колдуньи.

Её знали все за сотни километров в округе, одни боялись как огня, другие ходили лечится к ней, третьи ненавидели и называли за глаза старой ведьмой. Такое отношение к ней местных людей её мало смущало, поговаривали будто родители этой женщины были из ссыльных цыган.

Каждое утро, у крыльца её дома началось с очереди на приём. Денег она принципиально не брала, поэтому ей несли, что попало – яица, хлеб, лук, самогон – которым она впоследствии растирала больные места или ставила компресс. Носила она чёрную косынку, которую не снимала даже дома, одета в простое старушечье платье тёмных тонов, всегда чистое, выглаженное, лицо обтянуто смуглой кожей, не живое, покрытое глубокими морщинами, но с приятными чертами лица и лишь только от глубоко сидевших серо-водянистых рыбьих глаз, исходила загадочная энергия приводившая в трепет даже самых искушённых скептиков с нигилистами, не верящих в сверхъестественное. Никто не знал её настоящего имени ни возраста, люди между собой посмеиваясь называли за глаза бабка Ежка ай болит, а так при ней – доктор бабулечка. Ко всем своим прелестям, она была не очень словоохотливой, а если кто спрашивал у неё не в тему, например возраст или фамилию, то просто не отвечала, усмехаясь игнорировала.

Рассказывают, что как то раз в деревню заехал лейтенант из районой милиции на машине, высунув голову из раскрытого окна он спрашивал всех подряд как проехать к гражданке Кесаревой Б.Б. Бабульки со впавшими щеками переглядывались между собой и говорили, что у них отродясь таких не бывало. Лейтенант злобно тряс бумагой в воздухе, морщась словно живьём глотал речного угря, ничего не мог поделать с местными молчунами, досадно махнув рукой поехал дальше спрашивать. После недолгих скитаний и расспросов он остановился у подкосившегося плетня знахарки, держа бумагу в руке зашёл к ней в дом под любопытные взгляды соседей. Что там дальше произошло никто не знает, но вышел он от неё без фуражки и бумаги, встал на колени перед милицейским бобиком и начал ему целовать покрышки, потом на коленях три раза поклонился недоумевающим соседям и со словами: Мать моя – женщина, отец мой – капитан, жена моя полоумная, а сам я шарлатан! И укатил весело подпрыгивая на кочках в неизвестном направлении. Впоследствии многие утверждали, что видели того милиционера постригшегося в монахи, а другие что он спился и сшибает бутылки по мусоркам, сдает их, на деньги покупает пиво на опохмел. Любители поспорить уверяли, что сначала он спился, потом оказался в дурдоме, на лечение, доказывая врачам, будто он знаком с самим стариком Калининым. Трудно сказать, кто был прав, а кто нет, но то, что местные власти после этого случая, объезжали деревню за километр, была сущая правда.

В самую полночь, когда рожок луны самозабвенно любуясь своим отражением в зеркально блестящем океане, когда-то неловко разлитым на планете земля, в окружении своих звездных сестёр, понимая, что рассвет будет ещё не скоро, стал тихонько раскачиваться в такт к джазовому ритму Эллы Фицджеральд приглашая на веселье и страх, всех своих верных подружек. В это самое время, небесную тишину разрезал необычайно жуткий свист, от которого стынет кровь в жилах людей и животных. Некоторые жёны, не все конечно, оставив своё бренное тело на супружеском ложе, со всех концов света начали потихоньку съезжаться на шабаш, употребляя разные летательные аппараты – начиная от граблей, на которые так любит наступать человечество и кончая мётлами, которыми так любят мести и подметать потомки Адама и Евы. Они летали и кружились парами вокруг чёрной тучки, под музыку Мусоргского, которую играл на скрипке известный музыкант пропавший несколько лет назад на рыбалке с друзьями около Лохнесского озера. В самом центре хоровода, на тучке стояла небезызвестная наша бабулька с распущенными волосами. Она выкрикивала на древне арамейском языке заклинание, которые не все понимали, но поддакивали кивая черепами, чтобы сделать ей приятное, а она, тех кто медленно танцевал, била своей метлой по макушкам. Наказанная встрепенувшись начинала энергично двигаться вперёд, брыкаясь и скача боком, как необъезженная кобылица с Техаса. Отражение луны игриво плескалось на волнах. В конец обессилевшие от чрезмерных усилий, под самый рассвет, танцовщицы стали падать на землю опережая друг друга, одна за другой, неудержимой лавиной горящих угольков.

– Метеорный поток начался – заметил астронавт своему другу который болтался в невесомости, стараясь поймать ртом летающий шарик Coca-Cola.

– Звездопад пошёл – подумал лысый учёный астрофизик в очках, из далекой обсерватории в горах.

– Дорогой я сегодня какая то разбитая, голова болит – шептала жена мужу под утро – может приболела, принеси мне кофе в постель, пожалуйста! Не забудь шоколадку, будь добр.

От клиентов у знахарки не было отбоя, приезжали аж за триста километров в округе, хоть и принимала она только строго по записи. Такой наплыв туристов, только на радость местным жителям, у которых стали снимать квартиры в очередь на деревне, неплохая отдушина для семейного бюджета. Больные оставались на пару дней, пили свежий настой из трав, который бабулька готовила с заговором, гуляли по лесу, рыбачили. Ходили слухи, что может даже санаторий откроют вскоре, но это были всего лишь слухи. Как то приехал к дальним родственникам погостить один немолодой врач, статный мужик, уроженец местных краёв, который последний раз был здесь двадцать лет назад. Показали родственники ему, как водится: лес, горы, речку, парным молоком попоили, ну и поведали ему под вечер, под винными парами о бабке Ежке, разукрасили конечно немножко, что мол она чудеса медицины делает – лежащего подымет, незрячего прозреет.