Солнце снова зашло, снова превратилось в диск с подсвеченными краями. Сентенция огорошила и смяла Фрая, всё было по прежнему: дети играли, киоск продавал кофе, он был никому не нужен. Сердце сбоило, глаза вышли из орбит, что было ожидать дальше, как он будет двигаться по жизни, если приходиться седеть, наблюдая за беззащитными детьми. Вот так просто его пытаются запрограммировать, смять, смешать с грязью приоритеты. Фрай встал и быстрой поступью решил покинуть место мистерии, чтобы купить в магазине побольше спиртного и, наконец, забыться и забыть, скинуть груз, который приходилось нести последние недели две. Не дойдя один квартал до места раздался звонок:

“Ну что ты, что скажешь, баловень судьбы, долларовый миллионер, звоню тебе дать номер нашего общего партнёра и товарища, сам понимаешь, что значит его работа для нашего общего дела”.

“Приветствую тебя, мой друг, всё в силе, цифры те же, на весу?”

“Да, всё так, лоты прежние, были тут некоторые дрязги по поводу оплаты, число лотов хотели поменять, но нет, всё как и обговорено, расчитывай на данную сумму в срок”.

«Это хорошо, отсутствие новостей – есть хорошо. Да, трудности есть, но я думаю мы постараемся их решить в ближайшие два дня. В крайнем случае можно сместить дату представления, ведь так?»

«Не желательно, конечно, но не фатально, пару звонков сделать придётся, но в целом ничего такого, смотрите сами, экшн это по твоей части, Фрай. Я думаю, вам и правда действовать филигранно, так что подготовьтесь по максимуму. Ладно хватит о делах, скажи мне, друг, как Слевен?»

«Ничего, потихоньку, раздражена в последнее время, женские недогоны, фортеля, ну сам знаешь».

«Знать-то знаю, поэтому то и один все эти годы, что как ни крути, а в конечном счёте имеют тебя, а не ты».

«Я поставил впереди цель, а она к ней успешно идёт, тут немного другой формат – сотрудничество, Слевен довольна такой жизнью, да и заработки бывали неплохие, Нил, тут главное как обработать, приоритеты в отношениях, я считаю главным».

«Тебе сейчас недосуг, но расставлял я приоритеты, были времена, амбиции, цели, как ты говоришь, ну и деньгами, знаешь, не обижен, умею голову включать. Так вот моя пассия сочла единственно верным решением заделать от меня ребёнка, моего ребёнка понимаешь, и сразу в развод, без что да почему, понял? Вот тебе и приоритеты, на алименты можно жить вдвоём, это подспудно, а на поверхности была такая же любовь… Достаток был».

«Не грузи Нил, знаю я твои движения любовные – сегодня здесь, завтра там, всё на расстоянии, один ютится в своих хоромах, другой в своих, измены параллельно, да? Ты считаешь приоритеты этикетками как твои лоты, вроде имеешь, но как то так, без души, холодно, остановимся каждый на своём, ок?»

«Начали за здравие, хорошо, что я присмотрел бригаду на смену тебе, валишь, вот и вали с баблишком, посмотрим какая Санта-Барбара у вас разыграется, просто будь на чеку, понял, я всё равно постарше тебя».

«Ладно, я думаю до скорого, пожелай мне удачи, старый».

«Удачи, она нам пригодится, жди звонка».

2 дня до ночи Х

Ночью Фрай не спал. Он пребывал в царстве морфея… Или думал что пребывал. Сначала он падал с бешеной скоростью и это падение напоминало Алисино из одноименной книги. Вокруг была то ли скальная порода, соответственно движение было через пещеру, то ли внутренность гигантского дерева, что ещё больше пугало своей диковинностью. Фрай не ударялся о какие-то коричневатые отростки, наверно, только благодаря силе сновидения, которая и руководила процессом. Падение закончилось резким низхождением в некой местности, чём-то вроде леса, просто деревья были опять же не растениями, но полудревесными полускальными отростками, похожими на те из полёта в начале. Здесь же они двигались, вибрировали в такт сердцу, бой этот отдавался в голове тысячей голосов. Что они в себе несли было не разобрать, но мысли были хаотичными. В целом местность была одиозной, то есть пренеприятной, этот посыл, само существование предугадывало себя самоё во всём, во всех мелочах и это не предвещало ничего хорошего. Фрай двигался сквозь этот диковинный лес плавно, он был частью и это пугало. Он не видел никаких знаков пребывания рядом человека, приходилось довольствоваться чувством ритма, что задавал этот гигантский рой. Двигаться могло получаться лишь в одну сторону, поскольку роща имела только одну дорогу, обозначенную закруглившимися отростками, зато Фрай мог идти и чувствовать, всё казалось таким реальным, что просыпаться абсолютно не хотелось, не взирая на недоброе предощущение. Во сне время течёт быстрей, события ужаты, особенно к утру, поэтому все манипуляции являлись мимолётным эхом, которое наш герой и не вспомнит, а пока его буквально вытолкнуло к постройке, которая слабо контрастировала с отростками. Теперь Фраем двигала безысходность, потому что его несло к дверям некой водонапорной башни, здания явно человеческой эпохи. Герой сделал последнее усилие перед собой, чтобы не дотронуться дверной ручки. Это удалось, но явно с трудом. В целом не оставалось ничего иного как отдаться с головой этому веянию и слиться с потоками, вталкивающими в дверь и шепчущими в сознании непонятными предложениями на непонятном теперь языке. Внутри была лестница, шум исчез после того как дверь сама захлопнулась, подъём был винтовым и не внушал как минимум чувства защищённости ( у лестницы отсутствовали борта). Зато теперь подниматься надо было по своей воле. Фрай начал восхождение. Чувство обречённости внезапно пропитало его, сон длился по ощущениям совсем недолго, но прошла уже целая ночь. Что-то там было на верху, что-то из его прошлой жизни, то что он должен был уже забыть, или то что он забудет перед началом нового отрезка пути, нового жизненного цикла.

«Исток… В нас…»

«Хоря спокойней, ты меня убьёшь», – так называла его пассия, сокращенно от мерзопакостного маленького создания, коим Фрай себя явно не считал. Теперь же его толкала Слевен, его дива, которую он не приласкал этой ночью, но явно хотел спихнуть с кровати, овеянный сновидением. Было раннее утро, он потянулся. Если мягко выразиться, его душила жаба, он совсем не помнил ни себя во сне, ни самого сна, его испугала Слевен, которая защищала себя от падения, Фрай был испуган и запамятовал всё что знал и помнил (имеется ввиду сновидение), и если бы сразу сосредоточился, то возможно вспомнил бы, но нет, он отвлёкся на Слевен и забыл всё на свете.

Отдать ей должное, она была неотъемлемой частью жизни нашего героя и побудки имели свой сокральный смысл, так же как и в любой другой семье, и пусть всего из двух человек. Скажем так, то что Фрай не прочувствовал и недопережил во сне стало простым и банальным началом нового дня здесь в этой богом забытой дыре на окраине города, одного из городов Новой Англии. Со спутницей он познакомился здесь же в одном из шести штатов, путая следы, будучи в поисках нужных контактов для реализации краденого и не только. Маргинал, он скептически относился к каждому делу, брался так как хотел рано или поздно накопить на новую жизнь, вернее на билет в неё. Будучи умелым сёрфером в интернете, он преисполнялся удовлетворением постигая тёмную его сторону. Здесь же и нашёл воятельницу своего очага, если так можно выразиться о чуждом для среднестатистического человека ремесле. Переписываться в социальных сетях они оба устали ещё в зародыше, так им не хватало насладиться компанией друг друга, то есть понятно, что они с ходу прониклись чувством близким к нетерпению, потому что у обоих промелькнуло «это оно». Прибавить к этому длительное отсутствие отношений и тягу к живому общению «здесь и сейчас», и по итогу мы поимели двух влюблённых, отдавшихся с подобострастием неге.

Продолжая с чего начали, Слевен стала неотъемлемой частью жизни Фрая, крепким тылом, хранительницей множественных его очагов и даже подельником в его грязных делишках. 30 лет от роду, ростом она была среднего, фигура заставляла мужское естество плясать вокруг латиноамериканскую сальсу, поддерживалось это достаточно простыми, но до простого эффектными одеждами, преимущественно кэжуал стиля или, если вам так проще, городского. Правильнее было бы начать с лица, но не факт, что части мужского населения относятся к девушкам как к мечте поэта. На самом деле у Слевен были все мотивы быть простой сердцеедкой, но нет, она решила посвятить жизнь себе любимой, но как всегда, как и верно то, что женщины любят ушами, стало не хватать общества, для начала она зарегистрировалась в чате, через пол года размышлений и просмотров чужих анкет, добавила свои фото, ничего эротического просто милые фото. Таким вот образом, с кандачка она и стала знакомиться с мужским полом. Так вот Фрай оказался не альфа кобелём, а скорее почитателем женской красоты в её первородном проявлении. По его мнению Слевен таковым, то есть таковой красотой и обладала: брюнетка, она тогда носила каре, волосы смоляно чёрные, казалось притягивают к себе весь солнечный спектр, даже если разложить его при помощи прибора на остальные. Глаза карие, но на свету с зеленью, имели немного раскосое строение, это шло, простите за тафтологию в разрез с размером, но для её овального вытянутого лица это смотрелось намного изящнее, придавало женственности и индейской диковинности, можно было подумать, что её праотцами были местные жители, которые ютились теперь по резервациям. Далее, нос небольшой, но прямой, вздёрнут на самом кончике, пожалуй единственное, что отличало девушку от модели, однако как посмотреть, ведь при должном макияже, различие становилось лишь на руку. Впалые щеки навряд ли контрастировали с таким носом, но нет, всё каким-то противоестественным образом вписывалось в единый образ, возможно, не без иронии всё было просто в гармонии души с телом, не иначе. В губах и подбородке скорее не было ничего необычного, однако, когда Слевен красила в бардовый, они оттеняли нижнюю часть лица, делая его при этом более притягательным.

«А пихать в рёбра нечестно, да мало того ещё чертовски больно, ты мне такой сон обломала!»

«Чеши больше, ты был овеян чем-то неподконтрольным, пол ночи бодался, тараторил на каббале или диалекте очень похожем на талмуды, моя бабушка в этом разбиралась не понаслышке»

«Как говорится, читать, писать не знаю, не знаю я никаких таких талмудов, понимаешь, а вот удовольствия ты меня снова лишила, не успел дойти до кульминации».

«Значит без меня, так, социопат, предлагаешь и мне без тебя постигать веды или что там ещё осталось?»

«Не смешно, но чувство осталось чуждое какое-то, будто был в неком месте и что-то узнал, что-то важное, к чему меня предназначение ведёт или вело, а, бог его знает».

«Меньше знаешь, крепче спишь, ещё вспомнишь, пока только банки да музеи у тебя на уме».

«Очень смешно, раз такое дело, пойду умоюсь и заварю нам кофе».

«Дерзай, мой победитель».

Фрай раздосадовался, так не хотелось обламываться с утра пораньше, зная то, что весь день пройдёт в пытках… Голоса или мысли, хрен их разберёт. Он умылся, почистил зубы и пошел на кухню. Заварить кофе и сделать сэндвичи труда ему не составляло, готовить в их семье было не принято, все три года их совместной жизни они предпочитали нежится на ложе нежели проводить время на кухне, поэтому они намазывали на сендвич, делали бутерброды и разогревали в микроволновке быстродоступную пищу. Перегруз желудка и кишечника компенсировался ежедневным питьем и поеданием молочной продукции. Фрай думал, не надеялся он на быстрое прохождения уровня, но не тут-то было, подавай им лоты, на всё неделя. Эх были бы бабки, послал их к чёрту, подлечился, пропил этот курс нейролептиков или что там нынче выписывают. Фундоментальной подготовки не вышло. Герой уповал на покладистость охраны, на его компетентность в таком деле, как ограбление с нанесением легких степени травм нескольким сотрудникам. На кухню вошла Слевен, она проголодалась, стала делать тосты и глазунью для себя, тоже самое с картофелем и беконом для своего кавалера.

«Я взяла в прокате два автомобиля и оставила залог, вариантов было немного, но уверяют, что оба на ходу, два кроссовера. Форд выглядит надежным, на нём можно стартануть в Мексику, на мазде поедите на дело».

«Отлично, проедем пару кварталов, бросим на стоянке, а оттуда на нашей ласточке, ту что чинили, в конце-то концов расстояния смешные. Жалко выкидывать деньги на ветер, но если ты говоришь, оно того стоит».

«Очевидно всё так, как ты сказал, план составлять умеешь, этого у тебя не отнять».

«Здесь стены картонные, а мы орём, так то так милая, всё как и обговаривали, меня больше тревожит охрана музея, если всё пойдёт не по плану, не хотелось бы опять словить пулю, да на последнем деле фраернуться».

«Пусть твой лиходей разгребает, ты и так на себя взял основную экспансию или как ещё это обозвать, этот ваш конгломерат».

«Да, он может быть и вывезет, стрелять то он умеет, этого у него не отнять».

Фрай деловито потянулся, но тут же вспомнил призывы к устранению, речь шла очевидно о Краймене, других напарников теперь у него не было. Барыши они делить будут заранее, каждый получит свою долю, на что наработал, находится ли он также на мушке, а что если этот канал шизофрении двойной, может он свидетель, последний видевший опасного рецидивиста, или это параноидальные мысли вкупе с голосами. Призывы к устранению были не явными, скорее ближе к самовнушению, откуда оно могло взяться, оставалось догадываться, вероятно оттуда откуда и остальное. Сейчас наш герой уминал завтрак, поглядывая на Слевен, не испытывал негатива и преисполнялся уверенностью всё более. В голове появилась чёткая установка, что если сделает всё в точности и негде не напортачит, получит билет в будущее, долгожданное бинго. Настрой включался сам собой перед каждым делом, делового упорства у Фрая было не отнять, это и подкупало, не хватало куража и драйва, но на это был Краймен, который сейчас, был на лёгкой ноге с психоактивными веществами. Знание это угнетало, не хватало из-за этого кретина завалить то, что почти его по праву и по существу. Фрая опять повело, странное убеждение неустанно покалывало эдакими укорами: «Мол, сделай как говорим, куш итак тебе принадлежит, весь без остатка, всё твоё по праву».

“Нет, это явно бредовое расстройство”, – герою оставалось только классифицировать заболевание себе самому, пока не посетил доктора. Кто знает что это было, но мысли появлялись после псевдоанализа, Фрай считал, что призывы к убийству явно не его мозг обработал, вот подсознание похоже живет своей жизнью, сны и голоса тому в подтверждение. “Быстрее бы отработать послезавтра и ходу… Ходу подальше. Хорошо, что всё готово, осталось за малым. Когда уже этот безопасник наберёт, читать я уже не могу, фильмы смотреть тоже, концентрации нет никакой, мысли где-то по крышам гуляют не иначе. Из квартиры выходить опасно, засветиться можно, так как район не густонаселён. Слевен даже не думала о близости с ним, вообще-то последние пол года всё у них на любовном поприще было не очень.

“Может в этом всё дело, в нервном истощении, сколько можно терпеть эти дрязги, ссоры, подготовки, ограбления, далее ранения, банковские отмывы, поиски нужных выходов, контактов, и далее, далее, по кругу…”

Фрай почти не разговаривал со Слевен в послебние месяцы, о какой там близости могла идти речь.

“Скажи, что с тобой в последнее время? Я понимаю скидки на происходящее быть не может, но ипохондрия тебе не к лицу. И не надо воротить лицом, мол скептицизм это твоё всё”.

Девушка мыла посуду и кривила своё милое личико. Её успокаивпло, что хотя бы аппетит её суженый не потерял, однако внешность деградировала: как то он осунулся и лицо посерело. Даже с его собственных слов, волосы на голове последние три месяца прекратили свой рост.

“Я же говорил, не знаю, сам бы рад во всём разобраться, но чувствую скоро пойду на поправку, но не факт, что это нам поможет».

Тремя неделями ранее:

А тем временем Нил считал дни… Что ему оставалось, всё вроде обговорено, все на своих местах, роли розданы, штат укомплектован, бюджет, как говорится, уже получен и потрачен. Его подгоняли, заказчик звонил и переспрашивал, твердил про какие-то гарантии, в задатке отказывал, требовал фото картин и вазы, беспрестанная активность была обусловлена спекулированием, то есть этот человек был ни кем иным, как тем же перекупщиком как и Нил, его контакты были рыбами покрупнее вот и всё. Нил это понял сразу по очевидным признакам, нетерпению, чуть ли не по шаговому контролю, он поржал когда этот персонаж потребовал поименный список участников и чуть ли не личностные характеристики со всей подноготной. Поповская позиция угнетала, при всём своём деловом отношении к заданию, Нил не лез со своим уставом у участникам операции, возлагая на ответственного руководителя, в лице Фрая, эти лавры.

Такие люди как Нил, вынуждены жить в страхе, ибо не боятся как говорят только дураки, а дураком этот еврейского происхождения человек далеко не был. Просто этот достаток, что окружал, законным в своей основе не был, как минимум налоги с купли-продажи не платились, связи были преступными, организатором многочисленных противозаконных махинаций он, конечно, являлся. Дань уважения Фраю отдавалось исходя из вышеперечисленных причин. Нил видел в своём младшем коллеге достойного лейтенанта своей новой преступной группировки. С новым заказчиком познакомился случайно и при странных обстоятельствах, тот вышел на него сам и через вторые руки. Нил помогал сбыть пару альбомов старинных марок стоимостью на несколько десятков тысяч. Продажа прошла чисто, покупателя никто не знал, в общем-то и продавца тоже, но с последним дела к этому времени имели место быть. Так вот сделка прошла, в чат об этом написал продавец, имя в сети ему было Адам, поблагодарив Нила за помощь в содействии, перевёл ему пять тысяч, при этом спросил, почему тот не познакомил с покупателем лично, якобы тот знает его уже давно.

«Да», – Нил почесал нос.

«Очень интересно».

Он познакомился с покупателем, так же как и с Адамом, в сети через старые связи, которые постоянно расширялись. У Нила было два блокнота с контактами, где завуалировано, с пометками, записывал название интернет ресурса и имена клиентов, логины, электронную почту, телефоны, в общем всё, чтобы не забыть, кто, откуда и под кем. Если Продавец альбомов был Адамом, то покупатель в чате был Томом. И Том почему то слукавил – мелочь однако, но Нил решил узнать больше о нём и, к сожалению, узнал…

Оказывается тот уже имел дело с нашим евреем и в этом не соврал, он назвал имена заказчиков в чатах с защищённым соединением, заявив, что мол это он теневой покупатель. Нил решил удостовериться, а также узнать зачем весь этот фарс, и вообще к чему ведёт Том, тот и ухом не повёл продолжив, назвал сверх того, исполнителей действительных двух авантюр с которыми Нил имел дело ещё до Фрая. Тот, конечно, опешил, вспомнил всю подноготную и задумался, молчание повисло мёртвым грузом. Это Том, по суждению Нила, резко сделался эдаким заправилой, теневым Карлионе, поведавшим детали, которые были вершиной айсберга, это было ясно и без объяснений. Другой вопрос был ещё интересней – зачем играть в открытую, не хватало лишь явок с адресами, чего добивался этот человек, не возымел ли он намерений подчинить волю Нила своей, взять его под крыло, апеллируя фактами и доводами. Дойдя до исступления, наш заправила, тем не менее думал, взвешивая каждое подходящее слово, для ответа. И что тут скажешь, если взяли с потрохами, первой мыслью стала, что этот торговый агент или серый кардинал теневых сделок, просто фэбээровец, тот что занимается раскруткой с целью дойти до бомонда, того кто банчит драгоценными металлами, отмывает крупные суммы, что ещё – наркотики, порно, тот, что не сходя с места, ищет крупную рыбу и сажает далеко и надолго таких как наш Нил, несмотря на их фактическое бездействование, или же берёт, повторяя мысль Нила, под жёсткий контроль, заставляя ловить для бюро более мелкую рыбу, внедряясь в доверие. В общем хорошего мало, решил наш еврей. Выход нашёлся сам – игнорирование, Нил понял, что плюсов от таких вестников не дождёшься, он просто не отвечал некому Тому до недавних пор…

Прошло около двух недель и всё бы да ничего, но нет, начались какие-то странности, не состыковки. И в конкретных вещах, и во всём подряд, без геополитики, если можно так выразиться. Сначала Нил почувствовал чьё-то присутствие, оно словно охватило все сферы его деятельности, да так, что до мурашек. Проживал он в одиночку: пара слуг да охранники, без них было нельзя, предметов не только роскоши, но и старины было не мало, из всего можно бы было создать маленький музей, про системы охраны и видеонаблюдения нового поколения писалось ранее. Благоденствием наслаждался по полной, дети в это время учились в столице, в колледже и школе соответственно. Быть примерным главой семьи в планы не входило, не было ни запала, ни терпения. Отец чем детей делает, тем и жалеет. Это было про него, наградой же являлось само знание существования и материального участия в жизни своих чад. Исходя из перечисленных критериев, точнее как их следствие, сделаем вывод, что вилла пустовала. Беда не приходит одна, и к странному ощущению Нилом чуждого влияния, прибавились частые сработки охранной сигнализации: датчики разбития стекла срабатывали вместе с датчиками открытия дверей, видеонаблюдение рябило и отключалось, после включалось как ни в чём не бывало – всё бы ничего, пару эпизодов, да не могли в новой проводке быть какие-то скрытые повреждения. Это подтверждал и инженер-настройщик, после проверки всех систем. Возле резиденции, а по убранству вилла не уступала таковой, временами маячила машина, седан, кадиллак Эльдорадо. По истине раритет, Нил не отказался бы от такого, по первой он думал, что это сотрудники службы безопасности обзавелись чудом старины, которое с некой беспрецендентной диковинностью вырисовывалось на обочине подъездной дороги. Все думали, что это гости хозяина припарковались, поэтому особого шума не было, охрана по крайней мере думала, что это машина Нила, в общем никто и ухом не повёл найти водителя. Вскоре тот и сам повстречал на пути этот предмет старины и вот что запомнил навсегда: место водителя и пассажира пустовало. Машина была тёмно-бардового цвета со средней тонировкой, но дело было не в том, на заднем сидении сидела фигура в широкополой шляпе, а вокруг лица и на самом лице было что то наподобие поверхности Луны, испещренное кратерами, местами торчали жуткие отростки и двигались синхронно и синхронно замирали, словно стаи океанских рыб на мелководье. Мерещилось это Нилу буквально пару секунд, затем из этих воронок хлынули какие то существа и да, это были жуки или что-то наподобие, это также продолжалось пару секунд, затем лицо стало двигаться из стороны в сторону в какой то не поддающейся глазу гиперактивности, что то вроде помех телевизора, после всё исчезло, и фигура тоже, может нагнулась скрываясь от цепких глаз Нила. Действо продолжалось считанные секунды, но жутко было и спустя часы, сначала был холодный пот, после стадия неверия, не отпустило она его видимо и по сей час. Это всего пара эпизодов, часть целого, кошмар был не только снаружи, но и ощущался всем телом и душой. Нилу звонили непонятные лица с незнакомых номеров, как-то он позвонил дочери, после того как дождался ответа, услышал не голос пятнадцатилетнего ребёнка, но полугорловое дребезжание с нечленораздельным выговором. Нечто призывало:

«Возьми своё… Нет покоя».

Пеняя на качество связи, в голове у Нила закрадывались сомнения:

Что это? Почему происходит именно с ним? В глазах продолжало рябить… Пару раз, читая сообщения в чате, он преисполнялся странным чувством, он счёл это озарением, после этого начинал видеть какие-то иероглифы.

«Опять эти кривульки!»

Продолжалось это доли секунды, поэтому убеждения в том, чья письменность и письменность ли вообще не было. Фундоментально мыслить не получалось, ответов также не было. Нил был прагматиком, поэтому быстро поплыл, он отказывался верить в то, что видит. Больше его ничего не волновало, только эти глюки да некоторые несостыковки. Наваждение продолжалось не долго. Нил был у себя на вилле и принимал джакузи, достаточно большое и с массажем, умение проводить время в отдыхе он считал первостепенным, пил он, конечно, шампанское, пригубленная бутылка была второй по счёту и хорошо ударяла по мозгам. Предаваясь меланхолии, внезапно из комнаты он услышал звук сообщения – короткий гудок, в чат ему написали. Решив ответить, каждое сообщение было предтечей и могло сулить в перспективе начало новой аферы. Не вытираясь, торопливо шевствуя по плитке из керамогранита, Нил вошел в комнату, подошёл к кровати и дотянулся до ноутбука чтобы открыть чат. Содрогнулся и осклабился одновременно, ему снова и снова написывал никто иной как Том, тот Том, который несколько недель назад выложил все карты на стол и заявил, что Нил знает его лично, в лицо, тем самым подводя к некому логическому подтексту, этого развенчания. Лучше и не сказать, ведь наш еврей почувствовал себя и впрямь вдвойне голым, находясь как мы помним, таковым. Нил повернулся обратно к ванной комнате, но его ментально пронизал разряд, вот только не тока, но осенение, да настолько сильное, что он отпрянул от дверей и присел на край своей двуспальной кровати размера кинг сайз. Сознание мгновенно поменялось, настроение стало спокойным, будто штиль в Тихом океане, оно укреплялось выпитым спиртным. Нил понял… Он буквально осознал, что должен выйти на контакт, ведь его не отпустит пока он не сделает того, что должен. Не отпустит в обоих смыслах, это знание пришло вместе со спокойствием, что всё нормально, но необратимо, пришло к единому знаменателю и пора его узнать, или извлечь искомый корень, как будет ему удобнее. Чувство граничило с обречённостью, это ошеломляло, но Нилу было наплевать, он открыл чат и начал читать: сообщений было много, в некоторых Том звал Нила по имени. И да, он действительно знал имя своего партнёра. В некоторых сообщения писал, что нашёл искомое, в других просто ждал ответа, ничего предосудительного открытым текстом не подавалось, было ясно, что ничего не ясно, чего хочет этот Том, почему так настаивает, есть ли возможности положительного урегулирования или стоит начать сворачиваться, искать пути отступления и затирать за собой кое-какие грешки. Но нет, было поздно, своим коммерческим мозжечком он ощущал это, эту длань судьбы, третий глаз не мог врать, он открылся и требовал продолжения… Продолжения действа… И Нил повиновался, ответил, что это он, он самый, не был в сети по ряду причин, и вообщем-то приятно, если можно так выразиться удивлён, хочет узнать чем обязан продолжению разговора, того самого, где Том так буднично выложил на игровое поле его – Нила контакты, намекая на самое что ни на есть лучшее продолжение их совместной деятельности. Быстро одевшись и жадно вперившись в экран, Нил теперь был трезв как никогда, решил ловить каждое слово и действовать по ходу событий. Том общался на подобие чат-бота, что вызывало холодок на только что вымытой спине Нила.

“Простите за отсутствие, боюсь отпрянул от вашего напора, но интерес мой есть, отдать вам должное, вы заставляете задумываться”.

«Я вас услышал, видимо причины действительно значимые, раз вы не нашлись чтобы ответить».

«Том, надеюсь вы не хотите напрочь забыть о конспирации и действовать коммуннами, создать ещё одну общность и стать местной знаменитостью, этакий крёстный отец подпольных махинаторов”.

“Не смейтесь Нил, и да, я знаю о ВАС поболее ваших нынешних работников, я поведал лишь о части ваших дел, эти купи-продавалы, знаю когда и как с ними вести дела не хуже вашего”.

“Пока я спокоен, сроки за своё я готов понести, если прийдётся, сколько дадите – всё возьму, пора вскрываться, если я андердог, то вы должно быть фэбэс, ну или по крайней мере коп из отдела по борьбе с коррупцией местного штата, может вы желаете встретиться и обсудить лично все насущные проблемы, впн и шифрование чата нас защищают, но всегда есть противовес, взломать можно всё что угодно, это вам знакомо, я прав, ну так что со встречей?”

“С этим прийдётся повременить, вы осеклись и не в положении выбирать, в этом разбираетесь, не мне вас судить, хотя бы вы еврей по маме или по папе, роль андердога взяли, не ваше дело откуда я и где работаю, факты остаются фактами, значит так, если хотите жить как жили, без проволочек, есть вариант мирный, сделать дело – обычное самое, и разойтись как в море корабли, дело на вас, реализация на мне, профиль ваш – управляйте и докладывайте, ну что есть интерес?”

Нил сходил за шампанским, одним глотком выпил содержимое предыдущего. Что тут скажешь, вляпался по полной. На самом деле, искромётный ум предвидел такой расклад, после выхода на ФБР, очередь падала именно на шантаж со стороны осведомителя и участника транзакций, коим Том и являлся. Поэтому Нил в своих предположениях остановился именно на этом варианте. Такого мамонта во врагах иметь он не собирался, свидетель как и соучастник имел место быть, может быть даже с нестабильной психикой, кто знает, чего ему стоит вскрыться, скольких он за собой потянет, остаётся только предполагать. Надо было отвечать, играть или в бега, не мешало бы больше конкретики, в каких областях они плавают вместе и как далеко заплыв, задница Нила не врала, точка джи была простимулирована настолько, насколько этого требовала воля к свободе. Всё было решено, избавление ждало, чувство преследования и присутствия съедали живьём. Нужда в гарантиях, конечно, была не первой строчкой в разборе помётов, и Нил ответил некоему Тому из чата…

«Что же, раз пошла такая пьянка, начнём с того, что мне нужна неприкосновенность, эти ваши дешёвые трюки с машиной не для моих прозорливых глаз, каковы гарантии, что вы откажитесь от преследования?»

«Упаси господь, знаете что, вы бельмо на глазу, видимо попали под слежку из-за своих многочисленных неполноценных связей, весь этот скарб, наворованный бесчестным путём, тянет вас ко дну, вы барахтаетесь, но краёв не видно. Я и духом о вас не знал до определённого времени, речь не о тех марках, нет, всё началось гораздо раньше, так давно, вы и не помните, пытаетесь забыть и забыться, пьёте вот… Представьте, что это дело последнее, сработаемся на славу, я дам вам гарантии… Не сегодня… Не сейчас…»

Нил понимал, что стыд теперь можно засунуть в зад, и остаётся не что иное как игра ва-банк.