Ручей был шире, чем девочка себе представляла. Осмотревшись, она подошла к нему и зачерпнула руками воду. Понюхав её, Танзи успокоила себя, что вода не пахнет и, убрав спутавшиеся волосы за уши, жадно принялась пить. Лишь изредка останавливаясь, чтобы сделать вдох, она безустанно заполняла желудок холодной прохладой, пока к горлу не подступила тошнота. Тогда она удовлетворённо вздохнула, умылась, вымыла руки и отошла, облокотившись об упавшее дерево. Теперь Танзи могла обдумать всё и решить, что делать дальше. Но перед этим она решила тихо поплакать, выдавив со слезами все эмоции, которые она так давно в себе держала. Она плакала так долго, что глаза успели высохнуть от слёз.
И в этот момент Танзи услышала тяжёлые шаги. Неподалёку от неё, завывая, брёл огромный медведь. Девочка в панике закричала.
Монстр повернулся и посмотрел ей в глаза. Тело окутал невыносимый ужас. Она попыталась встать, но тело ей не поддалось. Она вспомнила сон, как не могла управлять собственным телом, так старалась убежать, но не могла. Медведь уже шёл к ней. Собрав все силы, она схватила горсть земли и кинула в морду зверю. Тот огрызнулся. Закричав, она побежала к ручью, стараясь пересечь его, но упала в воду. Зверь нёсся к ней. Танзи схватила камешек и бросила в зверя, шагнула назад, нашла камень побольше и вновь швырнула. Получив в разинутую пасть, медведь не мгновение попятился, и девочка вновь ринулась прочь. Ноги вновь ослабли, и Танзи уже не могла бежать. Она не чувствовала усталости – лишь ужас и страх смерти. Упав навзничь, она пятилась и искала, что ещё можно швырнуть в зверя: камушки, ветки, листва и земля – всё шло в ход, ни ничего не останавливало медведя. В последний момент он встал на задние лапы и зарычал. Девочка зажмурилась и закричала:
– Н-Е-Е-Е-Т!
Когда Танзи вновь открыла глаза, она увидела не огромного медведя, а мужчину. На его висках выступила седина, а лицо украшали густые усы, стекающие от уголков рта в местами поседевшую бороду. Увидев, что Танзи пришла в сознание, он улыбнулся и остановился:
– Как ты себя чувствуешь?
– Где я?
– Дай подумать, – он посмотрел вверх, на кроны деревьев, затем по сторонам, кивнул и продолжил: – Думаю, ты в лесу. Ты в порядке? Что с тобой случилось?
– Я не помню. Мы с мамой и папой ехали сюда… зачем-то. И потом помню, как я бежала… Ах! – Танзи вскрикнула и закрыла руками лицо, – Я бежала от медведя!
– Тише, тише. Тебе не стоит вспоминать. Как тебя зовут?
– Танзи, меня зовут Танзи…
– Тебе нужно немного отдохнуть, Танзи. Я отведу тебя в наше поселение, а потом, как окрепнешь, подумаем, что делать, хорошо?
Девочка неуверенно кивнула и прижалась к мужчине.
– Меня, кстати, Пётр звать. Пётр Лесник.
– Лесник… Это фамилия? Кого-то в вашей семье звали Лесник?
– Конечно, нет, – засмеялся мужчина, – это, разумеется, известно, что фамилию даруют семье по заслугам человека, но я Лесник, потому что лесник. Таким толком в деревне мы все друг друга зовём. Ты поймёшь. Мы почти пришли.
Девочка посмотрела вперёд. Вдалеке, у края леса, виднелись первые домики – деревянные, некрепкие и попорченные временем, но по-прежнему уверенно сдерживающие ветра и дожди. За ними можно было разглядеть людей, в основном стариков, но и смех детей тоже разносился по округе. Пока девочка рассматривала окрестности, Пётр донёс её до поселения и поставил на ноги. Она неуверенно сделала шаг. Люди, работая тут и там, остановились и не мгновение посмотрели на гостью, но после вновь продолжили заниматься делами, и лишь четверо детей подбежали к ней, с интересом посмотрели, словно увидели что-то необычное, но почти тут же убежали.
– У нас тут все друг друга знают, чужаков почти не бывает, только торговец. – Пётр ненадолго замолчал. – Там мой дом. Дверь не закрыта. Ложись на кровать и поспи, я приду к заходу.
Танзи послушалась. Голова кружилась, и она не могла вспомнить, что произошло. Она понимала, что забыла что-то важное, но ничего не могла с этим сделать. Медленно волочась к указанному дому, она прислушивалась к голосам:
– Ребята, – зашептал один из мальчишек за углом ближайшего к ней дома, – а где Лесник её нашёл?
– А может она такая, волшебная, – продолжил второй, – дядька её нашёл в гнезде волков, и она умеет превращаться?
– В кого превращаться?
– Ну, в волков этих. Будет ему теперь дом сторожить, дядьке, пока он в лес ходит.
– Дурак ты, – вмешался третий мальчишка, – не волки гнёзда вьют, а птицы. Волки яму копают и спят в ней.
– Тогда она яму в доме дядьки раскопает?
Танзи посмотрела в сторону мальчишек, и те, испугавшись, спрятались за углом, а ещё через мгновение понеслись прочь. Девочка вздохнула. Теперь она начала прислушиваться к знакомому голосу Петра. Тот стоял рядом с небольшим деревянным мостиком через реку и разговаривал с женщиной:
– Она какая-то странная, – сказала незнакомка.
– Я думаю, её родителей утащил волк или ещё кто похуже, а девочка спаслась чудом… – Пётр посмотрел на Танзи и заговорил чуть тише: – Посмотри, она, кажется, несколько дней ничего не ела.
– Ртов у нас и без этого хватает, – всё так же громко ответила женщина. – Хворост принёс, как заказывали?
– Ещё не весь, обожди, отдохну и донесу твою часть, Рыбачка.
– Давай-давай, Лесничок.
Стараясь вслушиваться в речь людей, которые разговаривали так громко, что и подслушивать тайком не пришлось бы, Танзи всё-таки добралась до дома Петра. Он мало чем отличался от других, и, похоже, все лачуги в деревне были выполнены на один лад. Открыв старую, но крепкую дверь, она вошла в полумрак. Весь дом состоял из одной большой комнаты, углы которой были закрыты либо старыми пустыми и полу гнилыми шкафами, либо самодельными перегородками из шкуры животных, чьи основы, прибитые к колам, были вкопаны в землю. У ближайшего угла, огороженная большой конструкцией из старого шкафа и навеса, стояла кровать. На деревянное основание была щедро настелена солома, крытая сверху шкурой. Подушка из этого интерьера выбивалась своей натуральностью: её явно делал в городе какой-то мастер, а Пётр, скорее всего, купил. Не думая ни о чём, Танзи упала на кровать и погрузилась в долгожданный крепкий сон.
***
К жизни в деревне Танзи привыкла быстро. Пётр каждый день уходил в лес, собирая жителям хворост для вечернего костра (у него в доме был небольшой камин) и выходил на охоту с несколькими мужчинами. Сам Пётр говорил, что очень хорошо понимает повадки животных, а потому знает, когда на них можно выйти охотиться и как подойти, чтобы не спугнуть. Возвращался он только к вечеру, когда солнце успевало почти полностью скрыться за горизонтом.
Девочка тем временем старалась чем-нибудь помочь по дому: навести порядок, принести чистой воды или перестелить сено. Пётр уступил Танзи возможность спать на кровати, а сам, быстро раскопав себе под рост ямку рядом, занял её. Ему было явно неудобно, и ночами он часто ворочался, отчего под утро сено было разбросано по половине дома, и Танзи всякий раз бережно складывала его на место.
Она старалась вспомнить, что же случилось с ней в лесу, но получалось это с трудом. Чем дольше она сидела, вспоминая события последних дней, тем сильнее её окутывал страх.
Иногда она выходила из дому поиграть с детьми, но из всех забав, которые те знали, были либо догонялки, либо прятки. Они всегда старались умчаться в лес, куда Танзи боялась идти. Как только её окружали деревья, голова начинала звенеть, как колокольчик, нагоняя неописуемый ужас. Потому дети не всегда хотели с ней играть и избегали её, как избегали общения с ней и другие жители поселения. Пока в этом не появлялось нужды, они делали вид, что девочки вовсе не существует, и лишь иногда с неохотой подходили, чтобы она передала Петру какие-то слова по возвращении.
Но Танзи не жаловалась. Ей было комфортно проживать день за днём, пока на пятые сутки её пребывания не случилась беда, потянувшая за собой череду ужасных событий.
В этот день Пётр отправился с тремя мужчинами на охоту, и все предвкушали, что они придут с уймой мяса и шкур.
Но пришли они лишь с вестью, что в лесу начался пожар. Уже скоро нещадное пламя можно было увидеть из деревни, и оно не спешило останавливаться. С каждым мгновением оно подступало всё ближе к поселению, и все поспешили к ручью черпать воду и готовиться к неравной схватке с пламенем. Танзи в тот день велели спрятаться в доме, но девочка не послушала. Она понимала, что после пожара жители упрекнут её, потому что она не помогла. Взяв расколотую бадью, найденную на задворках хижины, Танзи поспешила к ручью.