– Вы знаете – приятно делать добро, – сказал Адольф Задер, сидя напротив Убейко в уютном, отделанном резным дубом, уголку в старом, готическом ресторанчике. Кончали третью бутылку вина.

– Несомненно, Адольф Адольфович, приятное чувство.

– Когда я могу помочь человеку, у меня слезы навертываются на глазах. На что мне деньги? – как сказал поэт. Ну, хорошо – заработай я в десять раз больше Моргана – оттяну я мою смерть на четверть минуты? Скажите, полковник?

– Никак нет, не оттянете.

– То-то. Четыре раза я был богат. Все раскидал. Я философ. Я люблю человечество. Хотя люди – сволочь. Но надо снисходить к слабостям. Разве они виноваты, что они – сволочь? Полковник, – скажите, – виноваты?

– Никак нет, Адольф Адольфович, не виноваты.

– Вы умный человек. Вы меня понимаете. Сколько раз бывало: придет дамочка, плачет и все врет. Ну, хорошо, – я ее выгоню, а что из этого? Лучше я ей дам денег, – и мне приятно, и ей приятно… Надо вам сказать, что я незаконный сын одного лица. Взгляните на меня внимательно, – вы ничего не догадываетесь? Ну, тогда не будем об этом. Если кто-нибудь скажет, что я получил высшее образование, – плюньте на этого человека. С двенадцати лет я – на своих ногах. В России мне стало скучно. Я поехал в Америку. Вы сами можете представить, с чего я начал, – не стыжусь. Я мазал себе лицо патентованной ваксой и на улице мылся щеткой и мылом. Собиралась толпа, я не плохо торговал. Тут был, конечно, маленький обман, хотя вакса как вакса, ничего особенного. Но у меня по лицу пошли прыщи. Ой! Я подумал и сделался журналистом. Я писал громовые статьи. Вот где паршивая сволочь – это газеты! Я узнал людей. Тянул лямку два года, плюнул, поехал в Техас. Я мог бы стать недурным ковбоем, но меня расшибла лошадь, выбила все зубы. Это остатки варварства – человеку ездить на животных, – мы не кентавры. В это время началась русско-японская война. Один человек предложил мне заняться поставками. Мы начали с грошей, а через год у меня лежало в банке полтора миллиона долларов.

– Полтора миллиона, – задумчиво повторил Убейко.

– Во второй раз я занялся поставками во время болгаро-турецкой войны. Я скупал кукурузу. Продолжись эта война еще полгода – я бы стал самым богатым человеком в Европе. Кроме того, умному человеку не советую ездить в Монте-Карло. Затем – война на Балканах, – я опять поправил дела. Вам может показаться странным, что в четырнадцатом году я уже играл в Харбине в драматической труппе. Да, разнообразные шалости устраивает с нами онкольный счет. Я изображал характерных стариков, – находили, что талант. Но началась война. Я взял поставку прессованного сена. В шестнадцатом году я организовал в Москве бюро всероссийской антрепризы с капиталом в два миллиона рублей золотом. Я давал авансы направо и налево. Бывало, Шаляпин звонит: «Адольф, что ты там?..» Я собирался купить все газеты в европейской и азиатской России. Это – власть. Я бы сумел провалить любую антрепризу. Я законтрактовал сто двадцать театров в провинции. Мои труппы, концертанты и лекторы должны были разъезжать от Минска до Владивостока. Всем известно, чем это кончилось. После Октябрьского переворота меня искали с броневиками и пулеметами, меня хотели схватить и расстрелять, как пареного цыпленка. Я спрятался в дровяном подвале, я жил на чердаке, я спал в царской ложе в Мариинском театре. Я не растерялся, мои агенты не дремали, – за две недели я совершил купчие крепости на двадцать четыре дома в Москве и на тридцать девять домов в Петербурге. Я купил пакет банка Вавельберга. После этого я перешел финляндскую границу. Я хохотал.

– Удивительная энергия, – пробормотал Убейко.

– Европейская война испортила мне печенку, – сказал Адольф Задер, закуривая новую сигару, – я заскучал… Не надо мне ни денег, ни товаров, ни людей. Деньги – бумага, товары – дрянь, а люди, а женщины – мышеедина, как говорится. В Берлине, бывало, идет немец, – семь футов ростом, румяный, штаны белые, того и гляди тебя на дуэль вызовет – такой гордый. К такому человеку попасть в дом – сто пудов земли выроешь лапами, раньше чем придешь к нему в гости. А сейчас какой-нибудь граф, – мелкий, лицо нездоровое, в глазах – сок, слеза, и он сам норовит с тобой познакомиться, прибежит к тебе в пансион. Скучно. Вот я и надумал устроить здесь несколько предприятий, – пускай вокруг них кормятся люди. Издательское дело. Типографское дело. Хочу купить газету, побороться с большевиками. На днях организую учетный банк. Что бы такое для вас придумать?