Переселенцы

Он был уверен лишь в том, что все цветы были представителями одного вида – высотой полметра, с широкой, покрытой зелёными отростками, цветоножкой и с большими ярко-жёлтыми лепестками, которые соединялись в венчик причудливой формы, свисающий вниз. Даниил был восхищён и поражён одновременно, но, несмотря на это, в его голову почти сразу пришла гениальная идея – собрать роскошный букет инопланетных цветов и подарить его Милане! Тем самым поддержав эту старую и непонятную традицию – дарить женщинам органы размножения покрытосемянных растений. Которые, вместо того чтобы выполнить своё природное предназначение, благополучно засохнут на всеобщем обозрении, превратившись в невзрачные мумии – как жесток, неразумен и несправедлив этот мир! Но вот только сами цветы явно не разделяли подобное желание, и Даниил, который не был обделён физической силой, не смог вырвать их из земли или сломать, что, конечно, стало малоприятным сюрпризом. Но Даниил был победителем по жизни и он не мог проиграть каким-то там жёлтым цветам – ему просто нужен был надёжный помощник, которого звали Нож и за которым он не поленился сбегать на корабль, рядом с которым продолжал суетиться главный учёный, явно никуда не торопившийся. А вот против ножа у цветов не было аргументов и одиннадцать наименее везучих из них отправились в путь вместе с Даниилом. Который не обратил особого внимания на неестественные и на удивление резкие движения цветов, когда он обрезал их, и, сославшись на ветер, он довершил начатое дело и отнёс ценный груз на корабль.

Стоит ли говорить о том, как сильно удивилась, в хорошем смысле слова, Милана при виде этого чуда? Всего несколько часов назад Даниил нещадно кричал на неё, обвинял во всём, в чём только можно обвинить, но, как известно, за красивый букет половых органов покрытосеменных растений человеческая самка готова простить всё что угодно, и поэтому Даниил моментально вернулся к роли её бесстрашного рыцаря, готового ради неё на любые подвиги. Парочка получила в свой адрес парочку десятков восторженных возгласов со стороны других участников исследовательской группы, особенно женщин – все успели сказать Милане о том, как же сильно ей повезло с таким мужчиной! А после этого они удалились в свою комнату, поставили цветы в вазу, и вскоре начался вечер незабываемой любви, который плавно перетёк в ночь забываемых сновидений. И тем, кто уже успел возмутиться по поводу того, зачем же я упомянул столь незначительный эпизод, я спешу ответить – самое интересное в этой истории произошло на следующее утро! После продолжительного сна Милана с неохотой открыла глаза, лениво посмотрела в потолок, пару раз зевнула, взглянула на Даниила, который продолжал спать, и уже через минуту после пробуждения поспешила подняться с постели – а у неё была такая завидная привычка. Она присела, ещё раз зевнула, протёрла глаза и через мгновение осмотрела комнату как следует. И уже в эту секунду она испытала безграничный шок и её сердце начало биться быстрее – все цветы каким-то чудесным образом покинули вазу и лежали в разных частях комнаты, причём за ночь их внешний вид изменился, что не могло не броситься в глаза. Она успела подумать только о том, что это чей-то несмешной розыгрыш, но тут же отказалась от этой идеи, потому что дверь в их комнату была надёжно заперта изнутри. Но уже через секунду с ней произошло самое страшное, к чему она никак не была готова. Она почувствовала, как что-то холодное медленно прикоснулось к её правой стопе. Она с ужасом посмотрела вниз и тут же заорала изо всех сил, потому что она увидела, как один из жёлтых цветков медленно двигался и наползал на её ногу. По всей цветоножке за ночь успели отрасти небольшие подвижные щупальца, с помощью которых наш инопланетный цветок и передвигался. Она буквально бросилась на центр кровати, доведя до ужаса и Даниила, который проснулся от крика, а уже через секунду на него упала Милана.

– Что случилось?! Что такое?! – небезосновательно поинтересовался Даниил.

– Цветы! Они живые! Они ползают по полу! – и к крику уже успели добавиться слёзы, которые полились ручьём по её лицу, ещё никогда не выражавшему столь сильный страх.

После такого начала дня Даниила трудно было удивить, но всё же двигающимся цветам это удалось, и он несколько секунд пребывал в абсолютной прострации, не зная, что делать и как реагировать, но вскоре понял, что никакой истинной угрозы они не представляют и потому поводов для криков и бегства нет. И кто знает, сколько бы ещё он продолжал наблюдать за этой фантастической картиной, не обращая внимания на истерику Миланы и не двигаясь с места, но вдруг кто-то постучал в дверь – вся исследовательская группа пробудилась и начала постепенно собираться на крик, желая выяснить, что произошло, и при необходимости помочь. И в этот момент Даниил буквально бросился открывать дверь, стараясь не наступать на цветы и не смущаясь того, что на нём был минимум одежды, как и на Милане, которая поспешила накрыться одеялом. И он сделал это не потому, что ему нужны были зрители или спасители, а потому, что ему нужен был главный виновник произошедшего, который предсказуемо оказался в первом ряду и одним из первых вошёл в комнату:

– Андрей, какого чёрта здесь происходит?! Почему эти цветы, мать их, двигаются?! – в порыве жажды познания обратился Даниил к главному учёному, под начальством которого он каждый день совершал полёты в окрестностях лагеря.

– Тут нет ничего удивительного, мой друг, они же представители переходного царства организмов этой планеты, которому я пока что не придумал хорошее название. Они как бы и не животные, но и не растения, в нашем понимании. А в чём состоит одно из их отличий от земных растений они прямо сейчас наглядно демонстрируют. Вчера они понимали, что не смогут сбежать, а после того, как несколько часов их никто не трогал, они решили, что их бросили и теперь можно начинать искать своих. А поверь, им очень сильно не понравилось то, что ты так дерзко увёз их с родной земли, – издевательски спокойно для подобной ситуации ответил Андрей.

– И ты знал? Раз ты столько знаешь про эти чёртовые цветы, то ты знал и о том, что произойдёт за ночь?! – максимально угрожающе и утвердительно спросил Даниил.

– Ну что ты! Ты ведь не дал мне их осмотреть вчера, поэтому я не был уверен на сто процентов в том, что это именно такие цветы. Их же здесь много разных, – с ещё более издевательской интонацией ответил Андрей.

– А на сколько тогда процентов ты был уверен? На девяносто или на девяносто девять?!

– Провокационный вопрос, мой друг, это слишком провокационный вопрос! Лучше позволь мне спокойно собрать этих замечательных созданий и отнести обратно на их полянку. Я всё равно не хочу завтракать, поэтому лучше прогуляюсь. А ты, Милана, не волнуйся так, они абсолютно безобидные, и ничего страшного не произошло. В таком виде они нравятся мне больше, – и Андрей начал максимально спокойно и бережно собирать цветы и укладывать на свою куртку, предусмотрительно захваченную как раз для этой цели, приведя в неописуемый ужас окружающих, которые в приступе брезгливости и отвращения отворачивались в сторону.

– Нет, Андрей, ты меня не обманешь, я же тебя знаю! Ты та ещё сволочь и ты наверняка сделал это специально! И если такое ещё хоть раз повторится, то клянусь, я тебя убью! И сам отнесу тебя на какую-нибудь полянку и закапаю там.

– Ты же знаешь, что я предпочитаю кремацию! Поэтому лучше сожги. Ну да ладно, я всех собрал и отправляюсь в путь, всем приятного аппетита! Олег, не хочешь со мной?

– Нет! – после небольшой паузы ответил обескураженный Олег.

Как известно, утро добрым не бывает – особенно, когда оно начинается с подобных сюрпризов. Но уже по ходу того же дня всё забылось – рутина поглотила эмоции и обесцветила утренние чувства. В конце концов, это всего лишь ползающие цветы – с кем не бывает? К тому же у Миланы и так было достаточно поводов нервничать и грустить – даже в те минуты, когда, казалось бы, ничего не предвещало этого и можно было спокойно погружаться в романтику. Она сидела вместе с Даниилом на берегу озера и любовалась закатом, который, как уже говорилось, на Новой Земле был не только очень красивым, но и весьма продолжительным, поэтому каждый мог успеть насладиться его великолепием. Как это часто бывало с ними, они сидели молча, погружаясь в свои мысли, и лишь телесный контакт обвившихся рук связывал их в эти минуты. Но череда назойливых мыслей, роящихся в голове Миланы и не позволяющих в полной мере насладиться красотой окружающего мира, в чём всегда мешает ужас внутреннего, всё-таки вынудила её нарушить блаженную тишину и спокойное течение мыслей Даниила:

– Как много проблем. А я надеялась, что в этом мире мы будем просто наслаждаться жизнью и сидеть целыми днями вот так.

– О каких проблемах ты говоришь, милая? – без особого энтузиазма поинтересовался Даниил, отказываясь верить в то, что его милая Милана сможет испортить своим нытьём очередной чудесный вечер.

– У всех так много дел, все суетятся, что-то делают, возятся с этими растениями, что-то исследуют и сами толком не знают зачем. А ты постоянно летаешь, ты по-прежнему далеко от меня, и я не представляю, как мы сможем растить наших детей в это безумное время. Ты хоть представляешь, как мы будем жить в ближайшие годы со всеми этими поисками, стройкой и прочим? Я вот не представляю. Мне страшно за наше будущее. Я смотрю на этот мир, и да, он прекрасен, но всё равно он кажется мне чужим. Мне кажется, что он не рад нам, а мы об этом даже не задумываемся. Может, было бы лучше, если бы мы остались на Ковчеге где-нибудь в космосе?

– А мне кажется, что ты просто себя накручиваешь. Вспомни, как всего месяц назад ты радовалась тому, что мы скоро прилетим. Ты ведь хотела оказаться здесь, увидеть всё это. Ты хотела пройтись по земле, полюбоваться закатом, вдохнуть свежий воздух, побродить по зелёной траве, радуясь тому, что здесь ещё никогда не ступала нога человека. Так почему же ты не можешь насладиться всем этим и начинаешь выдумывать какие-то нелепости о том, что этот мир нам не рад и хочет нас уничтожить?

– Накручиваю? Если так, то почему я до сих не беременна и у нас нет детей?

После этого вопроса Даниил ощутил всю тяжесть своего положения, но продолжил бороться и сохранил относительное спокойствие:

– Милая, ну какие дети? Ты же сама прекрасно понимаешь, что сейчас далеко не лучшее время для этого.

– Вот об этом я и говорю! И так постоянно – то одно, то другое, а что в итоге? Это время так и не придёт, пока я не стану старой и никому не нужной! А я хочу детей! Больше всего на свете.

– Ну хоти и дальше, я-то тут причём?

– Очень смешно!

– Ну не обижайся, не обижайся! Лучше скажи мне, зачем ты так торопишься? У нас же вся жизнь впереди. Мы ещё так молоды. А ты уже сейчас хочешь отдать себя в добровольное рабство? Посмотри на Елену, которая каждый день возится со своим Фёдором и бушует по поводу и без. Разве это жизнь? Разве ты хочешь этого?

– Да, хочу. И ты прекрасно знаешь, почему я тороплюсь. Потому что я каждый день вспоминаю про свою маму, которая всю жизнь мечтала о ребёнке и о том, что у него будет достойный отец. И она всё-таки нашла его, но, к сожалению, слишком поздно. Когда они сошлись, ей было почти сорок, а папа был ещё старше. Врачи не рекомендовали ей рожать, говорили, что это опасно, но она их не слушала, потому что прожить остаток жизни без ребёнка для неё было страшнее, чем умереть. Ты же видел её фотографии за несколько месяцев до родов, где уже хорошо виден живот, в котором была я? Она была такой счастливой. Но она не пережила эти роды, а её смерть не смог пережить папа. Скажи мне, если бог есть, то почему он так жесток? Почему, если мы божьи дети, то он придумал такую чудовищную несправедливость, как смерть матери от своего же дитя? Ведь это так ужасно. Почему люди не могут появляться на свет, не принося столько боли и страданий матери, рискуя её убить?

– Я не знаю, Милана, не знаю, – задумчиво ответил Даниил, не обращая внимания на её слёзы. Сочувствие никогда не было его сильной чертой.

– Вот поэтому я и тороплюсь. С каждым годом я всё больше рискую либо родить больного ребёнка, либо умереть сама, и я жутко боюсь этого, но ещё больше я боюсь не родить совсем.

– Понимаю.

– И что с того, что ты понимаешь?!

– Ничего, – равнодушно ответил Даниил.

– Что? Да как ты можешь? Я перед тобой душу изливаю, а ты продолжаешь спокойно пялиться на закат и думать о чём-то другом?!

– Милана, от всех этих разговоров и вопросов всё равно нет толку. Это, конечно, красиво, но лишено конкретики.

– Конкретики?! Хочешь конкретных вопросов? Хорошо, тогда скажи мне, ты любишь меня?

– Да, люблю!

– А если любишь, то тогда почему мы до сих пор не поженились?!

– Ты уже спрашивала это сотни раз.

– И ты так и не ответил.

– Вообще-то, ответил сто раз, просто ты не помнишь этого, что для тебя нормально!

– Тогда ты плохо объяснил, раз я забыла.

– А может, это ты плохо запоминала?!

– Повтори!

– О, господи, ты опять начинаешь?! Да потому что это пустая формальность, которая ничего не даёт для чувств и прочности отношений! Как это можно не запомнить и не понять?! Не перестаю удивляться, как ты умудряешься найти повод для нытья! Я просто хотел посидеть, отдохнуть, подышать свежим воздухом, а ты, как всегда, лезешь со своими расспросами и жалобами! И главное, это я во всём виноват! Я во всём и всегда виноват! Ты бы знала, как меня задолбали подобные разговоры! Как тебя саму не тошнит от них?!

– Всё, не волнуйся, я уже ухожу, – из последних сил проговорила Милана и действительно поспешила встать и уйти, больше не пытаясь сдерживать слёзы.

– И вот так всегда!

Даниил остался на берегу озера в одиночестве, нервно прокручивая в памяти все перипетии этого типичного для них диалога и прекрасно понимая, что вечер испорчен безвозвратно – опять будет позднее возвращение в комнату, тяжёлые взгляды и гнетущее молчание как минимум до завтрашнего утра. Такими были особенности любви нашей лучшей пары.

Восьмая глава

Космический философ

А теперь пришло время поговорить о человеке, который был сердцем, душой и мозгом исследовательской группы. Всем этим был Андрей, который уже неоднократно упоминался по ходу предыдущих глав – он был главой научного отдела. Ему было тридцать лет, и на первый взгляд в нём не было ничего особенного – вся суть Андрея была не в его достаточно стандартном внешнем виде, а в его максимально нестандартном внутреннем мире. Он был достаточно высоким, с приятными чертами лица и обладал весьма спортивным для учёного телосложением, а говорил он громко и уверенно, правда, редко. Потому что он был чистокровным эгоистом и мизантропом, большую часть времени избегающим общения и с призрением смотрящим на всех, кто в нём нуждается. Андрею же было достаточно собственных исследований, книг, творчества, философии, и лишь с самим собой ему было по-настоящему интересно общаться. Он обязательно стал бы признанным гением, если бы по-настоящему захотел этого и увидел в этом хоть какой-то смысл. Но ему была противна мысль, что ради того самого всеобщего признания ему придётся больше общаться с людьми, отвечать на их вопросы, участвовать в их собраниях – одним словом, что ему придётся пойти им навстречу. Поэтому роль непризнанного гения была ему гораздо милее – он достиг истинной гармонии и единения с самим собой, поэтому он больше не нуждался в других людях, в их признании и в их ценностях. По этой же причине он не боролся с таким недугом, как лень – он вполне мог забыть про все дела и проваляться целый день без всякой цели, если только появится подобное желание, которое было превыше всего. Но при этом он умудрялся оставаться хорошим учёным и к своим тридцати годам достиг немалых высот в этом нелёгком деле, что, собственно, и позволило ему стать частью исследовательской группы. Он страстно желал этого, но не потому, что хотел работать на всеобщее благо и исполнять чей-то приказ, а только потому, что он хотел сбежать со стройки и с Ковчега, где его угнетало большое скопление людей, успевших прилично надоесть ему за годы космических странствий. А дальше он мог расслабиться и спокойно работать, делая вид, что очень озабочен тем, что растения никак не хотят адаптироваться в новой для них почве, хотя на самом деле ему было абсолютно всё равно. В какой-то степени ему даже нравились регулярные приступы нервного безумия Владимира и Млады, которые подгоняли его каждый день, на что он реагировал равнодушно и особо не старался это скрыть. Его всё устраивало, а чужие нервы лишь забавляли, ему некуда было спешить.

Но всё же лучше всего о нём расскажут его диалоги. Вы спросите – с кем же такой человек вёл диалоги? Удивительно, но он смог найти себе хорошего собеседника, а точнее слушателя – им посчастливилось стать Олегу. Которому зачастую приходилось слушать очень долго, потому что Андрей обладал удивительным свойством – он мог молчать несколько дней подряд, но если разговор по какой-то причине всё-таки начинался, то остановить его было практически невозможно, и он мог говорить несколько часов подряд, словно философская лягушка, ловко перескакивая с темы на тему. Но Олег не возражал – Андрей был для него не только бывшим преподавателем, соседом по комнате, но в какой-то степени и духовным наставником, который, к примеру, когда-то привил Олегу сильнейшую любовь к литературе, но лишь для того, чтобы продемонстрировать её бессмысленность и тем самым трансформировать в ещё более сильную ненависть ко всем писателям.

У них не было большой разницы в возрасте, но зато у них была огромная разница в духовном развитии, и по этой причине Олег легко попал под влияние Андрея, который никогда не был против того, чтобы организовать школу последователей и почитателей собственной мудрости. Но при этом важно отметить, что Андрей в какой-то степени тоже уважал Олега, и не только потому, что тот был единственным, кто смог признать всю его безграничную гениальность. Но в первую очередь потому, что Олег тоже был одиночкой и он тоже с некоторым отвращением относился к другим людям и к их традиционным ценностям. Но если Андрея подобные взгляды привели к подлинной духовной мудрости и безграничному счастью, то Олег впал в крайнюю стадию беспомощного пессимизма, который буквально пожирал его изнутри и не оставлял сил для саморазвития. И Олег не был младшим учёным, как вы могли подумать. У него была другая важнейшая роль – он был уборщиком. Да, да, он был всего лишь уборщиком, выполняющим всю грязную работу. И лишь в этой роли он мог оказаться в составе исследовательской группы. Вы спросите – а для чего ему надо было оказаться в её составе? Ради чего он был готов пойти на такие унижения? И для тех, кто не догадался, я отвечаю – у него была серьёзнейшая причина для этого, и эту причину звали Миланой. С которой он не мог расстаться на столь долгий срок – ему нужно было видеть её каждый день, хотя бы пару минут.

Каждый день он с трагическим упоением рассказывал самому себе красивую и слезливую историю их несостоявшейся любви. Он рассказывал о том, как они познакомились ещё маленькими детьми, как играли вместе, как вместе сидели в школе, как вместе взрослели, как в юности были настоящими друзьями, а затем она постепенно начала отдаляться. И каждый день эта история звучала на новый неповторимый лад и пробирала почти до слёз. А самое забавное в этой ситуации то, что героиня этой истории даже не подозревала о том, что она является частью столь грандиозного драматического сюжета и по совместительству вершиной далеко не равнобедренного любовного треугольника. Она уже давным-давно забыла о тех временах и не представляла, что Олег так извращённо гиперболизировал их мимолётную детскую дружбу. Хорошо, что он хотя бы не начал писать стихи на эту тему! А то было бы совсем неловко. Но благо, что Олег не стал опускаться до стихотворной лирики и решил ограничиться лишь непрерывной и тотальной жалостью к себе. Он жалел себя, потому что был одиноким, потому что был глупым, потому что был бездарным, потому что был уборщиком и потому что Милана принадлежала другому.

Знаете, есть такие замечательные люди, которые умеют нравиться с первого взгляда, которые приходят в любой коллектив и сразу же влюбляют всех в себя, которым всё легко даётся и которые получают удовольствие от любого дела. Так вот, всё это не про Олега! Он был полной противоположностью этого человека. Открытые и ветреные, как мельницы, люди любят делиться своим великим рецептом успеха: «Просто будь собой». Но как же это нелепо! Такой человек, как Олег, никому не интересен, когда он «является собой», а когда он перестаёт им являться и начинает играть чужую роль, то он выглядит ещё нелепее и не вызывает ничего, кроме насмешек в свой адрес. Если наиболее кратко, то Олег был скучной, ленивой, молчаливой, самовлюблённой, не знакомой с хорошими манерами, аморфной размазнёй без единого более-менее положительного качества и чётко выраженной жизненной позиции. И лишь общение с Андреем помогало ему ненадолго отвлечься от мыслей о собственной ничтожности.

Как уже было сказано, в прошлом Андрей являлся преподавателем. Уже к двадцати годам он сумел получить данный статус и начать преподавать русский язык, литературу, биологию и историю, поэтому часть обучения Олега прошла под надзором этого удивительного космического философа. Который у большинства не вызывал ничего, кроме отвращения и непонимания, но Олега по какой-то загадочной причине он сумел привлечь с самого начала, и уже в учебные годы они начали регулярно общаться. А то, что волей случая они оба оказались в составе этой исследовательской группы, было великой радостью для них обоих, ведь они по-хорошему нуждались друг в друге. Хотя друзьями они, конечно же, не были, ведь Андрею становилось тошно от одной только мысли об этом – о том, что кто-то всерьёз назовёт его своим «другом».

Они встретились, как отчаявшийся странник и великий мудрец, восседающий под деревом где-то в джунглях и познавший всю суть жизни, как слепой, мечтающий увидеть мир, и глухой, способный рассказать о нём, но при этом сам не способный услышать другого, как два изгоя, мечтающих хоть с кем-то обсудить особенности своего изгойства. И обсуждали они их, как правило, в своей общей комнате, не утруждая себя появлением на всевозможных собраниях, независимо от того, какую цель они несли – работа или отдых. Они были сами по себе и всячески демонстрировали это. Андрей, конечно же, успевал понемногу заниматься своими исследованиями и даже подключал к ним Олега, хотя тот формально не был членом научной группировки, но всё-таки большую часть времени они просто сидели у себя в комнате или где-то ещё, созерцая бытие, извращаясь над традиционными ценностями и смеясь над глупостью других людей. Что тут можно сказать? Они действительно были идеальной парой!

– Пару минут назад видел Милану. И мне кажется, что она до сих пор переживает по поводу вчерашнего, – задумчиво произнёс Олег.

– Из-за своего ожившего букетика, что ли? Подумаешь! – Я бы мог долго и упорно пытаться описать все оттенки неповторимого злобно-саркастичного тона Андрея, посвятить этому несколько отдельных страниц, но все человеческие понятия слишком бедны для этой цели, поэтому подключайте свою фантазию. Восьмая глава – самое время наконец-то сделать это.

– Скажи, это действительно твоих рук дело? Ты специально промолчал про эти цветы?

– Ну что ты? Как ты можешь спрашивать такое, как будто совсем меня не знаешь? Конечно же, я сделал это специально! Это должно быть очевидно. Более того, я заставил Ольгу не говорить об этом, чтобы она случайно не испортила такое веселье! – и Андрей почти рассмеялся в этот момент, что, кстати говоря, он делал очень редко.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасный человек?

– Сегодня ещё нет.

– Но как ты можешь? Как ты можешь делать подобное с абсолютно чистой совестью? Другие люди тоже поступают плохо, но они потом просят прощения, ходят исповедоваться, не спят по ночам, думают об этом постоянно. А у тебя как будто вообще нет совести. Как ты можешь жить с этим?

– Легко и с удовольствием. К тому же я в этом не виноват, я от природы такой – просто такова моя судьба! И ты, кстати, не лучше меня. Ты тоже радовался вчерашнему.

– В смысле? Я, вообще-то, люблю Милану, и ты прекрасно знаешь об этом. Как я мог радоваться её слезам?

– А я и не про неё. Я про Даниила, который распсиховался и выставил себя далеко не в лучшем свете перед группой. Не отрицай, что тебе было хорошо от того, что ему было плохо.

– Возможно.

– О да, я-то тебя знаю. Ты ненавидишь его каждой клеточкой своего жалкого, беспомощного организма и мечтаешь, чтобы он исчез или даже умер. Ведь так, ты бы не отказался от того, чтобы он умер? Возможно, ты даже готов поспособствовать этому? Конечно же, без риска для самого себя и своей свободы, – издевательски спокойно и с улыбкой проговорил Андрей.

– Что ты такое говоришь? Совсем с ума сошёл? Молись, чтобы этого никто не слышал, а то нас могут в чём-то заподозрить.

– И пусть, это же так забавно! И вообще, я люблю провокационные разговоры.

– Говорить про убийство людей – это забавно?

– Конечно! А ты, кстати, не ответил на вопрос. Ну давай, врать можешь себе или богу на исповеди, а мне можешь не врать, я-то всё знаю. Но мне хочется, чтобы ты сам это сказал. Давай, ты сохранишь мою тайну про цветы, а я сохраню твою.

– Ну хорошо, хорошо. Я признаю, что действительно мечтаю об этом и при возможности хорошенько задумаюсь о том, чтобы позволить ему умереть.

– Вот и молодец! Ты та ещё скотина, но зато честная! Вот это я называю искренними чувствами – ты завидуешь ему и поэтому мечтаешь уничтожить. Настоящие неприкрытые человеческие чувства во всей своей красе!

– Я завидую ему? Это ещё почему?

– Потому что он совершает поступки, а ты просто ленивый недотёпа. Вот оцени его поступок с цветами. Конечно, было глупо привозить инопланетные растения, не спросив моего совета, – вдруг они оказались бы ядовитыми! Но всё равно это было красиво – даже я прослезился бы после такого подарка и прыгнул бы к нему в постель.

– О да, конечно, он герой! Какой великий поступок! Не важно, что он кричит на Милану, совсем её не любит, не уважает и даже не хочет с ней разговаривать, но зато он приносит ей цветы. Настоящий мужчина!

– Конечно, он настоящий мужчина! А кто ещё заслуживает это звание? Не ты же!

– Тоже верно.

– Хотя нет, если задуматься, то у тебя много плюсов. Вот к примеру, ты никак не зависишь от общественного мнения. Не то, что этот мерзкий Даниил, который зачем-то решил стать самым лучшим, самым сильным, самым талантливым, самым привлекательным для женщин – вот ведь ненасытный тип! Он спортсмен, красавец, гениальный пилот, уверенный в себе, успешный и ответственный мужчина в самом расцвете сил – не то, что ты! Тебе не нужно всё это и поэтому ты в любом случае лучше него – ты мудрец, тебе ничего не надо, ты умеешь довольствоваться малым! Ты всего лишь грязный уборщик и ты рад быть им. Поверь, я искреннее восхищаюсь тобой.

– Не смешно.

В один прекрасный день много лет назад Олег проснулся с удивительным осознанием, с великой истиной, которая буквально пронзила его своим величием и безжалостностью – он вдруг осознал, что он некрасив. И это действительно было великое открытие – он догадывался об этом и раньше, но отказывался поверить по ходу юности и первых лет мечтательной и самоуверенной молодости. Когда он наивно верил в себя и повторял, что всё ещё впереди! Как же это смешно! Но однажды после того, как очередная красотка брезгливо посмотрела в его сторону, с трудом сдерживая насмешку после его предложения сходить на невинное свидание, он набрался мужества и наконец-то признавался себе в этом – он действительно некрасив. И в нём нет ничего, что могло бы привлекать противоположный пол. Он долго и упорно пытался измениться, он честно и самозабвенно верил в свои силы, он много работал в данном направлении, но кому-то просто не дано! И это была последняя капля, жизнь и раньше не баловала его, но это была решающая насмешка судьбы, которую он не мог стерпеть, и поэтому он совершенно логично начал отвечать ей тем же – он начал смеяться над жизнью. Смеяться безжалостно, безостановочно и бескомпромиссно. Как жестока судьба – его любовь могла быть самой сильной, самой чистой и самой преданной, но в итоге он так и не получил возможность доказать это. И через какое-то время он и вовсе оказался не способен любить других людей, а по-настоящему преданная и чистая любовь осталась лишь к самому себе. И только она была по-настоящему взаимной. И всё это в высшей степени логично – такова безжалостная логика жизни. И стоит ли после этого удивляться, что он попал под влияние человека, который не просто смеялся над жизнью, – Андрей был человеком, для которого, в прямом смысле этих слов, не было ничего святого. Он самозабвенно смеялся даже над самим собой, и в какой-то степени именно самоирония была самой едкой и злой из его набора «ироний на все случаи жизни». Но Олег, безусловно, был не так искусен в умении насмехаться и выворачивать жизнь наизнанку – как правило, все его рассуждения превращались в самые банальные и очевидные жалобы, по поводу чего, конечно же, не мог промолчать настоящий мастер. И Олег, как заворожённый, вслушивался в эти удивительные монологи:

– Ты бы знал, как же вы все мне надоели! Вы постоянно на что-то жалуетесь, постоянно ищете какой-то смысл, какую-то цель, какую-то справедливость, истину и прочее, что вы сами там напридумывали. И не понимаете, что всего этого не существует. Мы такие, какими нас создала природа – не хорошие и не плохие, и только глупцы и поэты могут жаловаться. А что поэты? Те же глупцы! Но только самые главные, потому что они возомнили себя умными. А что человек? Всего лишь червь, который советует богу, как именно его надо насаживать на крючок перед рыбалкой. Как же это нелепо! Скажи мне, как может быть так, что все эти высоконравственные писатели, если судить по их произведениям, по тому смыслу, который они проповедовали, в действительности оказывались весьма скверными людьми, даже одними из самых скверных в своём обществе? Они демонстрировали эгоизм и самовлюблённость, несдержанность и злобу, корысть и жажду мести. Любовь к одним неминуемо приводила к ненависти по отношению к другим. Самый яркий пример этого – вегетарианцы. Можно ли представить себе большее извращение, чем ситуацию, когда из-за любви к животным человек начинает ненавидеть других людей – ненавидеть себя и себе подобных? Скажи, как в одном человеке может так причудливо сочетаться доведённая до предела добродетель вместе с бесконечной низостью? У большинства людей нет ни того, ни другого – они глупцы, но они счастливые глупцы, потому что они ни о чём не думают, вообще! Они живут как привыкли, и все их чувства поверхностны и мимолётны. Они привыкли действовать, а не думать, действовать, а не болтать о справедливости, действовать, а не тратить время на запись своих дум и болтовни. И какое им дело до того, насколько правильны их действия? О, счастливые глупцы, как я вам завидую!