Премия
Вот бывают в жизни радостные моменты, которые совершенно не ждешь. Вот идёшь себе по улице, никого не трогаешь и может даже настроение довольно паршивое, и вдруг раз – видишь на дороге лежат деньги. Там со мной уже несколько раз случалось. Но радость от потерянных кем-то денег быстро проходит. И вот ты уже начинаешь по сторонам озираться, не рыскает ли кто вокруг с грустными глазами. Не успели ещё купюры оказаться в кармане, а уже совсем не хочется возвращать то, что так быстро стало твоим.
Вот в лотерею выиграть – это совсем другое дело! Хотя я ни разу ещё ничего не выигрывал. Но продолжаю время от времени покупать лотерейные билеты. Потому что хочется такой радости – взять и выиграть что-то, особенно если билет лотерейный на халяву достался. Только вот если не выиграть, то сразу обидно становится, чувствуешь себя невезучим, лохом доверчивым даже. Поэтому перестаешь играть на некоторое время, пока алчная жажда радости не направит твой взгляд на очередных продавцов удачи.
То есть получается, что радость максимальная получается, когда вдруг появляются деньги честные и совершенно неожиданно.
Так со мной случилось в октябре 1997 года. Я уже пару месяцев как работал помощником аудитора в Питере. Прилично зарабатывал, быстро учился премудростям ремесла и наслаждался жизнью молодого профессионала. Однажды, после очередной командировки я решил позвонить родителям, которые жили в Архангельске. Отчитавшись о своих последних достижениях (командировки, переезд в новую съёмную квартиру и тому подобные бытовые мелочи, которые больше всех на свете интересуют твою маму), я уже было собирался повесить трубку, как мама сказала про письмо из Германии. Уезжая оттуда, я оставил родительский адрес для корреспонденции и, судя по всему, кто-то решил им воспользоваться.
Родители мои по-немецки не говорили, поэтому я попросил маму переправить мне письмо по факсу. На следующий день, я стоял возле здорового чёрного агрегата, медленно выплёвывающего скрученную бумагу. Письмо было на двух страницах, буквы немного расплывались на тёплой ещё термической бумаге, страницы скручивались в трубочку, но я уже с интересом вчитывался в первые строчки: "Здравствуйте Уважаемый, бла-бла-бла, спешим Вас оповестить, бла-бла-бла…" и дальше жирными цифрами было напечатано: "DEM2,000".
Я не сразу понял и ещё раз перечитал начало письма. "Охренеть! Я получил премию немецкой службы академического обмена как лучший иностранный студент минувшего учебного года! Мне причиталось две тысячи марок наличными и приглашение на почётную церемонию в Бернбург, где я учился." Радость, смешанная с гордостью, переполняла меня. Наверное, от переизбытка чувств я исполнил небольшой экзальтированный танец вокруг факса, чем привлёк внимание моих коллег. Размахивая свёрнутым в трубочку факсимиле, я доскакал до своего рабочего места, чтобы поделиться новостью со своими друзьями. "Офигеть! Поздравляем!" – говорил мне почти каждый, пожимая руку или дружески похлопывая по плечам и спине. "Молодец!"
На некоторое время работа в офисе почти остановилась. На шум из своего кабинета выглянул наш управляющий партнёр Рудольф. Выяснив у своей секретарши из-за чего весь шум и гам, он важно прошагал прямо к моему закутку и торжественно пожал мне руку, толкнув по случаю небольшую речь о пользе знаний. Я рассказал о приглашении на церемонию вручения, намекая про небольшой отпуск. Рудольф не без некоторого раздумья согласился отпустить меня на пару дней в ноябре. После ухода шефа я оповестил своих друзей о предстоящем вечером банкете, дабы отметить столь удивительное событие. Делиться радостью я любил и до сих пор так делаю, был бы лишь повод!
Так или иначе, в назначенный день я прибыл в расположение студенческого кампуса недалеко от города Бернбург. Там до сих пор училась куча людей, кого я хорошо знал, и кто ещё помнил меня как человека, не пропустившего ни одной вечеринки на кампусе. Владелец студенческой пивнушки Томас обнял меня как родного, нисколько не удивившись, факту получения мной премии и даже наоборот, обосновал прямую зависимость между количеством времени, проведённым за стойкой бара и силой ума. Было приятно видеть старых друзей, угощать всех пивом и рассказывать о своей новой жизни в далёком и непонятном для немцев Питере.
На самом деле мне было чем похвастаться – немцы, которые закончили обучение вместе со мной в большинстве своём оставались не удел. Мало кто оставался без работы, но многие решили продолжать учиться и лишь два или три человека, по слухам, хорошо устроились. Я старался не задаваться и просто был самим собой, плавно погружаясь в неспешную атмосферу вечернего студенческого кампуса.
На следующий день, в пятницу, была назначена церемония. В большом актовом зале собрались профессора, ректор и ещё какие-то личности бюрократической наружности. Грамот и призов было довольно много: лучшему спортсмену, каким-то активистам социальных движений, помимо студентов также отмечали профессоров и преподавателей. В основном вручали грамоты и какие-то подарки в виде сувениров и ручек. Наконец, после очередной речи, профессор Зейталь, декан нашего факультета и директор программы по обмену студентами, вышел на сцену и в своей несколько шепелявой манере начал рассказывать об истории создания программы по обмену. Поймав его взгляд, я почувствовал, что это была и его премия. "Без этого человека не стоял бы я здесь…" – пронеслось у меня в голове. Когда он назвал моё имя и пригласил на сцену, зал взорвался аплодисментами.
Сложно вспомнить, какие именно чувства я испытывал в тот момент. Радость успеха, наверное. Так или иначе, Зейталь вручил мне большую красивую грамоту и конверт с деньгами. Две купюры по тысяче марок! Я впопыхах поблагодарил лично профессора и весь немецкий народ, пообещав, что достойно распоряжусь деньгами. Под очередной раунд аплодисментов я спустился со сцены и пожимая протянутые навстречу мне руки отошёл в сторонку, где стояли мои приятели. Вытащив новенькие купюры из конверта, мы принялись их рассматривать, жадно вдыхая запах больших денег. Незабываемое чувство, скажу я вам!
Церемония продолжалась и краем уха я услышал имя следующего счастливчика – Катя… Моё сердце замерло. На глазах навернулись слёзы. Неужели она здесь?! В тайне я так надеялся её увидеть… Но всё оказалось напрасно, профессор лишь повторил, что она не смогла приехать, но всё равно была признана лучшей немецкой студенткой своего выпуска и получила специальный приз от местной Шпаркассы. Тысячу марок.
Я стоял там у окна держа по тысячной купюре в каждой руке, но в голове моей звучало только одно имя. Почти два года мы с ней были вместе – расходились, сходились, разъезжались в разные города и снова встречались. После нашего последнего расставания я почти год пребывал на дне стакана, пытаясь успокоить дешевым вином и марихуаной своё разбитое сердце. Она любила меня. Я знал это. Также как и то, что я умнее многих других. Что у меня будут деньги. Наверное, даже много денег. Но тогда, зная это, я в это не верил сам. И не смог убедить её. Я позволил ей уйти, думая, что так будет лучше для неё. "Какой же я мудак!" – думал я, сжимая в руках тысячные купюры.
Мысль нарезаться тут же заняла всё моё сознание. Формальная часть церемонии вроде бы уже закончилась и народ потянулся к выходу. Я подошёл к кучке профессоров, стоявших у сцены, ещё раз поблагодарил каждого из них. Выслушав их пожелания и напутственный слова. Я откланялся и направился с друзьями в соседний кабачок. Бутылка местного игристого заменила нам шампанское, пиво и ещё пиво, что-то ещё.
Я дошёл до своей комнаты в местном гостевом доме, чтобы переодеться во что-то менее формальное и оставить там грамоту и деньги. Заглянув в кошелёк, я понял, что праздник начался ударно и положил в пустое отделение для купюр одну из тысячных купюр.
Вернувшись в пивнушку, я застал там лишь моих друзей, допивающих своё пиво. Атмосфера на праздничную явно не тянула. Кто-то предложил поехать в город, чтобы продолжить праздник в более весёлом заведении. Сказано – сделано: через минут десять мы уже мчались по шоссе в чьём-то автомобиле.
В "Бистро" народу было гораздо больше, играла весёлая музыка. Я поцеловал в щёчку знакомую официантку, мои приятели тут же доложили причину моего возвращения. Ещё одна бутылка игристого, пиво, пиво, текила. "Она всё равно не здесь, так что плевать!" – думал я, заказывая очередной раунд. Мы порядком поднабрались, народ постепенно расходился, демон алкоголя неумолимо гнал меня в забытьё. Собравшись силами, я предложил заказать последний круг и отправиться назад в кампус. Идея была одобрена, и мой друг Маттиас отправился к стойке бара.
Вместе с пивом официантка принесла счёт. Я не глядят протянул ей тысячную купюру, чем загнал её в ступор. Я уже точно не помню, в чём заключалась проблема – то ли у неё не было сдачи, то ли она боялась, что купюра поддельная, так как никогда в жизни она таких не видела. Так или иначе она наотрез отказалась её брать. Других купюр у меня не было, а дебетовую карточку СБС-Агро я даже не стал показывать.
Мои пьяные приятели обступили официантку яростно доказывая ей, что они своими глазами видели, как уважаемый профессор вручил мне эти деньги и клялись, что купюра настоящая. Я понуро стоял в стороне, ощущение праздника окончательно улетучилось: той которую я хотел, не было рядом, радость от больших денег уже превратилась в какой-то непонятный геморрой, в котором я совсем не хотел участвовать. Очень хотелось покурить.
Протиснувшись к официантке, я довольно громко (и грубо) объявил ей, что других купюр у меня нет и, если она не возьмёт эту, то я просто уйду. Она начала причитать, неся какую-то околесицу про правила, банки, босса и ещё бог знает что. Я был непреклонен. Она начала плакать. Это превращалась в какой-то плохой фильм. Однако, объективно я не мог ничего не изменить. Карточки они не принимали, а ни у кого из моих приятелей нужной суммы не было. Я предложил заплатить завтра. Она отказалась. В конце концов, мы развели её на то, что она взяла купюру, дала нам сдачу, но пообещала на следующее утро сразу же отнести её в банк и заявить на меня в полицию, если купюра окажется фальшивой. Чаевых она не получила.
Молча мы сели в стоявшее неподалёку такси, и отправились обратно в кампус. По дороге Матиас яростно доказывал, что официантка круглая дура и всё такое. Мне было всё равно.
Добравшись до кампуса, мы пошли в комнату Матиаса, взяли по бутылке пива, дошли до соседнего корпуса, где жили ребята баловавшиеся марихуаной. Взяв у них немного травки, мы продолжили в холле одного из общежитий. Кто-то что говорил, звучала музыка, люди приходили и уходили, а я был печален. 'Things will never be same again' – крутилось у меня в голове песня, ещё не спетая Мелани Си.
Наутро я проснулся со столь знакомым чувством студенческого похмелья. "Хоть что-то никогда не меняется!" – оптимистично думал я, двигаясь в направлении столовой. Набрав еды, я присел за столик к знакомым девчонкам. Они уже слышали про мой триумф и ещё раз сердечно поздравили меня. В ответ я купил почти целый поднос пирожных и пригласил всех вечером в студенческую пивнушку.
Накануне я договорился со своей старой приятельницей о поездке в соседний Галле, местный центр торговли. Она была из Западной Германии, лет на пять старше меня и пообещала выступить консультантом по приобретению хорошего делового костюма.
Прибыв на место, мы первым делом отправились в главный немецкий универмаг Карштад. Покопавшись с полчаса в бесконечных рядах висящих на вешалках костюмов, я выбрал парочку на примерку. Потом моя знакомая притащила ещё один костюм. Выбор был труден – я не разбирался ни в фасонах, ни в марках, ни в ценах. Моё похмельное настроение никак не способствовало процессу шоппинга. Умаявшись, я предложил пойти подышать свежим воздухом. Рядом с универмагом было уютное кафе, где мы заказали по чашке кофе. Я не выдержал и заказал вдобавок бокал пива.
Пока мы курили на улице перед входом в универмаг, моё внимание привлёк маленький магазин мужской одежды, находившийся по соседству. Подумав, что в универмаг вернуться никогда не поздно, я направился прямиком туда. Внутри нас встретила изящная блондинка неопределённого возраста. Мило улыбнувшись, она поинтересовалась целью нашего визита. Моя спутница разъяснила ей ситуацию, представив меня выпускником университета, устроившимся на престижную работу.
Внимательно осмотрев меня, хозяйка магазина исчезла в кладовке. Назад она вернулась с тремя костюмами и ворохом рубашек. Взяв в руки темно-синий шерстяной костюм фирмы "Odermark", я сразу понял, что это то, что надо. В примерочной кабинке я надел на себя брюки, которые казались идеально мне подходили. Мне выдали майку и следующие минут двадцать я стоял посреди бутика раскинув в сторону руки, пока моя знакомая вместе с хозяйкой магазина надевали, накидывали и прикидывали различные рубашки, пиджаки и галстуки. Такой вид шоппинга мне нравился гораздо больше!
В конце концов, я остановил свой выбор на понравившемся мне костюме, дополнительной парой чёрных брюк, пятью отличными деловыми рубашками и парой строгих галстуков. Третий, повеселее, хозяйка выдала мне в подарок. Всё это дополнили абсолютно классические "Lloyd's" из мягкой лаковой чёрной кожи с тяжелой гладкой подошвой. Из зеркала на меня смотрел совсем другой человек!
Это внешнее перевоплощение обошлось мне почти в тысячу марок. Я легко расстался с последней купюрой, поминая вчерашнюю истерику официантки. Однако, хозяйка магазина просто засунула купюру в кассу, отсчитала мне сдачу и даже выписала такс-фри чек, чтобы я мог вернуть себе в аэропорту часть денег, уплаченных в виде НДС.
Считая расходы на билеты и организацию ещё одной вечеринки по поводу моего возвращения, я потратил почти все две тысячи. Костюм я ещё носил пару лет, а уже порядком стоптанные ботинки у меня пропали, когда в декабре 98-го грабители огрели меня в подъезде железной трубой, проломив голову. Голова иногда побаливает, но веру в себя уже никто никогда у меня украсть не может.
Антипремия
В предыдущем рассказе своём речь шла о приятных случайностях. А ведь жизнь она не всегда такой бывает – скорее даже наоборот, неприятностей в жизни больше обычно. Хотя может быть они просто лучше запоминаются – ведь хорошего всегда мало, зато плохого, как правило, через край… Так и с деньгами.
Помню, в июле 1998 года я попал в одну очень неприятную ситуацию. Прекрасным субботним вечером мы с друзьями поужинали и, как это часто бывало, отправились в “Мани-Хани” – весьма популярное тогда заведение, где можно было выпить пива, поиграть в бильярд, послушать музыку, в исполнении местных рокабилов, познакомиться с девчонками, в общем – хорошо провести время. Так оно всё и было, пока не стали расходиться по домам. Проводив друзей до аспирантской общаги Финэка, я направился в одно из круглосуточных кафе на Невском проспекте, чтобы перекусить и подождать пока сведут мосты.
На улице стояла отличная погода, и, хотя белые ночи уже почти закончились, было совсем не темно. В самом распрекрасном настроении я бодро шагал по тротуару возле Казанского Собора, когда рядом со мной остановился милицейский козлик.
К той поре у меня уже был некоторый опыт общения с питерскими ментами. Отсутствие местной прописки тогда являлось административным нарушением и из-за этого меня уже несколько раз отвозили в участок на улице Крылова. Там ничего особенного не происходило – дежурный спрашивал мои паспортные данные, что-то там печатал в компьютере, потом или выписывал мне символический штраф рублей в пять, или просто отправлял восвояси, каждый раз призывая меня прописаться куда-нибудь.
Это было не так просто: своего жилья у меня не было, родственников беспокоить не хотелось, а старушка, которая сдавала мне квартиру на Охте, во-первых, жила в Израиле, а во-вторых, и слышать ничего не хотела ни про какие “временные” регистрации. Право тогда случаев с “чёрными риелторами” было огромное количество. За небольшую взятку можно было, конечно, прописаться по каким-то мифическим адресам, но давать взятки я не хотел, тем более что объективной потребности в прописке у меня тогда не было.
Поэтому появлению милиционеров я нисколько не удивился. Двое быстро выскочили из машины, один встал позади меня, другой начал задавать вопросы, пристально глядя мне в глаза. Я бодро назвал своё имя и фамилию, адрес, признался, что паспорта у меня с собой нет. на вопрос об оружии и наркотиках ответил отрицательно. Сержант, стоявший передо мной, кивнул своему напарнику и тот шустро обыскал меня. Не найдя ничего примечательного, он вытащил мой бумажник и стал внимательно его рассматривать.
Тут мой пульс ускорился – дело в том, что в тот день один из знакомых вернул мне двести долларов, которые одалживал в мае для покупки турпутёвки в Египет. По тем временам, это была значительная сумма денег, на тот момент времени составлявшая почти всё моё свободное состояние, и видеть её в руках каких-то ментов, было очень тревожно.
Предчувствия меня не обманули. Стоявший сзади ловким движением засунул бумажник в задний карман моих джинсов, и также быстро как появился, исчез внутри машины. Сержант тут же развернулся и уже открыл дверь машины, но я был быстрее.
Вытащив бумажник, я убедился, что баксов там нет, и почти закричал, обращаясь к сержанту:
“Товарищ сержант! Этот человек украл у меня двести долларов!” – указывая рукой на сидевшего в машине мента.
“Так!” – сержант оставил дверь открытой и сделал несколько шагов в моём направлении.
“В чём дело? Ты совсем уже нажрался? Или на наркотиках? Ты что несёшь? Какие деньги?”
Мне очень хотелось убить эту скотину в погонах прямо на месте. Он был довольно хлипкого телосложения, но, скорее всего, более подготовлен чем я и вооружен. К тому же, в машине сидело ещё двое. Сердце продолжало учащенно биться. Я сжал кулаки, перевёл дыхание и уверенным голосом сказал:
“У меня в бумажнике было две купюры по сто долларов. После того как ваш человек вернул мне бумажник, их там нет…”
“Так! Сейчас разберёмся.” – сержант опять кивнул головой и второй мент, мгновенно выскочив из машины, схватил меня сзади за предплечье и потянул в сторону.
Хотя весь хмель из меня и выветрился, я не мог придумать ничего лучшего как подчиниться. Машина тут же рванула с места, а сержант, повернувшись ко мне с переднего сидения, мерзко улыбаясь, сказал:
“Сейчас мы тебя в вытрезвитель отвезём, там тебе мозги промоют, а то нажрался уже до галлюцинаций!”
Сидящий рядом со мной мент довольно заржал.
Я вытащил из кармана бумажник, уверенно достал оттуда мои визитные карточки, на которых черным по белому было написано “Алексей Субботин” и “Артур Андерсен”. Первую я протянул сидевшему рядом менту, которые механически её ухватил. Вторую я попытался всучить сержанту, но тот только фыркнул и отмахнулся.
“Что это ты тут мне суешь?”
В машине было темно, и прочитать написанное на карточках они всё равно не смогли бы. Однако, я продолжал держать визитку в своей вытянутой руке.
“А вы почитайте! Куда бы вы меня сегодня не отвезли, я завтра оттуда выйду!”
В кабине повисла тяжелая гнетущая тишина. Водитель оглянулся на сержанта. Тот молчал. Через некоторое время машина остановилась в какой-то довольно тёмной местности. Сержант и сидевший рядом со мной вышли.
Я очень испугался.
“Сейчас они меня вытащат на улицу, отдубасят дубинками и бросят тут где-нибудь!” – вертелось у меня в голове.
Однако я смог преодолеть страх и, сконцентрировавшись на молчаливом водителе, я громко и уверенно сказал:
“Фамилия, имя, звание!”
Он чуть дёрнулся Я сунул свою визитку прямо ему под нос и повторил свой вопрос.
Водитель нехотя что-то невнятно пробурчал в ответ, но так тихо, что я только расслышал слово “…милиции”. Этого было достаточно. Он сломался. Я кожей чувствовал это и продолжал давить:
“Покажите удостоверение!”
Не поворачиваясь ко мне, он в темноте махнул корочками.
“Включите свет! Я не вижу” – громко продолжал я. – “Я запомнил номер вашей машины, и завтра вас точно найду!”
Водитель вяло промямлил:
“Лампочка в кабине не работает…”
Я не успел развить свой успех, так как боковая дверь открылась, и я услышал хамоватое: “Вылезай!”
На улице было уже темно. Машина стояла во дворе какого-то серого здания. Людей вокруг нас не было.
“Ну что?” – сержант довольно ухмылялся. – “Сейчас тебя оформим…”
Я задержал дыхание в ожидании удара, однако вместо этого сержант развернулся и направился в глубь плохо освещённого двора. Я проследовал за ним, рефлекторно сжимая шею в ожидании удара сзади.
К моему удивлению, буквально в десяти шагах от нас, в стене обнаружилась тяжелая металлическая дверь. Внутри был грязный коридор, ведущий в небольшую приёмную, где среди каких-то грязных шкафов стоял желтый письменный стол, за которым восседал, мерзкого вида толстяк в замызганном белом халате.
“Так! Кого вы тут привезли?” – мужик расплылся в улыбке, демонстрируя свои гниловатые зубы. “Алкоголь? Зачем же так напиваться? Ходить то прямо ещё можешь?” – говоря это, он с нескрываемым презрением смотрел в мою сторону.
Проигнорировав толстяка, я сфокусировал всю свою энергию на щуплом милиционере, сидевшем на табуретке в углу:
“Товарищ милиционер! Я хочу сделать заявление…” – на этих словах я уверенно ткнул пальцем в стоявшего позади меня мента. – “Этот человек украл мои деньги!”
От неожиданности, полусонный молодой милиционер чуть не упал со своей табуретки. Он начал испуганно вертеть головой, глядя то на меня, то на толстяка, то на сержанта, при этом нервно шевеля губами:
“Заявление это… Не тут! Надо это… В участок. Я тут… это!”
Несмотря на то, что нёс он полную околесицу, желаемый эффект был достигнут – толстяк в грязном халате проглотил свою мерзкую улыбку и серьёзным голосом сказал сержанту:
“Вы кого тут привели? Нам неприятности не нужны – сами разбирайтесь!”
Не успел я порадоваться своей маленькой победе как почувствовал тяжелую руку на своём плече, тянувшую меня к выходу. Лицо сержанта не предвещало ничего хорошего. Он слегка подтолкнул меня, и я чуть не упал, споткнувшись об порог.
Когда дверь вытрезвителя захлопнулась за его спиной, я снова съёжился от предчувствия удара. Правой рукой мент прижал меня к стене, в то время как его левая лежала на рукоятке дубинки.
“Всё, финиш! Довыступался…” – опять пронеслось у меня в голове.
Мент явно ждал команды. Прошло несколько очень тягостных секунд, пока к нам не подошёл сержант с незажжённой сигаретой в зубах. Он закурил, выпустил дым и мрачно произнёс:
“Ты чего несёшь? Какие деньги? Кто украл? Мы тебя сейчас за клевету на 15 суток оприходуем!”
От сердца прямо отлегло. Я понял, что бить меня, а тем более калечить, не будут. Однако ситуация по-прежнему оставалась очень стрёмной, к тому же деньги были у них. Стиснув зубы, я промолчал.
“Обыщи его ещё раз!” – скомандовал сержант.
Мент развернул меня лицом к стене, ещё раз обшарил меня.
“Так, посмотри в своих карманах!” – это уже относилось ко мне.
Засунув руку в правый карман джинсов, я нащупал там смятые купюры. Сомнений не было – это были мои баксы.
“Значит они у тебя всё время в кармане были! А ты ту на нас клевещешь! Давай его в участок на 15 суток закроем”
Меня опять запихали в машину. Мы рванули с места и буквально через две минуты, скрипя тормозами, остановились у подъезда знакомого мне ОВД на Крылова.
Мент довольно грубо вытащил меня из машины и втолкнул внутрь отделения, где меня принял дежуривший там милиционер. Он забрал мой бумажник (смятые доллары остались в моём кармане), велел мне снять ремень и шнурки, и ждать на скамеечке возле обезьянника. Шнурков на моих туфлях не было, а ремень я всё-таки снял. Минут через пять он вернулся с каким-то офицером, который задал мне сакраментальный вопрос:
“Тебя за что взяли?”
Я вкратце поведал ему свою историю – проверка документов, баксы, поездка в вытрезвитель, снова баксы – и задал встречный вопрос:
“А как фамилия старшего группы, который меня сюда привёз? Я хочу написать заявление…”
Офицер хмыкнул, посмотрел на меня, на дежурного милиционера и сказал:
“Знаешь… Заявление писать нужно начальнику отделения, а его сейчас нет. Ты лучше в понедельник приходи, мы тут пока сами разберёмся.”
С этими словами он под руку выпроводил меня из дверей отделения. Подбежавший сзади дежурный всунул мне в руку бумажник. Для порядка я осмотрел его, вроде всё было на месте – пара сотен рублей и несколько банковских карточек. Доллары лежали в кармане джинсов.
Вдохнув всей грудью прохладный ночной воздух, я твёрдым шагом направился прочь от отделения. В голове роились мысли: от анализа собственных поступков, пьяного куража, который мог легко стоить мне переломанных рёбер и отбитых почек, до сценариев грядущей мести обнаглевшим ментам.
Мосты уже были сведены, я не спеша дошёл до Невского проспекта, поймал машину и поехал домой. В понедельник с утра я рассказал свою историю друзьям в офисе. Все сошлись во мнении, что надо идти писать заявление в прокуратуру. Иначе ментовской беспредел не остановить. Никаких тёплых чувств к сотрудникам органов я, понятное дело, не испытывал, однако, незадача заключалась в том, что я не знал ни их имён, ни фамилий, да и про номер машины водителю я соврал.
Так или иначе, уже в среду я должен был ехать в очередную командировку. Так что ни до какой прокуратуры я так и не дошёл. До сих пор об этом жалею – ведь справедливость не наступила, и кто его знает, скольких ещё людей ограбили эти гопники в погонах…
В другой раз разговоры мне не помогли.
Как-то поздним декабрьским вечером я возвращался домой. Это был день рождения моей мамы, и я не преминул воспользоваться поводом выпить с друзьями. Не больше чем обычно. На Невском знакомый уже таксист согласился подбросить меня до дома. Я вышел на углу дома, не доезжая до подъезда, решив чуть-чуть проветриться. Когда я уже входил в подъезд мне показалось, что за мной мелькнула какая-то тень…
Я очнулся через несколько часов, лежа на площадке между этажами. Руки и одежда были липкими от крови. Адски болела голова и лицо, в горле стоял тошнотворный привкус. Я медленно приходил в себя – руки и ноги вроде на месте, но любое движение вызывало непереносимую головную боль. На бетонном полу рядом со мной валялись разбитые очки и какие-то бумаги. Осторожно я ощупал руками голову. На правой стороне затылка была кровоточащая рана, нос был то ли сломан, то ли расцарапан разбитыми очками, дышать и глотать было очень больно. Я ощупал карманы куртки – ключи были в кармане, паспорт валялся на земле в куче бумажек. Кошелек с карточками, но без денег, валялся тут же. С удивлением я обнаружил, что на мне нет ботинок.