БЕНАЗИР. Жила, как все, и не знала, какая это мука – жажда. Утолить ее – вновь родиться. А как бы я возродилась, если бы утолила жажду любви!.. Сейчас я на том же месте пляжа, где впервые увидела Джона, где расцвели мои чувства. Я слышу, да, я слышу звуки аккордеона. Это мелодия страданий… Но я танцую, выxодит и музыка скорби побуждает к движению?..
Бечевки, которыми скрипка была прикреплена к спине, неожиданно обрываются. Скрипка падает на песок. Девушка ее подхватывает, извлекает из футляра, играет, танцует и поет.
БЕНАЗИР.
Здесь каждая песчинка помнит
Прикосновение твоих и моих ног.
Здесь каждая волна помнит
Наши объятия и поцелуи.
Здесь подняли нас до высот счастья
Мелодии аккордеона и скрипки,
Если двое любят друг друга –
Ни звезды, ни люди, ни боги
Не имеют права их разлучить.
Это не я, это скрипка поет:
Где ты? Отзовися, любимый –
Прийди вместе с аккордеоном.
Если не придешь –
Сердце скрипки взорвется.
Мое сердце взорвется,
И скрипка и я от печали умрем…
* * *
Чувства, что охватили душу Беназир, – несмотря на большое расстояние – передаются Джону. Он как бы явственно видит ее на берегу моря, слышит ее зов. В его сердце врывается желание протянуть ей руку, не позволить девушке умереть. Мало соображая, что делает, парень подбегает вплотную к Кларку.
ДЖОН (голосом отчаяния). Если не выведешь меня за пределы воинской части, я всю ленту (Буонарроти оборачивает дуло пулемета в сторону сержанта) выпущу в твой живот. Следуй к пропускному пункту! Ты – впереди! Я – за тобой! Но предварительно отдай приказ, чтобы дневальный доставил из моей комнаты на пропускной пункт аккордеон! А ты вынесешь его на улицу! За пределы воинской части!
Кларк видит свирепое лицо Буонарроти, готового на все, подчиняется ему. По мобильному телефону сообщает дежурному.
КЛАРК. Майор Райс приказал сопровождать рядового Буонарроти в местный клуб! Доставьте на пропускной пункт его аккордеон!
Когда они достигают пропускного пункта, там уже стоит одетый в футляр аккордеон. Кларк берет его. Вместе с Джоном выходит на улицу. За углом Джон бросает к ногам сержанта пулемет, выхватывает у него из рук аккордеон и исчезает в темноте ночи.
* * *
Воинская часть, расположенная на территории американского посольства. Пропускной пункт. Рог улицы. Кларк поднимает брошенный Джоном ему под ноги ручной пулемет.
КЛАРК. Неужели мы с Райсом последние кретины? Устроили этому Буонарроти кросс с боевым оружием. Сами подтолкнули его к преступлению. Но теперь кретинства не будет! Этот вероотступник с итальянской фамилией мнит себя потомком Микеланджело, художника и мыслителя эпохи Возрождения. Но мы, истые христиане, не позволим «возродиться» этому вероотступнику!
Кларк на пропускном пункте передает пулемет одному из дежурных. Садится за пульт управления, докладывает Райсу о происшествии.
Райс у себя в кабинете по видеотелефону связывается с послом.
РОНАЛЬД. Прошу, господин посол, разрешить нам, военным, действовать сообща с местной полицией. Джон Буонарроти совершил тяжкое преступление. Он около часа держал в заложниках сержанта Кларка, угрожал убийством, а после сбежал в город. Его следует отдать под суд.
ПОСОЛ. Разрешаю предпринять эффективные меры к поимке беглеца и возврату на территорию посольства.
РОНАЛЬД. Благодарю за доверие! Живым или мертвым мы доставим сюда Буонарроти!
* * *
Буонарроти спешит на берег, оббегает пляж. Натыкается на перевернутые рыбацкие лодки. Заглядывает под каждую из них. Осматривает грибки, раздевалки, валуны, что лежат наполовину в воде. Беназир нигде нет.
ДЖОН (ходит вдоль берега). Неужели ревность пробудила череду галлюцинаций? Мне привиделось, что Беназир отказалась исполнять обязанности жены, прогнала со своей спальни Саддама?.. Мало того, я вроде бы воочию видел, как она убегает из его дома? Устремляется к берегу моря – к тому месту, где меня и ее настигла любовь?.. Но я ошибся?.. Желанное выдал за действительное. У нее не такое сильное чувство страсти, как у меня. Да и преград у нее больше. Она покорилась Саддаму. Ей не удалось преодолеть насилия над собой. Бируни вцепился в нее, как паук. Я все ей прощаю, ни в чем не обвиняю. Но мне вдвойне тяжелее от гнета обстоятельств. Что делать? Возвратиться в часть? Бросить себя в лапы Рональда и Ко ? Сгноить молодость в тюрьме?.. Без Беназир мне все равно не жить… Не лучше ли в эту звездную ночь умереть, вспоминая счастье, которое здесь испытал?.. Я войду в море и буду плыть, пока хватит сил, а потом утону, передавая водной бесконечности свою любовь к Беназир.
Буонарроти сбрасывает с себя армейскую форму, аккуратно складывает на пляжном лежаке, где он раньше оставил аккордеон. Нагишом, в одних плавках, идет к воде.
ДЖОН. Все, даже казарменные трусы я снял. Отрекаюсь от своей военной сути. Хочу перед смертью быть свободным от всех армейских тиранических традиций, зароков, законов, догм, религиозных заповедей… Сейчас я исповедую один единственный закон – Закон Любви. Он велит себя отдать любимой женщине. А если это невозможно – я умру с ее именем на устах. Прощай, Беназир! Беназир! Беназир!..
Джон входит в воду, начинает плыть, все время повторяя имя любимой. Вдруг слышит за своей спиной голос Беназир.
БЕНАЗИР. Вернись, любимый! Вернись ко мне! Я давно ожидаю тебя!
Буонарроти оборачивается – из-за пелены слез на глазах не видит Беназир.
ДЖОН. Мне почудился твой голос, Беназир!.. Неужели ты на небе – и оттуда окликаешь меня?!
БЕНАЗИР. Я взобралась на скалу, где установлен маяк, чтобы броситься в море. Я, как и ты, хотела умереть. Но вот вижу тебя и теперь, вместе с морскими каплями, хочу припасть к твоему телу.
Девушка по винтовой лестнице от маяка сходит вниз к кромке берега. Джон выныривает из воды, подхватывает Беназир на руки и несет по той же лестнице вверх к маяку. Там опускает на широкий деревянный топчан. Девушка припадает к парню, как та морская капля. Они сливаются в безумном поцелуе, забывают обо всем на свете. Кем-то вспугнутая чайка проносится над ними, издавая протяжный крик, схожий с рыданием. Она долго кружит над маяком, словно предупреждает влюбленных: страдание, только одно страдание объединяет все живое на земле.
Но девушка и парень не слышат голоса птицы. Они ничего вокруг не видят и не слышат. Каждый слышит только свое сердце и сердце любимого. Бурный поток чувств отстранил их от всего сущего. Весь мир – это они, спаянные сладостью обладания друг другом. Они счастливы! Они всемогущи!
А когда на мгновения прерывается песня рук и губ, вспыхивает костер нежных слов.
ДЖОН. Кто мне подарил сверхчувство? За несколько километров от тебя я ощущал твои страдания? Какой ветер принес ко мне потоки твоей боли? Ведь это точно – я слышал твою мольбу прийти на берег!
БЕНАЗИР. Я тоже ощущала твои муки. Глазами не видела, а душой содрогалась от унижений, которым подвергали тебя… Кто же нас приобщил к такому сверхъестественному общению?
ДЖОН (с иронией). Бог подарил нам эти свойства!
БЕНАЗИР. Не смейся! Твои одноверцы христиане и мои одноверцы считают нас вероотступниками. И все делают для того, чтобы нас разлучить. Но выходит мой Аллах и твой Христос помогли нам встретиться. А может, правы те, что говорят «Бог один – а значит, и религия на Земле должна быть одна».
ДЖОН. Это будет! Я уверен! И нас с тобой (смеется) канонизируют как первых святых этой религии – религии Любви, Справедливости и Равенства!
Беседа влюбленных снова перерастает в поцелуи, ласки. Джон и Беназир не замечают, как приближается рассвет. Только когда лучи солнца падают на их лица, вспоминают о беге времени, о своем трагическом положении. Первой спохватывается девушка.
БЕНАЗИР. Луч солнца – вестник счастья. Давай возвратимся в город и скажем всем, что нас соединил Бог. Люди не вправе перечить этому!
ДЖОН (печально). Твой Бируни и мой Райс скорее сами себя растерзают, чем позволят нам оформить документально наше супружество.
БЕНАЗИР. Куда же нам податься? Везде бездушие, пороки и ханжество!
Девушка припадает к плечу парня. Обнявшись, поют сквозь слезы.
БЕНАЗИР И ДЖОН (дуэтом):
О згинь, приземленная жизнь,
Где пьянствуют, жрут и «сексуют»!
Где люди – подобие крыс.
А крысы – верховные судьи.
Вселенная жаждет любви,
Что схожа с дыханием розы.
Небесной любовью живи!
Прорвись к ней сквозь смерть и сквозь слезы!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Бируни заходит в спальню. Обнаруживает исчезновение Беназир. Видит на окне зависший канат из простыней.
САДДАМ. Стража, ко мне!
Из соседних комнат к нему бегут стражники и стражницы.
САДДАМ. Где моя невеста? Проворонили? Она обвела вас вокруг пальца, как малолетних детей! Недотепы! Если в ближайшие сутки не вернете Беназир в эту комнату – всех поувольняю, оштрафую, не выдам зарплату за прошедший месяц!
Все ошалело молчат. Они не ожидали от Беназир безрассудного поступка. А теперь, понимая свою вину, как должное воспринимают угрозы хозяина.
САДДАМ (после краткого раздумья). Мужчины, кто согласится возглавить поиски моей жены?
Вперед выступает крепкий детина с квадратной головой и наглой ухмылкой.
САДДАМ. Ты Хусейн?.. В твое распоряжение передаю десять машин, все вооружение, что имеет охрана. Подозреваю, что к похищению моей супруги имеют прямое отношение солдаты воинской части из американского посольства. Поэтому возможна огнестрельная стычка. Будьте готовы ко всему!
ХУСЕЙН. Все Ваши распоряжения выполним беспрекословно!
САДДАМ. Женщины тоже обязаны включиться в поиски. Ведущую роль поручаю тебе, Сажида.
Из числа более чем двадцати стражниц выходит маленькая остроглазая шатенка.
САДЖИДА. Вы, господин Бируни, допустили ошибку в произношении моего имени. Надо говорить не Сажида, а Саджида. Мое имя происходит не от слова «Сажа» («Черная»), а от слова «Саджида» («Прекрасная»).
САДДАМ. Ты станешь еще более прекрасной, если с помощью колдовства и твоих старушек–агентов разведаешь, где находится Беназир.
САДЖИДА. Сколько времени на это даете?
САДДАМ. Не более двадцати часов. На подкуп необходимых лиц и оплату труда агентов выделяю наличными тысячу долларов. Мало?
САДЖИДА. Достаточно!
САДДАМ. Деньги уже сейчас можешь получить в кассе.
* * *
На пропускном пункте появляется Саддам. Его пропускают в кабинет к Рональду. Они сразу же находят общий язык.
РОНАЛЬД. Есть основания считать, что наш солдат Джон Буонарроти похитил Вашу, господин Бируни, супругу?
САДДАМ. Косвенные основания. Но если учесть, что днем раньше сразу же после церемонии в мечети Буонарроти пытался выкрасть ее, то обвинение само собой напрашивается…
Рональд по видеотелефону связывается с местным полицейским управлением. Объясняет ситуацию.
РОНАЛЬД. Рад, что Вы комиссар полиции, разрешаете нашим воинским подразделениям действовать на вашей территории как у себя дома. Спасибо, что предоставляете в наше распоряжение полицейский спецотряд по борьбе с терроризмом. Бизнесмен Бируни оплатит все материальные затраты.
Дает трубку видеотелефона Бируни.
САДДАМ. Подтверждаю, что оплачу все расходы полиции, связанные с поиском и задержанием американского солдата и моей супруги, которую он предположительно похитил.
* * *
По записке Джамал из казармы выходит Билл.
ДЖАМАЛ. Ко мне приходила Саджида, наперсница Бируни. Она сообщила, что ночью Беназир сбежала от Саддама.
БИЛЛ. А Джон минувшей ночью едва не застрелил сержанта Кларка – и тоже сбежал.
ДЖАМАЛ. По словам Саджиды, Бируни и Райс объединились, чтобы разыскать Джона и Беназир. Бируни по местным законам имеет право любым способом наказать Беназир – вплоть до физического уничтожения.
БИЛЛ. А Джону грозит тюрьма сроком не менее десяти лет…
ДЖАМАЛ. Тебе известно, где Беназир и Джон? Они спланировали побег?
БИЛЛ. Никто ничего не планировал. И вряд ли они сейчас вместе. Я знаю одно: их пока не поймали. Хотя Рональд поднял по тревоге спецроту быстрого реагирования. Да плюс в его распоряжение передан спецбатальон местной полиции. Перекрыты все дороги, ведущие из города. Взяты под контроль вокзалы, аэропорт.
ДЖАМАЛ. Меня тревожит вот что. Если у Джона и Беназир не будет выхода, если их станут силой разлучать – разлуке они предпочтут смерть. Спасти их и их любовь сможем только мы с тобой.
БИЛЛ. Как?
ДЖАМАЛ. Мы обязаны отыскать их первыми и предложить помощь.
БИЛЛ. Согласен. Кстати, я прихватил с собой все деньги и золотые вещи, что есть у меня.
ДЖАМАЛ. А у меня есть карта гор, что примыкает к городу. Только в горах можно укрыться от преследователей.
БИЛЛ. Но где искать наших друзей?
ДЖАМАЛ. Мы все время говорим о них так, как будто они находятся вместе…
БИЛЛ. Стой! Джон в условиях смертельной опасности не забыл об аккордеоне. Прихватил его с собой.
ДЖАМАЛ. И Беназир не рассталась со скрипкой.
БИЛЛ. Играя на этих инструментах, они и познакомились.
ДЖАМАЛ. Где?
БИЛЛ. На городском пляже.
ДЖАМАЛ. Значит, музыка и Беназир и Джона могла привести только туда?
БИЛЛ. У меня такая же догадка!
* * *
Саддам и Рональд вместе с воинским и полицейским подразделениями рыщут по пляжу.
САДДАМ (к Рональду). Какой вам резон помогать мне?
РОНАЛЬД. Не перевариваю этого вероотступника Буонарроти.
САДДАМ. Вы – христианин?
РОНАЛЬД. Да.
САДДАМ. А я мусульманин. Мы разной веры, а вот сообща действуем.
РОНАЛЬД. Но при этом каждый защищает свои обычаи, свою религию. А эти двое, Джон и Беназир, хотят разрушить: она – ваши, а он – наши устои жизни. Российский писатель, не помню фамилии, в повести «Живи и помни» предупреждал таких: не отбивайся от стаи – иначе погибнешь. Но этих отступников все больше. И в России, и по всему миру.
В прибрежной зоне в разных ее концах шастают Саджида и Хусейн. Они тщательно осматривают пляжные сооружения, ложбины и места, где торчат камни. Когда безрезультатно завершают поиск, Хусейн показывает рукой на маяк.
ХУСЕЙН. Один из здешних бомжей в беседе со мной сказал, что ночью видел людей на той скале.
САДЖИДА. Мои женщины–сыщики там побывали – и беглецов не выявили.
ХУСЕЙН. Но может, какие-то следы от них остались?
САДЖИДА. Пока обнаружить их нигде не удалось.
К Саджиде робкими шажками подкрадывается завсегдатай пляжа старушка Зяйнаб, что-то шепчет ей на ухо. Между ними возникает спор.
ЗЯЙНАБ. Не покажу, пока не выложишь сто долларов.
САДЖИДА. За те деньги, что ты требуешь, я верчусь как белка в колесе целый месяц.
ЗЯЙНАБ. Работа дураков любит.
САДЖИДА. Прохвосты живут лучше?.. Вон идет хозяин. Обратись к нему.
Зяйнаб действует согласно совету. Саддам, выслушав старушку, сходу оживляется, вынимает из кармана ассигнацию.
САДДАМ. Но прежде покажи вещи!
Зяйнаб берет его за руку и ведет к лежаку. Следом идут Райс, Хусейн, Саджида, родители Беназир…
ЗЯЙНАБ. Вот смотрите (указывает рукой): армейская форма американского солдата, верхняя одежда женщины, аккордеон, скрипка… Может, это вещи тех людей, что вы ищите?
РОНАЛЬД. Узнаю: это мундир Буонарроти. Но наш солдат отлично плавает. Как далеко от берега расположены Белые острова?
САДДАМ. Сто миль. Туда не доплывешь.
ЗЯЙНАБ. Владельцев этих вещей ночью видели у маяка. Потом со скалы они спустились сюда, сидели на лежаке. Играли на аккордеоне и скрипке. Играли очень скорбную мелодию, пели такую же печальную песню. Потом молодые люди сняли с себя верхнюю одежду и, взявшись за руки, зашли в воду. После этого больше никто их не видел.
Слова Зяйнаб отец и мать Беназир воспринимают как приговор. Они безутешно рыдают.
РАГАД. Наша дочь плохо плавает. Она утонула.
ОМАР. Дочь это сделала на зло нам!
Бируни берет в руки аккордеон, извлекая его из футляра. На песок падает записка. Райс поднимает ее.
РОНАЛЬД. Почерк Буонарроти. Что же он пишет? «Завещаю аккордеон и все мои личные вещи, которые остались в армейской казарме, моему другу Биллу Рузвельту..»
Омар, подгоняемый истеричным любопытством, расстегивает футляр скрипки, извлекает оттуда письмо Беназир. Оно длинное. Читает про себя. Затем комментирует.
ОМАР. Дочь прощается с нами. Просит скрипку передать подруге Джамал, чтобы та играла…
В эту минуту сквозь толпу собравшихся пробираются к лежаку Билл и Джамал. Они все видят, все слышат. Толпа равнодушно безмолвствует. Только в их глазах и в глазах матери Беназир проступают слезы. Джамал принимает скрипку, Билл аккордеон. Они садятся на топчан, с которого убрана одежда, и играют скорбную мелодию.
Бируни расплачивается с Зяйнаб.
* * *
Военные и полицейские покинули берег. Толпа зевак растворилась. А Билл и Джамал все играют. К вечеру пляж совсем опустел, а они все играют.
Когда сгустились сумерки, как из–под земли возникают Джон и Беназир. Из рук онемевших от неожиданности друзей выхватывают аккордеон и скрипку, играют, танцуют и поют.
ДЖОН.
Струна любви зовет в полет,
Отвагой наполняет душу.
О смерти скрипка запоет –
И перед смертью я не струшу.
БЕНАЗИР.
Любовь – горячий океан.
Она кипит во мне волнами
И, как безумное цунами,
В душе рождает ураган.
ДЖОН.
Твой поцелуй во мне живет.
Как солнце, озаряет душу.
БЕНАЗИР.
О смерти скрипка запоет –
И перед смертью я не струшу.
ВДВОЕМ.
Любовь – горячий океан.
Она кипит во мне волнами
И, как безумное цунами,
В душе рождает ураган.
* * *
АВТОР. Билл и Джамал долго не могут поверить, что это реальные Джон и Беназир. Они воспринимают их как тени погибших. Возможно, все это и происходит в ирреальной виртуальности. Она ведь тоже имеет свойство развиваться, своей необычностью продлевать сюжеты. Что ж, последуем за ней. Расскажем, что еще уготовила судьба по–святому влюбленным Беназир и Джону. Ведь виртуальность в данном случае совпала с действительными событиями, с реальным содержанием этой ближневосточной трагедии.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Райс гостит на яхте у Бируни. Они сидят на палубе за столиком, пьют вино, играют в шахматы.
РОНАЛЬД (переставляя фигуру). Вам шах, а за следующим ходом будет мат.
САДДАМ. Признаю себя побежденным досрочно. Какая у нас ставка на этот раз?
РОНАЛЬД. Штука зеленых. Умножьте эти деньги на десять проигрышей.
Бируни вынимает из барсетки пачку ассигнаций, ложит на стол.
САДДАМ. Здесь ровно десять тысяч долларов – вся сумма, что я проиграл.
РОНАЛЬД (пересчитывая деньги). О нашем общем деле скажу так. Наш военный катер вдоль и поперек избороздил прибрежные воды. Но ни живыми, ни мертвыми не обнаружили ни Джона Буонарроти, ни Беназир Баттани. Вероятнее всего, их мясом поживились акулы, а кости обсасывают молюски.
САДДАМ. Почему исключаете мою версию? Я убежден, что суицид иммитирован.
РОНАЛЬД. Тогда – где они? Наш вертолет с воздуха обследовал море, берег, горы и ущелья. Ничего подозрительного пилоты не увидели.
САДДАМ. По моей просьбе и, понятно, за мои деньги стражи порядка вот уже третий день на вокзалах, в аэропорту и на дорогах осуществляют проверку. Там тоже результатов нет.
РОНАЛЬД. Значит, надо прекратить поиск?
САДДАМ. Ни в коем случае. Помните, по завещанию Джамал приняла скрипку, а ваш солдат Рузвельт – аккордеон? Однако к себе они возвратились без музыкальных инструментов. Почему?
РОНАЛЬД. Билл сказал, что отдали их детям музыкальной школы.
САДДАМ. Верь – но проверь. К Джамал я уже приставил стукачку. А Вы, пожалуйста, установите наблюдение за этим Рузвельтом.
РОНАЛЬД. Вознаграждение будет?
САДДАМ. В форме торжества вашей идеи, что парни–христиане не должны жениться на мусульманках.
РОНАЛЬД (с ехидцей). Если Вам удасться вернуть жену – у Вас радости будет больше, чем у меня. Или я ошибаюсь?
САДДАМ. При любом исходе я по всем статьям отблагодарю Вас… Разве Вам не нравится играть со мной в шахматы?
* * *
По берегу моря пятые сутки петляют, прячась от людских глаз, Джон и Беназир. Он в «шкуре» гориллы, она в «шкуре» шимпанзе.
БЕНАЗИР. Я так устала, что земли под ногами не чувствую.
ДЖОН. Потерпи. Еще немного и на горизонте появится новый маяк – обозначенный на карте.
БЕНАЗИР. Это тот, что Джамал, передавая карту, обвела кружочком?
ДЖОН. Он самый. В том районе мы должны найти себе место для потайного лежбища – и ожидать наших друзей.
БЕНАЗИР. А если они не появятся?
ДЖОН. Билл и Джамал, уверен, не подведут. Если бы они не одели нас в «шкуру» обезьян…
БЕНАЗИР. Смотри! Опять в небе вертолет. Бросай, как я, ношу под кусты. Кувыркайся, как горилла. А я на пальму полезу бананы сбивать…
Над верхами деревьев проносится вертолет. «Обезьяны» затевают игру, швыряют друг в друга бананы… Когда вертолет удаляется, сбрасывают синтетическую одежду-шкуру. Чтобы освежиться, купаются в море. Потом садятся обедать – Джон ножом открывает рыбные консервы.
БЕНАЗИР. Последняя банка?
ДЖОН. Есть еще две. На завтра хватит. Сухарей и воды тоже на два дня.
БЕНАЗИР. А дальше?
ДЖОН (весело). Бананами будем лакомиться. Их тут в избытке. Да и маяк недалеко. Через три дня туда подъедут Билл и Джамал, чтобы пополнить наши продуктовые запасы.
БЕНАЗИР И ДЖОН (дуэтом):
Природа нас соединяет,
А люди жаждут разлучить?..
Смотри, как радуга, играя,
К душе прокладывает нить?
Как солнце входит в наше тело,
Лучами пробуждая страсть!
Как какаду своим напевом
Зовет тебя поцеловать!..
Природа нас соединяет.
А люди жаждут разлучить?..
* * *
Билл и Джамал встретились в условленном месте.
БИЛЛ. Это хорошо, что мы с тобой купили аккордеон и скрипку и подарили их детям–сиротам.
ДЖАМАЛ. К тебе тоже приводили этих детей?
БИЛЛ. Проверку устроили по всем статьям. Бируни, а вслед за ним и Райс не верят в самоубийство Беназир и Джона.
ДЖАМАЛ. И они правы. Любовь – это жизнь, в ней нет места отчаянию.
БИЛЛ. Чтобы Джона и Беназир не нашли, нам надо держать ухо востро. За мной следят.
ДЖАМАЛ. А ко мне подослали мнимую подругу. Все выспрашивает об этой истории. Прощупывает, что да как.
БИЛЛ. Завтра сможем, как обещали, привезти продукты на мыс возле того маяка, что на карте ты обвела кружочком?
ДЖАМАЛ. Я все подготовила. Даже купила печку, что работает на твердом спирте. Будут на ней уху варить.
БИЛЛ. А о сетях для ловли рыбы, наверное, забыла?
ДЖАМАЛ. Перед отъездом ты зайдешь в магазин и купишь их. Если сделаю это я, да еще заранее – Бируни сразу же об этом уведомит моя «новая подруга».
БИЛЛ. А такси заказала?
ДЖАМАЛ. По той же причине воздержалась. Поедем на моей машине.
* * *
Джон и Беназир видят долгожданный маяк.
БЕНАЗИР. Мы добрались к нему на полдня раньше намеченного срока. Давай отпразднуем такое достижение!
ДЖОН. Как?
БЕНАЗИР. Досрочно искупаемся в море.
Оба снимают «шкуры». Все вещи прячут в ложбине, что образовалась под огромным камнем. Долго плавают, играют в ловитки. Вода теплая, чистая. Лица у обоих веселые, несмотря на усталость, вызванную длительным переходом.
БЕНАЗИР. Сколько мы прошагали за эти восемь дней?
ДЖОН. Если по карте измерять расстояние прямой линией, то не более 60 миль. Если же учитывать зигзаги берега, подъемы и спуски – то эту цифру следует увеличить в несколько раз.
БЕНАЗИР. Все же жаль: от города недалеко ушли.
ДЖОН. Но мы тащили на себе груз.
БЕНАЗИР. Это ты тащил. А я, можно сказать, играла марш: скрипку и аккордеон несла…
Выскочив из воды, Беназир хватает в руки свой музыкальный инструмент.
БЕНАЗИР. Давай – подыграй!
Джон берет аккордеон. Всматриваясь вдаль, молодые люди играют и поют.
БЕНАЗИР И ДЖОН (дуэтом).
Аккордеон и скрипка –
Две половинки слитка,
Что золотом зовется.
Что музыкой зовется.
Нас любит море.
Нас любят горы.
Чего же люди
Аккорды губят?
Аккордеон и скрипка –
Две половинки слитка,
Что золотом зовется,
Что музыкой зовется.
* * *
Бируни ложит на стол Райса пачку долларов.
САДДАМ. Плачу наперед. Но с вашей стороны должна быть гарантия уничтожения солдата Буонарроти. Моя сыщица Саджида сообшила, что он жив, жива и Беназир. Они прячутся где-то в природоохранной зоне.
РОНАЛЬД. Джона можно убить при попытке к бегству. Это разрешено в отношении лиц, которые являются уголовниками. Но как выйти на след Буонарроти?
САДДАМ. Вместе будем искать. И еще условие: Беназир вы обязаны живой и невредимой передать мне.
РОНАЛЬД. По вашим исламским обычаям и законам Вы имеете право, ссылаясь на ревность, убить жену. Ведь она изменила Вам. Неужели продолжаете любить эту скрипачку?
САДДАМ. Ей уготовано наказание пострашнее смерти. Она будет жить во дворце, но до конца дней не выйдет за его пределы. Игра на скрипке ей будет запрещена.
РОНАЛЬД. Этим Вы не нарушите те суры Корана, в которых сказано, что муж обязан заботиться о здоровье жены, обеспечивать ее всем необходимым?
САДДАМ. Оградить ее от грехопадения – главная моя забота. А Вы не женаты?
РОНАЛЬД. У меня в Штатах супруга и пятеро детей. Я регулярно пересылаю им деньги. Прощение и терпение – основа нашей католической семьи.
САДДАМ. У меня, кроме Беназир, есть еще две старшие жены. Я состоятельный мужчина – и по Корану имею на это полное право. Но любовь к юной Беназир таким клином вошла в сердце, что тем двоим там нет места. Она же топчет мою честь! Поэтому я скорее продам ее, чем просто так отдам! Да еще мужчине иной веры!