Спрашивали какая сегодня дата, какой год, бывает ли периоды уныния, сменяющиеся необычном подъемом, и прочую ерунду. Мой врач сказала: я же вам говорила, что он адекватный. Я даже удивился, мы с ней не особо как общались. Только на обходе она спрашивала как дела. Но какой-то врач – мужчина пожилой сказал что ещё нужно месяц понаблюдать. Я был немного шокирован. Рассчитывал выйти раньше.
Мужики поддержали, сказали ерунда, два месяца пролежал, ещё один пролежишь. Приходила мама, тоже успокоила. Сказала что разговаривала с моим начальником на работе и меня там ждут когда выпишут. А я думал что сразу уволят, как попаду в психушку, но начальник оказался человеком, я до сих пор ему благодарен.
Несмотря на то что была зима, один раз в теплый день нас решили вывести погулять. В кладовке всегда висели фуфайки и стояли валенки. Сходить погулять можно было всем желающим. Набралось человек двадцать, остальные остались в отделении. Когда мы выходили как раз закончило прогулку женское отделение. Возвращались они веселые. Ну, думаю, чем-то наверно интересным занимались.
Гуляли сорок минут, просто ходили по двору туда-сюда да сидели на лавочках. Но главное подышали свежим воздухом. Один любитель делал зарядку, он каждое утро занимался и на улице всю прогулку прозанимался.
Больше нас гулять не выводили, потому что у троих поднялась температура, а у одного воспалился зуб и его возили к зубному вырывать зуб. У меня тоже заболело горло, была температура, правда всего один день, каждый день по вечерам прыскали в горло спреем, иначе спать невозможно было, а так хоть на три-четыре часа отпускало. Где-то за неделю горло прошло.
Был ещё один интересный дед. Бывший учитель в школе. Ходил собирал всякую ерунду, но иногда бывали у него периоды просветления. Привезли его к нам с бородой. Другие больные прозвали его Хоттабычем. По правилам в больнице нельзя носить бороду и усы. Его всем отделением уговаривали сбрить бороду, но он начинал кричать и драться. Пришлось его привязать к кровати и приходящий парикмахер сбрила ему бороду. После этого он даже как-то тише стал себя вести и можно было с ним пообщаться.
Глава 11.
Пришел Новый год. 31 декабря как обычно встали, пошли умылись, потом завтрак, раздача таблеток. Пришла социальный психолог, принесла с собой раскраски, цветные карандаши, пазлы, домино, шахматы, шашки. Некоторые её даже ждали, взяли раскраски, кое-кто пазлы. Она оказывается периодически приходила, общалась с больными, что-то рассказывала. Провела она с нами часа два. Я не подходил, мне было неинтересно. В основном с ней общались действительно сумасшедшие.
В обед тоже всё было как обычно, единственное изменение – выдали по две печенюшки, видимо в честь праздника. А так обычный набор: гороховый суп, рисовая каша с кусочком курицы, чай и два кусочка хлеба. С курицей тоже кому как повезет, кому-то кости достанутся, кому-то – кусочек мякоти. У кого что вкусное было в передачках можно было съесть в обед. Обычно не выдавали, передачки ели только после сончаса.
Притащили искусственную ёлку, медсестра её нарядила, поставили справа от телевизора. Близко подходить не разрешали, но всё равно кто-нибудь постоянно возле неё терся. Разрешили смотреть телевизор даже во время сончаса, только сделали звук потише. Но в основ в сончас все спали, я тоже от таблеток спал.
После сончаса наступало время посещений, мы после своей палатой собрались в столовой поели, друг друга угощали кому что принесли. Мне мама принесла мандаринов, орех, сало. Одному принесли копченую курицу, кому-то шоколадных конфет (в этот день сделали исключение и многие продукты разрешили приносить). Сашка, который отбывал срок в больнице, договорился и в сестринской нам заварили кофе, правда совсем уж некрепкий он был. Но всё равно кайф, я мечтал о кофе с первого дня в больнице.
Вечером, после приёма таблеток, как обычно все засели смотреть телек, кто-то играл в домино. Я немного посмотрел, какая-то лабуда шла, ушел в палату и слушал как бывший наркоман-сектант одному больному втирал про веру. Почему-то в основном по телевизору больные смотрели НТВ, видимо канал с ними на одной волне.
Еще по мимо шести сигарет, разрешенных на день, вечером выдали ещё по три. Для меня это было не проблемой, постоянно пачка лежала под подушкой, нас в первой палате не обыскивали, а для больных, у которых не было возможности прятать сигареты, это стало приятной неожиданностью.
Пришло время отбоя, а телевизор никто не выключает и по палатам не гонит, я спросил у санитара, он ответил что заведующая разрешила смотреть телевизор до двенадцати. Вообщем посмотрели поздравление президента и пошли спать, хотя были недовольные и не хотели уходить в палаты. Но санитары всех разогнали.
Только уснули, один псих начал бурагозить, кидаться на санитаров. Они вдвоем его кое-как скрутили, привязали к кровати, поставили укол, но он ещё полночи что-то орал и не давал спать, потом видимо укол подействовал.
Вот такой вот Новый год, точно его не забуду.
Глава 12.
Однажды вечером привезли очень толстого мужика. Он вел себя неадекватно, кричал и приставал ко всем требуя какой-нибудь еды. Потом его привязали к кровати и он успокоился. На следующий день он всё равно приставал ко всем с едой, постоянно ходил голодный. Другие больные рассказали что его уже не первый раз привозят и у него сахарный диабет. Что сдают его в психушку родные сестры, хотят забрать квартиру, но его не признают сумасшедшим.
Пробыл он где-то неделю. И однажды вечером начался переполох. Этот мужик упал, начался задыхаться и даже уже посинел. Срочно вызвали скорую, никто к нему не подходил. Скорая приехала быстро, забрала его. Потом, через две недели его снова привезли из больницы, но пробыл он недолго и через два дня выписался. Не знаю, правда или нет его пытались лишить квартиры, но после обычной больницы он вел себя вполне адекватно.
Как-то раз перевели к нам одного молодого мужика с белой горячкой, ему было 25 лет. Вел он себя нормально, но не мог спать по ночам. Как он сам рассказывал, как только наступала ночь ему начинало казаться что в палату лезут черти, а за ними горит огонь и всё вокруг в крови. Ему давали легкое снотворное, а потом и его перестали давать. Пробыл он с нами десять дней и выписался.
При мне случился один побег из нашего отделения. Тем кто идет на поправку можно было с посещающим родственником пообщаться на улице, погулять, посидеть на лавочке, спокойно съесть передачку без присмотра. К одному больному пришел брат и им разрешили погулять и пообщаться