В 17:30 члены группы уже стояли в холле, когда внутрь станции с полигона зашли Йозеф и Ганс. Они шли, разговаривая о чём-то между собой, и весело посмеивались:
– Ja, Hans! Es war prima! Erwartete von den Russen solcher Überraschung nicht. («Яа, Ханс! Эс ва прúма! Эвáтэтэ фон дэн Рýшэн зóльхен Убярáшн нихт.», Да, Ганс! Это было здорово! Не ожидал от русских такого сюрприза.)
– Du warst unwiderstehlich, Joseph! Gegenwärtig «Wolfraginger»! («Ду вáрст унвидащтéлихь, Йозэф! Гéгенвáтих «Вольфрáгингер» », Ты был неотразим, Йозеф! Настоящий «Варяг в волчей шкуре»!)
Вэндэр стоял с опущенной вниз головой, абсолютно обескураженный и подавленный. Ему было не только обидно, что он проиграл, имея явные преимущества в начале гонки, но и стыдно перед немецкими пилотами за достаточно подлый, как он чувствовал, и бессмысленный поступок. Хэлбокс сидел неподалёку, держа в руках гермошлем, и что-то бормотал себе под нос. Он был злой как собака. Его раздирала досада за Вэндэра, ведь он теперь остался без лучшего друга до конца миссии, а немецкие пилоты продолжали вызывать в нём неописуемую ярость и злобу.
Йозеф подошёл к группе и протянул Вэндэру руку в качестве рукопожатия.
– Хочу поздравить вас! – продолжил он, обращаясь к нему, – вам действительно удалось загнать меня в тупик во всех смыслах. Я получил массу острых впечатлений!
– Мы тоже очень рады, что вам понравилось! – саркастично и уступчиво ответила Кэтрин, стоявшая рядом, с некоторой издёвкой, скорее над собой, чем над немцами, и добавила уже на русском, – «Приходите еще»!
Фрэя с Джонсом были также озадачены ситуацией, но еле сдержались, чтобы не рассмеяться над её клоунадой. Вэндэр без видимого энтузиазма пожал руку Йозефу, извинился и пошёл в одиночестве к себе в номер «плакать да горевать».
Немцы явно были довольны собой и тем, что в возникшей непредвиденной ситуации доказали свой уровень профессионализма и технической готовности своих машин.
Команда разошлась на отдых перед ужином. Фрэя и Джонс вновь получили возможность остаться вдвоем. Лу не стал влезать в чужие проблемы, чтобы не вызывать лишней агрессии. Кэтрин на этот раз более остро ощутила дискомфорт от того, что теперь осталась одна. Хэлбокс вообще не находил себе места, но всё-таки даже те, для кого впечатления от пребывания на станции «Моусон» впервые оказались слабее собственных негативных чувств, нашли в себе силы и мужество пережить их и появились к ужину в достойном нравственном настрое и хладнокровном спокойствии. К тому же окружающая обстановка нисколько не уступала по уровню предыдущим станциям, а напротив добавляла позитива многочисленными 3D снимками пейзажей австралийских саван во всю стену и поражали своей реалистичностью. Кухня, в том числе, не отличалась от предыдущей.
За ужином Фрэя как бы невзначай обратилась к Йозефу.
– Йозеф, вы поведаете нам, как вам удалось обойти наших горе-стратегов? Так сказать, поделитесь с нами опытом. Подробности того, что они хотели сделать, я сегодня уже выслушала от одного из них.
– Конечно, мне не составит труда объяснить вам тонкости этого приёма, тем более что дело не только в технике управления, но и, не в меньшей степени, конструкции наших машин.
– А вас, я смотрю, нисколько не возмутило то, что наши пилоты без предупреждения вступили с вами в ожесточенную схватку?! – внезапно вмешалась Кэтрин в их диалог.
– Кэт! Какая муха тебя укусила?! – протестно возразила Фрэя.
– Да ладно, расслабься! Может мне тоже захотелось попытать удачу, только вот скрытая внезапность не мой конёк! Я люблю честную и открытую схватку!
– Что вы предлагаете?! – с внезапной заинтересованностью, но очень спокойно спросил Ганс.
– По-видимому, личную дуэль! Я против вас двоих! – твёрдо ответила Кэтрин.
– Кэт, ты серьезно?! – начала паниковать Фрэя.
– А что такого?! Мы сегодня итак с тобой чуть не ввязались в эти приключения без всяких предупреждений! И мне может тоже понравилось! Я хочу продолжения!!! – заявила она, действуя с явной провокацией.
– А что конкретно вы имеете в виду, говоря о дуэли? – с той же непоколебимой серьёзностью продолжил Ганс.
– Завтра мы выходим на станцию «Прогресс» через шельфовый ледник Эймери. Нам всем известно, что шельфовые ледники полны сюрпризов: это ледяные сдвиги, разломы и тому подобное. Лучшего препятствия для быстрой езды не найти! Что скажете, если я предложу вам пройти его втроём на время? Тем более, что это вписывается в рамки общих правил!
– Ну что же… – ответил Ганс, – желание женщины, да ещё такой смелой как вы, достойно уважения, но что мы будем делать с остальными пилотами? Ведь риск разбиться в экстремальных условиях никак не должен повлиять на общие стандарты заезда по отношению к остальным! Как вы предлагаете обойти фактор очерёдности?
– Довольно просто! – продолжила Кэтрин, – независимо от стартовой очерёдности, мы будем ждать друг друга по ту сторону ледника с готовым результатом прохождения, пропуская оставшихся к финишу. Когда же мы дождëмся третьего, то просто сравним результаты, ну а проигравший просто зайдëт на финиш с реальным опозданием, чтобы выбыть из общего заезда.
Ганс и Йозеф ненадолго задумались.
– Хорошо! – ответил Ганс, – ваши условия приняты! Завтрашнюю гонку проиграет тот, кто из нас троих покажет худшее время на леднике! Результатом будет считаться время между входом в зону ледника и выходом оттуда по сигналу штурманбота о прохождении контрольных точек.
Наступила гробовая тишина, все сидели в некотором шоке от происходящего, да и в некотором смысле момент был действительно грандиозный. Впоследствие он даже вошёл в историю проекта Полярной Навигации, как первый случай официального международного личного вызова!
Уже возвращаясь вдвоём в свои комнаты после с ужина Йозеф начал диалог:
– Höre, Hans, und dich hat sich mit der Lösung nicht beeilt? («Хëрэ, Ханс, унд дих хат зих мит диа Лëзун нихт биáльт?», Послушай, Ганс, а ты не поторопился с решением?)
– Die Lösung wird gefasst, Joseph! Es darf man nicht aufheben! Ich weiß, dass dich beunruhigt… Mir gefällt nicht, wenn jemand beginnt «, die Musik in der Mitte der allgemeinen Heiterkeit aufzunehmen». Aber verstehe, heute – für uns zu verzichten bedeutet, morgen zu verlieren. Zweimal, Joseph, sie die Frau gegen uns zwei Männer zu verlieren?! Mit welcher Person du dich im Begriff bist, zur Frau und den Freunden heimzukehren?! Dazu, Joseph, mir scheint, und ich werde mir es gönnen, zu sagen, aber bei ihr ist der innere hysterische Anfall offenbar. Solche Lösungen in den ähnlichen Zuständen, unüberlegt zu übernehmen, so, sie geht auf das ungerechtfertigte Risiko einfach. Es ist dennoch, was, von des Felsens in den Abgrund zu fallen.
(«Диа Лëзун вúад гефáст, Йозэф! Эс даф манн нихт ауфхЭбэн! Их вайтс, дас дих боунрýйхт… Мир гефáльт нихт, вэн éманд бегúнт «диа Музúк ин диа Мúтэ диа альгемáйнен Хайтакáйт ауфцунúмэн». Áбэ фэштúа, хóйтэ – фюр унс цу фëцúхтн бэдóйтэт, мóргэн цу фелúрэн». Цвáймаль, Йозэф, зи диа Фрау гЭгэн унс цвай мЭна цу фелúрэн?! Мит вЭльхе Пëсон ду дих им Бегрúф бист, цуа Фрау унд дэн Фрóйндэн хаймцукúрэн?! Дацý, Йозэф, мир шáйнт, унд их вЭдэ мир эс гËнэн, цу зáгэн, áбэ бай иа ист диа инáрэ хистЭриш Анфáль óфэнба. Зóльхэ Лëзун ин дэн энлúхэн Цуштáндэн, унъубелúхт цу убэнúмэн, зо, зи гэт ауф дас ýнгэрихтфËхихтэ Ризикó áйнфах. Эс ист дэнóх, вас, фон фЭэльсэнс ин дэн Абгрýнд цу фáлен.», Решение принято, Йозеф! Его нельзя отменить! Я знаю, что тебя беспокоит… Мне самому не нравится, когда кто-нибудь начинает «включать свою музыку посреди общего веселья». Но пойми, отказаться сегодня – для нас значит проиграть завтра. Проиграть дважды, Йозеф, она женщина против нас двоих мужчин?! С каким лицом ты собираешься вернуться домой к жене и друзьям?! К тому же, Йозеф, мне кажется, и я позволю себе это сказать, но у неё явно внутренняя истерика. Такие решения в подобных состояниях принимать необдуманно, а значит, она просто идёт на неоправданный риск. Это всё равно, что падать со скалы в бездну.)
– Aber, Hans, in diesem Fall fliegen wir zusammen mit ihr in diesen Abgrund auch. («Áбэ, Ханс, ин дúзэн фал флúген виа цузáмэн мит úа ин дúзэн Áбгрунд áух.», Но, Ганс, в таком случае вместе с ней в эту бездну летим и мы с тобой.)
– Man muss es unter anderem Winkel, Joseph sehen. Sie macht es unbewusst, ohne jede Berechnung, und wir, auf unserer Erfahrung und dem Professionalismus gegründet worden. Die Erfahrung und der Professionalismus, Joseph! Das Plus das Niveau und die Zuverlässigkeit der Technik. Das alles gibt in der Regel das beste Ergebnis zusammen. Was du über sie Snowigator sagen wirst? («Ман мюс эс ýнта андэрЭм Вúнкель, Йозэф зúэн. Зи махт эс ýнбэвýст, ýна éдэ Берúхнун, унд вир, ауф ýнзэра эрфáрун унд дэм Профэсионалúсмус гэгрúндэт вóдэн. Дúа Эрфáрун унд диа Профэсионалисмус, Йозэф! Дас Плюс дас Нúву унд дúа Цýфэлесихкайт диа Тéхник. Дас áлес гибт ин диа рúэгель дас бЭстэ Эгúбнэс цузáмэн. Вас ду ýбя зи Сновигатор зáгэн вëст?», Надо смотреть на это под другим углом, Йозеф. Она делает это неосознанно, без всякого расчёта, а мы, основываясь на нашем опыте и профессионализме. Опыт и профессионализм, Йозеф! Плюс уровень и надёжность техники. Всё это вместе даёт, как правило, лучший результат. Что скажешь про её сновигатор?)
– Der gute Wagen, Hans, gerade es gefällt mir nicht! Die sehr mächtigen und räumlichen Kraftanlagen, die Durchmesser schnaufte grösser als bei uns, die Extrabeschleunigung kann hören es für ein Paar Meilen, es ist interessant, dass dort innen. Mir gefällt ihr Wagen, solche exzentrisch, wie auch sie wirklich nicht. («Диа гýтэ Вáгэн, Ханс, герáдэ эс гефáльт миа нихт! Ди зиа мЭхтигэн унд рóймлихэн Крáфтанлáгэн, дин дЮрхмэссэ шнáуфтэ грËссэ, альс бай унс, диа Экстрáбищлëнингун канн хËрэн эс фюр айн Па Мáйлэн, эс ист интэрэсáнт, дас дорт úнэн. Мир гефáльт иа Вáгэн, зóльхэ эксцЭнтриш, ви аух зи вËклихь нихт.», Хорошая машина, Ганс, именно это мне и не нравится! Очень мощные и объёмные силовые установки, диаметры сопел больше, чем у нас, форсаж слышно за пару миль, интересно, что там внутри. Мне действительно не нравится её машина, такая же эксцентричная, как и она.)
– Ja, es kann Problem werden. Gut, wir werden anschauen, dass dort morgen mit dem Wetter und der Folge, aber auf jeden Fall, Joseph, das Herangehen professionell keiner Emotionen und der Panik sein soll!
(«Яа, эс канн Проблéм вЭдэн. Гут, вир вЭдэн аншауЭн, дас дот мóргэн мит дэм вЭтэ унд Фóльгэ, áбэ ауф éдэн Фаа, Йозэф, дас Херáнгиэн прóфэсëнэль кáйнэ Эмоциóнэн унд диа Пáник зайн золь!», Да, это может стать проблемой. Ладно, посмотрим, что там завтра с погодой и очерёдностью, но в любом случае, Йозеф, подход должен быть профессиональный никаких эмоций и паники!)
ГЛАВА XVIII. ДИСТАНЦИЯ «МОУСОН – ПРОГРЕСС»
На следующее утро подъём сыграли по обыкновению в девять часов. После завтрака команда приготовилась к выходу и в 10:40 по команде «По местам, приготовиться к старту!» пилоты вышли группой и рассредоточились по полигону. Группа техсопровождения убирала последние трапы от уже запустившихся машин, когда в эфире прозвучал голос диспетчера.
– Приветствую всех на маршруте «Моусон – Прогресс»! Вам предстоит пройти расстояние в триста тридцать миль, из них сто восемьдесят миль до шельфого ледника Эймери, и сто пятьдесят миль по самому леднику. Время в пути вам ориентировочно ограничено до трёх часов, поэтому если сегодня до полудня погода не изменится, то вам придётся совершить сразу два непротяжённых маршрута. Берегите силы, они вам могут ещё потребоваться! Ваша очередность старта на сегодня следующая: Фрэя, Ганс, Лу, Кэтрин, Хэлбокс, Йозеф, Джонс. Интервал между стартами двадцать секунд, потом отсчёт запускается заново, можете выходить на стартовую прямую.
– Ну что… Я думаю очерёдность приемлемая, а значит всё в силе, как и договаривались вчера, – продолжил Ганс в эфире.
– Всё именно так, как и договаривались! – сразу же отозвалась Кэтрин.
– Тогда поехали! Всем удачи! – сказал Ганс.
В одиннадцать команда начала стартовать. Все пилоты планомерно шли друг за другом в той же последовательности. Никто даже не собирался предпринять обгонных манёвров, так как всем было понятно, что сегодня на этом маршруте определённо выйдет один из трёх участников вчерашнего пари. Через час на скорости в сто пятьдесят узлов пилоты начали входить в зону ледника, постепенно снижая её до ста узлов в зависимости от сложности рельефа.
– Не переживай, Кэт! Всё будет хорошо! – подбодрила её Фрэя, после сигнала штурманбота.
– И я о том же подумала! – ответила она.
Кэтрин уже смирилась с тем, что может произойти с ней на этой дистанции. Её не столько даже удручало отсутствие Акселя и неудачи товарищей, сколько вся эта возня вокруг немецкой группы. Она всерьёз считала, что проделки Хэлбокса стали причиной того, что миссия пошла не в то русло, изменив общую тактику, и сейчас она будто была спровоцирована всем этим на решительные действия с её стороны! «Была – не была!» – подумала она про себя и начала ускоряться.
Ледник не заставил себя долго ждать. Сразу же после вхождения в его зону начались ледяные сдвиги и разломы, чередуясь друг за другом, как ступеньки различной высоты и уровня. Оценив расстояние, Кэтрин сразу пошла на крайние меры и включила форсаж. Её сновигатор взметнулся вперёд и даже немного приподнялся на дыбы. Такого мощного драйва на машинах типа HSPS ещё никто не испытывал! Не обращая внимания на сильные вертикальные удары при приземлении, она устремилась вперёд, влетая, как на трамплине при прохождении каждого препятствия, едва успевая оттолкнуться от края предыдущей плоскости заснеженного льда.
К её счастью подвеска её машины была довольно несложной по конструкции, но достаточно грубой по чувствительности, поэтому спокойно переносила серьёзные нагрузки при столкновении общего веса с поверхностями в высокоскоростном режиме. Основным было вовремя подать правый рулевой штурвал на заднюю механизацию, чтобы при скачке резко приподнять сновигатор передней частью вместе с лыжами над краем проходимого пласта. Скорость на форсаже, да ещё и с интервалами в прыжках росла критически. Иногда Кэтрин еле успевала приземляться, как сразу же приходилось прибегать к вертикальному рулению, поэтому она рассчитала приблизительную среднюю скорость, которая не превышала ста двадцати узлов. Фрэя, как и другие члены группы однозначно решили не отвлекать свою напарницу по команде в столь ответственный и напряженный момент, поэтому эфир продолжал молчать. Ганс и Йозеф тоже никаких переговоров между собой не вели. Полнейшая тишина в эфире с экстремальным напряжением на высокой скорости превращались в какой-то адский гипноз. С каждым новым ударом сновигатора при приземлении грохочущий шум подвески становился всё сильнее и отчётливее, вызывая волнение и страх перед вероятностью возможной поломки. Действительно, исходя из объективных норм пилотирования, такой экстремальный стиль прохождения препятствий с высокой скоростью никто бы из руководства программы не одобрил. Но Кэтрин понимала, что именно такие негативные мысли станут основным препятствием для её победы, и продолжала удерживать ускорение.
Внезапно отрезок разломов закончился, и началась длинная равнина. Прошло около двадцати минут. Кэтрин вышла на открытую местность и начала разгоняться ещё сильнее, используя любую возможность выжать максимум из своей машины. На расстоянии трёх миль впереди на горизонте показались самые сложные участки местности: смесь низких холмов, снежных дюн и сдвигов ледниковых пластов, образующих в некоторых местах цепь ледяных лабиринтов, высотой порой достигающих десяти метров. Матрица возникающего впереди ландшафта на цифровом экране ультразвукового сонара теперь была бесполезна. Её дальность не превышала видимых границ возникающих впереди объектов. Кэтрин начала сбрасывать скорость, чтобы войти в первый вираж, огибая снежную дюну, её сновигатор занесло, и она врезалась правой лыжей в сугроб, подняв огромный столб снега. Удар был сильный, но сбавлять скорость она даже и не думала. Около получаса её заносило то влево, то вправо, ударяя, цепляя и чуть ли не переворачивая. Кэтрин неслась как сумасшедшая, не обращая внимание на стуки, удары и риск перевернуться на каждом повороте. Внезапно в эфире начались тревожные переговоры на немецком. Кэтрин изо всех сил старалась удерживать скорость на ста двадцати узлах, выходя на неизвестные ей области ледника практически на удачу, с высокой вероятностью разбиться насмерть выполняя новый вираж. На такой скорости до выхода из зоны ледника ей оставалось около десяти минут. Сновигатор Ганса на радаре шёл впереди, не изменяя интервала между ними. Переговоры немецких пилотов периодически повторялись с нарастающей интенсивностью агрессией и беспокойством голосов. На горизонте показалась бескрайняя снежная равнина.
– Наконец-то! – подумала Кэтрин, не на шутку умаявшись, – если и проиграла, то не так уж и важно по сравнению с тем, что осталась цела!
Штурманбот сообщил о прохождении контрольной точки выхода. Кэтрин изменила курс по направлению к сновигатору Ганса. Когда до него оставалось чуть меньше полмили, она снизила скорость до пятидесяти узлов, проверила временной интервал между контрольными точками на сенсорном экране бортового компьютера и произнесла в рацию на английском:
– Ганс, моё время один час двадцать пять минут, шестнадцать секунд и три десятых!
– Моё время, – ответил сухо Ганс, – один час двадцать три минуты, ну а сотые и десятые не так важны. Вы проиграли мне, Кэтрин! Вы проиграли мне и можете спокойно следовать до финиша, а мне предстоит вернуться и помочь Йозефу, так что победа за вами. Это была честная гонка! Я специально дождался вас здесь, чтобы сказать вам об этом. Встретимся на «Прогрессе», конец связи.
ГЛАВА XIX. ТРИДЦАТЬЮ МИНУТАМИ РАНЕЕ
Йозеф покинул зону разломов ледника, впереди начиналась более сложная часть прохождения маршрута. Вести в эфире хронометраж движения, для того, чтобы хоть как-то синхронизировать гонщиков между собой, было отклонено немецкими пилотами сразу же ещё до старта, так как это в любом случае забирало драгоценный рисурс внимания, которое было необходимо полностью направить на профессионализм пилотирования во время гонки. Маршрут Ганса, следовавшего впереди транслировался на монитор внутри кабины сновигатора Йозефа с точностью до нескольких метров, оставалось только следовать за ним лыжня в лыжню. Но на высокой скорости Йозеф, как ни старался, а всё равно не мог также заходить в повороты из-за большего веса и, как следствие, другой инерции своей машины. Он продолжал пилотировать сновигатор с хладнокровным спокойствием, не обращая внимания на постоянные помехи в управлении, так как его машину было очень тяжело вывести из заносов на проложенном его напарником маршруте из-за многочисленных поворотов с большим количеством боковых восхождений на дюны и резкими обрывами вниз. При падении с них, хоть и в снежную массу, «Juger Wolf» серьёзно вяз и тонул, глубоко зарываясь в снег лыжами и заметно теряя скорость. Ситуация со сканированием ландшафта ультразвуковым сонаром была такой же, что и у остальных.
На одном из виражей, чтобы сократить дистанцию, Йозеф решил отклониться от заданного Гансом маршрута, вышел с его лыжни, огибая холм с другой стороны, и на скорости в сто десять узлов налетел на массивный ледяной выступ, диаметром около полуметра и метр высотой. Это был характерный часто встречающийся в таких местах осколок от сдвига ледяных пластов при сезонном изменении климата. От удара сработала сигнализация аварийной системы безопасности, информационные бортовые экраны замигали ярким светом с надписью «Alarm!», сопровождающиеся периодическим отрывистым и резким звуком сирены. Йозеф моментально сбросил тревогу системы безопасности и вывел общую диагностику сновигатора на основной монитор, продолжая движение и не сбрасывая скорость. На мониторе в общей схеме систем и фюзеляжа яркокрасным цветом мигала правая передняя часть подвески. Это уже являлось катастрофой практически наполовину. Йозеф немедленно начал переговоры в эфире.
– Hans! Hans, die Aufnahme! Bei mir die ernste Panne! Ich weiß nicht, was zu machen! («Ханс! Ханс, диа Ауфнáмэ! Бай мир диа Эрнстэ Пáнэ! Их вáйтс нихт, вас цу мáхэн!», Ганс! Ганс, приём! У меня серьёзная авария! Я не знаю, что делать!)
– Wie es geschehen ist?! («Ви эс гешúн ист?», Как это произошло?!
– Ich drang in den Eisblock ein. Das Notsystem hat über «die Überschreitung der zulässigen Kraft des Schlages» angesprochen, die Diagnostik führt die Beschädigung der Vorderelektrohydraulik der Aufhängung von der rechten Seite vor. Die sichtbaren Beschädigungen beobachte ich nicht, die Arbeit bei der Bewegung bis analysiere ich, ich gehe nach der ebenen Oberfläche, die Geschwindigkeit verringere ich nicht! («Их дранг ин ден Áйсблок айн. Дас Нотзюстúм хат ýбя «диа Убяшрáйдун диа цýлязихэн Крафт ди Шлагс» áнгэшпрóхэн, диа Диагностúк фЮат диа БишЭдигун диа Фордэлэктроудрáулик диа АуфЭнун фон диа рéйхтн Зáйтэ фо. Диа зихтбáрэн БишЭдигунгэ бэóбъáхтэ их нихт, диа Арбáйт бай диа Бювúгун бис анализúрэ их, их гéа нах диа úбэнэн Óбафлэхе , диа Гешвúндихкайт форúнхэ их нихт!», Я врезался в ледяную глыбу. Аварийная система сработала о «Превышении допустимой силы удара», диагностика показывает повреждение передней электрогидравлики подвески с правой стороны. Видимых повреждений не наблюдаю, работу при движении пока не анализирую, иду по ровной поверхности, скорость не снижаю!)
– Setze die Bewegung, Joseph fort. («Зэцэ диа Бэвúгун, Йозэф фот.», Продолжай движение, Йозеф.)
Йозеф по-прежнему шёл по тому же курсу, который проложил Ганс. Лёгкая пурга постепенно заносила её, но отставание в десяток минут позволяло легко разглядеть следы на поверхности снега. Было не понятно, что на самом деле произошло с механизмом подвески. Она работала также, как и раньше, без стуков и запаздываний. Йозеф решил, что возможно от удара произошёл сбой в электронных системах управления и продолжил жёсткий штурм препятствий на высокой скорости. Внезапно на очередном вираже при боковом вертикальном толчке от лёгкого удара правой лыжи о поверхность снега ситуация повторилась: аварийная система сработала, включив сигнализацию. Йозеф, снова выполнил все предыдущие действия, как и ранее и начал докладывать Гансу о происходящем.
– Höre, Hans, mir scheint, dass immerhin etwas außer Betrieb erschien. Das System der Sicherheit hat die Schwelle der Sensibilität der Sensoren des Schlages bei der Landung heftig verringert. («Хëрэн, Ханс, мир шайнт, дас имахúн Этвас áусэр Бэтрúб эрщúн. Дас Зюстúм диа Зихáйт хат диа Швэль диа ЗэнзибилитЭд диа Сэнзóрэн дэс Шлáгэс бай диа Лáндун хэвтáх форúнат.», Послушай, Ганс, мне кажется, что всё-таки что-то вышло из строя. Система безопасности резко снизила порог чувствительности датчиков удара при приземлении.)
– Wenn nur sich es der periodisch entstehende Abhang im Elektrosystem oder dem Steuersystem nicht erwiesen hat. Solches kann wegen der mechanischen Beschädigungen der Umschaltung und der ganzen Leitung insgesamt geschehen. Du hörst keine nebensächlichen Klopfen nach der Karosserie? («Вэн нуа зих эс диа периóдишь енштЭндэн Áбхан им Электрозюстúм óдэ дэм Штëязюстúм нихт эрвáйзэн хат. Зóльхэс канн вЭгэн диа мехáнишэн БишЭдигунгэн диа Умшáльтун унд диа гáнцэн Лáйтунг инсгезáмт гешúен. Ду хëрст кáйнэ нúбензэхлихь Клóпфэн нах диа Карóсэрú.», Лишь бы это не оказался периодически возникающий обрыв в электросистеме или системе управления. Такое может происходить из-за механических повреждений коммутации и всей проводки в целом. Ты не слышишь никаких посторонних стуков по кузову?)
– Den nebensächlichen Lärm in solcher Kabine ist es sehr schwierig, überhaupt zu unterscheiden, du weißt selbst, die lautliche Isolierung wie auch das ganze Übrige wurde auf der Grenze des Zulässigen erfüllt. («Дэн нúбэнзэхлихь Лéам ин сóльхэ Кобúнэ ист эс зиа швúрихг, убáупт цу унтэршáйдн, ду вайцт зэцт, диа лЯутлихь изолúрун ви áух дас гáнцэ ýбриго вýрдэ ауф диа ГрЭнцо дэс цýлязихэн эрфЮльт.», Посторонние шумы в такой кабине вообще очень трудно различить, ты же сам знаешь, шумоизоляция как и всё остальное выполнялась на пределе допустимого.)
– Ich bedauer, Joseph, aber ich kann dir nichts empfehlen, außer, wie die Bewegung fortzusetzen. («Их бедáуа, Йозэф, áбэ их кан дир нихтс эмпфúлен, áутсэр, ви диа Бевúгун фóцузЭцн.», Сожалею, Йозеф, но я не могу тебе ничего посоветовать, кроме как продолжать движение.)
– Ich habe verstanden, Hans. Wir werden hoffen. («Их хáбэ фэштандн, Ханс. Вир вЭдэн хóффэн.», Я понял, Ганс. Будем надеяться.)
Йозеф решительно добавил форсажа, выйдя на прямую. Скорость достигла ста тридцати узлов. Впереди распростерлась высокая ледяная стена как застывшая волна во время восьмибального шторма в океане. Необходимо было уйти по следам налево, чтобы обогнуть этот впечатляющий своей красотой ледяной массив, до стены оставалось около трёх миль. Поверхность была достаточно ровной для прохождения на высокой скорости, за исключением небольших кочек из снега, нанесённых пургой. Возможно на одной из таких кочек, а может быть и по другим естественным причинам, но сновигатор Йозефа вдруг резко рухнул вниз в правую сторону с характерным глухим стуком, из под фюзеляжа вверх вылетели обломки, сновигатор затормозил правой стороной, его резко развернуло и понесло прямо на ледяную волну со скоростью двухсот пятидесяти километров в час. Йозеф сразу схватился левой рукой за рычаг аварийного катапультирования, а правой продолжал держать штурвал. В эфире раздался крик.
– Hans! Bei mir hat die Aufhängung abgerissen! Mich trägt auf der Geschwindigkeit gerade auf den Felsen! Es gibt keine Varianten der Rettung! Ich verliere Gewalt über das Fahrzeug! («Ханс! Бай мир хат диа АуфхЭнунг áбгэризин! Мих трЭгт ауф диа Гешвúндихкайт герáдэ ауф дэн Фéльзэн! Эс гибт кáйнэ ВариЯнтэн диа рЭтун! Их ферлúрэ Гевáльт ýбя дас Фáкзойг!», Ганс! У меня оторвало подвеску! Меня несёт на скорости прямо на скалу! Вариантов спасения нет! Не справляюсь с управлением!)
– Welche Distanz bis zum Zusammenstoß! Du kannst den Wagen aufsparen?! («Вéльхе Дúстанц бис цум Цузáмэнштоз! Ду канст дэн Вáгэн ауфшпáрэн?!», Какова дистанция до столкновения! Ты сможешь сохранить машину?!)
– Alles ist schlecht, Hans! Ich kontrolliere die Situation nicht! («Алéс ист шлихт, Ханс! Их контролúрэ диа зитуациËн нихт!», Все плохо, Ганс! Я не контролирую ситуацию!)
– Katapultiere sich! («Катапультúрэн, зих!», Катапультируйся!)
Внутри кабины «Juger Wolf» происходил настоящий ад. Кнопки и приборы моргали, экраны то мигали, то выключались, то загорались вновь. Система безопасности разрывалась на части от звука сирены. В лобовое стекло на огромной скорости то и дело прилетали какие-то массивные порывы ветра и снега от пурги. Йозеф из последних сил тщетно пытался хоть как-то выровнять и затормозить тяжёлую машину штурвалом, но времени было мало, элементы управления не подчинялись, уже итак плохая видимость становилась всё хуже. Йозеф дёрнул на себя рычаг катапультирования, произошёл двойной громкий хлопок пиропатронов. С первым оторвалось и улетело назад лобовое стекло кабины, со вторым – Йозефа вместе с сидением выкинуло из сновигатора, подкинув вверх метров на пятнадцать. В тот самый момент, когда Йозеф достиг высоты, произошли ещё сразу шесть таких же хлопков с характерным белым следом от внутренних запалов в разные стороны. Снаряды пиропатронов на высоте мгновенно надули парашют типа «Тандем» оранжевого цвета. Все произошло в короткое мгновение, с очень впечатляющим по-своему содежанию и технической подготовке скоростным драйвом. Йозеф приспокойно в течение нескольких секунд опустился на снег, пока его машина летела куда-то в невидимую от поднятого снега даль, смешавшись с пургой. Удара, как и взрыва не последовало.
– Hans! Ich katapultierte mich erfolgreich! Mit mir alles in Ordnung! Mit dem Wagen denke ich auch, die Explosion war nicht. («Ханс! Их катапультúэт мих эфóльграйх! Мит мир áлес ин Óртнун! Мит дэм Вáгэн дЭнке их аух, диа эксплозиóн вар нихт.», Ганс! Я удачно катапультировался! Со мной все в порядке! С машиной думаю тоже, взрыва не было.)
– Diese Hauptsache, Joseph! Du der Prachtkerl! Halt sich, ich werde bald heranfahren. Die Evakuierung vom "Fortschritt" schon im Weg. («Дúзэ Хáупцаха, Йозэф! Ду диа Прáхткел! Хальт зих, их вЭрдэ бáльд херанфáрэн. Диа Ивакуúрун фом «Фóтсшрит» шон им Вэг.», Это главное, Йозеф! Ты молодец! Держись, я скоро подъеду. Эвакуация с «Прогресса» уже в пути.)
Йозеф отстегнул от себя кресло пилота, сидение которого автоматически отскочило во время расхлапывания парашюта. Он прошел около мили, пока обнаружил свой сновигатор, глубоко зарывшийся в снег. От столкновения с ледяной скалой его отделяло несколько десятков метров. «Повезло!» – подумал он с досадой за свою разбитую машину.
Продираясь по сугробу, он залез в кабину. Сквозь снег продолжали мигать
лампочки и кнопки панели управления. Йозеф очистил от снега основную консоль и, прикрыв голову рукой, ударил по большой красной кнопке ладонью. Мощный хлопок разорвал отсек аварийного буя, подбросив кучу снега в разные стороны, который затем собственно и обсыпал Йозефа в кабине. Вверх взметнулся снаряд и, разорвавшись на высоте десяти метров, надул гелием мигающий перевернутый куб оранжевого цвета. Передняя часть сновигатора была полностью зарыта в снегу, как собственно и отсек для инструментов, где находилась лопата.
«Придётся ждать, пока приедет Ганс!» – подумал Йозеф.
Правую лыжу оторвало от передней опоры стойки амортизатора и на скорости развернуло назад. Характерный рваный шов был виден в месте крепления её к опоре. От сильнейшего удара между плоскостью и стойкой образовалась трещина в узле крепления и при жёстких продолжительных нагрузках на высокой скорости узел просто развалился, остальное сделала механическая физика ударов при крушении. Йозеф решил не рисковать, чтобы его ко всему случившемуся ещё не сбили на скорости в пургу, и вместо того, чтобы идти забирать кресло, парашют и стекло кабины, остался сидеть на месте крушения, дожидаясь сужбу эвакуации и Ганса. Система обогрева комбинезона пилотов поддерживала температуру комфортного жизнеобеспечения внутри него в зависимости от изменения внешней температуры.
«Ничего! – подумал он, – нет худа без добра! Зато теперь мы ещё раз на практике проверили систему катапультирования в настоящих экстремальных условиях, и она превосходно работает!»