Сквозь лёд и снег. Часть II. Антарктический беглец

– А почему для такой разработки требуется согласие международного комитета? – спросил Аксель.

– Ну, это просто довольно – таки, – отвечал Миядзаки, – Рей – существо экспериментальное с высоким интеллектом, наделённое целым комплексом возможностей, сравнимых с навыками агентов спецслужб. К тому же он может долгое время обходиться без еды, питья и не особо привередлив к воздуху, как мы. А также никто не знает его порога самостоятельности в принятии решений, поэтому он в некотором смысле может представлять угрозу для общества и человека. К тому же, синтетический белок, из которого он выращен, не до конца изучен в отношении воздействия вирусов и мутаций, и наш Рей при определённых условиях может стать инкубатором для новых опасных для человека вирусов. Но это в теории, на самом деле никаких прецедентов не было и всё гораздо проще, просто на высоком уровне ситуацию всегда пытаются склонить в свою сторону и рассматривают с самой угрожающей стороны.

– А зачем вы его создали? Для каких целей? – внезапно поинтересовалась Фрэя.

– Ну, был бы робот, а цели найдутся, – ответил Миядзаки и хитро улыбнулся, – на самом деле сегодня про это никто не говорит, хотя и так понятно, что мы стремимся найти себе замену в различных областях, чтобы не работать самим, это проще всего и это было естественно для человека во все времена. Раньше использовали рабов, потом применяли экономическо – правовые государственные системы, где так или иначе одни люди работали на других, а теперь мы будем эксплуатировать этих роботов.

– А он, этот Рей, – продолжила Фрэя, – знает об этом, ну или может быть догадывается?

– А-а, я понял! – весело отвечал Миядзаки, – вы опять хотите склонить всё к бегству от принуждения. Уверяю вас, Рей – достаточно покорное существо и очень высокоразвитое. Его интеллекту не свойственны низкие пороки, такие как лень и безделие. Он альтруист и довольно самоотверженная личность. Его стереотип изначально программировался с личности врача для того, чтобы полностью исключить причинение вреда человеку. И он при любых обстоятельствах всегда будет идти навстречу высокой цели безоговорочного выполнения поставленных перед ним задач.

– Очень интересно! – сказала Кэтрин, – не терпится поскорее с ним пообщаться. Надо его обязательно поймать невредимым! А долго его перепрограммировать?

– Не думаю, что у вас будет возможность увидеть его после поимки, – ответил Миядзаки, – не обижайтесь, но у нас сейчас такая ситуация везде… Все как на иголках, все всеми недовольны, профессор поссорился с общественностью, постоянно звонят из Токио, из правительства. Я думаю, если нам удастся благополучно завершить миссию и поймать Рэя, то вам я вообще не рекомендую здесь оставаться, только не обижайтесь и не подумайте, что вас не уважают. Просто сюда в одночасье съедется такая куча народа и высокопоставленных лиц, что здесь реально всем будет не до вас и уж тем более, вряд ли останется место и время для общения. Но это только сейчас, позже это можно спокойно устроить без всяких проблем. Я даже больше вам скажу, – для вас всех не надо будет никаких дополнительных разрешений, достаточно только предварительного звонка кому-нибудь из тех, кого вы уже знаете, включая меня. Или просто позвоните сюда на станцию и позовите, например Ёширо Ивасаки, его однозначно пригласят сразу, и вы можете не беспокоиться, я абсолютно уверен в том, что вам предложат самые лучшие номера из свободных в любое время бесплатно и естественно организуют встречу с Рэем. Я скажу вам даже больше, – не удивляйтесь, если в скором времени мы все вместе с Рэем будем соревноваться на просторах Антарктиды на каком-нибудь чемпионате.

– А долго он пробудет ещё здесь? – спросила Фрэя.

– А я смотрю, он их заинтересовал не на шутку! – саркастично подколол Фрэю и Кэтрин Хэлбокс с довольной улыбкой.

Вэндэр засмеялся от шутки, а Аксель и Джонс сделали вид, как будто в этом нет ничего смешного.

– Испытания были запланированы на год, пол года уже прошли. Его, конечно, могут вообще увезти, но это только в том случае, если всё будет совсем плохо, – ответил Миядзаки.

– А что может случиться? – забеспокоилась Кэтрин и посмотрела на Хэлбокса немного ненормальным внимающим взглядом удивления.

– Я же говорю! – сразу же начал Хэлбокс, – это любовь на расстоянии! Аксель, смотри у тебя подругу уводят прямо из под носа, дистанционно. Видимо технологии всё-таки берут верх над проверенными чувствами!

И они с Вэндэром начали откровенно надрываться от смеха.

– Дураки! – небрежно огрызнулась Фрэя.

– Так что с ним может ещё произойти? – переспросил уже более серьёзно Джонс.

– Так называемый «критический обрыв», – ответил Миядзаки, – это термин из лабораторных научных исследований. Он означает неудачный конец всего эксперимента, когда в силу определённых естественно протекающих причин подопытный образец признаётся не имеющим возможности к существованию вообще. Его списывают как вышедший из строя, эксперимент закрывают или продолжают при условии нового финансирования, но это вряд ли, по крайней мере, в Японии.

– Грустно как-то, – печально ответила Фрэя, – то есть мы его можем никогда и не увидеть больше? Хоть бы посмотреть так одним глазком, какой он был.

– Ты над могилкой ещё поплачь там! – заливался от хохота вредный Хэлбокс.

– Да пошёл ты, дурак! – обидчиво буркнула Фрэя, – я просто никогда не видела живого робота.

– Да нормально там всё! – уже более обнадёживающе и уверенно сказал Миядзаки, – вирус это! Долбанные сектантские фанатики протестуют против создания искусственного человека. В прошлом году они нам сюда шпиона заслали под видом нового техника, как раз в самом начале эксперимента. Его в лаборатории поймали ночью, когда он информацию копировал с жёстких дисков. А за всем как всегда стоит правительство конкурирующих стран. Англичане, например… Постоянно они не причём, а всё из-за них на самом деле, у них больше всего придирок, везде они нос свой суют. Ладно, не буду вас больше задерживать. Встретимся завтра утром в столовой, а сейчас подошло время ужина. Приятного аппетита и доброй ночи, господа пилоты!

И Миядзаки, откланявшись, удалился за высокую дверь обсервационного зала, на которой очень интересной технологией, похожей на мозаику, чёрными и белыми глянцевыми пластинами, напоминающими клавиши на фортепиано была выложена гравюра в японском стиле «Укиё-э», изображающая целящегося лучника из серии гравюр «47 верных самураев» художника XIX века Утагава Куниёси.

ГЛАВА XIII. ВТОРАЯ ПОПЫТКА.

Утро началось так же, как и предыдущее, за исключением того, что перед выходом со станции на стартовый полигон Миядзаки ещё раз более подробно провёл инструктаж с группой «А», которую условно возглавила Фрэя.

– Вы выезжаете первыми и ложитесь на курс до Земли Котса, – говорил он, стоя перед ними в главном холле, – этот маршрут уже заложен в ваших бортовых штурманских картах и сориентирован на координаты цели. Далее вам придётся преодолеть пролегающую область горных хребтов в ширину, которая будет варьироваться от тридцати до сорока пяти миль в зависимости от выбранного маршрута. Заходить в горы нужно будет в трёх точках с равноудалённой друг от друга дистанцией в десять миль, причём на середине прохода в горах вам нужно будет синхронизироваться по конечному расстоянию до цели, пока она не обнаружила вас и не начала движение. Таким образом, вы создадите «оттесняющий барьер», которым будите гнать цель с гор на Западную Равнину в юго-восточном направлении. Для этого вы должны постоянно следить за своими координатами на мониторах штурман-локации, эти показания в гористой области отображаются стабильно, как и карта местности. Главное в этой задаче, не дать цели уйти от погони в горы, но это навряд ли. Двигайтесь осторожно, скорость большая не нужна, аккуратно выбирайте маршрут в коридорах между склонами. К тому времени, как вы выйдите из зоны хребтов, мы будем уже подготовленные ждать вас на позициях, координаты которых также отмечены на ваших бортовых картах. Как только покинете горы вы, Вэндэр, и вы, Хэлбокс, сразу начинаете сближаться с Фрэей, постепенно уменьшая боковые дистанции с десяти до двух миль, так как вне зоны гор такой большой интервал не нужен, а для использования излучателей наоборот необходимо максимально мобилизироваться и скомпоноваться. Двигайтесь с одинаковой скоростью, чтобы не спровоцировать внезапный уход цели в сторону от запланированного маршрута. При приближении к намеченным координатам скорость не снижайте, так как это создаст нежелательное дополнительное пространство для возможных манёвров между вами и Рэем, когда он обнаружит идущие впереди него сновигаторы. Дальше будем координировать свои действия в эфире по рации. В идеальном варианте вы должны увидеть нас в местах, отмеченных на ваших картах, идущими впереди вас с такой же скоростью.

Для этого мы парами зайдём на общий маршрут с разных сторон на скорости, тем самым не давая цели возможности сманеврировать в какую-либо сторону при визуальном обнаружении двигающихся впереди объектов на мониторе штурман-локации. Будьте готовы активировать излучатели и удерживать свою позицию как можно дольше. Желаю удачи!

– Встретимся на Западной равнине! – бодро ответила Фрэя.

Группа «А» направилась к своим сновигаторам, а Миядзаки не спеша подошёл к остальным пилотам.

– У нас в запасе есть несколько часов, – сказал он, – предлагаю пройти в аудиторию и подробно рассмотреть на карте схему захода на наши координаты в общем маршруте. Это не займёт много времени, а оставшееся время мы лучше просидим в ожидании уже на месте, чтобы не пропустить подход группы «А» к нашим координатам и правильно синхронизироваться.

Джонс одобряюще кивнул в ответ, и они вместе со всеми удалились в комнату с миниатюрными водопадами и деревьями бонсай, в которую их проводили в самом начале, когда они прибыли на станцию.

Расположившись там они стали внимательно изучать схемы, расстановку на позициях, время и тактику маневрирования для захода в общий движущейся поток гонки, чтобы внезапно появиться перед Рэем и не дать ему возможности уйти в какую-либо сторону, использовав свободное пространство между ними. Тактика была достаточно сложная для выполнения, но вполне простая для понимания, поэтому отсутствие возможности отработать эти манёвры на месте было восполнено неоднократным повторением и закреплением всех мелких подробностей и деталей. Когда все присутствующие могли без усилий повторить всё то, о чём было сказано, включая точные координаты своего местонахождения и время начала движения для синхронизации по скорости и интервалу с непрерывно движущейся группой «А», Миядзаки встал, выключил своё планшетное устройство, сенсорную панель и, обратившись ко всем, сказал:

– Даже если в ходе сражения ты видишь, что не сможешь победить, укрепи своё сердце и будь уверен, что никто не сможет превзойти тебя в стойкости.

– Это чьё-то высказывание? – сразу сообразил Джонс.

– Да, – ответил Миядзаки, – это сказал выдающийся администратор, полководец и поэт Сиба Есимаса, живший во второй половине четырнадцатого и первой половине пятнадцатого века.

– Что ж…– сказал Джонс, – будем надеться, что этот инцидент с побегом не окажется для нас настолько критическим, чтобы осознать абсолютную безрезультатность своих действий и всё пройдёт гораздо легче.

– Скоро узнаем, – прагматично добавила Кэтрин, – пойдёмте что ли, а то уже ощущения внутри как будто на войну собрались.

И они вчетвером направились к старту распределяться по свои машинам.

Когда крышка кабины последнего сновигатора захлопнулась было уже восемь часов утра. Машины начали выезжать одна за другой, ложась на курс и уносясь в даль к горизонту снежной долины.

Первым шёл Джонс, за ним разделили место Кэтрин и Хэлбокс с небольшим отставанием, образовав неправильный треугольник. Миядзаки как всегда держался справа в стороне.

– Фрэя, проверка связи, как у вас там дела? – послышался в эфире голос Джонса.

– Мы на пол пути к области гор, – ответила она, – идём практически на двухстах узлах, дорога превосходная, всё хорошо. А у вас как?

– Мы только что выдвинулись, – ответил Джонс, – с погодой и условиями всё аналогично.

Погода была действительно безупречной, солнце светило и отблёскивало от белеющей снежной глади так, что не возможно было двигаться без солнцезащитного режима гермошлема, при котором небо становилось тёмно-синим, а лучи преломлялись через стекло кабины и защитный экран шлема несколько раз и играли своими многочисленными пучками, создавая неописуемый эффект повсеместной яркости пространства. Ветер практически отсутствовал, лишь изредка можно было наблюдать лёгкие закрученные всполохи снега на волнистом голубом насте. Машины шли очень плавно, не зависимо от высокой скорости, периодически мягко подпрыгивая и приземляясь при прохождении сдвигов снежных пластов и надутых ветром невысоких холмистых возвышенностях, не больше полуметра в высоту от основной горизонтальной плоскости равнины. В небольших мониторах, расположенных по бокам внутри кабины, на которые выводились камеры заднего вида соответственно левого и правого борта сновигатора можно было наблюдать постоянно удаляющийся вдаль массивный шквал снежной массы из под полозьев, турбулентно закрученной рабочим воздушным телом ионных двигателей. Он был похож на насыщенный дым из паровозной трубы, который закручивался как спираль и растягивался на несколько миль, постепенно редея и растворяясь в воздухе. В атмосфере происходящего присутствовал какой-то боевой дух настоящей погони, как в легендарных вестернах Клинта Иствуда, когда герои во главе с шерифом собирались в дружную команду и быстро мчались на лошадях по пустыням Дикого Запада, чтобы поймать какого-то злостного негодяя.

Хэлбокс не изменял себе и продолжал наслаждаться перегруженными гитарными ритмами «Pantera», как, впрочем, и Вэндэр в это же момент на другой дистанции Западной Равнины дегустировал новые сеты в стиле «Progressive House». Джонс вспоминал о прекрасных моментах отпуска, проведённых вместе с Фреей. Внезапно он вспомнил о разговоре с ней про Архипа Великого и о её важном предостережении постоянно быть внимательным к подозрительным и опасным ситуациям. Но за несколько прошедших дней ничего вокруг не было похожим на те случаи, о которых они говорили и он сразу отбросил эти мысли, как не нужные и смущающие общую обстановку, так как тогда они сразу ему не понравились, а здесь тем более только портили настроение. Он даже не догадывался, что на самом деле обстановка вовсе не расслаблялась и сейчас за ним, также как и за другими членами группы шло постоянное очень внимательное наблюдение.

С начала гонки прошло чуть более двух часов, когда в эфире послышался голос Фрэи:

– Джонс, ты слышишь меня, мы подошли к зоне вхождения в область гор Пенсакола! Вэндэр заходит через несколько миль первым, я захожу следующей через десять миль, Аксель самый последний.

– Понял тебя, хорошо! Докладывайте о любых изменениях и возможных неприятностях внутри зоны сразу. Желаю удачи!

– Ну что, Вэн, ты готов? – спросила Фрэя.

– Да перестань, ты, в самом деле! – с возмущённым пренебрежением отозвался Вэндэр, – что я первый раз в горах сновигатор пилотирую?

– Да ладно, не ворчи, – ответила Фрэя, – я просто хотела поддержать твою бодрость духа, вот и всё.

Вэндэр ушёл в левый поворот и скрылся в ближайшем каньоне между холмов. Первая координатная точка захода была отработана. Фрэя и Аксель шли на ста двадцати узлах, чтобы выбрать наиболее удачное место захода в зону хребтов согласно намеченным координатам. До следующей точки захода оставалось пять минут следования.

– Встретимся на той стороне! – сказала Фрэя, уходя в поворот с параллельной протяжённости гор дистанции.

– Давай – давай! Ни пуха! – ответил Аксель и продолжил следовать тем же курсом вдоль холмов до своей координатной точки.

Через пятнадцать минут эфир снова нарушил голос Фрэи:

– Вэндэр, Аксель, отзовитесь, приём!

Послышались два поочерёдных щелчка включения раций в качестве подтверждения.

– Доложите по очереди как у вас обстановка? – продолжила Фрэя.

– Всё в порядке, капитан! – откликнулся Вэндэр, – иду заданным курсом без происшествий.

– Так точно, всё нормально! – ответил за ним Аксель, – видимых угроз нет.

– Хорошо, мальчики! Продолжайте в том же духе. Скорость выше восьмидесяти узлов не поднимать! – скомандовала Фрэя.

Маршрут подходил к средине запланированной синхронизации по расстоянию до цели.

– Фрэя, я подошёл к координатам синхрониции, жду вас обоих, – сказал Вэндэр.

– Хорошо, я поняла, – ответила она.

Через семь минут в рацию о своей готовности докладывала уже Фрэя:

– Аксель, мы ждём тебя одного!

– Я понял, скоро буду, – ответил он.

Ещё через десять минут раздался голос Акселя:

– Ребята, я готов, можно приступать!

– Отлично! – сказала Фрэя, – начинаем, также не спеша, двигаться вперёд. Внимательно следим за мониторами. С моей позиции до цели семь миль. Поехали!

Сновигаторы медленно начали двигаться вперёд, понемногу набирая разгон и уже через несколько минут на радарах появилась точка сновигатора «Хиран», которая незамедлительно также начала своё движение к выходу из зоны гор.

– Получилось! – воскликнул Вэндэр.

– Что именно? – переспросила Фрэя.

– Он уходит от нас в нужном направлении, – ответил Вэндэр.

– Ладно, – не стала вдаваться в дискуссию Фрэя, – давайтека прибавим ходу, чтобы он не начал уходить в сторону. Джонс, ты слышишь меня?

– Да, говори! – послышался голос Джонса.

– Мы вышли из зоны гор! Цель пошла в заданном направлении, пока всё в порядке, эффект барьера сработал, – сказала Фрэя.

– Я понял, продолжайте! Мы уже подходим к позициям, – ответил Джонс.

Сновигаторы группы «Б» Джонса приблизились к планируемой зоне так называемого захвата цели.

– Ну что, – сказал Миядзаки, – все помнят свои координаты, расходимся по сторонам и ждём. Начинаем движение по моей команде.

– Хорошо, – ответил Джонс.

И они начали расходиться парами. Миядзаки и Хэлбокс уходили вправо по ходу движения маршрута к центру Южного Полюса, где находилась станция Амундсен-Скотт. Джонс и Кэтрин поднялись выше в сторону Земли Королевы Мод. Пилоты в парах разошлись друг от друга на расстояние двух миль и встали по направлению к горам Гамбурдцева с небольшим носовым углом к курсовому вектору основного маршрута погони. Они изменили масштаб на своих мониторах штурман-локации для большего охвата местности вокруг. Теперь им оставалось только ждать появления на них движущейся цели, чтобы начать свой основной манёвр захвата. Время необратимо шло, у всех начинало нарастать нервное напряжение.

– Фрэя, какая у вас скорость? – внезапно спросил Миядзаки.

– Сто двадцать узлов и постепенно увеличивается, – ответила она.

– Насколько примерно? – переспросил он, – мне надо приблизительно знать, с какой скоростью вы будете идти в секторе захвата.

– Не знаю, где-то около десяти миль за пять минут.

Миядзаки подумал и сказал:

– Это плохо! Я рассчитывал на другой вариант.

– Почему? – спросил Джонс

– Мы находимся на расстоянии ста пятидесяти миль от гор Пенсакола, начал объяснять Миядзаки, – каждые пять минут их скорость увеличивается на десять узлов. Это значит, что когда они подойдут к зоне захвата их скорость будет двести узлов. Нам придётся выполнять манёвр раньше запланированного времени на максимальной скорости, а это создаст дополнительное неудобство с повышением риска, так как на такой скорости любой неосторожный манёвр, может привести к перевороту или столкновению, а также абсолютно неприемлемо в разы увеличивает скорость на вираже. Мы не сможем правильно среагировать на такой скорости, если он начнёт резко уводить машину в сторону. Этот момент ухода очень трудно поймать, он становится слишком резким.

– Я думал ты нас хоть чем-нибудь обнадёжишь, – произнёс Джонс с печалью в голосе.

– Да нет, я вас лучше заранее подготовлю к худшему варианту, так как он является прагматичным. Зато они быстрее достигнут сектора захвата и нам меньше ждать их и волноваться, если вас это обнадёжит, – пошутил в конце Миядзаки с чувством явной усмешки в голосе.

– Очень смешно! – отозвалась Кэтрин с негодованием.

– На то я и «Намахагэ» – довольно ответил Миядзаки.

После некоторой паузы Кэтрин снова спросила:

– Может кто-нибудь анекдот знает, чего так просто сидеть?

– Что-то я смеяться не очень хочу перед предстоящими «упражнениями» – ответил Джонс, – как бы плакать потом не пришлось.

Хэлбокс засмеялся у себя в кабине. Общее настроение было довольно неопределённым.

– Ну, я так и поняла, что вы оба дураки! – огрызнулась Кэтрин.

– Вот давай только не будем щас ругаться перед ответственным делом, – сказал Джонс, – и вообще и так нервы на пределе, сидели тихо, спокойно, чего вдруг дополнительно обстановку будоражить?

– Да скучно сидеть так молча, – сказала Кэтрин с ноткой каприза в голосе.

– Ничего, сейчас повеселишься! – и Хэлбокс от смеха ударился обо что-то шлемом в кабине.

– А ты что музыку-то не слушаешь как обычно? – спросил его Джонс.

– Да разве можно такой момент упустить было! – ответил он.

– Всё понятно с тобой, – сказал Джонс, – приятно, что хоть у кого-то настроение хорошее.

– Скоро они там придут? – спросила Кэтрин после долгой паузы.

– Пятнадцать минут осталось до старта, – ответил Миядзаки.

Наконец Миядзаки произнёс:

– Всем приготовиться! Двигатели на пол мощности, упоры в снег. По моей команде начинаем движение с плавным набором максимальной тяги.

На экранах мониторов было видно постепенно приближающуюся фигуру из четырёх точек, похожую на треугольник с одной точкой в вершине и одной посередине основания.

– Щас будет горячо, – сказал Миядзаки, – внимание: пять… четыре… три… два… один… пошли!

И сновигаторы рванули с места вперёд, быстро набирая скорость. Через несколько минут они уже достигли максимальной скорости, периодически используя форсаж и начали маневрировать, чтобы выстроить правильную фигуру захвата.

– Не возможно идти вот так вслепую, не могу сориентироваться! – послышался голос Джонса, – уже устал взгляд переводить с монитора на трассу. Летишь как будто в белую пустоту, не понимаешь – вправо или влево машину уводить, разница отсутствует.

– Не беспокойся, ориентируйся больше по монитору! – сказал Миядзаки, – такова нелёгкая роль ведущего в гонке, придётся терпеть какое-то время, пока не уменьшится интервал, и ты не начнёшь их видеть в камеры заднего вида.

– Всё-таки раньше положенного времени вышли, да? – спросил Хэлбокс, подтягивая свою машину сзади справой стороны от Джонса.

– Не думаю, – ответил Миядзаки, – скорее всего погрешность спутниковой навигации. По моим показаниям приборов мы их уже видеть должны, может всё дело в солнце?

– Всё правильно, я их вижу! – внезапно сказала Кэтрин, держа верхний левый фланг с большим отставанием от Джонса, чем Хэлбокс.

– Хорошо! Сколько машин ты видишь? – спросил Миядзаки, идущий внизу справа в противоположной от Кэтрин позиции, только ещё дальше от центра и ведущего.

– Одну! – коротко ответила она.

– Всё, это он! – сказал Миядзаки, – быстро приближается?

– Не понятно, – ответила Кэтрин.

Миядзаки быстро включил режим стабилизации дистанционных интервалов, несколько раз с легкостью ударив пальцем по одной из многочисленных кнопок монитора штурман-локации и, добившись необходимой конфигурации отображения расстояний между идущими сновигаторами, определил приблизительное положение дел на данный момент. Расстояние от группы «А» до цели было несколько миль. Примерно столько же было от цели и до группы «Б». Такие большие интервалы расстояний не позволяли использовать излучатели. Гонка уже шла в максимальном темпе, и при этом необходимо было выработать чёткий ряд мер для того, чтобы максимально сузить образовавшийся вокруг цели круг захвата. Миядзаки не мог определиться, к какому из манёвров лучше прибегнуть, чтобы достичь этого результата: попытаться ещё больше разогнать группу «А», использовая форсаж, тем самым завысив предельный максимум их скорости в двести узлов; начать снижение скорости группы «Б» и прибегнуть к манёврам, мешающим обгону, чтобы затормозить цель; или применить сразу и то и другое? Не понятным также было и то, как может повести себя Рэй, если начать резко атаковать его стеснением окружающей зоны контакта, и что было бы рациональней выполнить в этом случае в первую очередь: торможение спереди или разгон сзади? Так как с завышенного предельного максимума скорости при торможении следовала уже неизбежная и необратимая потеря дистанции, необходимой для использования излучателей. А при затормаживании цели группой «Б» создавалась опасность сквозного ухода на обгон, при котором они опять таки неизбежно теряли его по причинам маршрутно-скоростных факторов. Не успев определиться в своих предположениях, он внезапно услышал в эфире громкий голос Кэтрин:

– Он уходит в левую сторону, меняет курс!

– Маневрируйте вместе с ним, аналогично его изменениям в направлении движения! – быстро скомандовал Миядзаки, – ориентируйтесь по режиму СДИ, старайтесь делать всё также как и он, я не могу определиться с выбором тактики, мне нужно ещё время, чтобы понять.

– Хорошо! – ответил Джонс, – он отклонился на пять градусов на северо-запад. Фрэя, вы слышите?

– Да, всё в порядке! – мы продолжаем координироваться относительно него. Есть небольшая проблема.

– Говори, я слушаю! – сказал Джонс.

– Если он будет продолжать, то Аксель отстанет. Слишком большая скорость: при изменении угла слева, интервал разрыва с правой стороны начинает расти.

– Пусть использует форсаж! – ответил он.

– Скорость предельная, мы рискуем! – сказала Фрэя.

– Ничего, придётся постараться, – категорически постановил Джонс.

– Аксель, слышишь? Догоняй на форсаже, – повторила Фрэя.

– Ладно, попробую, – ответил Аксель.

Эмоции и чувства начинали набирать свою остроту, все были предельно напряжены и внимательны, но при этом никто точно не знал, что делать дальше.

– Каташи, ты что-нибудь решил? – спросил Джонс.

– Мне общая скорость мешает, я не могу понять, как её сбросить?

– Может быть мы начнём понемногу замедляться? – предложил Джонс.

– А ты не боишься, что он проскользнёт между вами?

– Давай скучкуемся, это поможет быстрее перекрывать боковые дистанционные интервалы.

– Хорошо, давайте, – ответил Миядзаки.

– Кэтрин, Хэл, подходите ко мне ближе, до трёхсот метров, – скомандовал Джонс.

– Вас понял, – коротко ответил Хэлбокс.

Машины начали сближаться, образуя более плотный ряд.

– Будьте внимательны к манёврам цели, всё внимание на СДИ! Снижаем скорость! – скомандовал Джонс.

Через несколько мгновений он продолжил:

– Дистанционный интервал уменьшается. Тысяча четыреста, четыреста пятьдесят, тысяча триста… Каташи, он не снижает скорость!

– Продолжайте дальше.

– Хорошо! Двести пятьдесят, тысяча двести…

– Внимание, он опять начал уходить влево! – прокричала Кэтрин, – уходит быстро! Уже ушёл на десять градусов! По-моему, в этот раз он решил серьёзно поменять курс!

– Вижу – вижу! Успокойся! – ответил Джонс, – просто маневрируй также как он!

– Интервал падает! Давайте набирать скорость и расходиться обратно! – запаниковала Кэтрин.

– Подожди, я говорю. Просто уводи машину и не паникуй!

Рэй сделал хороший поворот влево, наверх к Земле Королевы Мод, заставив тем самым группу «Б» положить весь максимум инерции машин в левый вираж. И, как только они увлеклись манёвром, он, не снижая скорости, резко вывернул рули аэродинамических боковых крыльев вправо. От выполнения поворота под таким острым углом с максимальной переориентацией инерции машины, его «Хиран» приподняло правым бортом и несло так ещё пол мили, пока он не вернулся и не встал на прямую по первоначальному курсу, вдавив форсаж на максимум.

– Что это было?! – закричал Джонс, – все за ним! Выворачивайте обратно! Ложимся на прежний курс. Форсаж на полную! Давайте – давайте, мы должны успеть!

Пилоты в панике интенсивно терзали манипуляторы штурвалов, но было уже поздно. Рэй сумел обмануть идущих впереди пилотов ложным манёвром и резко выскочил в образовавшееся справой стороны окно, так как пилоты до этого сошлись достаточно близко друг к другу.

Миядзаки конечно успел среагировать, потому что находился на хорошем расстоянии в стороне справа, но, даже включив форсаж и увеличив скорость, у него было мало шансов в одиночку преградить путь Рею. Рей пронёсся у него перед носом в нескольких десятках метров на предельной форсированной скорости, не обращая внимание на риск столкнутся со сновигатором Миядзаки под углом около сорока градусов. Они разошлись в крутом вираже в разные стороны с высоким резким форсажным визгом двигателей, похожим на пик шума раскрученного до максимума мотора спортивного мотоцикла, проезжающего перекрёсток и удаляющегося вдаль. Миядзаки даже почувствовал серьёзный воздушный удар по фюзеляжу от высокой интенсивности турбулентного потока, возникшего за «Хираном» Рэя. Выровняв машину, Каташи Миядзаки лёг на курс следования, параллельно ему с небольшим отставанием. Далее всё происходящее выглядело довольно банальным: обе группы устремились за Миядзаки и Рэем под несмолкающую в эфире ругань Джонса с пилотами на русском языке, не для того, чтобы исключить травмирование психики японского коллеги, а просто, потому что на английском языке эти эмоции выражать было тяжело, непривычно и даже в каком-то смысле нелепо. Рэй опять уходил вперёд и то, что Миядзаки отставал от него практически на несколько метров, не давало ему никаких шансов на возможный обгон, без которого говорить о каком-либо сдерживании и нейтрализации цели было бесполезно. Все находились в состоянии некоторого обескураженного шока разочарований от упущенной, хорошо спланированной и подготовленной возможности поймать, наконец, беглеца и завершить столь сложную, как оказалось, миссию. Находясь в этой панике, никто не хотел признавать, что дальше делать что-либо абсолютно бесполезно и безрезультатно, так как в прошлый раз они уже были в аналогичной ситуации, но почему-то не хотели с этим смириться. Наконец, когда вся команда преследователей уже покинула Западную Равнину и вышла на Плато Советское, Миядзаки произнёс в эфире:

– Всё, прекращаем погоню и уходим! Дальше гнаться за ним бесполезно, – через пятьдесят миль начинается зона гор Гамбурдцева. Учитывая его сумасшедший трюк на равнине сегодня у меня перед носом, я могу представить себе, на что он будет способен в тесных и опасных горных ландшафтах.

– Хорошо, – коротко и спокойно ответил Джонс подавленным голосом, – все ложимся на курс домой.