Сквозь лёд и снег. Часть II. Антарктический беглец

– Да не, нормально всё, просто засыпало машину льдом и снегом. Расчистить и можно будет двигаться дальше. Хорошо только, что лопат нет, – с недовольным сарказмом пошутила Кэтрин в конце.

– Так ладно, давай без жалоб на жизнь! – строго ответил Джонс, – ты мне скажи, вы сами сможете это сделать или вам нужна помощь? Я не могу понять, что мне делать, – к вам выдвигаться, ждать или продолжать следование по маршруту? Путь не близкий, я уже посмотрел, только через час будем.

– Не знаю – не знаю! – ответила Кэтрин, – всё от Фрэи зависит, сможет она дальше двигаться или нет.

– Фрэя, ну что там диагностика?! – продолжал Джонс.

– Кратковременные сбои в цепях управления, стёрлись вроде, – ответила она.

– Попробуй двигатели запустить!

– Пробую, не выходит!

– Таааак! – протянул Джонс с явным недовольством, – приехали! Что совсем никак?!

– Кэтрин! Посмотри, сопла засыпаны? – вмешался в разговор Аксель.

– Сейчас, проеду немного, – ответила Кэтрин.

В рации послышался тихонько нарастающий шум ионных турбин.

– Да! Всё засыпано! – сказала Кэтрин.

– Так конечно, чего вы хотите?! – продолжил Аксель, – турбины не продуваются, тяги нет – они и не запустятся.

– Так а что делать? – спросила Фрэя.

– Сколько у тебя инертной смеси? – продолжил Аксель.

– Пол бака.

– Мало, давление низкое. Попробуй продуть форсажем. Переведи системы в тестовый режим, отведи рычаг тяги двигателей максимально вперёд и выдави форсаж на полную.

Фрэя последовательно выполнила все инструкции.

– Ну что там? – спросил Джонс.

– Что там Кэтрин?! – переспросила Фрэя.

– Фигня! – ответила Кэтрин, – чуть-чуть так из под снега фыркнуло и обратно засыпало.

– Ну понятно, – сказал расстроено Джонс, – надо ехать.

– Да подождите вы там! – послышался резвый голос Хэлбокса, – что вы паритесь?! Кэтрин, разворачивай своего «инопланетного монарха» движками к её движкам, переводи управление в педальный режим, несколько раз ударь по педалям тормоза – пусть стопора войдут поглубже в поверхность. Потом запускай двигателя и включай свой форсаж.

– А я её не сожгу?! – переспросила настороженно Кэтрин.

– Это врядли! – кинул короткую дерзкую фразу бывалого профессионала Хэлбокс.

– Хэл, а вы так уже делали?! – забеспокоился Джонс.

– Да успокойся! Всё нормально будет! Пусть сделает, как я сказал!

Кэтрин последовательно выполнила все действия и запустила двигатели, переведя их в режим максимальной тяги. Сновигатор явно сопротивлялся блокировке скольжения по поверхности, по корпусу доносился определенный скрежет выпущенных тормозных упоров, и чувствовалась нездоровая вибрация. Создавалось впечатление, что корпус сновигатора сейчас оторвёт от подвески, которая тоже в свою очередь начала издавать незнакомые до сего момента скрипы.

– Послушай Хэл, – сказала Кэтрин, – мне или кажется или всё, что ты делаешь, направлено на фатальное разрушение или провал.

– Успокойся, неблагодарная! Лучше посмотри назад и доложи обстановку! – обиженно возразил Хэлбокс.

Кэтрин обернулась и в допустимый задний обзор стекла кабины увидела, как столб снега и кусков льда обильно сдувается с корпуса сновигатора Фреи.

– Ура! Всё получилось! – закричала обрадовано Кэтрин.

– Тормоза держи! – заорал в рацию Хэлбокс.

Кэтрин резко спохватилась и сосредоточила внимание на управлении ситуацией в кабине.

– Всё в порядке! Всё в порядке! – поспешила она успокоить всех членов команды, – держу, не отпускаю!

– Форсаж потихоньку добавляй! – прокричал Хэлбокс.

– А меня не сорвёт? – с опаской спросила Кэтрин.

– На самом деле здесь есть два момента, – продолжил объяснять Хэлбокс, – твои упоры впились в поверхность очень сильно, увеличив твёрдость соединения и это хорошо.

– А второе? – в голосе Кэтрин почувствовалась вопросительная интрига.

– Со вторым хуже, – продолжал Хэлбокс, – что у тебя впереди по курсу?

Кэтрин посмотрела вперёд и увидела крутой заснеженный склон горы метрах в ста от неё. Хэлбокс, не дождавшись ответа, произнёс:

– Что бы это ни было, при случайном отрыве от поверхности тебя резко ускорит с перегрузкой в 9G и на скорости сто пятьдесят – двести узлов ты воткнёшься в эту поверхность. Извини!

Кэтрин в испуге резко сбросила тягу.

– Ты – грёбаный психопат, Хэл! Я тебя ненавижу!

– Не будешь выпендриваться передо мной, – ответил он ей с чувством удовлетворения, зато руками работать не пришлось. Оцени лучше результат и доложи остальным! Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

– Не у тебя действительно не все дома, ты только не обижайся, – произнёс Джонс.

– Джонс, для альпиниста то, что ты имел в виду, скорее комплимент, чем оскорбление. Меня сейчас больше интересует, насколько всё получилось, чем переживание крутышки Кэтрин от страха врезаться в гору на скорости, вероятность чего, по расчётной статистике наших заумных теоретиков, в общей гонке составляет семьдесят процентов от числа общих происшествий.

– Ладно, это потом всё! – раздражённо сказал Джонс, – Фрэя, ситуация с двигателями улучшилась?

– Да, уже разогреваю! Спасибо за поддержку и совет! Мощность набирают динамично, значит внутренних повреждений нет. Сейчас реверсом остатки сдую и выдерну машину, если прямо не выйдет.

– Ты какой стороной вошла в массив при ударе? Реверс с одной стороны может заклинить и не открыться вообще, – сказал Джонс.

– Ну и что? Машину тогда должно развернуть, разберусь в общем. Если понадобится, попрошу ещё раз Кэтрин расчистить корпус тягой турбин.

– Нет уж спасибо, что-то я больше не хочу практиковать подобные способы, – отозвалась она.

– Да всё вроде! Выкарабкиваюсь помаленьку! – послышался радостный голос Фрэи.

– Аксель, по коням! – скомандовал Джонс, – тридцать минут потеряли.

– Да, капитан! – ответил Аксель.

– Вы там что? Хэл, слышишь меня?! – спросил Джонс у заблудившихся Хэлбокса и Вэндэра.

– А что ты меня всё время спрашиваешь? Меня сейчас Вэндэр ведёт.

– Вэн, что молчишь? – переспросил Джонс.

– Всё, вон она та злополучная развилка, подошли уже, – отвечал Вэндэр, – сейчас возьмём маршрут за вами. Так что не топчитесь там у нас под ногами.

– Ага, щас, конечно, размечтался! – сказал Джонс, – вы смотрите, тут только не потеряйтесь ещё раз, ладно? А то кто вас знает, мало ли чего?

– Да всё, ладно, увидимся может на равнине, если повезёт, конец связи, – буркнул в рацию Вэндэр.

Пилоты продолжили гонку. В течение ещё нескольких часов им пришлось преодолевать петляющие коридоры каньонов, выходить на небольшие открытые участки равнин и заходить в новые области горных склонов, протягивающиеся перпендикулярно их направлению, каждый раз рискуя сбиться с основного курса, отклонившись в глубину запутанных между склонами маршрутов и удаляясь в сторону с опасной неизвестностью исхода пути.

Наконец впереди начал усиливаться постоянный, массивный поток яркого белого света. Это были лучи отражаемые от огромной площади снежной поверхности простирающейся равнины, непреломляемые вершинами и склонами гор. Джонс посмотрел на монитор штурман – локации, чтобы сравнить расстояние между своими координатами местонахождения и координатами сновигаторов Фрэи и Кэтрин.

– Фрэя, мы уже на выходе из области гор, через пять минут вы с Кэтрин должны мне сказать, что всё в порядке, и вы тоже вышли на равнину.

– Пока всё нормально, – спокойно ответила Фрэя, – поводов для переживаний нет.

Вэндэр и Хэлбокс шли с отставанием в пол часа, нагнав ещё тридцать минут, пока остальные стояли из-за приключившейся с Фрэей неприятности.

Джонс и Аксель выехали на огромную залитую солнцем территорию Земли Макроберта и сразу же ушли в плавный манёвр набора боковой дистанции, разъехавшись в стороны. Джонс до конца подал левый рычаг управлением тяги, Аксель внутри своей кабины выполнил ту же процедуру. Оба сновигатора динамично начали ускоряться вперёд.

– Наконец-то свобода! – удовлетворённо произнёс Аксель.

– Впереди ещё несколько часов полёта и всё, если повезёт, конечно, и этот участок окажется таким же распростёртым и ровным, как и предыдущий, до области гор, – ответил Джонс.

– Джонс, мы вышли, всё в порядке, – послышался голос Кэтрин в эфире.

– Отлично, продолжайте следование, условия поверхности прекрасные,

– ответил он.

Спустя время в эфир то же самое повторил и Хэлбокс.

– Думаешь, сможем нагнать? – спросил Вэндэр.

– Да не, забудь! Это будут бессмысленные перегонки, сейчас главное не отставать, ответил Хэлбокс.

Сновигаторы постепенно ускорялись и уходили вперёд на максимальной скорости по огромной рельефной снежной равнине. Иногда они совершали затяжные очень крутые прыжки на небольших сдвигах снежных пластов, высотой не более двух метров, которые вытягивались кривой линией по всей ширине платформы снежного наста и были результатом неравномерно надуваемых слоёв снега пургой и ветром в течение долгого периода времени.

Солнце светило и отблёскивало от белой поверхности настолько интенсивно, что без солнцезащитного режима нано-стекла гермошлемов было практически невозможно смотреть по сторонам. Сновигаторы то и дело по очереди подпрыгивали и приземлялись на скорости, ударяясь и хлопая полозьями по поверхности, и поднимая в воздух большие всполохи снега, остающиеся сразу позади машин и похожие на то, как если бы тесто кидали в муку на столе. Пневмогидравлика подвески работала в максимальном режиме, совершая частые резкие схождения элементов и рычагов с затяжными паузами в прыжках, напоминая сбивчатую работу колёсных пар вагона метро в туннеле. Время тянулось незаметно, пилоты шли, не снижая скорости в полной тишине эфира в свободном пилотаже. Два часа пролетели как во сне, штурманботы сновигаторов начали предупреждать о вхождении в зону станции «Купол Фудзи». До стартового полигона оставалось десять миль.

ГЛАВА IX. «КУПОЛ ФУДЗИ».

Станция «Купол Фудзи»(«Dome Fuji»), 77⁰ ю.ш. 39⁰ в.д. расположена на вершине ледового щита Земли Королевы Мод в Антарктиде, он же «Купол Валькирии»(Valkyrjedomen). Это вторая по высоте вершина ледяного купола Восточно-Антарктического ледового щита.

Купол Валькирии – ледовый купол в восточной части Земли королевы Мод, поднимающийся на высоту около 3700 метров над уровнем моря. В 1963 – 1964 годах Советская Антарктическая экспедиция совершила переход через северную часть этого купола, поднявшись до высоты свыше 3600 метров. Но сам купол был исследован с воздуха методами радиогляциологии в рамках программы «SPRI-NSF-TUD» в 1967 – 1979 годах, и был назван «Куполом Валькирии» (в честь Валькирии из Германо-скандинавской мифологии, уводившей павших воинов в Вальгалу).

Сама станция была основана в январе 1995 года, как база наблюдений «Купол Фудзи» и с 1 апреля 2004 года стала называться «Станция “Купол Фудзи”». С 1995 года на станции проводились долговременные серьёзные исследования по глубокому бурению льда и исследованию ледяных пластов, в результате которых были достигнуты древние пласты льда возрастом 720 тысяч лет.

– Ты видел это?! – ошеломлённым голосом крикнул в рацию Джонс.

– Я в шоке! – ответил с такой эмоциональной интонацией Вэндэр.

– Не, а почему мы раньше не знали?! – продолжил Джонс.

– Не знаю, сам удивлён! Хоть бы сказал кто! Интересно, кто-нибудь из остальных это уже видел?

– Ладно, давай заходить на полигон! – закончил реплику Джонс.

На распростёртой бело-снежной равнине возвышалась огромная чёрная пирамида корпуса станции с такими же чёрными зеркальными огромными витражными стёклами. Станция напоминала большой космический корабль устрашающего грозного вида и поражающей масштабностью конструкций. Она имела четыре грани и возвышалась на более узком основании по отношению к спускающимся вниз краям этих граней. На прилегающей территории находились и другие коммуникации, относящиеся к спутниковой антенной связи, техническому сопровождению программы Полярной Навигации, а также небольшая налаженная в плане научно-технического развития инфраструктура хозяйственных объектов в виде заправочных станций, электрогенераторов и прочего оборудования.

В эфире прозвучало приветствие диспетчера станции «Купол Фудзи» на английском языке с предупреждением об уровне низкой температуры за бортом, после чего уже диспетчер «Востока» коротко сдал свою смену, предупредив об окончании ведения маршрута и попрощавшись с пилотами группы.

Неподалёку от станции находился отдельно выстроенный блок технического приёма и обслуживания сновигаторов, включающий в себя боксы со стартовыми шлюзами. На прилегающей площадке находились люди их технического персонала в термо-комбинезонах с гермошлемами и световыми маяками в руках. Они жестами указывали пилотам направление следования до парковки сновигаторов. Когда Джонс и Вэндэр уже почти припарковались, на полигоне со свистящим понижающимся шумом ионных двигателей появились «Phaeton Prince» и «Space Shark» Кэтрин и Фрэи.

Техники приставляли трапы к только что остановившимся машинам. Покинувших сновигаторы пилотов провожали до входа на станцию, где их уже ждала встречающая делегация из тех же пяти человек, включая девушку переводчика, которые отбыли сюда с «Востока» на самолёте сразу же после старта сновигаторов.

– Мы рады видеть вас! – сказала девушка, сделав небольшой вежливый поклон.

Японцы стояли с серьёзным озабоченным видом без каких-либо радостных эмоций. Девушка продолжила:

– Мы должны дождаться ваших друзей, чтобы продолжить наш диалог. Давайте пройдём в малый зал для гостей, там вы сможете подождать их в комфортной обстановке.

– Хорошо, – ответил Джонс.

И они прошли в небольшое угловое помещение с двумя внешними сильно затемнёнными прозрачными стенами из толстого оргстекла, где располагались глубокие кресла и диваны для отдыха. Свет в настенных светильниках, похожих на неравномерно выстроенные по высоте в случайном порядке органные трубы, был притушен. По углам комнаты были расставлены высокие малахитовые постаменты и вазы с искусственными фонтанами и японской сосной, выращенной по технологии традиционного японского искусства Бонсай, окон в помещении не было. Сквозь стены был виден коридор и часть основного холла, где то и дело проходили люди. Джонс и Аксель расположились в мягких креслах и продолжили с любопытством рассматривать подробности окружающего интерьера. В целом нельзя было сказать, что акустика могла иметь здесь какой-то определённый уровень, однако из четырёх углов отчётливо доносились звуки переливающейся воды в фонтанах с разной высотой и тоном журчания. Это производило очень необычный эффект сочетания тонов звука и в комплексе с дизайном и эстетикой внутреннего оформления создавало неизгладимое чувство нахождения в сквере среди природы. Откуда-то, явно из скрытых щелей подавался ионизированный и обогащённый кислородом воздух, что чувствовалось сразу же.

Когда все, наконец, собрались, японцы во главе с Тэхэкиро Тахакаси, расположились на широком диване в другой стороне комнаты и начали диалог. Точнее сказать, говорил только Тахакаси, а всё та же девушка переводила с японского на английский. Девушку звали Мэй Аоки, она прекрасно владела несколькими языками и была личным переводчиком Тахакаси в представительской группе. Сам Тахакаси хоть и владел английским языком, но не любил утруждать себя ведением дискуссии, параллельно вдумываясь в детали и подробности перевода. Ему больше нравилась расслабленная свободная форма диалога с более широким участием в психологической форме внешнего поведения. Он любил наблюдать своего оппонента, анализируя его реакции, в то же время, не выражая никаких эмоций со своей стороны. Остальные члены представительской группы молча сидели и смотрели в пустоту. Один из них, Кохэгу Такаги, первый советник Тахакаси постоянно что-то просматривал и читал на сверхтонком полупрозрачном планшете, которые по слухам из газет и СМИ только начинали разрабатываться.

– Мы понимаем, – начал Тахакаси, – важность ваших согласованных с руководством предполагаемых действий, но позвольте сделать корректировку вашего расписания и внести в него существенные изменения в связи с некоторой рациональностью и лучшим пониманием ситуации в целом. Сейчас четыре часа, обед вы уже пропустили в дороге. По биологическим показателям нагружать вас сейчас в такой короткий срок до ужина вредно. Без ужина вас оставлять нельзя, а переносить его придётся на очень позднее время, таким образом, вы поздно ляжете спать, что неприемлемо. Дело в том, что по нашим расчётам, исходя из существующего фактического нахождения на данный момент беглеца Рея, который сейчас находится в четырехстах милях юго-западней станции Фудзи, для необходимого запаса времени с учётом следования до его местонахождения, необходимо выдвинуться раньше положенного срока, то есть в шесть часов утра. Следовательно, подъём предстоит ранний, в пять часов, а выспаться нужно хорошо, так как операция будет проходить очень сложная и необходимо максимальное сосредоточение ваших сил и внимания. Поэтому мы предлагаем вам лечь спать в девять часов вечера. Ужин лучше будет провести в пять часов, чтобы долго не терпеть голод, поэтому один час я вам рекомендую потерпеть в расслабленной обстановке в зоне отдыха или в личных номерах, в которые вас сейчас проводит наш заведующий жилым сектором для гостей и туристов Ёширо Ивасаки.

Тахакаси сделал поворот туловищем в левую сторону и указал рукой на сидящего рядом японца в таком же чёрном дорогом представительском костюме без галстука.

– В этот час, – продолжил Тахакаси, – как и в последующее после ужина время вы можете провести экскурсию по нашей станции. Если у вас возникнут вопросы относительно внутренних особенностей конструкции и дизайна, на них с удовольствием ответит начальник станции Минако Накамура.

И Тахакаси сделал аналогичный жест, указав на сидящего справа.

– Что касается тренировочных заездов, – сказал Тахакаси, – о которых шла речь с вашим руководством на станции «Восток», то мы их просто отменим, а точнее перенесём на утренний рейс по пути следования до точки нахождения объекта, в виду недостаточности времени на их подготовку и проведение сегодня вечером. Так как за два часа до ужина вы только ещё больше утомитесь, а после ужина тем более. Ни к чему перегружать организм перед ответственной работой! Если у вас есть возражения или дополнения, мы готовы их выслушать и обсудить.

Пилоты переглянулись между собой, Джонс посмотрел на каждого по очереди: кто-то помотал головой, кто-то пожал плечами.

– Тогда мы согласны, – произнёс он в ответ.

– Хорошо, – сказал Тахакаси, – встретимся за ужином.

И все члены делегации почти сразу же встали и ушли, кроме одного Ёширо Ивасаки, который на отличном английском пригласил гостей пройти за ним к их комнатам.

Комнаты располагались вдоль одного из четырёх коридоров на четвёртом этаже, до которого группа пилотов во главе с Ёширо Ивасаки поднялась на большом объёмном лифте, размерами три на три метра, с такими же прозрачными затемнёнными стенами, который располагался ровно посередине пирамидального корпуса здания станции. Всего в здании станции «Купол Фудзи» насчитывалось десять этажей. Двери лифта располагались по четырём сторонам. Вокруг лифта был образован коридор квадратного периметра, каждая из дверей лифта также выходила в свой коридор. Таким образом, коридоры были связаны между собой, а для удобства и экономии времени из лифта можно было выйти в любую из четырёх сторон в необходимую сторону. Чем выше был этаж, тем коридоры были короче. На некоторых этажах коридоров вообще не было. Вместо коридоров там были заложены арки, которые вели в различного рода помещения, в зависимости от специфики, объёма и нужд использования. Станция включала в себя гостиничный корпус, научно-исследовательский корпус, корпус технического обслуживания и спутниковой связи с радио узлом, административный корпус, корпус для проведения официальных мероприятий и банкетный зал. Также станция содержала столовую-ресторан с кафе, баром и бильярдом, тренажёрный, фитнес, спортивный залы и сауну с небольшим бассейном.

Пилоты разошлись по своим комнатам. До ужина никто из них путешествовать по станции желания не изъявил. Все были уставшие после долгого пути, так как в самолёте ещё до прилёта на станцию «Восток» нормально никто не выспался. Хотелось есть и спать.

К пяти вся команда под предводительством всё того же Ивасаки с нетерпением собралась в столовой в заинтригованном волнении, чем же их будут сегодня кормить. Никто и не удивился, а скорее все только этого и ожидали, когда к столу на специальных деревянных досках подали огромный ассортимент суши. Икра, крабы, красная рыба, гребешки, мидии, всевозможные варианты, а также запеченные, всё это было предложено гостям вместе с традиционными приправами и соусом. Каждому из гостей был предложен маленький кувшинчик подогретого саке. Всё было оформлено в лучших традициях Японии. Исключением даже не являлась низкая классическая посадка за столом.

Тэхэкиро Тахакаси вместе с Мэй Аоки почтительно вышел к гостям и, пожелав приятного аппетита, сказал:

– Мы знаем о запрещающих протоколах об употреблении алкоголя во время миссий, но всё же не беспокойтесь за это, никто об этом не узнает, всю ответственность я беру на себя. Если кто-то из вас не против выпить саке, то пожалуйста не стесняйтесь – выпейте на удачу! К тому же небольшая доза саке придаст вам тонуса и укрепит сон.

С этими словами он с улыбкой покинул пилотов, чтобы не мешать и не смущать гостей во время трапезы.

Неописуемым было и то, что происходило после этого. Все члены команды без исключений с восхищением и удовольствием незамедлительно приступили к поеданию столь ожидаемого всеми угощения. Саке не только попробовали все, но в принципе и опорожнили кувшинчики, что никак не усугубило трезвость, а скорее наоборот добавило весёлого настроения и комфорта. В конце сытые и довольные пилоты вышли из столовой и, поблагодарив персонал, отправились куда-нибудь отдохнуть после еды и пообщаться между собой.

С ужина их учтиво встретил внезапно появившийся Минако Накамура и предложил несколько вариантов времяпрепровождения: совершить небольшую ознакомительную прогулку по станции, провести время в бильярдной или же расположиться в одном из четырёх обсервационных залов для отдыха и релаксации на восьмом этаже, где практически всю треугольную внешнюю плоскость занимал огромный витраж с потрясающим видом на антарктические простирающиеся пейзажи с большой высоты. Ребята выбрали последнее исключительно из особого интереса и любопытства и не ошиблись. Вид наружу и внутренняя обстановка действительно завораживали и расслабляли, унося сознание куда-то вдаль к горизонту снежных ландшафтов. Ко всему прочему станция находилась на ощутимой возвышенности, что ещё больше добавляло чувство высоты. Во внутреннем дизайне чётко прослеживалась характерная японская точность, броскость, острота и плавность линий с непревзойдённым комфортом, уютом и необычностью форм. В глаза бросался круглый никелированный градусник, с первого взгляда похожий на корабельные часы, который был выполнен в другом приборно-морском стиле и выпадал из общей картины внутреннего дизайна, обращая на себя некое экстренное внимание. Такие градусники находились на каждом этаже над общими окнами и витражами. На этом градуснике в данный момент была температура минус шестьдесят градусов Цельсия. Шкала была также градуирована Кельвинами.

– Не слабая температура, однако, – произнёс Вэндэр, обращаясь к Минако Накамура, – как вам удаётся избежать обледенения и изморози на такой высоте?

– Всё верно, интенсивность холодного ветра здесь гораздо выше, чем внизу. Все внешние поверхности станции выполнены с применением специального антиобледеняющего нано-покрытия. Внутри всё прошито термическими нано-спиралями, которые работают в постоянном режиме. В нескольких десятках миль отсюда располагается наша мобильная атомная электростанция последнего поколения, поэтому энергии вполне достаточно для всех целей и нужд, – ответил Накамура.

Пилоты провели в обсервационном зале в общей сложности около полутора часов, общаясь друг с другом и обсуждая подробности времяпрепровождения своих отпусков, после чего некоторые очень захотели спать, и вся команда решила отправиться к себе в номера.

Выходя к лифту из зала, они услышали характерные громкие выкрики на японском языке из-за дверей соседнего зала, которые были слегка приоткрыты. Двое мужчин явно ругались друг с другом, выкрикивая быстрые короткие обрывистые фразы, причём один из голосов был очень похож на голос Тахакаси. Внезапно дверь резко распахнулась, и из неё навстречу нашей группе быстрым шагом вышел незнакомый японец в сильно взвинченном состоянии, бурча себе под нос какие-то недовольные реплики. Увидев пилотов, он оторопел, ещё более насупился и бесцеремонно, не дожидаясь никого, зашёл в лифт, который уже стоял на этаже, и уехал вниз.

Вся группа застыла на месте от внешней атмосферы происходящего. Затем Джонс всё-таки решил пойти и на всякий случай посмотреть, что случилось. Он прошёл семь метров до дверей и осторожно заглянул внутрь. Его глазам представилась довольно впечатляющая картина, похожая на сцены из японских фильмов Такеши Китано про якудза. Вдоль второго зала тянулся низкий стол, за которым с двух сторон на маленьких прямоугольных матах сидели японцы в чёрных костюмах с невозмутимо серьёзным выражением лиц, и с довольно недружелюбным интересом все вместе также смотрели на Джонса. В изголовье стола стоял Тэхэкиро Тахакаси с раздражённым немного покрасневшим лицом в застывшей маске взгляда, направленного куда-то в никуда, в сторону и вниз. Он стоял так около десяти секунд и всё это время никто вокруг даже не моргнул. Потом он перевёл глаза на Джонса, и в этот момент в его мимике сразу произошли изменения. Спокватившись в неловкой ситуации, он вышел из-за стола и начал торопливо двигаться в сторону Джонса, одновременно отмахиваясь рукой и говоря на английском, что всё в порядке и всё нормально, весело улыбаясь и переводя ситуацию в шутку. Сидящие за столом японцы, среди которых Джонс успел различить только уже знакомого первого советника Кохэгу Такаги, сразу же перевели взгляд друг на друга и изменили общее настроение с серьёзного на весёлое и дружелюбное. Джонс даже не заметил, как один из японцев быстро встал и метнулся к выходу, чтобы закрыть дверь, но Тахакаси сразу же остановил его жестом руки. Он медленно вышел из зала, прикрыв за собой дверь. После чего с доброжелательной улыбкой пожелал всем пилотам доброй ночи и попросил не беспокоиться, так как ничего страшного не произошло, и это был лишь небольшой выговор на собрании провинившемуся сотруднику. Затем он удалился обратно. А команда пилотов, дождавшись лифта, спустилась вниз. Так закончился первый вечер на станции «Купол Фудзи».

ГЛАВА X. ССОРА С АХИКИРО ТАНАКА.

(все реплики в данной главе происходят на японском языке)

Вечером того же дня после того как Тэхэкиро Тахакаси пожелал приятного аппетита команде пилотов за ужином, он направился на восьмой этаж в один из обсервационных залов, где уже всё было подготовлено для проведения заседания ответственных директоров и начальников различных служб станции, а также уполномоченных лиц вести переговоры от имени правительства Японии, представителей инвесторов проекта «REI» и представителей кабинета управления программы «Polar Navigation» с японской стороны, куда входил и сам Тахакаси вместе со своим первым советником Кохэгу Такаги.

Речь должна была идти о принятых мерах и конкретных шагах по устранению возникшей угрозы проекта «REI» в связи с утерей основного подопытного образца при его испытаниях, связанных с программой «Polar Navigation», так как эти испытания не были регламентированы и согласованы с генеральным кабинетом управления и президентом программы Архипом Великим, а также с другими странами – участниками программы Полярной Навигации, по причинам особой секретности проекта «REI» и полной непредсказуемостью последствий при испытаниях подопытного образца из одного проекта высокотехнологичных разработок и высокоскоростных транспортных средствах из другой программы. Это повлекло за собой целый ряд вопросов дополнительного финансирования и международного дипломатического урегулирования на правительственном уровне, что не могло не сказаться на общей экономической ситуации обеих программ. И естественно люди на самом верху остались очень недовольны и всё время требовали подробной отчётности о происходящем и конкретных сроках и способах устранения данных проблем во избежание срыва какой-либо из программ, так как одна, по сути, вовлекла в неприятности другую и подставила её. Соответственно люди собирались очень серьёзные и очень были напряжены в отношении друг друга, так как одновременно приходилось отвечать всем имеющимся потенциалом и достоинством и выполнять поставленную сверху установку на урегулирование сложившейся ситуации любым путём, чтобы спасти обе программы. Естественно при объяснении причин генеральному кабинету управления программы «Polar Navigation» в офисе «Big Father House» на Амундсен-Скотт среди американского посла, представителя из Москвы и самого Архипа Великого, участники безоговорочно приняли во внимание аргументы Тэхэкиро Тахакаси в отношении особой научной и, как естественное следствие, экономической важности проекта «REI», и приняли все необходимы шаги навстречу со своей стороны, чтобы не допустить международной паники и скандалов, вызванных отсутствием согласований между всеми странами участниками программы Полярной Навигации. Но в то же время ситуация продолжала оставаться критической в плане безопасности, и при полном выходе ситуации из под контроля возникала реальная вероятность экстренного физического уничтожения объекта испытаний вместе с дорогим сновигатором. На это совещание в качестве основного ответственного лица и научного советника по всем подробностям испытуемого образца – биоробота Рея был естественно приглашён главный научный сотрудник и основной куратор проекта Ахикиро Танака. Это был молодой тридцатилетний очень талантливый учёный, профессор биохимических и математических наук, вундеркинд, очень амбициозный максималист, генеалогические корни которого уходили в древний самурайский род. Поэтому среди большинства высокопоставленных лиц Японии он пользовался неоспоримым авторитетом, не смотря на свой возраст. Рей был в каком-то смысле полностью его творением, так как Ахикиро начал заниматься его созданием ещё в двадцать лет и полностью посвятил себя этому проекту, который при успешном завершении принёс бы всей Японии не только колоссальные прибыли, но и первенство в создании полноценного человекоподобного биоробота, который бы смог заменить его практически во всех сферах жизнедеятельности.