Слёзы старика
Вновь тиха река…
Ивы воду пьют.
Волн игра мелка.
Берег дальний крут.
Скрыл камыш густой
Птичьих гнёзд секрет.
Сколько над рекой
Время смыло лет!..
Тот же старый брег.
Здесь зачат мой род…
Так же вечен бег
Вечно новых вод…
В речку не войти
Дважды, говорят. –
Мне не воротить
Прошлое назад…
Долго на поток
Новый я гляжу:
Сердцу нужен Бог! –
Взгляд не отвожу…
В зеркале воды
Чуда будто жду,
Прошлого следы
Там пусть не найду…
Юная вода, –
Дочка ледника! –
Видит иногда
Слёзы старика…
Игрок
День истёк, он всё играет…
Месяц в прошлое ушёл…
И, как книгу, год листает
Карты, фишки, деньги, стол…
Как шагреневая кожа
Тает жизни огонёк,
Но никак игру не может
Завершить свою игрок…
В ней страстей пылает буря! –
Там любви замена есть!
Куш сорвать легко там сдуру!
И в долги с умом залезть…
Там коварства и измены
И классических интриг
Все традиции нетленны!
И ничтожны в каждый миг!..
Деловых коллизий море! –
Как захочешь, всё решай!..
Убедить не можешь в споре
Оппонента – обыграй!…
Мир в запрете там реальный:
В нём всё ясно наперёд! –
И в почёте виртуальный:
Только там игрок живёт…
Хорошо уйти, конечно,
От иных навек проблем,
Но содержится сердешный
Наш игрок, позвольте, кем?..
Что ж, кормилец специально
Дармоеда хоть бы раз
Накормил бы виртуально? –
Игрокам всем напоказ…
И реально голодая,
Виртуальная душа
Нешто стала бы, играя,
Истощаться не спеша?..
Играй, трубач…
Трубач играет на трубе
Знакомую мелодию…
Стою я в уличной толпе,
И плачу как юродивый
У храма музыки святой,
Летящей в небо хмурое,
Гляжу на шляпу под ногой
У трубача угрюмого…
Я вижу твой огонь, трубач:
Нетленную души любовь
Выводит тихо медный плач, –
И мне мечтой волнует кровь…
Звучит симфония любви,
И улицу в движении
На миг, трубач, остановил
Ты песни вдохновением!..
У каждого своя струна
Ответила на твой мотив,
Труба грустит пускай одна,
Один к любви звучит призыв…
Играй, трубач, ты не один
Мечтою светлою живёшь,
Но среди нас, простолюдин,
Ты лучше всех о ней поёшь…
Мелочи
О, как же много разных дел
Теснится в рамках буден!
Дела ты сделать все успел.
Был день в заботах труден…
И нет причины укорить
Себя ни в чём, казалось:
Всё, что планировал свершить,
Как будто состоялось.
Ты не погрязнул в мелочах.
Хотя и не понятно,
Что мелочью в любых делах
Назвать возможно внятно…
Вот дни слоёным пирогом
Нежданно накопились
В количестве слоёв таком,
Что, кажется, приснилось:
Мальцом ты был ещё вчера,
Не ведавшим, что время
Секунд с веками есть игра…
Бессмертно юных племя!
Но в миг былое стариков
Спрессовано навеки! –
И плачут каплями веков
Реалий бурных реки…
Как будто молодость вчера
Была ещё! Когда же
Настала старости пора,
Не видно лет пропажи:
Всегда найдётся старичок
Тебя немного старше! –
Найди тут старости порог
В годах лукавых марше…
Когда отыщешь, наконец,
Его, пускай и поздно,
Надежды раненой гонец
Природе скажет слёзно:
«А, может, молод я ещё?
Ведь мне до ста – полгода!..»
Во лжи не будет уличён
Он матерью-природой…
Раздумий всё сильнее гнёт…
Жесток их омут мутный:
К финалу если жизнь идёт,
Какой был день в ней путным? –
Что мелочь есть в потоке дел,
Таком же скоротечном,
Как дня стремительный прострел
К заре?.. Что может вечно
Душе отрадою служить,
Когда она умеет, –
Злом окружённая! – любить?
Вовеки не истлеет
Что на земле? Когда ты жил?
И тлел когда напрасно?
А может, важен каждый был
День, пасмурный и ясный,
В метели разных мелочей,
Что над судьбой кружила
Во всей унылости своей,
Когда душа любила?..
«Спартак»
Снова слышен гул трибун!
Снова мяч звенит!
Над волной атак бурун
Лихости кружит!
Меж цепочкой пасов гол
Вновь изящен так!
О, играть в такой футбол
Может лишь «Спартак»!
В поле воин не один:
Здесь команды дух –
Всем слуга и господин!
И победы друг!
В дождь стеною, в жидку грязь
Всем не до атак,
Комбинаций может вязь
Вить и здесь «Спартак»!
И послушен воле мяч
Молодых сердец!
Стадиона рёв и плач –
Славы их венец!..
Пас! Удар! Ещё удар!
И опять все там,
Где пылает битвы жар
Меж футбольных драм!..
Пусть соперник всё сильней,
С ним футбольный брак
Невозможен! – В схватке сей
Победит «Спартак»!
Мечта болельщика
Удар! Удар!! Ещё удар!!!
«Кубань» играет! Краснодар!
Не испугались?.. Зря… Пока
Нам не хватает игрока,
Чтоб забивать умел… А так,
Побить мы можем и «Спартак»!
Пускай расслабится хоть чуть! –
Поможем матч ему продуть!..
Не расслаблялся чтобы впредь…
Ещё оркестров будет медь
«Кубани» славу выдувать!
И будем мы ещё играть, –
Да на кубанской-то земле! –
Никак не хуже, чем Пеле!..
Нам игроков бы научить
По полю только не ходить,
А бегать, аки паровоз! –
Ох, и прольют же реки слёз
Противники ещё тогда!..
А уж болельщик, чтоб игра
Была не мукой, ссудит дань
За качество… Потей, «Кубань»,
На тренировках больше, чтоб
И «Челси» выглядел как клоп,
Когда болельщик вскинет длань
В приветствии «Вперёд! «Кубань»!
Отчего я так тоскую?..
Отчего я так тоскую
По давно ушедшим дням?
Позабыл любовь какую
Или ненависть я там?..
Что осталось в тех пределах,
Где иная жизнь текла,
Где в решениях незрелых
Избегать умел я зла?
И зачем теперь худое
Растворивших время лет
Безобидное такое,
Как в песке неясный след?
Что-то тянет в эти годы
Душу падшую мою,
Пусть не ведал я свободы
В том неправедном краю…
Делать всё теперь я волен,
Всё, что требует душа,
Но завидую до боли
Несвободе малыша,
Под обломками которой, –
Как времён жесток галоп! –
Малыша сменил так скоро
Недовольный жизнью сноб…
И теперь, когда всё можно,
Всё доступно, что ж мечты
О грядущем так ничтожны,
В быте мелочном пусты?..
Мне годов тех несвобода
Предпочтительней теперь,
Но в былое хитрым кодом
Заблокирована дверь…
Я другим уже не стану.
В дни младые не вернусь.
Иногда лишь старой раной
Вдруг о них напомнит грусть…
Отчего я так тоскую
По давно ушедшим дням?
Позабыл любовь какую
Или ненависть я там?..
Мёртвый цветок
Цветочный рынок подавлял:
О, то был рай земной! –
Народ торговый предлагал
Цветы наперебой!..
Мне странен этот был парад
Невиданной красы,
И падал мой печальный взгляд
На глупости весы:
Возможно ль символом считать
Любви цветок, найдя,
Что можно жизнь его прервать,
Практически шутя?..
Одиночество
Одиночество испытанием
Не сочти, мой друг, не сочти:
В одиночестве наказания
Черт живой душе не найти.
И открытия одиночеством
Все, поверь мне, друг, рождены!
Предсказания и пророчества,
Им взращённые, все верны!..
Обновляется и меняется
Старый мир всегда лишь одним
Чудаком, толпы что чурается! –
И толпою что нелюбим…
Одиночество… Одиночество…
Слаще есть ли хоть что-нибудь,
Чем плоды его: муки творчества,
И к познанию тяжкий путь?..
О, если бы я знал!..
О, если бы я знал
Свою заране долю,
Последний где причал
Судьбы остудит волю
Ещё зачем-то длить
Души ослабшей веру
В желание любить!
О, если б знал я меру
Наивности страстей,
У сердца молодого
Когда полно друзей
И недруга нет злого!
И юному уму
Когда б хоть малый опыт
Помог рассеять тьму
Грядущего! И шёпот
Когда б услышал я
Заранее предчувствий,
В каком душа моя
Погибнуть может буйстве:
Согласья ли со всем
Безумствующим светом,
Протеста ль без дилемм
К ума любым приметам…
О, если бы я знал
Судьбу свою заране,
Я вряд ли жить бы стал…
А кто, скажите, станет?..
Отпусти меня…
Отпусти меня, равнодушие:
Боли нет чужой и слезы!
Сердцем чуткую душу слушая,
Повторю любви я азы.
И возрадуюсь чьей-то радости,
И несчастию огорчусь.
И склоню чело перед старостью.
Перед юностью повинюсь….
Отпусти меня, неуступчивость:
Я и прав во всём, и не прав.
Забери тоску и задумчивость
В чтенье времени новых глав.
Дай мне мудрости и терпения
Злобой истину не затмить
И в объятиях заблуждения
Очевидности уступить…
Отпусти меня, нерешительность.
Знаю, трусости ты сестра.
Есть в молчании унизительность,
Если речь держать уж пора…
Издалёка свой начинаю путь.
Опыт пращуров – мой багаж!
Но молчу, его коль забыта суть! –
Разгони, молю, эту блажь…
Отпусти меня, независимость.
Как цена твоя высока!
За свободою – счастья видимость
Для счастливого дурака…
Без корней листок увядающий,
Долю жалкую я влачу! –
Для друзей живя и товарищей,
Я зависимым быть хочу!..
Отпусти меня, одиночество.
Много лиц вокруг, я – чужой…
Мир жестокости, как пророчество,
Не сулит судьбы мне иной…
Эстафетою одиночества
Время движется только вспять. –
Мне вперёд идти, к людям, хочется:
Есть ещё мне им что отдать…
Марта
Был месяц март. В его капели
Зима тонула, по ночам
Ещё морозцем еле-еле
Мешая мартовским ручьям…
Твой первый вздох не август вялый
Жарою сухо опалил,
Но свежесть марта помогала,
Чтоб чист и радостен он был!
Молил я небо, пусть и дале
Твой воздух будет свеж и чист!
А тут кино вдруг показали…
Дорогой долгой в дюнах лист
Судьбы заполнила неровно,
Казалось, женская рука;
И честь вкруг ней была условна,
И безусловна лжи река;
Сама судьба её мишенью
Была отступников Христа!
Но как в бездушном окруженье
Её душа была чиста!
Как жаждала любви и чести,
К ним не отринув тяжкий путь!
Ей имя было Марта! Вместе
С весною чудною здесь суть
Моим открылась пожеланьям
К новорождённой дщери! – Здесь!
Весны здесь свежее дыханье!
И чистая девичья честь!..
И не посмел уже сомненьям
Оставить я хоть малый шанс:
Твоё и имени рожденье
Надежд составило баланс,
В твоём пути что долгом в дюнах
Падений, искусов и встреч
Мечтой гореть ты будешь юной
До дней последних честь беречь…
Уж так устроено: в год каждый
Зима уйдёт от марта прочь.
Уйти от дюн бесчестья важно! –
Не зря ты стала Мартой, дочь…
Был месяц март. В его капели
Зима тонула, по ночам
Ещё морозцем еле-еле
Мешая мартовским ручьям…
Поговорим о цветуёчках…
(Один поэт выступил с предложением официально признавать графоманами всех поэтов, пишущих острые сатирические стихи об обществе и о власти).
Ты говоришь, зачем брюзжать,
Царапать сердце в недовольстве
Несовершенством жизни: чёрствым
Совсем так сердце может стать. –
И у меня уже примет
Такого вдосталь очерствленья.
Вот, например, в стихотвореньях
Моих его заметен след…
Ну взял бы, написал про луг,
Его как травка зеленеет,
Орёл величественно бреет
Как, в вышине чертя свой круг,
И шею вытянул олень
Как грациозно в ожиданье
С подругой верною свиданья,
Как свеж и чист весенний день,
И как Вселенная тиха,
Взрываются хоть звёзды часто…
Но нет, считаешь ты, к несчастью,
Высокого в моих стихах,
Не видно радостной строки,
Любовью одухотворённой,
Зато, впротиву духу оной,
Мне интересны дураки,
И в мысли я навек загруз,
Ты прав, к чему в колоде жизни,
Немало умных где с харизмой,
Дурак всегда козырный туз…
Ну да, ты, несомненно, прав:
Поэт не может не заметить,
Легко дышать как знойным летом
В тени раскидистых дубрав,
В горах как дикие цветы
Обворожительно красивы,
Во взгляде плещутся игривом
Как девы тайные мечты,
И как неспешностью мудра
Река в долине бесконечной,
И как в счастливости беспечной
Детей бессмысленна игра…
С таким суждением ума,
Кто б спорил, выглядел бы странно.
Но посчитал ты, графоманов
Что в стане критиков не тьма
Ну просто тьмущая, но всех,
Не обливаясь в думах потом,
Их надлежит зачислить оптом
В бездарностью сплочённый цех…
Что ж, графоман тогда большой
Поэт, сказавший своевольно,
«Не будет гражданин достойный
К Отчизне холоден душой»,
Бездействия как мудрецы
Не понимают, в их что своре
«Одни – стяжатели и воры,
Другие – сладкие певцы»?..
К тому ж, с поэтом маята
И за слова его крутые:
«Наперечёт сердца благие,
Которым родина свята»!..
Другой кричит: «А судьи кто?»…
За это, по определенью,
Он без суда и обвиненья
Есть графоман теперь простой!..
О родине принёс в народ
Ещё один служитель музы
Её оценку без конфуза:
«Страна рабов, страна господ»,
«В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока»,
Его же горестные строки
Не помянуть к тому нельзя,
Тем боле, видел он, «поэт
Своё утратил назначенье»…
Теперь поэту обвиненье
Едва ли в том предъявит свет…
Мне страшно даже намекнуть,
Кем автора сочтёшь ты слога
«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь»:
Неосмотрительно посмел
Критиковать образованье
Поэт! За это наказанье
Предвидеть гений не умел…
Но графоманства тень видна
И в выкрике его ужасном:
«И на обломках самовластья
Напишут наши имена»!..
А как ты думаешь, сейчас
Примет не видно самовластья?
Отчизне быть какой, причастен
К решенью кто-нибудь из нас?..
О том не думал ты ещё…
Ты просто недовольных жизнью
Винишь пока не в экстремизме,
Но в том, язвительной пращёй
Они метнули много стрел
Уже в такие что пределы
Болячек наших, быть что смелым
И трус бы полный тут сумел
В их осуждении, смекнув,
Такое власть что не прощает,
Но лучников предпочитает
За непрямую их вину
Не прямо тоже наказать,
Но добровольцам в их старанье
У власти получить признанье
Их опорочить не мешать…
Вот если память мне не лжёт,
Не счёл никто в стране советов
Бездарными слова поэта
«Страна рабов, страна господ».
И ты считал, права страна,
Как прав и гений в мысли страстной:
«И на обломках самовластья
Напишут наши имена»…
Не видно было в годы те
Тебя в шеренгах диссидентов,
Как и теперь за оппонентов
Ты в митингах не запотел…
Хитро решил ты, прав всегда,
Штурвал кто нынче крутит власти,
Её ж сияние кто застит,
Исток всемирного вреда…
Удобно… Правда, сколько раз
Пути к удобствам приводили
Мир к необузданности силы,
История не учит нас…
Но если б ты один хулил
Поэтов, жизнью недовольных,
Мне б не было настолько больно
За тех, кто родину любил
Так, что хулителям их душ
Ничто любить не приходилось,
Где б их любовь не пригодилась
С того иметь хороший куш…
О как же много развелось
Умельцев нос держать по ветру,
Пусть от него лишь в сантиметре
Народ моря уж пролил слёз…
И ты в сплочённых их рядах
Не выглядишь последней скрипкой,
Давно усвоивши, не шибко
Полезно власть ругать в стихах. –
Ты научил пугливый нрав
Свой не перечить явной силе,
И в том, что это сохранило
Твоё здоровье, может, прав…
Да ну их, в самом деле, всех:
Бездомных, безработных, нищих
С зарплатой, годной лишь для пищи,
Но не для барственных утех! –
Давай, отринув мелкий страх,
Невинно-безобидной строчкой
Поговорим о цветуёчках
В стерилизованных стихах…
Угодник
Он безвреден и удобен,
С полуслова всё поймёт,
И в общении не злобен,
Мил весьма, наоборот.
Он желанье угадает,
И готов помочь во всём,
Благодарность не стяжая
И награды все при том.
Он потом сполна получит
За души своей труды
На того, кто властью круче
Или в Форбсе наследил,
Потому что мира сильным
Передел удобен сил,
Если кто-то есть, мобильно
Чтобы в этом подсобил.
Ну а кто, как не угодник, –
Здесь о нём, конечно, речь, –
Результата с целью сводник,
Стоит в играх этих свеч?
Вот и путь вам на вершину
Столь желанной власти весь, –
Самый, кажется, не длинный, –
Здесь имел явить я честь.
Правда, вряд ли мне ответить
На простой вопрос дано:
Рядом с властью высшей света
Что ж угодников полно?..
Где вы, молчаливые?..
О где вы, молчаливые?
Стеснительные, где вы?
Ужель ушли счастливые
Года совсем, где девы,
Романтикой любви горя,
Ещё не смели матом
С любимыми, по чём бы зря,
Общаться лихо?.. В сжатом
До точки малой, – как ни мерь,
Не меньше! – лексиконе
Теперь для многих нет потерь!..
В церковном нынче звоне
Мелодий более чем слов,
Иным хватает коих…
Спаси, о Боже, от голов
Хохочущих плейбоев,
Не знающих о чём, в стадах
Смущают грозной тучей
Простой что разум, сея страх
За будущее… Случай
Счастливый вряд ли будет скор
Меж «как бы» и «короче»
Хоть чуть понять их разговор! –
Терпеть уже нет мочи…
Пустым, наверное, умам
И мат за тем пригоден,
Их ограниченности срам
Теперь как будто моден,
И смех причин их с тем лишён
В душевной истерии,
Что непонятен так же он,
Как труп с анестезией…
О где вы, молчаливые?..
О чём вас думы гложут? –
Что времена счастливые
Вернуть никто не сможет?..
Бездомный пёс
У бездомного пса
Нет дороги домой…
Слышат в ночь небеса
Одиночества вой…
И в подвалах сырых
У собаки нет снов,
И в укорах немых
К человеку нет слов…
Смотрит серая боль
Без надежды в меня,
Как на нищих король,
Не любя, не браня…
Нечем мне на укор
Этот пса возразить:
Выстрел жизни в упор
Не могу отразить…
На него также я
Без надежды смотрю.
Признаёт он меня.
С ним, как друг, говорю:
«Я помог бы тебе,
Чем бы только сумел,
Но в собачьей судьбе
Сам весьма преуспел…
Где мой кров от невзгод,
От обмана и лжи?
Чем озлоблен мой род?
Научи… Подскажи…
Неужели нельзя
В этом мире прожить
Не врагам, но друзьям? –
Не стрелять, но любить?..
Неужели свой дом
Лишь украсть я смогу? –
И в жилище чужом
Честь свою сберегу?..
Видя ближнего глад,
Человек лишь смолчит…
Нищеты стерпит взгляд…
Свою сытость простит…
Не завидуй ты мне.
Ты меня пожалей:
Мне не жить, как тебе,
Среди диких зверей…
Ты молчишь, милый пёс?
Дай, тебя обниму:
Не покажешь ты слёз,
Я – пустую суму…»
Октябрь-12
Как сердцу больно: вот опять
Пришёл Октябрь-двенадцать…
Зачем? Зачем!.. Жива ведь мать!
Зачем нам расставаться!..
Я не хочу!.. Я не живу,
Когда Октябрь-двенадцать:
Я умираю наяву,
Чтоб с нею повстречаться!
И говорю ей каждый раз:
«Зачем Октябрь-двенадцать?
Со мной всегда ты! – Смертный час
Не должен повторяться:
Я умираю в этот день,
Двенадцатый осенний!..
С тобою я!.. И только тень
Моя – у жизни бренной…
Уж много лет заране жду:
Идёт Октябрь-двенадцать…
И я опять к тебе приду,
С тобою чтоб остаться…»
(Каждый год, с 12 октября 1960 года, я умираю вместе с мамой, а 14 октября, в день её похорон, мы оба воскресаем и живём до следующего 12 октября…)
Отец
Сидел у печки он всегда,
Когда хотел курить,
Чтоб с нею тихо о годах
Ушедших подымить…
Уж детства дальние миры
В нём цель для бед нашли:
Была когда пора игры,
В сиротстве дни текли…
И юность с отчима ремнём
Мелькнула зевом зла…
И зрелости война огнём
Надежды обожгла…
И в день, когда лишь десять мне
Судьба пробила лет,
Сиротства тень в моём окне
Его рассеял свет…
О, как достойно же он нёс
Терпения венец! –
И я шепчу ему без слёз:
«Тебя люблю, отец…»
Когда я умру…
Когда я умру,
Сожгите меня:
Костёр на ветру, –
Обитель огня! –
Вселенской пыльцой
Мой прах разнесёт
По свету, иной
Дав жизни помёт…
Сожжённый, я чист,
Как пепел дерев
Сгоревших! Как лист, –
Их новый посев…
В могиле же я
Сгнию… И червяк
Найдёт, съев меня:
Несвеж был толстяк…
А караван идёт…
Собака лает –
Верблюд идёт…
Всё люди знают,
Кто как живёт…
Кто чей любовник…
Кто что купил…
Кто уголовник,
Но факт сей скрыл…
Кто за границей
Учил детей…
Кто смог жениться
На дочке чьей…
И чин вручили
Большой кому. –
Валюты влили
Как в это тьму…
И на Рублёвке
Кто – и почём! –
Построил ловко
Небедный дом…
Кого лечили
И от чего…
Разоблачили
Опять кого…
Замочных скважин
Хоть пруд пруди! –
Надзор налажен
У нас, поди…
Не на шпионов
Мы, правда, глаз
Свой щурим томно:
Нам всё про нас
Узнать важнее…
Что нам – шпион?
Какой сумеет
Он дать урон?
Шпионим сами!
Назло врагам!..
Когда ушами…
Когда глазам
Доверить можем
Следить за тем,
Кто смотрит тоже
Вокруг за всем
Так бескорыстно,
Что жуть берёт!..
Что ж делать? Присно
Так жил народ…
Не просто строить
И обучать. –
Дешевле стоит,
Пожалуй, врать…
В двуличье чести
Удобней нам
Излиться в лести
В глаза ворам,
А за глазами
Всем объявить,
Что меж ворами
Ужасно жить! –
И всё охотней
Их продолжать
За подворотней
Разоблачать…
О, как же бравый
Активен лжец,
Народ ославил
Что свой вконец,
Гвоздём смиренья
Заколотив
Его в терпенье
Ко всем, кто лжив…
У сплетни сила,
Конечно, есть,
Хоть породила
Подлюку месть
За ту бездарность,
Чья мама лень! –
Какая ж странность
В том, бросить тень
На одарённых
Что хочет тот,
В ком лень упорно
Минуты ждёт,
Чтоб униженьем
Таланта дать
Возможность лени
С ним равным стать?..
И незаметен
Тогда талант,
Невольник сплетен,
Как арестант! –
Не он примером
Уже младым
Являет веру
В благое… Дым
Страстей ублюдных
Так застит ум,
Что мало путных
Уже в нём дум…
Кто знает, сколько
Убито душ
Обидой горькой
За то, что чушь
Возносят выше
Ума порой?..
Никто не слышал,
Однако, в бой
Пошли чтоб рьяно
Со сплетней те,
Кто неустанно
Одной мечте,
Душе любезной,
Готов служить:
В делах полезным
И нужным быть…
Их не волнует
Собачий лай:
От лжи страхует
Надёжно край,
Где вдохновенья
Высок полёт! –
И нет почтенья
К тому, кто лжёт!
И дела ценность
Где высока,
И к лени ревность
Мертва пока!
И вещь где тоже
Есть не клиент,
На цель похожий,
Но инструмент
Для достиженья
Души высот,
Вещь, без сомненья,
Что не возьмёт!..
Знать, каравану
Едва ль творцов
Помехой станет
И лай лжецов! –
Пускай полают
Жрецы толпы,
И тех пугают,
Кто в ней глупы…
Собака лает,
А караван
Идёт и знает,
Что пёс болван…