10) Греческая революция и 300 спартанцев
Упорядочив свои рассказы 2018 года, я занялся исследованием темы, про которую много читал. Вопрос Греции и революции в данной стране у меня всплывал в книге «Испанская партия маркиза Ито», когда я изучал, где и зачем действовал Сенявин. Так же, я периодически возвращался к теме действия флота Ушакова, как на Черном море, так и на Средиземном, походы адмирала Нельсона и других английских и французских адмиралов.
Что интересного может подчеркнуть читатель в XXI веке в событиях двухсотлетней давности? Почему какие-то греки могут нам быть интересны? Где актуальность информации?
Оказывается, злободневность разрушения Османской империи, именно на одной из её частей и возникла Греция, более чем актуальна. Из бывшей Османской империи образовались государства: Турция, Болгария, Греция, Сербия, Черногория, Албания, Кипр, Сирия, Ирак, Израиль, Иордания, Египет, Саудовская Аравия, Ливия, Тунис. Я возможно, кого и пропустил, но дело не в этом, а в том, что сила объединенной державы была выше мощи перечисленных стран по отдельности. Османская империя была колыбелью для всех этих народов. Во всех городах империи существовали армянские и еврейские кварталы. На флоте султана греки были в основном моряками, именно теми, кто управлялся с парусами и самим кораблем. Солдатами и канонирами были турки или представители других народов, часто бывало, что и европейских.
Ведь до 19-го века, не было целого региона населенного другим народом. Существовал один городок, потом второй, рядом третий. Все торговали друг с другом, произведенными товарами, устраивались ярмарки. Да, с христиан брали налоги больше, но это не повод устраивать революцию и требовать отделения. Олигархи же не отделяются в отдельное государство?
Как и во многих, более поздних событиях, не обойтись без влияния из вне. Всё дело в том, что полуостров Пелопоннес и архипелаг стояли на пути хлеба из южных регионов Российской империи (по официальной истории), к портам Италии и южной Франции, где с едой было туго. Развитие регионов, предотвращение голода и бунтов, напрямую зависело от регулярности подвоза пшеницы. К тому же морская торговля весьма прибыльна, а налоги то платились Султану и всех, кроме него, подобное положение не устраивало.
Сами османы захватили Морею, согласно официальной истории, совсем недавно: «После второй Морейской войны территория Пелопоннеса вновь оказалась в составе Османской империи. Возвращение Пелопоннеса оттоманами ускорило распад военно-ленной системы хозяйствования, существовавшей на полуострове. На полуострове начал складываться класс крупных греческих землевладельцев. Начался в Морее и рост сельскохозяйственного производства. Греческие товары, собственного производства: зерно, хлопок, табак, шелк-сырец, воск, меха, а также шкуры, имели устойчивый спрос во всех странах Западной Европы. Торговля с европейскими странами осуществлялась, главным образом, через морские порты османской Греции: Месолонги, Галаксиди, Салоники и Янина. В это же время в руки греков начинает переходить большая часть внутренней торговли и перевозок в Македонии, Эпире, Фессалии и западном побережье Центральной Греции, то есть греческие торговцы осваивают как внешние, так и внутренние торговые пути, но возрастает конкуренция греческих купцов с иностранными торговцами. Существовавший в Османской империи режим капитуляций42 являлся дискриминационным по отношению к греческим купцам. Если таможенная пошлина для иностранных купцов была установлена на уровне трех процентов, то для подданных султана она равнялась пяти процентов, и более того, если европейские негоцианты платили пошлину лишь однажды при пересечении границы Османской империи, то греки были вынуждены платить пошлину при посещении каждого имперского порта!
В тоже время всё чаще посещавшие европейские порты, греческие купцы отмечали почти полное отсутствие гарантий частной собственности для купеческого сословия в Османской империи, оставалось надеяться только на свое вооружение и подготовку команды, что близко подводило их выучку к навыкам морских разбойников. Стоит указать и то, что относившиеся к немусульманскому сословию империи – райя, греки находились в более уязвимом и угнетаемом положении, нежели европейские купцы, которым собственное государства оказывали всяческое содействие в осуществлении предпринимательской деятельности, вплоть до вооруженной поддержки.
Экономический рост Греции, в составе османской империи в 18 веке, расширение её связей с христианскими европейскими государствами, одновременно с существующими в Османской империи дискриминационными законами в отношении христианского населения, способствовало созданию предпосылок для национально-освободительного восстания среди греков Пелопоннесского полуострова».
Итак, мы имеем экономический рост отдельно взятого региона Османской империи, и отдельно взятого греческого народа, что позволяет сделать вывод, что в государстве, необходимо увеличивать благосостояние всех, а не какой – то группы. Вполне вероятно, правительство Османской империи с помощью усиленных налогов с греков и пыталось решить проблему доходов, но вызвало, лишь желание подальше спрятать богатства и выйти из-под юрисдикции Стамбула. Желающих помочь «братскому греческому народу» нашлось не мало, как при Екатерине II, так и при Александре I.
«Османам так и не удалось утвердить свою власть над некоторыми горными районами Греции, которые продолжали оказывать сопротивление войскам султана. Особое место среди этих очагов сопротивления занимала горная область Пелопоннеса – Мани.
В 1760-х годах Российская империя стала проявлять интерес к региону Средиземного моря, как торговый, так и военный, и к положению христианских народов под властью Османской империи. Во второй половине XVIII века южную Греции и острова Эгейского моря посетили несколько российских агентов: молдаванин, владевший турецким языком, Хаджи-Мурат, венецианский грек Иван Петушнин, будущий русский посол в Константинополе Василий Томара, который вёл разведку под прикрытием археологических изысканий, и предки у которого были греки, переселившиеся на берега Борисфена (сейчас Днепр).
В 1763 году фаворит Екатерины II Григорий Орлов по своей частной инициативе отправил в Грецию двух эмиссаров. Греческого купца из Петербурга Мануила Саро и поручика артиллерии Георгия Папазоли, для того чтобы прощупать настроения маниотов и других греков, на случай возможной войны с Османской империей».
После успешной разведки, последовала активная экспансия: «17 февраля 1770 года эскадра адмирала Григория Андреевича Спиридова в составе трёх линейных кораблей: «Евстафий» (капитан датчанин Александр Иванович фон Круз), «Трех Иерархов» (капитан пруссак Виллим Петрович фон Дезин) и «Иануарий» (русский капитан Иван Антонович Борисов), и двух фрегатов: «Соломбал» и «Летучий» прибыла к берегам Мореи.
18 февраля эскадра бросила якорь в порту Витула, где её ожидал нанятый Алексеем Орловым 36-ти пушечный венецианский фрегат «Св. Николай». Опять же без усиления из флота кораблем одной из средиземноморских держав не обошлось. На борту эскадры находилось 2500 человек.
20 февраля Фёдор Орлов освятил в местном монастыре греческие знамёна и привёл к присяге на верность союзу с Россией греческих добровольцев. Греки были разделены на два спартанских легиона с названиями Восточный и Западный, которые незамедлительно приступили к боевым действиям. Не отсюда ли пошли легенды об армии древней Спарты ?
Восточный легион под командой капитана Баркова и лейтенанта Псаро, грека родом с острова Миконос, в составе десяти русских солдат и тысячи греческих добровольцев 22 февраля отправился к городку Мистра. Разбив 26 февраля по пути османский отряд численностью около тысячи человек у деревни Бердани, сопоставимый по численности, отряд 27 февраля прибыл к Мистре и после 9-дневной осады взял крепость, в которой находился в два раза превосходящий восточный легионосманский гарнизон. Греки устроили в Мистре страшную резню, бросая с минаретов даже маленьких, ни в чем не повинных детей! Эта жестокость греков значительно осложнила последующие действия союзников в Мореи, воодушевив османов к упорному сопротивлению».
Приводиться в книге и параллель с моей, более ранней книгой, «Русский Трафальгар», в которой вместе сражались английские и русские корабли: «Войны без потерь не бывает, – покачал головой Федор Орлов, – мой брат Алексей весь извелся в Ливорно, пока ждал Вас, с «Европой» то, что случилось?
– Так ударились о песчаную отмель, не отмеченную на карте, повредили руль и днище, ремонтировались в Портсмуте, но пока ремонтировались англичане, нас по своей традиции измерили и в состав своего флота включили, под видом HMS Europa, а затем даже мне копию чертежей вручили, вот полюбуйся.
– Так флот то у нас русский или английский, – с подозрением спросил Федор, и прищурил глаза.
– Сборная солянка, – Андрей Власьевич принялся перечислять, – нет нужды нанимать только русских, это вообще бред, пенька, доски, чугун, да наши, а офицеры и матросы в Англии не в пример лучше и организованнее, плюс соблюдение условий военного кораблестроения, морская и судостроительная терминология, карты, штурманы, мастера всех видов.
– Да, вероятно ты прав, – Орлов согласился с собеседником, возьмем Корон, тогда и у нас база здесь будет.
Но человек предполагает, а Бог располагает и 2 апреля османы разрушили только что законченную подземную галерею и шансы на овладение Короной улетучились как дым. Прибывший 14 апреля из Италии в Морею, Алексей Орлов распорядился снять осаду крепости, тем более что к тому времени пал Наварин . 13 апреля поступил приказ войскам отступить от османской твердыни, защитники которой показали себя с самой лучшей стороны.
После соединения двух эскадр 29 марта два корабля «Иануарий», «Три святителя» и фрегат венецианский, а Венеция была, по сути, морскими воротами Вены, «Святой Николай» под общим командованием Иван Абрамович Ганнибала были отправлены для осады Наварина.
Стоит отметить, что если все линейные корабли для Архипелагской экспедиции строились на отечественных верфях, то фрегаты добывались разными путями. Только один корабль «Родос» захвачен в Чесменском сражении, передан под командование датчанину фон Крузу (1731-1799), тому самому, который командуя кораблём «Евстафий Плакида», в Хиосском сражении и во время самого жаркого боя сцепился на абордаж с турецким флагманским кораблём «Бурдж-у-Зафер».
Силы повстанцев, поддержанные из вне, именно так рассуждали во дворце Султана, одерживали победы, как на суше, так и на море: «Действия русских войск и спартанских легионов вызвали большой протестный подъем у греков Мореи. Взбунтовались многие поселения по всему полуострову, восстания возглавили коджабаши43 и епископы, которые имели большое влияние на всех прихожан. Пока подчиненные Алексея Орлова осаждали Корону и Наварин, жители Ионических островов: Занте (Закинф), Корфу (Керкира) и Кефалиния самоорганизовались и напали на город-порт Патры и после 20-дневной осады сумели овладеть городом, но увлеклись грабежом и практически полностью уничтожили его. Повстанцы сумеливывести из строя портовый город западного побережья Месолонги. Численность восставших превысила десять тысяч человек. Но жители островов видимо надеялись на свое географическое положение и присутствие на море русско-греческих кораблей, а также видимо знали, что в богатых Патрах есть что взять».
«Султан Османской империи Мустафа III, который уже двадцать лет находился у власти, был очень обеспокоен положением в европейской части своей империи. По его приказу с Дунайского театра военных действий была отозвана крупная часть резерва предназначенных для отражения атаки русских войск. Принятие данного решения способствовало успехам русской армии, возглавляемой генерал-фельдмаршалом Петром Александровичем Румянцевым , на севере. В частности, при сражении на Ларге 25-тысячный русский корпус встретился с 80-тысячным османским, составленным большей частью из турков и татар, но численность сил неприятеля вызывает сомнение, так как подтверждена лишь русскими источниками.
Прибывшие на Пелопоннес, для стабилизации ситуации, албанские войска, преданные Мустафе III, не встречая серьезного сопротивления, очистили от повстанцев города: Месолонги, Патры и Анжелику, где вырезали практически всё население, и тем самым сломив даже мысли о каком ли ни было сопротивлении, так как делать было решительно некому. Такой жестокий был век».
В конце концов, империи удалось подавить восстание. Она была ещё очень сильна: «Поддержка восстания инспирированного из заграницы, и окончившегося неудачей, имело тяжелые последствия для всего населения Пелопоннеса. Богатая и плодородная греческая провинция, подверглась опустошению от действий османской армии, многие её жители стали жертвами насилий и террора, так как в глазах султана являлись отступниками и предателями. Были разрушеныи разграблены в ходе военных действий многие города, сожжены тысячи оливковых и тутовых деревьев, остались необработанными поля, что нанесло долгосрочный негативный эффект. Спасая свою жизнь, тысячи греков укрылись в горах, или бежали на острова и даже в Малую Азию, откуда затем через сто пятьдесят лет вынуждены были бежать обратно. По подсчетам греческого исследователя Михаила Сакеллариоса , было убито, продано в рабство или покинуло страну до 40000 человек, или каждый седьмой отгреческого населения Мореи, на момент восстания.
Но если посмотреть на событие с другой стороны, несмотря на тактическое поражение, десантные войска Алексея Орлова выполнили ту задачу, что им предстояло решить. Они отвлекли на себя значительную часть османской армии, дав тем самым возможность Румянцеву, успешно провести наступление на Дунае. Сил у русского полководца было не много, и вполне вероятно, не будь послана Архипелагская экспедиция, и корабли простояли бы в Кронштадте, фрегаты средиземноморья возили мирные грузы, а русская армия с берегов Дуная откатилась бы за Днестр и османские крепости выстояли бы в этой войне».
Так что, если самим грекам война была, в сущности, и не нужна, она катком прошлась по всему народу, то выгодоприобретатель был в лице правительства Екатерины II, а греческий народ, так, разменная монета и лишь средство для достижения целей.
Рассказывается в книге о действиях пирата Кацониса, первых победах Черноморского флота, победах Ушакова и помощи Русскому императорскому флоту со стороны греческих каперов.
Возникает большой вопрос о личности адмирала Федора Федоровича Ушакова. То, что нам известно из энциклопедий и жизнеописаний советских источников попало туда уже после 1917 года. Героям революции было выгодно иметь царских генералов и адмиралов выходцев из народа, которых можно было прославить и тем самым обеспечить связку поколений и восстановить «боевые традиции», на которых воспитать новых бойцов. Но на годовщине смерти адмирала в 2017 году, в деревне Хопылево, Рыбинского района, Ярославской области, докладчик произнес фразу, о том, что даже в царской России личность адмирала была забыта и не известна. Даже сам морской министр Григорович не знал такого адмирала! И лишь только обращение к нему некой Апполинарией Федоровной Ушаковой в 1913 году, проживающей в Петербурге на Васильевском острове по 23-й улице, в доме № 18 побудило в обществе интерес к личности Федора Федоровича. Отправительницей его оказалась внучатая племянница забытого адмирала, и она писала: «Вынужденная крайне тяжелыми материальными обстоятельствами, я намерена в ближайшее время подать прошение о даровании мне пенсии… Приближающийся 100-летний юбилей со дня смерти деда вряд ли застанет меня в живых. Я обращаюсь к Вам с горячей просьбой, поддержите мое всеподданнейшее прошение и дайте мне, единственной из оставшихся в живых внучке адмирала, дожить свои дни безбедно, достойно памяти деда». Так вот в чем дело! Даме нужна была пенсия, а стране после Цусимы, нужны были герои, так как везде в Европе прославлялся адмирал Нельсон, а об Ушакове и знать не знали. И сколько таких прошений в год подавалось на имя морского министра от всех внучек адмиралов Екатерининской эпохи, Николаевской, а даме назначили пенсию в 500 рублей в год.
Но «Ушаковская внучка44» вызвала интерес не только у министра, но и у высших офицеров морского генерального штаба. В своем прошении к Николаю ІІ они считали желательным найти и восстановить могилу Ушакова, издать полную биографию и краткое жизнеописание, а значит, ничего этого не было! Кроме того, испрашивалось высочайшее повеление «на сооружение в 1917 году памятника, приняв должные меры к ассигнованию необходимого кредита и объявив добровольную подписку по флоту, а также устроив всероссийскую подписку на памятник, давая тем самым обществу возможность почтить подвиги великого русского флотоводца, вот и экономическая составляющая данного мероприятия».
Все победы адмирала Ушакова описаны в книге. Упомянул я о подозрительной смерти Потемкина, как раз перед подписанием Ясского мирного договора, а также недовольстве знатных греков: «Но совершенно другого мнения о данном мирном договоре был герой Средиземноморья Ламброс Кацонис. У которого, в январе 1792 года под управлением находилось, до двух десятков корсарских кораблей. Еще ему и помогали клефты, которыми командовал Андреас Андруцос. Возмущённый тем, что в очередной раз, решив свои задачи, Российская империя бросила греческий народ, многие сыны которого, не щадя живота служили императрице, Кацонис решил продолжить войну сам. Таким образом Пелопоннесское восстание 1770 года и военные действия греков в Архипелаге 1789—1793 годов, лишили всех греков иллюзий, что кто-то им поможет выйти из-под власти султана, и предопределили их ориентацию на свои силы».
В мае 1792 года Кацонис издал манифест, выражающий возмущение греков Ясским мирным договором, не учитывающего интересы греческого народа, и объявляет войну за свободу и независимость Греции, а также объявляет о своём намерении не складывать оружие до достижения цели! Полковник Кацонис, более не русский полковник, а немного ни мало – «король Спарты». Наверняка Екатерина II была разъярена таким поступком Кацониса, но ей ничего не оставалось делать, тем более что поднять восстание на Пелопоннесе, восставшим не удавалась».
Рассказал я в книге и о событиях, произошедших от подписания Ясского мирного договора и до начала Греческой революции 1821 года, а также чем она была вызвана.
«Но что-то мы отвлеклись от греков. Что для них является дорогами? Конечно же море, и они во все времена были прекрасными мореходами, а также поставляли ежегодно моряков на флот султана! Флот был одним из главных, а для некоторые историки считают, чтосамым главным, факторов успеха греческих повстанцев. Французский адмирал и историк флота Жюрьен де ла Гравьер писал: «Греческие моряки сделали больше для освобождения своего Отечества, нежели фаланги клефтов и арматолов». Он же писал, что, будучи моряком, «в этом кровавом конфликте, я не сдержал возглас восхищения Грецией. Состав и подвиги флота, который современная Греция выставила против османского флота в течение семи лет, освещает морскую стратегию не только прошлого, но и будущего». Димитрис Фотиадис, греческий писатель и историк XX века, сформулировал свою оценку предельно просто: «без флота не видать нам Свободы».
Прочитал я и о труде Греческих торговцев в Российской империи: «Больше года, до самой своей смерти накануне Рождества 1825 года Иоаннис Варвакис вновь жил и сражался на своей родине. На могиле Иоанниса Варвакиса в Афинах стоит величественный мраморный монумент. По сведениям Евгения Карновича: «Во время своей жизни в России Варваци употребил на разные благотворительные дела до 1,5 млн. рублей. Вообще же он пожертвовал в России на общественную пользу до 3500000 рублей (63 тонны серебра или 3,6 миллиарда рублей на сегодняшний день) и 1400000 рублей (25,2 тонны серебра или 1,5 миллиардов рублей по современному курсу) предоставил в пользу Греции».
Именно такие как он, финансировали тайные общества, которые и готовили революцию:
«Сначала организация «Филики этерия» росла медленно и была чем-то вроде клуба для чтения газет. В 1814—1816 годах в ней было около всего 20 членов. Но в течение 1817 года общество пополнялось, в основном, греками из России, Молдавии и Валахии, но число членов не превышало вообще 30, что для такого большого дела, как задумывалось, было ничтожно мало. С 1818 года, видимо, когда у российских военных появились соответствующие планы, началось массовое вступление в «Этерию». Общество вместе с новыми членами и приобрело большое влияние во многих исторических областях Греции, а также греческих диаспорах в других странах».
Первоначально, как я уже упоминал, штаб-квартира общества была в Одессе, затем тайно была переведена в Константинополь. Предложение перевести центр на гору Пелион, а затем на полуостров Мани (про который уже много рассказано выше), куда никогда не доходили османы, не было осуществлено.
В первые месяцы нового, 1821 года, в «Этерии» было около тысячи человек, среди них числились торговцы и даже духовенство. Про священников можно сделать маленькое лирическое отступление. Дело в том, что османы забирали греческих мужчин в солдаты, отправляли на работы или просто убивали, тем самым пытаясь сделать так, чтобы покоренная область не бунтовала, но никогда не трогали священников. Наблюдение за данной закономерностью, побудило греков строить небольшие церкви, то здесь, то там, при которых всегда были один два монаха, и зачастую в округе из лиц мужского пола, оказывались только они. Женщины регулярно приходили молиться, а детишки, которые бегали, обращались к святым отцам не в переносном, а вполне в прямом смысле этого слова.
Структура «Этерии» была похожа на структуру масонов и карбонариев. Во главе стояла «Невидимая власть», состав которой был строжайшей тайной, что позволяло намекать на членство весьма важных лиц, даже таких как император Александр I! На самом деле, это были только три основателя, с 1815 по 1818 там добавилось пять и после смерти Скуфаса ещё три человека. В 1818 году «Невидимая власть» была переименована во «Власть 12 апостолов», каждый «апостол» отвечал за определённый регион. Не отсюда ли 12 апостолов взялись в библии?»
Вы только представьте, император Российской империи состоит в тайном обществе! Но данное обстоятельство не помешало ему: «Российский император Александр I, под давлением Меттериниха своим письмом из Лейбаха от 14 марта и своей позицией на конгрессе в том же городе, отмежевался от движения Ипсиланти. Почти сразу же, 23 марта, Григорий V (Патриарх Константинопольский), которому тоже предлагали стать главой тайной организации по освобождению Греции, предал анафеме Греческую революцию и Ипсиланти.
Не имевшие до того, согласно договорам 1812 года, право иметь войска в княжествах, османы после Лейбаха получили согласие российской стороны на ввод войск для подавления бунта. Из Константинополя выступили 25000 янычар. Командование над ними и придунайскими гарнизонами, возглавил правитель Силистрии, Селим Мехмет, и его войска стали продвигаться к реке Прут».
Греческое население области Наварина восстало под руководством братьев Георгиоса и Николаоса Икономидисов. Османы оставили остров Сфактирия без боя и сконцентрировали свои силы в крепостях Неокастрон и Палеокастрон. Из исторических источников не совсем ясно, кто возглавил блокаду крепостей. Часто называется имя епископа Григория, но скорее всего единого командования не было. Началась четырёхмесячная блокада крепостей…
Первым среди островов 3 апреля восстал остров Спеце, под руководством гетеристов Ботасиса и Паноса. Другие острова: Порос, Саламин, Эгина и Псара, восстали 10 апреля. В этот же день, в Константинополе был казнен патриарх Григорий V, на его место назначен Евгений II, которому суждено пробыть на своем месте всего год.
Восстание разрасталось и в нем участвовали даже женщины. В том числе Ласкарина Бубулина – первая женщина-адмирал русского флота!
«Отец у него был арнаут – Ставрионис Пиноцис, участник Пелопонесского восстания 1769—1770 годов, против османского владычества. Родилась Ласкарина в османской тюрьме в Константинополе. После смерти отца вместе с матерью была освобождена и выехала на остров Идра, то есть, какое никакое правосудие в османской империи имелось. Через четыре года её мать снова вышла замуж, и они переехали на остров Спеце. Ласкарина Бубулина дважды в своей жизни была замужем. Когда её мужа Димитриоса Бубулиса убили в сражении против алжирских пиратов, она получила в наследство его предприятие и корабли.
За свой счёт построила 18-орудийный корвет «Агамемнон». В 1816 году османские власти попытались конфисковать имущество Бубулины, поскольку её второй муж был участником русско-османской войны 1806—1812 годов, про нее я писал выше, на стороне России, в связи, с чем была вынуждена выехать в Константинополь для встречи с русским послом графом Строгановым. Оттуда граф направил её в Тавриду, из соображений безопасности.
После трёх месяцев жизни в Крыму Бубулина, вернулась на остров Спеце. Ласкарина Бубулина была богатой женщиной, на свои деньги она содержала небольшой флот с экипажами и армию повстанцев, финансировала подпольную греческую организацию «Филики Этерия», для которой закупала оружие и продовольствие.
В 1821 году, во время осады крепости Паламиди (Нафплион), проявила огромное мужество, подняв повстанцев на решительный штурм цитадели. Греческий историк Филимон писал: «Рядом с ней нерешительные становились сильными, а мужественные перед ней отступали…». На корабле «Агамемнон» Бубулина впервые подняла национальный флаг Греции. В России высоко оценили её мужество – император Александр I присвоил Бубулине звание адмирала Российского флота и даровал меч мандинго в качестве признания заслуг».
Восстание разрасталось, но у Османской империи был мощный флот, против которого греки применили брандеры: «Первая попытка использования брандера была неудачной. Пессимизм и уныние охватил греческие экипажи. Вторая попытка 27 мая была предпринята брандером под командованием молодого Димитриоса Папаниколиса. На этот раз турецкий корабль был сожжён.
С этой минуты у греческого флота появился «новый» греческий огонь. Брандеры стали основным оружием греческого флота в боях с намного более сильным противником. Пантеон греческого флота пополнили несколько десятков капитанов брандеров. Хотя греки не были пионерами в использовании брандеров в парусном флоте, но только в годы Освободительной войны Греции 1821—1829 годов брандеры были использованыв таких больших масштабах, в любое время суток и против судов у причала, на якоре и на ходу.
Сразу после успеха Папаниколиса, объединённая эскадра подошла к берегу Малой Азии, где происходила резня греческого населения в городе Кидониес. В рукопашных схватках, 2-3 июня 1821 года, морякам эскадры удалось спасти и вывезти значительную часть греческого населения города, пострадавшего от бессильной злобы османов, терпящих одно поражение за другим. К сожалению, так часто и бывает».
Восстание разрасталось на всю Грецию: «На море, тем временем, 4 июля османский флот подошёл к острову Самос, но жители острова отбили высадку османских моряков! 8 июля корабли греческого флота сожгли в проливе Цангли, у малоазийского побережья, османский корабль и восемь транспортов, тем самым пытаясь не допустить новых десантов на острова».
Перенесемся вновь на юг полуострова Пелопоннес, где греческие повстанцы блокировали османские крепости. В ходе четырёхмесячной блокады и незначительных, но ежедневных столкновений, силы осаждённых шли на убыль. 14 июля из Неокастрона вышла группа из 350 человек, в основном женщин и детей. Из них греками были выбраны 16 мужчин, чем-то провинившихся перед жителями Кипарисии, куда они и были отправлены и где были казнены. Оставшиеся примерно 334 человека были вывезены и брошены на произвол судьбы, на одинокий островок Хелониси, возле острова Сфактирия, где они погибли без воды и пищи.
27 июля истощённый турецкий гарнизон Монемвасии согласовал условия своей сдачи. Османам была предоставлена возможность, погрузится на транспорты и направится в Кушадасы, что они и проделали.
Резонанс сдачи Монемвасии был огромен: это была первая большая крепость, захваченная повстанцами. Аналогичная участь вырисовывалась и для других осаждённых крепостей».
«4 ноября 1821 года в Месолонгионе открылась Ассамблея Западной Греции, в которую вошли 30 депутатов, председателем ассамблеи был избран Александр Маврокордатос. Также ассамблеей был избран Совет Западной Греции. 18 ноября 1821 года в Амфиссе открылась Салонская Ассамблея, избравшая Ареопаг Восточной Греции. Так окончился 1821 год; греки почувствовали необходимость объединения и ведения борьбы по общему плану».
«В следующем году, у греков образовалась ассамблея, из 67 депутатов, в городе в Пиаду, что близ Эпидавра. Собрание провозгласило Греческое Государство, независимое от Османской империи, и приняло конституцию – Временное Правление Греции».
Данное событие уже не просто действие каких-то повстанцев, которых можно рано или поздно подавить и все. Ставки повысились. Османы пристали флот, так как каменистые дороги Греции не способствовали продвижению армии.
«Большие линейные корабли были оставлены в Константинополе, где остался и командующий флотом капудан-паша Кара-али Насух-заде Али-паша. Эскадра, вышедшая в зимний поход, насчитывала 7 фрегатов, 6 корветов, 19 бригов и 24 транспорта, с грузом провизии и боеприпасов. Всего 58 кораблей! На борт транспортов были взяты также 4000 солдат «какламанов», как презрительно именовали греки и албанцы турок из Азии, дифференцируя их от балканских турок или отуреченных земляков. Солдатами командовал Кара-Мехмет паша. Командование эскадрой было поручено Пепе-Али, которого в силу ослабленного состава флота именовали капудан-беем.
В ходе этого зимнего похода, к эскадре присоединились алжирские, тунисские и египетские корабли, под командованием Измаил Гибралтара.
Огибая Пелопоннес с юга, 30 января османская эскадра попыталась неожиданной атакой взять крепость Ньокастро. Вакалопулос пишет, что эта атака вызвала панику населения Наварина и региона. Однако атака турецкого десанта была отражена греческими повстанцами. Значительную роль в отражении турецкой атаки сыграли около сорока, иностранных офицеров филэллинов, возглавляемых Вюртембергским генералом К. Ф. Норманом и только что прибывших на Пелопоннес из Марселя».