– А потом?
– Дорога не кончается за дверью храма. Проблемы тоже. Но это уже несколько другая история.
– Хорошо. Но давайте снова вернемся к трем «векторам» – «Трусу», «Балбесу», «Бывалому». Алексей, а если эти «векторы», скажем так, вырываются из идеального духовного мира и рассказывают не об авторе, а, например, указывают на пороки общественного строя?
– Тогда литература превращается в публицистику и перестает быть литературой. Тут дело даже не в том, «что в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», а в том, что их – «коня» и «лань», литературу и публицистику – вообще невозможно приблизить друг к другу, а не то что впрячь куда-то для общей работы.
Сравните одну книгу Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» и все написанное Александром Солженицыным о Советской власти. Даже с точки зрения простой информативности «Мастер и Маргарита» на несколько порядков выше не говоря уж о более тонких материях.
– А что Вы скажете о развлекательной литературе? Там «векторы» указывают куда угодно, только не на авторов.
– Вот именно там, сознательно или подсознательно, и работают по самым разным технологиям приготовления литературных «гамбургеров». При всем своем кажущимся многообразии эти книги лишены главного – в сущности, у них нет авторов.
– Формально они все-таки есть.
– Формально, да, есть. А суть в том, что «стандартно-развлекательную» книгу может написать любой. Имена и фамилии могут быть разными, но автор книги не человек, а технология, по которой они созданы. Например, вспомните, сколько было написано книг и снято фильмов в «бессмертном» жанре «ее все предали, а она всем отомстила»?
– Много и я тоже не ценитель подобных жанров. Алексей, а в чем все-таки, на Ваш взгляд, главное отличие литературы от публицистики и прочих окололитературных жанров?
– Мы уже касались этого – в способности или неспособности автора и его героев к покаянию. Это не значит, что автор, во время или, хотя бы, перед написанием рассказа, должен пасть на колени и стукнуться головой об пол. Мы говорили с вами о «Смешинке», давайте продолжим этот пример. Она написана совсем не по теории, она уместилась в ней сама по себе. Но могла бы обойтись и без нее.
Помню, гулял по заснеженному церковному двору, думал, а не сочинить ли какую-нибудь простую темку для забавного рассказа и представил себе следующую картинку: женщина заходит в квартиру и видит недавно выгнанного мужа, переодетого в «жаниховский костюм». Спросил себя: муж сам это сделал или его кто-то другой переодел?.. Больше всего понравился ответ, мол, это сделала теща. Потом подумалось: а смешно ли, это?.. И почти тут же одернул себя: ничего смешного! Дальше – уже пересказать трудно, тут и навык работы, и доведенная почти до автоматизма привычка сначала находить ответы и уже к ним «приделывать» вопросы.
– Звучат слова явно не из творческой, а какой-то другой мастерской: «автоматизм», «привычка», «приделывать»… А как же вдохновение, талант?
– Вдохновение покаяния, то, что равно или почти равно молитве, вот что движет литературой. Иначе никакое вдохновение и никакая «любовь», та, о которой поют с концертных сцен или пишут в слезливых романах, не поможет. Тысячу раз был прав Андрей Тарковский, когда ответил молодому американскому режиссеру у которого «было все»: «Теперь вам осталось поверить в Бога».
Давайте вспомним рассказ Гоголя «Шинель». О чем он?.. О любви и сострадании к маленькому человеку. Мелкий чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин, вся жизнь которого свелась к тому, чтобы купить себе новую шинель, был ограблен и не получил помощи. Простой вопрос: а что, читатель вот так запросто может взять и полюбить (или, хотя бы посочувствовать) бедному Акакию Акакиевичу? В том то и суть, что сразу – а, главное, легко! – это не получится. К Акакию Башмачкину нужно «спуститься» примерно так же, как сделала это Наташа в «Смешинке» «спустившись» к мужу. В «Шинели» уже ничего смешного нет, но суть-то одна!..
– А что такое талант, Алексей? Как-то раз Вы сказали, что «талант – это язык, которым Бог разговаривает с людьми». И чуть выше, что «талант – это высшее проявление искренности». А как-то раз Вы упомянули, что знаете «Формулу таланта». Существует ли она на самом деле, эта «формула»?
– Да.
– И Вы – ее автор?
– Нет. Улыбнусь: я же не сумасшедший. Я только прочитал эту «формулу». Кстати, «Формула таланта» было, так сказать, рабочим названием. Вначале я думал переделать название на «Алгоритм таланта». А потом вдруг понял, что именно «формула» является наиболее математически точным…
– Почему именно математически?
– Из-за жесткой связи «функции» и «аргумента» «формулы». Если не выполняются главные условия – все теряет смысл.
– Она сложна, эта формула?
– Нет. Это Библейский текст об Иосифе Прекрасном. В сущности, многие если не читали его, то слышали о нем. Но чтобы рассказать «Формулу таланта», мне нужно пройтись по нему дважды: первый раз как по «картинке», чтобы напомнить самую общую, я бы сказал, простую информацию и второй раз – уже более осмысленно, вдумываясь в смысл истории Иосифа.
– Алексей, надеюсь, что это не будет «профанацией»? Имею в виду Ваше упоминание о «картинках». Мягко говоря, Библия – не совсем обычная книга.
—Да, необычная. Но понимаете, суть в том, что три четверти наших читателей обращаются к Библии не как к Священной книге, а как к источнику информации. Тут уж как говорится, «вы хочите песен? их есть у меня». И я буду рассказывать не о своем отношении к Библии – уже теперь у меня оно неизменно – а давать информацию к размышлению. Кстати, мои первые попытки осмыслить «Формулу таланта» относятся к тому периоду моей жизни, когда меня нельзя было назвать православным верующим.
– Были таким как все?
– Был таким, каким сейчас является мягкое и податливое большинство, верящее во что угодно.
– Что ж, давайте поговорим о «Формуле…». Начинайте.
– Ко времени Библейского повествования Иосифу исполнилось семнадцать лет. Он был любимым сыном Иакова, в отличие от своих братьев, мягко говоря, брезговал черной работой, и носил красивую «разноцветную одежду». Иаков любил Иосифа больше других сыновей, а тот, в свою очередь, отвечал тем, что «доводил худые слухи до отца их». Братья недолюбливали Иосифа. Особенно сильно эта нелюбовь стала проявляться после того, как Иосиф рассказал свои сны: как его «сноп встал и стал прямо, а ваши снопы… поклонились моему снопу»; как «солнце, луна и одиннадцать звезд поклоняются мне».
В конце концов, братья решили убить Иосифа. Когда отец послал его к братьям разузнать о делах, они схватили его и только вмешательство одного из братьев – Рувима – спасло Иосифа от смерти. Иосифа продали в рабство купцам-измаильтянам. Отцу братья отослали одежду Иосифа вымаранную в крови козла и сказали, что того растерзали хищные звери. Иаков был безутешен в своем горе.
Иосифа продали в Египте начальнику телохранителей фараона Потифару. Прошло немного времени «и увидел господин его, что Господь с ним и что всему, что он (Иосиф) делает Господь в руках его делает успех». Потифару понравился умелый и красивый слуга, и он поставил его домоправителем.
Но Иосиф понравился не только своему господину, но и его жене. Женщина попыталась соблазнить его, но Иосиф отказался: «Как же сделаю я сие великое зло и согрешу перед Богом?» Уязвленная отказом женщина прилюдно обвинила Иосифа в том, что он попытался изнасиловать ее. Потифар поверил жене, «взял Иосифа … и отдал его в темницу»
Но Бог не оставил Иосифа и в новой неволе. Умелый слуга понравился начальнику темницы и тот «отдал … в руки Иосифу всех узников… и во всем, что они там не делали, он был распорядителем».
Однажды в немилость к фараону попали виночерпий и хлебодар и он заключил их в тюрьму. Тем вскоре приснились странные сны: в руке виночерпия расцвела и созрела виноградная лоза, а хлебодару, – что птицы клевали хлеб из корзины на его голове. Иосиф верно отгадал сны – он предрек, что виночерпия вернется во дворец фараона, а хлебодар будет казнен.
Прошло два года и странные сны стали сниться фараону: как семь худых коров пожрали семь тучных и как семь худых колосьев пожрали семь тучных. Поскольку смысловое содержание снов было похожим, фараон понял, что они приснились не просто так и попытался узнать их разгадку. Но никто в его царстве не мог помочь ему.
Тогда виночерпий вспомнил об Иосифе. Его привели к фараону, и он открыл ему тайну снов: после семи лет великого изобилия настанут семь лет голода. Удивленный прозорливостью Иосифа фараон сказал: «Найдем ли мы такого, как он, человека, в котором был бы Дух Божий?.. Ты будешь над домом моим, и твоего слова будет держаться весь народ мой».
«До наступления годов голода у Иосифа родились два сына, которые родила ему Асенефа, дочь Потифера, жреца Илиопольского». Жену ему дал сам фараон.
Иосиф отлично подготовился голодным годам. «И из всех стран приходили в Египет покупать хлеб у Иосифа».
Именно этот голод привел в Египет и десятерых братьев Иосифа.
«И увидел Иосиф братьев своих и узнал их; но показал, будто не знает их, и говорил с ними сурово и сказал им: «Откуда вы пришли?»»
Среди братьев не было Вениамина – младшего брата – и Иосиф поставил условие: один из братьев будет сидеть в тюрьме, а остальные отвезут домой купленный хлеб и возвратятся с Вениамином. В противном случае их всех обвинили бы в том, что они вражеские соглядатаи. Уже оставшись одни, братья сказали, что «точно мы наказаны за грех против брата нашего», а Рувим напомнил, что он предупреждал их.
Иосиф вернул братьям их деньги, незаметно подложив серебро в мешки с хлебом. «И отошел от них < Иосиф > и заплакал». Когда братья рассказали своему отцу Иакову о беде, постигшей их в Египте, тот в горе воскликнул: «Вы лишили меня детей: Иосифа нет, и Симеона нет, и Виниамина взять хотите, – и все это на меня!» Рувим попытался уговорить отца, но тот был непреклонен.
На следующий год голод усилился. Но снова пойти в Египет за хлебом братья могли только с Вениамином. Иосиф приветливо встретил братьев и ввел их в свой дом. Те вспомнили о серебре в мешках и признались в этом домоправителю. Тот успокоил их и привел к ним Симеона.
Когда в дом пришел Иосиф, братья поклонились ему до земли и показали Вениамина. Вид любимого брата произвел на Иосифа такое сильное впечатление, что «поспешно удалился Иосиф, поскольку вскипела любовь к брату его, и он был готов заплакать, и вошел он во внутреннюю комнату и плакал там».
Когда братья покидали Египет, слуги Иосифа снова тайно вернули им серебро, положив его в мешки, а Вениамину подложили серебряную чашу. Вскоре братьев задержала стража и нашла серебро. Их спросили и о чаше. Братья попытались оправдаться тем, что честно признались в том, что им подбросили серебро, когда они первый раз приходили в Египет. Что же касается чаши, «у кого из рабов твоих найдется < чаша >, тому смерть, и будем мы рабами господину нашему». Чашу нашли. «И разодрали они одежды свои, и, возложив каждый на осла своего ношу, возвратились в город». Иосиф сказал, что тот, у кого нашли чашу, будет его рабом, а остальные могут уйти. И тогда старший из братьев Иуда предложил себя вместо Вениамина. В сущности, он жертвовал своей жизнью ради брата.
«Иосиф не смог более удерживаться при всех стоявших около него и закричал: удалите от меня всех. И не осталось при Иосифе никого, когда он открылся братьям своим… И пал он на шею Вениамину, брату своему, и плакал: и Вениамин плакал на шее его. И целовал всех братьев своих и плакал, обнимая их».
Тут стоит еще отметить, что сказал Иосиф о своем рабстве: «… Я – Иосиф, брат ваш, которого вы продали в Египет; но теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда, потому что Бог послал меня пред вами для сохранения вашей жизни… ибо <остается> еще пять лет, в которые ни орать, ни жать не будут…»
Братья Иосифа, их семьи и их отец Иаков переселились в Египет. Вот, в сущности, и вся история Иосифа в кратком изложении. Уже в следующей книге – «Исход» – говорится о более чем полумиллионом еврейском народе.
– Алексей, спрошу сразу, поясните подробнее, пожалуйста: как в этом тексте можно разглядеть «формулу таланта»?
– Суть в том, что Иосиф простил своих братьев. Простил и поэтому они остались живы. Это значит, что «Формула таланта» отвечает на вопрос, почему гибнут и возникают народы. Это, во-первых, а во-вторых, «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Иосиф не был слепым и это значит, что талант немыслим без дара предвидения. У него был такой дар.
– Все так просто?
– Да, просто. Только нужно суметь простить. А еще сделать как в сказке – «пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что». То есть «пойти» впереди братьев, чтобы спустя много-много лет спасти их.
– Вторая задача действительно сложна…
– Но первая-то еще сложнее! Давайте подумает над, казалось бы, очень простым вопросом: почему Иосиф отказался от жены Потифара? Он сам говорил о совести, и это действительно так. Но почему его совесть не умерла, после того, как родные братья продали его в Египет? Разве невинно осужденный не имеет право на что-то такое, что если и не бросает вызов угнетающей его системе, то позволяет хоть как-то обхитрить ее, урвать нечто такое, что хоть на каплю облегчит жизнь?
Казалось бы, да. Ведь любой из нас, окажись он на месте Иосифа, задумается о таком праве вседозволенности. Взгляните на литературу о ГУЛАГе. Разве там не так?.. Но Иосиф так не думает. Снова спросим себя: а почему?..
– Вы уже упомянули совесть…
– Безусловно. Кстати, взгляните на имена чиновников: Потифар и Потифер. Жена Потифара и дочь Потифера. Разница в именах только в одной букве. Казалось бы, эта разница ничтожна, но… Жена Потифара могла подарить Иосифу только иллюзию свободы. А дочь Потифера, которую Иосифу дал сам фараон, была уже не наградой, а подтверждением истинности его свободы.
– То есть вы хотите сказать, что если бы Иосиф соблазнился женой Потифара, он остался бы рабом?
– Возможно даже худшим из всех. В Евангелии есть слова «Много призванных, но мало избранных». Иногда мне кажется, что худшие из людей получаются из призванных не ставших избранными. Наверное, подсознательно они понимают свою ущербность.
Но дело не только в этом. Иосиф несколько раз повторяет перед братьями «потому что Бог был со мною». Что он имел в виду? Только удачу в делах, которая постоянно сопровождала его? Я уверен, что не только. Я думаю, что Иосиф все-таки понял небеспричинность своего рабства. Бог наградил Иосифа даром видеть вещие сны и разгадывать сны других людей. В юности Иосиф словно играл с этим даром, как ребенок играет с красивым, и непонятым ему своей немыслимой ценой бриллиантом. Безусловно, он не понимал, что причинят своим братьям боль, наушничая на них и превозносясь перед ними. Это были жестокие поступки, но это были поступки ребенка, а наказание за них вышло чудовищно чрезмерным. Иосиф простил именно эту чрезмерность и огромная внутренняя работа (точнее, борьба) началась в нем еще до случая с женой Потифара. Именно тогда он и выбрал свой путь.
– Алексей, понятно, что человек не выбирает, быть ли ему призванным, ведь не он призывает себя сам. И можно ли выбрать «избранничество»?
– Можно. Только этот выбор делается не с помощью «хотелки» и заявления, мол, я так хочу, а всей внутренней сутью человека без псевдофилософской шелухи . В Библии Иосиф недаром назван Прекрасным. Он смог.
Теперь давайте взглянем на современных детей с обозначенными чертами таланта. Например, они пишут стихи или часами рисуют… Вам не кажется, что они чем-то удивительно похожи на Иосифа Прекрасного?
– Чем и в чем?
– Ну, наверное, своей убежденностью, что их ждет великая судьба. А еще что они не такие как все.
– Избранные?
– Да. Но потом им всем предстоит сделать выбор между действительной свободой и свободой мнимой; выбор между прощением людей за чрезмерность, которую обязательно подарит им судьба и правом вседозволенности.
– Выбора избежать нельзя?
– Даже Господу Богу нельзя избежать того, чтобы Земля получилось круглой. Вопрос только в диаметре этого круга.
Я уже говорил, а вы вспоминали, что «талант это язык, которым Бог разговаривает с людьми». Нельзя сделать так, чтобы этот язык молчал, а если все-таки это получится – народ умрет, как умерли бы братья Иосифа, если бы тот не простил их. Кстати, взгляните, как непросто прощал Иосиф своих братьев. А ведь только захоти, и он предстал бы перед ними во всем блеске славы, – как великий слуга великого фараона. Поклонились бы ему братья?.. Уверен, что да. Раскаялись бы они в своем давнем грехе? Безусловно. А тут еще и сам фараон наградил бы Иосифа какой-нибудь премией. Ну, например, «За принципиальность и стремление к истине». А потом можно было прогнать своих братьев. Чтобы унизить, дать им хлеба даром – «Смотрите, какой я добрый!» – но все-таки прогнать. Казалось бы красиво, правда?..
– Мне это напоминает кое-что из современной жизни…
– Мне тоже. Но, повторяю, такой поступок Иосифа означал бы смертной приговор для его братьев. Они вряд ли смогли пережить пятилетний голод, а снова прийти к Иосифу в Египет им не позволила бы совесть. Фактически это было бы убийством…
– Убийством ради чего?
– Ради себя любимого. Ради своего тщеславия и ощущения некоей победы над несправедливостью. Сатана часто прячется за высокими словами. За таким «забором» не видно его рогов.
– Алексей, а все-таки, не слишком ли сильно это сказано: «формула таланта» объясняет, почему возникают и гибнут народы?
– А разве они вечны? И разве свою судьбу выбирает сам народ благодаря стечению обстоятельств или какому историческому случаю? Нет, даже «кирпич просто так не падает». И знаете, что я думаю… В «формуле таланта» речь идет не просто о доброте. Мол, прости всех и будь добреньким. Тут что-то иное… Это какая-то внутренняя, очень чистая и … не знаю… сверхразумная доброта дарованная человеку Богом. Нужно уметь сохранить ее, вот в чем суть!
Вот зачем мы молимся Богу? Разве Он не знает лучше нас, что нам нужно; чем мы больны; или что случится с нами? Тогда в чем смысл стояния перед Ним?
Я думаю, что в понимании и перепонимании самого себя. Человек – не батарейка, он не заряжается от потустороннего мира некоей духовной энергией (хотя, в какой-то мере, я признаю и это, но не как главное), а … снова слов не хватает… суть в самом стоянии перед Богом?! В некоей внутренней работе, без которой бессмысленно любое стояние. Ты пришел?.. Ну, так поработай хотя бы ради себя, не стой столбом. Понимай!.. Думай!.. Люби!.. Но люби уже не только себя и ради себя.
Эх, тут бы сказать о поэтике молитвы, да ведь не поймут…
– Не все не поймут.
—Да. Но тем, кто понимает, зачем мои слова? Бог в пропаганде не нуждается.
– Суммируя сказанное, как Вы думаете, чем может помочь людям «Формула таланта»?
– Нужно быть всегда не просто добрым, а разумно добрым. Но это немыслимо без веры в Бога, потому что просто прощение не равно покаянию перед Богом. Уверен, что это мое утверждение есть обратная сторона бессмертной фразы Достоевского о деятельной любви к людям.
И вот еще что, немаловажное… В Евангелии есть, казалось бы, странная фраза: «гнев агнца возгорится вскоре». Мне, как верующему человеку, она понятна, но вдумайтесь в ее прямой смысл: как может ягненок – самое беззащитное в мире существо – гневаться и почему Евангелие предупреждает, что ничего хорошего от этого ждать не стоит? Здесь стоит вспомнить финал гоголевской «Шинели». После смерти призрак Акакия Башмачкина – чем не литературный ягненок? – стал нападать на людей и сдирать с них шинели. И никто не мог преодолеть его силу. Силу «ягненка», понимаете?.. Он успокоился только тогда, когда отомстил «одному значительному лицу». (курсив Гоголя) И вот именно здесь стоит подумать о том, почему в 1917 году Россия стала на принципиально иной путь развития. На мой взгляд, это был гнев агнца и плата за ту чудовищную чрезмерность, которую не выдержали и не смогли простить миллионы «башмачкиных». Все остальное, как говорится, – от лукавого.
– Алексей, Вы хотите сказать, что при, казалось бы, огромной отвлеченности от реальной жизни, именно литература отвечает на главные вопросы современности и прошлого?
– Да. Лишь бы ее не завалил вал так называемой «злободневной публицистики», дешевеньких детективов и пошлых романов «о любви».
– Будем на это надеяться!
Маленький опыт большого прочтения
«Мастер и Маргарита»
Заметки на полях
Каким бы гениальным не был писатель, он не знает, сколько времени будет жить его книга, а это значит, что он не знает и ее финала. Гениальную книгу дописывает Бог.
Автор исследования полностью согласен с мнением дьякона Андрея Кураева: «Сразу скажу: так называемые «пилатовы главы» «Мастера и Маргариты» кощунственны. Это неинтересно даже обсуждать».
Первая страница романа
Улыбнусь: едва усевшись писать эту статью, я сразу понял, насколько горек будет мой хлеб. Небольшой по объему текст вдруг оказался для меня не сопоставимым по трудности с любым рассказом и даже маленькой повестью. Слова, слова, слова!.. Откуда они только берутся? И если во время работы над любым другим текстом я вижу сравнительную ценность слов, выбираю те из них, которые лучше передают смысл и краски, то сейчас… Короче говоря, моя краткость будут вынужденной. Именно так и никак иначе. Автор эти строк не социолог, не историк и не философ. Я – писатель. Но, как и скульптор, я вынужден отсекать все лишнее. Впрочем, только ли отсекать? Может быть и упрощать?
Когда-то я занимался анекдотами…
(Снова улыбнусь: во-первых, я не разделяю общелитературного презрения к этим крохотным притчам, а, во-вторых, ведь должен же кто-то придумывать то удивительно смешное, парадоксальное и живое, что, потеряв имя своего автора, а иногда и пережив первоисточник, все-таки продолжает быть.)
… И, стараясь понять великий «принцип анекдота», я понял одну очень важную вещь: главное не в умении найти ловкий ответ на поставленный вопрос, а в том, чтобы правильно построить сам вопрос. Парадокс?.. Нет. Ведь правильно построить вопрос (правильно с точки зрения эффективности его решения) можно только заранее зная на него ответ. А тогда, казалось бы, о каком вопросе может идти речь, если ответ известен? Впрочем… Разве можно увидеть шесть сторон кубика сразу, не вращая его?
…Для того чтобы понять замысел Булгакова, заложенный в «Мастера и Маргариту», во-первых, не нужно лезть в философические дебри потому что роман писан не для исследователей теории заговора, а для простых читателей. Во-вторых, этот замысел потрясающе прост и для его понимания просто нужно разобраться в смыслах первой и последней строк романа. Я уверен, что теперь уже улыбнулись вы. Мол, и все?!.. Да, все. И я берусь доказать это. Не ужасайтесь, пожалуйста. Я отлично знаю, что в некоторых голливудских фильмах продюсеры именно так читают сценарии: они открывают начало рукописи, потом ее конец и выносят свое суждение. Я не поклонник данного метода, но и не я написал «Мастера и Маргариту».
Теперь нам пора открыть великий роман Булгакова.
…Так кто ж ты, наконец?
– Я – часть той силы,
что вечно хочет зла
и вечно совершает благо.
Гете. «Фауст»
Пора задуматься. Да, «Мастер и Маргарита» – роман о дьяволе; да, Булгаков любил оперу «Фауст»; да, тут можно бесконечно долго (ведь мы уже не раз перечитывали роман от корки до корки) рассуждать на тему, какое благо принес героям романа Воланд. Но зададим простейший вопрос: а что может считать благом дьявол? Стоп, стоп, стоп!.. Повторяю еще раз, я не собираюсь демонстрировать фокусы софистики. К тому же я не Коровьев или Кот-Бегемот и мы с вами не в Варьете. На этом основании я утверждаю, что Воланд мог принести любое благо кроме того, которого он… Боится! На мой взгляд, это простейший и самый верный ответ. Впрочем, он довольно неожиданный, не правда ли? Казалось бы, ну чего может бояться дьявол? Если он – олицетворение зла, то, наверное, бояться он должен доброты и милосердия, то есть всего того, что по своей природе является антиподом зла. Но – казалось бы, парадокс! – в романе Булгакова добро довольно мирно уживается со злом, а Воланд совсем не боится «высокой моральности».
Например, после бала, во время ужина, когда Маргарита просит Воланда чтобы Фриде не подавали платок, Сатана отвечает:
«– Ввиду того, – заговорил Воланд, усмехнувшись, – что возможность получения вами взятки от этой дуры Фриды совершенно, конечно, исключена я уж не знаю, что и делать. Остается, пожалуй, одно – обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни!.. Я о милосердии говорю, – объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. – Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках… Вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Высокоморальный человек?»
Сказано не без усмешки. Милосердие, в понимании Воланда, едва ли не ассоциируется с тряпками. При чем оно по-мышиному проникает в щели. Вряд ли Воланд, рослый и сильный мужчина да к тому же вооруженный шпагой, боится «мелкого грызуна» – милосердия.
А вот размышления Воланда в Варьете, когда зрители попросили вернуть конферансье голову:
«– Ну что же, – задумчиво отозвался тот, – они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги… Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…»
Воланд снова удивительно снисходителен не только к жадности, но и к доброте. Странно?.. И да, и нет. Нет, если Воланд считает себя равным Богу. Тогда почему бы ему не быть судьей всего, в том числе и милосердия? Но тут, правда, стоит подумать о том, что внутреннее содержание всегда и, как правило, таинственнее своей внешней формы.