– Нет.
– Тогда можно заняться племянниками. Каждое утро физзарядка и ведро холодной воды на голову.
– У меня душ… – простонала слегка запыхавшаяся красавица.
– Будете обливаться на свежем воздухе. Можно в голом виде.
– На балконе, что ли?!
– Можно и там. И никакой жалости к себе самой! Жизнь – это борьба. Займитесь собственной карьерой. Вы кем работаете?
– Заведующей отделением.
– Каким отделением?
– Нашим. То есть вашим. Кстати, я ваша начальница…
– Лечь! – чисто механически выпалил доктор Зойкин.
Красавица послушно легла.
– Встать.
Целую минуту доктор Зойкин и порядком запыхавшаяся пациентка-начальница исподлобья, с недоумением и страхом, рассматривали друг друга.
Наконец врач открыл дверь и коротко бросил:
– Можете идти.
3.
В коридоре стоял Петр Семеныч.
– Надежда Васильевна, голубушка! – давясь от смеха, доктор поцеловал женщине руку. – Простите меня дурака старого… Это я все устроил! Вижу, ходите вы как в воду опушенная, переживаете… Но вы – гордая, вы помощи не попросите. Вот я и решил помочь вам… Старым солдатским способом!
Петр Семеныч закрыл рукой лицо и расхохотался.
– Удружили!.. – женщина вытерла мокрый от пота лоб и кивнула на дверь. – Это что за псих?
– Новенький. Кстати, очень интеллигентный молодой человек. Такие люди всю жизнь страдают от неуверенности в собственных силах.
– Разве?! – молодая женщина вспомнила недавнюю пробежку вокруг стула и недоверчиво покачала головой. – А мне он показался очень сильным человеком… Прямо зверь, а не мужик.
– Смотрите, смотрите, – Петр Семеныч ткнул пальцем в окно. – Уже убегает!..
Доктор Зойкин действительно трусливо удирал. Ворота на заднем дворе больницы, которым не пользовались уже десять лет, были завалены старыми столами и строительным мусором. Доктор Зойкин пробивался через препятствия, как медведь через бурелом.
– Завтра за расчетом придет, – сказал Петр Семеныч. – Перепугался совсем, мальчишка.
У доктора Зойкина и в самом деле было по-детски испуганное лицо. Зацепившись карманом за доску, он порвал пиджак.
Надежда Васильевна невольно улыбнулась. Доктор Зойкин вдруг показался ей нелепым и удивительно милым. На душе молодой женщины стало просто, легко и удивительно светло.
– Не отпускайте его, хорошо? – шепнул Петр Семеныч.
Надежда Васильевна чуть заметно кивнула. Женский изощренный ум уже подбирал платье, прическу и макияж для завтрашней встречи. Что касается самого разговора с доктором Зойкиным, то Надежда Васильевна совсем не думала о нем. Превратить испуганного и симпатичного мальчишку-интеллигента в сурового, настоящего и надежного мужчину мог только старый солдатский способ.
Сто процентов
1.
Сашка не знал, откуда появилась возле казино слепая девушка в больших черных очках. Девушка немножко странно держала одну полуоткрытую ладонь над другой, она держала их слишком близко к себе, так, что Сашке пришлось почти втискивать в них десять рублей.
Бородатый швейцар в стеклянном фойе сделал вид, что ничего не происходит.
– Дядь Вань, – Сашка подмигнул швейцару. – Сегодня отрываемся на полную катушку!
Дядя Ваня улыбнулся, давая понять, что для крутых «новых русских» такое дело является сугубо личным и не таким уж редким.
Через два часа Сашка проиграл в рулетку тысячу долларов, но это совсем не испортило его веселого настроения.
«Деньги это только деньги и ни на копейку больше, – вспомнил он чей-то афоризм, спускаясь по порожкам лестницы к машине. – И черт с ними!..»
В кармане, вместе с ключами, лежала скомканная десятка. Сашка посмотрел на бумажку и пожал плечами: ему искренне казалось, что он спустил в казино все до копейки…
2.
– …И все-таки это очень странная девушка, – Сашка расхаживал по комнате, как он любил это делать, рассказывая матери что-то занятное. – Я попробовал узнать о ней у швейцара. Оказывается, ей разрешили сидеть возле казино, потому что его владелец чуть не сбил слепую девушку своей машиной. За ней присматривают и не дают в обиду. Нищие ревнивы, как старые девы.
– Она совсем слепая? – оторвавшись от вязания, спросила мама.
– Да, совсем. Автомобильная авария случилась еще пять лет назад… – Сашка подошел к окну и закурил. – Ее родители сделали все возможное, чтобы вернуть дочери зрение. Потом у нее умер отец… В общем, довольно грустная история. Но знаешь что самое любопытное?
Сашка посмотрел на мать.
– Что же?.. – улыбнулась Нина Петровна.
– Сколько бы я не давал этой девушке перед тем, как войти в казино, ровно столько же я находил у себя в кармане, уходя из него.
– Мистика! – засмеялась мама.
– Может быть. Но последний раз я дал ей пятьсот долларов.
– И ровно столько же нашел потом в своем кармане?
– Да. Я просто выиграл их в казино.
Нина Петровна с любопытством посмотрела на сына.
– Тогда это не мистика. Это просто чудо.
3.
Иногда Сашке везло. В субботу он здорово напился, но, тем не менее, сумел без приключений добраться на своем «Вольво» до казино.
Шел снег. Девушка возле входа была похожа на маленького снеговика.
Сашка заглушил двигатель и закурил. Мимо девушки по высоким порожкам поднимались люди, но никто не подходил к ней близко. Давать кому-то деньги перед игрой считалось дурной приметой.
«Ну и сколько же всего я ей дал? – криво улыбаясь, подумал Сашка. – Вряд ли больше семисот баксов. Тоже мне, деньги!..»
Острая жалость вдруг кольнула его в сердце. Одинокая девушка на порожках перед сверкающим казино была из другой жизни. Эта жизнь была темной, как ее слепота и безысходной, как вечная бедность. Что ждало ее впереди?.. В сущности, ничего. Пока хозяин казино не потерял терпения, слепая девушка еще могла собрать какие-то деньги. Но рано или поздно любителям удачи перестанет нравиться немой укор их жадности.
Сашка пьяно заворочался на сиденье. Он поймал себя на мысли, что не любит людей за их мелочной эгоизм.
«А сам что, лучше, что ли?!..» – вдруг промелькнула в голове жгучая мысль.
Сашка хмыкнул и вытащил чековую книжку. Пьяные мысли в голове были огромными и горячими.
«Все к черту, все! – решил он, выводя на валютном бланке цифру «100.000». – Пусть ей!.. Мне что в могилу их с собой брать?»
Пьяно покачиваясь, Сашка вышел из машины.
– Уходи домой, – шепнул он девушке, втискивая в ее холодные ладошки чек. – Не показывай никому… Только дома. Понимаешь?..
На очках и тонких бровях девушки лежал снег. Сашка с неумелой нежностью погладил ее по лицу.
– Уходи!.. – он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Уходи, пожалуйста, а то я передумаю.
Тот вечер в казино многие запомнили надолго. Возле рулетки собралась целая толпа. Люди глазели на Сашку и, в конце концов, стали заключать пари, когда этот пьяный вдрызг малый наконец проиграет.
В начале игры у Сашки было всего двадцать пять долларов наличными. Он ставил на черное или на красное, с каждым разом удваивая свой выигрыш: пятьдесят, сто, двести долларов…
Когда выигрыш достиг шести с половиной тысяч к рулетке подошел хозяин казино. Крупье покраснел и пожал плечами. Выигрыш Сашки продолжал быстро расти. За спиной его перешептывались игроки. Кто-то утверждал, что Сашка играет никому неизвестной системе.
На цифре «пятьдесят тысяч» хозяин отстранил крупье и сам стал к рулетке.
Сашка сунул в рот сигарету и небрежно прикурил. Ему очень хотелось походить на Джеймса Бонда, но он чуть не упал со стула.
– Бесполезно, – сказал он хозяину казино.
– Вы так думаете? – вежливо улыбнулся тот.
Сашка вспомнил шепот о системе.
– Это система! – твердо сказал он. – Вы проиграете.
Хозяин усмехнулся.
– На что будете ставить, молодой человек, на красное или черное?
Сашка задумался. Он уже не помнил, на что ставил в предыдущий раз.
– Черное! – уверенно сказал Сашка.
Через три десятка секунд рулетка выдала именно «черное».
– Прощайте, господа! – Сашка сгреб фишки. – Вы каждый день проходили мимо системы. Жадность просто отвратительная штука.
На него смотрели как на сумасшедшего, но сумасшедшего, которому удалось схватить за хвост невероятную удачу. Ему долго глазели в след.
На выходе Сашка подарил пальто швейцару дяде Ване. Дядя Ваня поблагодарил и проводил Сашку до машины. На улице дул пронзительный ветер. Ветер пробирал до костей, а Сашка никак не мог найти ключи в кармане пальто, которое он только что подарил дяде Ване…
4.
– Я больше никогда не пущу тебя в казино! – кричала Нина Петровна. – Если ты еще раз подхватишь воспаление легких, то прямиком отправишься на тот свет!
Мать загораживала Сашке дорогу к двери. Ее глаза грозно сверкали.
– Да пойми ты!.. – простонал Сашка. – Это же беспроигрышный вариант. Абсолютно беспроигрышный. Сто процентов!
– Да?!.. И сколько же ты выиграл в прошлый раз?
– Ни гроша. Сто тысяч отдал – сто взял.
– Иди и ложись в постель! – безапелляционно заявила Нина Петровна. Она схватила сына за локоть и потащила его за собой.
Сашка провалялся в постели пять изнурительно долгих недель, и его деятельная натура яростно протестовала против пустого времяпрепровождения.
– Хорошо, давай поговорим, – Сашка плюхнулся в кресло и силой усадил мать напротив. – Сейчас ты все поймешь. Сколько ты хочешь получить: сто или двести тысяч?.. Может быть, миллион? Я могу это запросто устроить.
– Ты – болван! – убеждено сказала Нина Петровна.
– Я?!.. – Сашка рассмеялся. – Пойми, я нашел систему. Систему стопроцентного выигрыша. Сколько я дал той девчонке перед игрой? Сто тысяч. Этих денег ей хватит на всю жизнь. Теперь пора подумать и о себе.
– О себе?.. А кто пальто швейцару подарил?
– К черту пальто! – взревел Сашка. – Слушай… – Он наклонился вперед и горячо зашептал. – Я всегда выигрывал ровно столько, сколько давал. А если этой девчонке одолжить деньги?.. Точнее говоря, просто дать ей в руки перед игрой. Понимаешь? – Сашка подмигнул – Правда, потом мне придется забрать их назад.
– Это довольно подло, – сказала Нина Петровна.
– Подло?! – возмутился Сашка – Я хоть копейку себе взял? Все – ей одной. А я что, не человек, по-твоему?
– Но она же слепая.
– Вот ей сто тысяч и хватит, – Сашка встал. – Правда, жалко, что моя система сто процентного выигрыша зависит от кого-то еще. Вот если бы я сам – один – был системой, а?!..
5.
Девушки возле казино не было. Только что заверенный на платежеспособность валютный чек на триста тысяч жег Сашке грудь. Там же лежали сто долларов наличными для игры.
Наконец Сашка решил поговорить со швейцаром дядей Ваней.
– Эта слепая тут рядом живет, – сказал швейцар. – У меня ее телефон записан. Только последнее время я ее что-то не видел…
– Зовут ее как? – жадно спросил Сашка, заполучив заветный телефонный номер.
– Валентиной. Кстати, – не без обиды добавил дядя Ваня. – Пальто ваше мне мало оказалось. Я его внуку подарил…
Сашка не дослушал тонкого намека.
– Это я… Помните? – он крепко прижал к уху сотовый телефон. – Голос узнали?.. Это хорошо. Валя, простите меня, но вы мне очень нужны. Я при встрече я вам все объясню…
Телефонный разговор получился недолгим. Валя пообещала прийти. Стоя на порожках казино, Сашка нервно выкурил две сигареты.
– Я уже здесь! – вдруг сказал за спиной мягкий, улыбчивый голос.
Сашка вздрогнул и оглянулся. Валя почти не изменилась за последнее время: те же темные очки, недорогая одежда… Смущало другое – ее улыбка.
Сашка так и не придумал с чего начать разговор. Его неудержимо тянуло в игровой зал к рулетке.
– В общем, это вам… – сказал он, протягивая девушке чек.
Голос Сашки дрогнул, и он с облегчением подумал о том, что Валентина не может видеть его лица.
«Наверное, у меня сейчас морда как у Гобсека, – решил он. – Ох, и чертова эта штука – жадность!»
Сашка почти силой вложил чек в ладонь девушки.
– Подождите меня в вестибюле, хорошо? – бросил он напоследок. – Дядя Ваня за вами присмотрит.
Валентина кивнула. Огромные черные очки почти не портили лица девушки. Оно было молодым и красивым…
6.
Едва Сашка уселся за стол, его окружила толпа любопытных. Хозяин казино вежливо поздоровался и отстранил крупье от рулетки.
– На что будете ставить? – холодно спросил он.
– Сто на красное, – безразлично бросил Сашка.
Через пару секунд кто-то из игроков сделал огромную, почти немыслимую ставку на черное – 300.000 тысяч.
«Дурак!..» – решил Сашка.
Он скользнул взглядом по лицам людей за столом и не спеша закурил. Игра должна обещала получиться очень долгой.
Сашка сказал об этом вслух и намекнул о теории стопроцентного выигрыша. Игроки уважительно промолчали. Хмурый хозяин казино болезненно поморщился.
Колесо рулетки замедляло свой бег. Наконец шарик остановился…
– Черное!.. – ахнул кто-то.
Сашку прошиб холодный пот. Кто-то, но не он, тот, кто поставил огромные деньги на черное, снял невероятный куш.
– Будете ставить еще? – холодно спросил Сашку хозяин.
У Сашки больше не было денег. Это было видно по его лицу. Несколько игроков засмеялись. Вскоре хохот стал всеобщим.
Сашка медленно встал и побрел к выходу.
– А как там, на счет теории стопроцентного выигрыша, молодой человек? – окликнул его кто-то.
«Блин, хоть стреляйся!!..» – со стыдом подумал Сашка и метнулся в сторону туалета.
Когда шум в зале стих, Сашка незаметно прошел к выходу.
7.
Валя стояла на порожках и держала в руках кейс. Она оглянулась.
– Возьмите, – девушка протянула Сашке кейс и улыбнулась. – Вы знаете, я все поняла. Еще когда говорила с вами по телефону.
– И что же вы поняли? – хмуро буркнул Сашка, не обратив внимания на кожаный чемоданчик.
– Все!.. Остальное мне подсказало ваше лицо, – девушка сняла очки и на Сашку взглянули улыбающиеся и живые глаза. – Спасибо вам!
– Ты что, видишь?! – ахнул Сашка.
– Да. Две операции в Цюрихе. Вы оплатили мне обе.
– Что же ты раньше не сказала?! – взвыл Сашка, и чуть было не добавил «Дура!!..»
Система стопроцентного выигрыша могла сработать только со слепой и несчастной девушкой. Со зрячей и красивой это было невозможно.
Валя снова улыбнулась и открыла кейс. Там лежали тугие пачки банкнот, сверху красовался Сашкин чек.
– Вы поставили на красное и должны были… – Валя запнулась. – Короче говоря, тут любому понятно. А мне просто нужно было поставить свои… То есть ваши деньги на черное. Возьмите!
Сашка чисто механически обнял кейс и прижал его к груди.
– Ну, я пойду? – спросила Валя.
На лице девушки таяли снежинки. Внутри Сашки что-то оборвалось.
– Это не мои деньги, – глухо сказал он и протянул девушке кейс.
– Нет, ваши.
– Говорю же не мои! – закричал Сашка – Бери, дура!
Прохожие оборачивались и смотрели на странную парочку на порожках казино. Когда молодой человек замахнулся на девушку кейсом, кто-то пригрозил вызывать милицию…
8.
– Ну и где же твой миллион? – улыбаясь, спросила Нина Петровна.
Сашка молча прошел в зал и бросил на стол чек.
– К черту деньги!.. Мы поделили выигрыш пополам.
– Кто мы?..
– Я и… Впрочем, это не важно. Мама, я, кажется, влюбился.
– В кого?! – Нина Петровна ахнула и схватилась за сердце.
– В одну симпатичную девушку. Я даже успел сделать ей предложение. Но она засмеялась и пожала плечами. Она смотрела на меня так, словно видела впервые. Кроме того, меня смущает ее финансовая независимость. Она может запросто послать к черту любого мультимиллионера, – Сашка вздохнул. – Правда, я упрямый, ты же знаешь…
– Ты упрямый как осел! – охотно подтвердила мама.
– Конечно, – Сашка потянулся. – А теперь пора спать…
9.
В одиннадцать Нина Петровна вошла в комнату сына. Сашка лежал на спине и рассматривал потолок. Нина Петровна присела на кровать и погладила сына по руке.
– Брак это очень серьезно… – начало было она.
– Да. Брак это целая система, – улыбнулся Сашка. – Но я не боюсь. Потому что сегодня я понял главное, система, прежде всего – я сам, понимаешь? Именно я!.. И эта система не зависит больше ни от кого.
Нина Петровна потрогала ладонью Сашкин лоб.
– У тебя голова не болит? – озабочено спросила она.
– Нет. Все будет хорошо, мама. Я здоров и я все объясню тебе завтра.
– Нет, Сашка, ты самый настоящий балбес! – улыбаясь, посетовала мама.
Она встала и направилась к двери. Сашка вспомнил насмешливые лица игроков в казино и поморщился как от зубной боли.
– Мама, – окликнул он. – Тут где-то рядом детский дом открыли, да?
– Да, а что? – оглянулась Нина Петровна.
– Ничего, я так… Зайти туда нужно, – Сашка взбил подушку, и ткнулся в нее носом. – Чек на столе не трогай. Он мне еще пригодится…
Перед Сашкиным внутренним взором снова предстали насмешливые лица игроков.
«Ладно-ладно… – улыбаясь, подумал сквозь сон Сашка. – Мы с вами еще встретимся, господа!..»
Простая ссора
Семья Гребешковых заканчивала ужин – Рая уже начала мыть посуду, а Паша косился на лежащую рядом с тарелкой газету и неторопливо ел окрошку.
– Я там, на столе конверт видел, – сказал Паша с набитым ртом. – Ты, что письмо из деревни получила?.. Дети как?
– Дети – хорошо. Отдыхают… – Рая вздохнула. – Ты тетю Оксану помнишь, сестру мамину старшую? Умерла она.
Паша отодвинул пустую тарелку и не спеша закурил. Украинских родственников жены, кроме тещи, он знал смутно.
– Похоронили уже? – безразлично спросил Паша.
– Да. Мама из Житомира позавчера вернулась. Пишет, дядя Никита, совсем седой стал. Для него-то это уже вторые похороны за год.
– А разве еще кто-то у них умер?
– А ты забыл, да? – Рая оглянулась. В ее взгляде легко угадывался укор. – Дочка тети Оксаны, Валя умерла.
– Рыженькая?! – ахнул Пашка. – Погоди, а, сколько же ей лет было?
– Тридцать один. Она на год старше меня была.
– Ну, ничего себе!.. А от чего же она умерла?
– Сердце. Оно у нее и раньше побаливало, а тут еще муж-алкаш ей каждый день пьяные концерты устраивал. Тетя Оксана, когда жива была, все на своего зятя жаловалась. А вот и ее теперь рядом с дочкой положили…
– Не понял, почему рядом? – удивился Паша. – Валька-то в Житомире, с мужем, жила, а ее мать с отцом – в деревне.
– Ну и что? А похоронили Валю в деревне, что бы, значит, старики за могилкой ухаживали. Толку-то от мужа-алкаша, сам понимаешь, никакого, – Рая смахнула непрошенную слезу. – Кстати, если я умру, ты и меня тоже в деревне похорони.
Паша скептически усмехнулся и окинул взглядом крепкую и очень даже красивую фигуру жены.
Рая всхлипнула еще раз и тихо прошептала: «Господи…»
– Не бойся, – спокойно сказал Паша. – Ты еще сто лет проживешь.
– Я и не боюсь, – просто ответила Рая. – Только детей наших жалко. Кстати, у нас в деревне кладбище хорошее, – охотно продолжила грустную тему Рая. – Светлое оно какое-то и почти возле каждой могилки березка растет. Прямо как в лесу…
Мысли жены показались Паше странными.
– А почему я тебя в лесу хоронить должен? – возмутился он. – Полежишь и тут, возле нашего города.
– Будет тебе, Паша, – голос женщины прозвучал вяло и тускло.
– Рай, а Рай… – Паша облизал ложку и выразительно постучал ей себя по лбу. – У тебя тут все дома? Меня же люди засмеют!
– Правильно, – Рая сердито загремела посудой. – Потому что ты по чужим бабам будешь бегать, а не родную жену навещать. Часто ты к своей бабушке ходишь? Ты, бессовестный, уже дорогу на кладбище забыл.
– Как это забыл?!.. Это ты со мной не ходила, а вот мы с Сережкой, братаном моим двоюродным, на Пасху на могилке все убрали и даже лавочку там поставили.
– Знаю я, как вы там убирали, – отмахнулась Рая. – Пьяные вы были как сапожники. Чуть памятник не повалили, а лавочку так вообще рядом с чужой могилой ставить начали. Окосели совсем от водки.
– А что ты соседских дур слушаешь?! – взорвался Паша. – Не было ничего такого! Если хочешь знать, мы только потом выпили, да и то чуть-чуть.
– Ага!.. А домой ты, значит, пьяный от свежего воздуха пришел? Нет, Паша, у тебя совести и, наверное, никогда уже не будет, – Рая вытерла руки и прежде чем выйти из кухни произнесла мрачным, пророческим голосом. – Да ты ко мне на могилу, пожалуй, и своих баб таскать станешь!
– Да каких баб-то?! – взвизгнул Паша.
Но дверь кухни уже захлопнулась. Грозно сверкая глазами, Паша направился следом за женой.
– Жены декабристов за своими мужьями в Сибирь, на каторгу шли, – еще в коридоре громко заговорил он. – И, между прочим, живые шли. А ты после смерти дезертировать собралась, да?
– Я с тобой свою каторгу уже отбыла, – раздалось в ответ из зала. – А что касается моего желания, то я у своих родителей единственная дочка. И ты не дождешься, что бы они мной расшвыривались!
Паша вошел в зал.
– Я тебе муж или кто? – строго спросил он.
– Ну и что, что муж? Своевольничать тебе все равно никто не позволит.
– Кто не позволит? Ты из гроба?
– А я завещание напишу.
– Пиши.
– И напишу. Вот завтра же пойду к нотариусу и напишу. И еще напишу, что бы твоей ноги на моей могиле не было… – Рая запнулась и после короткой паузы добавила. – Тебя… с этими твоими… бабами шалопутными!
– Опять, да?! Дура, да нет же у меня никого.
– Нет, так будет.
– Та-а-ак… – Паша сел на диван и, раскачиваясь взад-вперед, принялся растирать широкими ладонями острые колени. – Так, значит… Ладно, тогда пиши свое завещание прямо сейчас, что бы я его видел.
– И напишу!
– Пиши-пиши.
– И напишу!
Рая сердито фыркнула и подошла к письменному столу сына. Порывшись в ящиках, она вынула ученическую тетрадку, но ручки почему-то нигде не было. Наблюдая за резкими, нервными движениями жены Паша скептически улыбался. Совсем не к месту он вспомнил, как неделю тому назад Рая встретила его на улице в компании двух офисных дам. Паша держал женщин под руки и болтал какую-то чепуху. Женщины весело смеялись и агитировали Пашу прийти в выходной на «антипутинский» митинг. Та, что постарше и покрасивее, Зоя, то и дело перебивала Пашу, стараясь перевести разговор на политическую тему. Паша кивал, соглашаясь со всеми доводами красавицы, но продолжал разговор только с помощью анекдотов.
Столкнувшись, нос к носу, с мужем возле магазина, Рая беззаботно улыбнулась, но, тем не менее, окинула спутниц Паши оценивающим взглядом, и потом, уже дома, молчала весь вечер.
Паша подумал о том, что этот случай был чуть не единственным, когда жена видела его в компании с другими женщинами. Других «баб» у него попросту не было. Конечно, можно было пойти на митинг и, как говорится, попытаться продолжить отношения и с Зоей, и с ее подругой Катей. Но Паша смутно подозревал, что, во-первых, он интересен этим женщинам только как «боевая единица» для митинга, а, во-вторых, он вдруг не ощутил в себе тяги к любовному, таинственному и жаркому мужскому напору. Что-то более серьезное, чем пустая, веселая болтовня, вдруг показалось Паше не только лишним, но и попросту чужим. Ухоженные женские лица Зои и Кати легко ушли из его памяти…
Жгучая обида не столько на жену, сколько на свою тихую мужскую порядочность, граничащую с застенчивостью, заставила Пашу искать новые, обидные слова. Боясь, что скандал утихнет, он сказал:
– Пиши завещание! Ручку можешь взять у меня в пиджаке, малахольная.
– Да подавись ты своей ручкой, – быстро ответила Рая и тут же тихо и зло добавила еще ни разу не встречавшееся в их ссорах слово. – Постылый!
Улыбка Паши дрогнула.
– Как-как?!.. – все еще улыбаясь, с болезненным любопытством, переспросил он.
– Как слышал.
– Теперь понял, – лицо Паши стало серьезным. – Такие, значит, дела… Ну что ж… Мы, кажется, в отпуск, в деревню к вашим, вместе ехать собирались? Теперь можешь валить туда без меня.
– А такому лодырю, как ты в нашей деревне делать нечего.
– Да куда уж мне, там у вас каждый второй – умнее лошади.
– А вздумаешь к детям припереться…
– Еще как вздумаю, – перебил Паша.
– …Вилами встречу!
– Что, из гроба встанешь?
– Ничего, я к тебе и с того света приду, – Рая, наконец, нашла ручку в портфеле сына, села за стол и размашистым почерком вывела первое, самое главное слово «ЗАВЕЩАНИЕ». – Если ты думаешь, что я тебя в покое оставлю – ошибаешься.
Рот Паши исказился от немого крика.
Рая взглянула на чистый лист бумаги, подумала, а потом скользнула по лицу мужа светлыми от гнева глазами и спросила:
– Что писать-то в завещании?
Паша ожил:
– Пиши: товарищ прокурор, прошу похоронить меня, как жертву злодея-мужа и ему назло, в деревенском березовом лесу.
– Хватит паясничать, – поморщилась Рая. – Я серьезно спрашиваю.
– Я в ве-е-есеннем ле-е-су пил березовый со-ок, – потягиваясь в сладкой истоме, вдруг запел Паша. – С не-е-енаглядной певуньей в сто-огу ночевал!..
Он откинулся на спинку дивана и положил ногу на ногу.
Рая фыркнула и вывела на бумаге три первых слова: «Прошу Вашего разрешения…» Что писать дальше она не знала. Во-первых, ее сбивала с толка показная веселость и безразличие мужа, а во-вторых, молодая женщина не была уверена, что ей удастся правильно написать завещание без Пашиной помощи.
Паша закончил петь. Он внимательно, словно впервые, рассматривал потупленное лицо жены.
– Написала?
– Пока нет.
– Но хотя бы начала?
– А тебе какое дело?
– Ну, все-таки… Может, помогу чем?
– От тебя дождешься. Правильно мне мама говорила, свяжешься с таким пришелепуватым дурнем, до смерти от такого хомута не вибавитися.
Лицо Паши напряглось и чуть вытянулось. Если в разговоре с Раей вдруг появлялись украинские слова, он тут же вспоминал тещу. Анна Трофимовна родилась в Житомирской области, вышла замуж за донецкого «рудокопа» (как она сама говорила) и после того, как ее муж выработал на шахте положенный срок, перебралась с ним в большую деревню под воронежским Калачом.
Нельзя сказать, что Паша недолюбливал свою тещу. Но как-то так получалось, что во время визитов в деревню, Паша общался только с тестем и его родней. Иногда он слышал за своей спиной тещино: «Райка, своего москаля обедать зови» или какую-нибудь другую не совсем приятную фразу, но обязательно с упоминанием украинского прозвища русских, и это невольно настораживало его.
Теща была высокой, стройной и гордой женщиной. Но она никогда не смотрела в глаза Паши, а если по каким-то причинам ей нужно было сказать несколько слов зятю, Анна Трофимовна говорила по-русски коротко, словно отрубая концы фраз. С дочерью она говорила только по-украински, и Паша с удивлением смотрел на свою жену, произносящую скороговоркой либо малопонятные, либо вообще чужие слова.
– А по-русски она не может, что ли? – однажды спросил Паша Раю.
– Конечно, может… – Рая немного смутилась.
Явно не законченную фразу продолжил Паша:
– … Но не хочет?
– Вообще-то, мама под Волынью родилась, – неохотно ответила она. – А там у них…
Рая посмотрела на мужа и снова замолчала.
– Ясно, русских не любят. Тогда что же она за полу-русского, то есть за хохла, замуж вышла?
Рая пожала плечами и молча улыбнулась.
– А как они между собой говорят? – продолжал допытываться Паша.
– Мама – по-украински, а папа… – Рая задумалась. – Как все тут у нас говорят, так и он…
Ответ немного озадачил Пашу. Почти все женщины в Раиной деревни говорили если не по-украински, то «по-хохлячьи» и Паше было трудно понимать их скороговорку. Что же касается мужчин, то подавляющее их большинство говорили по-русски.
«Любопытная тут межа по деревне проходит, – решил Паша. – Сюда бы еще татаро-монгольской «мовы» с английским «ду ю спик» подкинуть, вот бы забавно получилось».
Но в целом жизнь в деревне нравилась Паше. Когда не нужно было помогать тестю по хозяйству, он ходил на рыбалку с сыновьями, приучая малышей к легкой и занимательной охоте.
Однажды, выпив с тестем чуть больше обычного и осмелев, Паша решил поговорить с тещей на «языковую тему». Но та больше отмалчивалась, иногда бросая на раскрасневшееся лицо Паши ироничные взгляды.
– Ну, мы это… русские и украинцы… как братья, – пытался объяснить теще Паша. – А все остальное… – он махнул рукой. – Ну, мура, в общем…
– А якой же ты мне брат, – вдруг без улыбки спросила его теща, – если ты моего языка не понимаешь?
Паша опешил. Он искренне не знал, что сказать в ответ и глупо моргал глазами. Теща встала, как показалось Паше, гордо выпрямилась и ушла.
Паша нашелся, что ответить теще только через полгода, дома, когда рылся в Интернете. Например, оказалось северные китайцы почти не понимают языка своих южных собратьев, а великий еврейский писатель Шолом-Алейхем, обращаясь к потомкам, говорил, что не важно на каком именно языке его будут вспоминать. Но время было упущено, начался киевский Майдан четырнадцатого года и найденные доводы уже не казались Паше убедительными. И даже фраза, которую он подготовил заранее: «Братство не в гортани, а в сердце», вдруг показалась ему напыщенной и слабой.
Мысли о теще немного отвлекли Пашу, но уступать в ссоре своей жене он не собирался.
– Ладно, ты мне зубы не заговаривай, – Паша вытянул длинную шею и кивнул на лист бумаги на столе. – Что там нацарапала-то?
Рая прикрыла лист ладонью. Она неожиданно и с удивлением поняла, что смущается своего мужа. Лицо Паши вдруг показалось ей строгим и даже суровым.
– Я… Я вот не знаю правильно или нет написала, – неуверенно сказала Рая.
– Читай – узнаем.
Рай кашлянула в кулачок.
– Завещание. Прошу Вашего разрешения… – пауза получилась довольно длинной, а потом Рая спросила: – Правильно?
Паша рассматривал свой потрепанный тапочек и думал. Когда Рая уже стала надеяться, что она написала все-таки правильно, Паша засмеялся. Сначала смех беззвучно задрожал в его животе, потом колыхнул грудь и, наконец, вырвался наружу.
– Прошу вашего разрешения!.. Завещание!.. Похоронить! – Паша завалился на диван, нашарил подушку и сунул ее себе под голову. – Ты к кому обращаешься: к нотариусу или заведующему кладбищем?
Рая грызла ручку и сконфужено смотрела на хохочущего мужа.
– Ты еще про березки напиши, – посоветовал Паша. – И еще что бы нотариус расписку с меня взял, что бы я на кладбище не показывался.
Рая вырвала из тетрадки лист. Но снова после уверенного «ЗАВЕЩАНИЕ» и «Прошу Вашего…» женщина надолго погрузилась в размышление. Ей владело только одно острое желание: написать завещание, сунуть его под нос мужу («А это ты видел?!») и затем уйти в спальню, громко хлопнув дверью.
Наконец, после долгих колебаний, незаконченную фразу на листке продолжило «указания». Рая подняла глаза. Паши в комнате не было.
«За бутылкой на кухню пошел», – догадалась Рая.
Она хотела было направиться вслед за мужем, но поняла, что после только что сказанных ей слов, – и одного особенного! – муж имеет моральное право на свободу действий. Это оказалось довольно горьким открытием.
Паша вернулся, держа в руке бутерброд с колбасой. Он жевал и по-немому мычал «Я в весеннем лесу…» Настроение у мужа снова казалось довольно беззаботным.
– Ну, как дела? – поинтересовался он.
Рая промолчала. Паша сел на диван.
– Что молчишь? Все равно кроме меня тебе посоветоваться не с кем.
Рая обвела комнату глазами. Паша был прав.
– Я вот тут… Ну, нас же в школе этому не учили… И я запуталась совсем, – Рая запнулась.