Мой Ванька

– Вечно ты прав, Александр Николаевич! Даже скучно! – хохочет и толкается палками.

А ведь Александр Николаевич во многом прав! Предупреждал мальчика, что не надо покупать шаверму у метро. Не послушал дядьку! Ездил в колледж отвозить готовый диплом и на обратном пути… покушал. Теперь весь сортир заблевал! Вот уложил его и раздеваю. Пусть лежит нормально под одеялом, а то беднягу даже озноб колотит.

Что это? В области желудка начинает крючить пальцы! Ещё как крючит! И будто гвозди впиваются в ладони. Значит, отравление желудка вызывает возмущение биополя!

– Погоди-ка, Ванюха… – бормочу я и пускаю руки.

Эти якобы гвозди стараюсь вырвать и выбросить. Так меня Илья Анатольевич учил. Долго тружусь. Выравниваю поле… Тоже дело не быстрое. Ну вот… Кажется, всё. Ванька лежит на спине. Заснул… И так спокойно спит! Неужели сработало?!

– Ну как ты? – напряжённо спрашиваю я, когда Ванька просыпается.

– Знаешь… – он будто прислушивается к себе и своим ощущениям. – Вроде… ничего. Слушай! Даже хорошо! Будто ничего и не было. Неужели… это ты? Как ты смог?

– Сам не знаю. Вот… как-то получилось…

Я сам удивлён случившимся. Не ожидал такого эффекта. Надо взять на заметку!

Ванька защитился! А через неделю после этого события ещё и получил права, сдав с первого раза экзамен в ГАИ. Трудно сказать, кто из нас больше счастлив, он или я. Его успехи давно уже стали для меня более значимыми, чем мои собственные. В колледже я был с ним и при всём присутствовал. Защитился он очень хорошо, и ему сказали, что надо обязательно учиться дальше. Ну это уж я организую! Пойдёт в университет, как миленький, но попозже.

После того как главные на сегодняшний день события произошли, наша жизнь наконец обрела размеренное течение. Каждый вечер, сидя в машине на правом сиденье, я даю возможность начинающему водителю приобретать опыт, катаясь по нашему району. А потом в квартире наступает время тишины, когда я принимаюсь за чтение медицинской литературы, а Ванька в поисках работы отправляется в Интернет.

Сегодня разбираю старые бумаги семьи. Дошли-таки руки! Раньше не находил времени. Вот фотографии… Отец с матерью. Даже не знаю, почему они разошлись.

– Вань… Хочешь посмотреть на моих мать и отца?

Отрывается от экрана, берёт фото, смотрит и… Чего это он так уставился?

– Ты чего так смотришь? Нравится?

– Саш… – выражение Ванькиного лица какое-то странное, слегка оторопевшее. – Это и… мой папа. Значит, ты… тот самый Саша, и мы с тобой и вправду братья!

Повисает долгая пауза. Подхожу к нему, сажусь рядом. Обнимаю и прижимаю к себе. Ванькина рука тоже ложится на моё плечо.

– Сашка… Ты не представляешь, что это для меня значит, – тихо произносит он.

– Для меня тоже… Значит, мы с тобой нашли друг друга. Братишка ты мой дорогой… Родной ты мой… – я зарываюсь носом в его шевелюру. На глазах слёзы.

– Саш… Ты что, плачешь?

– Угу… Я давно подозревал, что не просто так мы с тобой чувствуем друг друга. Любимый ты мой братишка… Родной…

– А я теперь ещё больше счастлив, – шепчет Ванька. – Тебе хорошо?

– Очень…

– И мне-е… Представляешь, у меня появился брат. Да ещё и старший! И теперь за все мои шалости отвечать будет он, – ёрничая, с подчёркнутой беззаботностью вдруг заявляет обретённый братишка. – А с меня взятки гладки. Так что – гуляй, нога!

– Видел? – подношу ему к носу кулак.

– Видел. Только младших физически воспитывать нельзя. Это непедагогично!

– А как надо младших воспитывать, по-твоему?

– Лаской… Добротой, – продолжает он в том же духе. – Не согласен?

– С тобой попробуй не согласись! А я вот… Поплачусь тебе сейчас. Знаешь, бедовый мне достался братишка. Никогда не знаю, что он выкинет!

– А часто он это? Ну, выкидывает!

– Да постоянно!

– Сочувствую… А ты окно закрывать не пробовал? – вопрос звучит озабоченно.

– Зачем?

– Чтобы он не выкидывал! – совершенно серьёзно объясняет Ванька.

Фыркаю… Наконец-то до меня дошло.

– Да… Что-то с юмором у тебя сегодня, – опять ёрнически замечает он. – Ладно, проехали. Ты лучше скажи, братишка, мы с тобой в Булун когда полетим?

– С делами управлюсь, и полетим.

* * *

Мы с Ванькой летим в Булун. Я договорился с парнями, что они месяц справятся без меня. Отзвонился Илье Анатольевичу и Даше. Хорошо, что летуны оказались знакомыми, а вернее, теми же, которые нас везли в Питер. Подивились, конечно, на Ваньку. Они не забыли, как его на носилках заносили в самолёт.

Грузовой Ил-76 приятно гудит, слегка потряхивает…

– Парни! Вот вам, чтобы не скучали, – бортмеханик Женя протягивает фляжку.

– Это что?

– Глотни – узнаешь! – и хитро улыбается. – Только осторожно! Чистый!

Ясно. Спирт! Делаю глоток. Так, обожгло! Чистого я ещё не пил…

– Давай сюда! – Ванька, смеясь, тянет руку. Делает глоток и закашливается.

– Молодой ещё, – по-доброму оценивает бортмеханик и смеётся. – Ладно, дай и мне за компанию. За вас и за то, что Ваня стал ходить! Это от имени всего экипажа. Мы всё уже обсудили, – он спокойно делает глоток и отдаёт мне флягу.

– Жень… Неудобно как-то…

– Удобно, удобно. Командир разрешил. Закусь-то есть?

– Найдём! Ты приходи сюда ещё, а то как-то…

– Сейчас Серёга придёт.

Серёга – второй пилот. Это он тогда нашёл машину, чтобы полупарализованного Ваньку довезти до дома.

– Только Ваську-штурмана не зови, а то мы вместо Булуна в Хабаровск залетим.

Женька, хихикая, уходит. Почти сразу приходит Серёга.

– Ну, мужики, за вас! – поднимает он флягу. – А ты – чтоб быстро бегал! – и чокается с Ванькиным носом. – Трезвый будет один командир! Да и то – пока не сядем. Так что оставьте на посадку.

Сели. Самолёт выруливает. Ого! Николай, командир экипажа, собственной персоной идёт к нам.

– А кто паркуется? – интересуюсь я у него.

– Серёга. Осталось у вас чего?

– Конечно! Ждали тебя.

– Ну давайте, парни! – теперь он берёт флягу. – За вас! Когда соберётесь обратно, узнайте у диспетчера про наш борт. Подбросим до Питера. Ну давай ещё раз!

Из самолёта выходим уже на хорошей кочерге. Жмём руки этим классным парням.

– Ребята! Саша, Ваня! – Дмитрий Иванович почти бежит к нам по лётному полю. Объятия, поцелуи… – Давайте! Машина ждёт! Надежда уже, наверно, и стол накрыла.

В машине мы с Ванькой засыпаем.

– Ребята! Приехали! Просыпайтесь!

Открываю глаза. Знакомый дом. Надо сказать, он мне даже снился.

Входим в квартиру и сразу попадаем в объятия Надежды Михайловны. От такой бурной встречи у Ваньки слёзы на глазах. Что говорить, у меня тоже.

– Мальчики… Как я рада вас видеть!

– Надежда Михайловна! Мы тут подарки привезли… – бормочет он, пытаясь расстегнуть молнию сумки.

– Какие подарки! Вы сами – главные подарки! – гремит хозяин. – Давайте сразу за стол. Посидим немного, а потом и спать вам надо. Устали наверняка, да и знаю я этих летунов! – он хитро подмигивает мне. Конечно, учуял!

– Мальчики, давайте за стол с дорожки, – командует хозяйка. Обращаю внимание – сдала Надежда Михайловна. Ходит тяжело, на ногу как-то нехорошо припадает…

Звонок в дверь.

– Открыто! – кричит Дмитрий Иванович.

– Хозяева, можно? – раздаётся очень знакомый мне голос.

Оборачиваюсь. Кирилл Сергеевич уже стоит в прихожей. Как он на нас смотрит! Это такой взгляд! В нём и доброта, и какая-то… именно ласка пожилого человека, адресованная нам, молодым. Интересно, к кому подойдёт сначала? Хорошо бы к Ваньке… Да!

– Ну здравствуй, Ванюша! Какой ты стал! Любо-дорого посмотреть, – обнимает братишку и целует в лоб. – А теперь – здравствуй, коллега! – почти торжественно звучит его голос, и он идёт ко мне с протянутой для пожатия рукой.

Сначала крепкое рукопожатие, а потом такие же крепкие объятия.

– Не зря я в тебя верил, Саша. Честно скажу, счастлив видеть вас с Ваней. Вы оба даже не знаете, что сотворили! – старый доктор меня опять обнимает, а Ванька подходит и обнимает нас обоих.

За накрытым столом сидим уже почти два часа. Приходят разные люди, с которыми мы прежде здесь общались. Кирилл Сергеевич всё время сидит рядом со мной. Он задумчив и пьёт мало, иногда спрашивает меня о каких-нибудь мелочах, будто хочет, но не может найти повода начать какой-то очень важный разговор. Я настолько в этом уверен, что решаю начать сам.

– Кирилл Сергеевич, о чём вы хотели со мной поговорить? – улучив момент, тихонько спрашиваю его.

Он удивлённо поднимает глаза и, улыбнувшись, похлопывает меня по руке.

– Не спрашиваю, как ты определил, что я хочу с тобой говорить. Мне это понятно. И, собственно, разговор будет именно об этом.

В меру своей степени опьянения пытаюсь осознать то, что услышал.

– Ванечка! Здравствуй, мой хороший! Спаситель ты мой! – влетает миловидная девчонка, вернее, молодая женщина и кидается Ваньке на шею.

Понимаю, что это та, которую пришлось вытаскивать из трещины.

– Здравствуй, Света… – смущённо бормочет он, неловко прижимая её за плечи.

– Ты меня прости, что я к тебе в больницу не приходила, – винится она. – Сама была на койке…

– Да ладно, – ещё больше смущается Ванька, но видно, что он рад её приходу.

– Здравствуйте, Саша… – теперь Света подходит ко мне и протягивает руку. – Спасибо, что вы Ваню вылечили!

– Ну как же не вылечить… Братишка ведь…

Обращаю внимание на её руку. Большая, с толстыми пальцами, я бы даже сказал, что не женская рука. И пожатие жёсткое… Это мне сразу не нравится. «Руки загребущие…» – вспоминается поговорка.

– Товарищи! – Света наливает себе водки и поднимает рюмку. – Давайте выпьем за Ваню! За моего спасителя!

– И за нашего Сашу! – подсказывает Дмитрий Иванович. – Он нашего Ваню вылечил!

– За Сашу тоже! – подхватывает, а вернее, спохватывается она и тянется рюмкой к моей и Ванькиной. Да… Не пойму, что меня в ней настораживает и даже отталкивает.

…Дмитрий Иванович и Надежда Михайловна определили нас в отдельную комнату. Кровати у нас разные. Хотя я и привык к башке на своём плече, но надо отвыкать. Ванька может и должен стать настоящим мужиком. Конечно же, он стал геем по воле обстоятельств, и хорошо, что решил сам себя изменить. И то, что Света ему оказывает разные знаки внимания, тоже очень хорошо. Может, она и станет тем буксиром, который вырвет его из прежних привычек.

* * *

Подъём здесь совсем ранний, и это меня устраивает. Хочу сходить в больницу к Кириллу Сергеевичу.

– Вань! Я схожу в больницу. Поговорить надо. Если что, ищи меня там, – предупреждаю я его во время завтрака.

– Не парься! Светка пригласила вместе с ней сходить туда… Ну на то место…

– Смотрите только, не повторяйте пройденного.

– Не волнуйся. Сегодня шторма нет, – отмахивается он.

Пока иду уже знакомым маршрутом, вспоминаю свой сегодняшний сон. Я видел… Дашу с коляской. Надо же такому присниться! В больнице, постучав, захожу в кабинет главного врача.

– А-а! Здравствуй, Саша! Заходи! Кофе будешь?

– С удовольствием!

У Дмитрия Ивановича кофе не пьют, и мне за завтраком пришлось довольствоваться чаем. Сажусь у рабочего стола Кирилла Сергеевича, беру в руки кружку и чувствую, как и тогда с Ильёй Анатольевичем, что сейчас услышу что-то очень важное для себя.

– Понимаешь, Саша, – начинает он, затягиваясь дешёвой сигаретой. – По твоим письмам, пусть из-за нехватки времени кратким, я понял, что ты прочитал какие-то книги по биоэнергетике и вообще серьёзно ею занялся. Это так?

– Да. Знаете, у меня в Питере есть по этим делам учитель. Я бы сказал – Мастер! Признаюсь, если бы он не убедил меня в том, что только я могу помочь Ваньке и больше ему не на кого рассчитывать, то вряд ли бы отважился на такие вещи.

– Неважно! Главное, что полученные от своего Мастера и из прочитанных книг знания ты правильно использовал в случае с Ваней. О биоэнергетике многие говорят с иронией. Я категорически не разделяю такого подхода! Это очень важное и полезное в нашем деле учение. И он тому пример. Именно так лечат знахари в деревнях! Я к чему всё это, Саша… У тебя талант! Я говорю это совершенно серьёзно!

– Илья Анатольевич тоже говорит, что у меня талант. Только как-то страшно применять свои способности к живым людям.

– Биоэнергия – это же энергия живого и должна применяться к живому! – Кирилл Сергеевич снова затягивается. – Ты мне говорил, что ты инженер-механик и лечишь больные машины? Может, тебе поменять специальность и лечить больных людей?

– Не знаю… – бормочу я. – Страшно мне!

– А Ваня?

– Ну Ванька – это всё-таки своё…

– Значит, каждый твой пациент должен стать для тебя своим… родным! По крайней мере, у меня всю мою жизнь именно так.

У меня возникает впечатление, что старый доктор только что раскрыл мне свой главный профессиональный секрет. Действительно, о нём тут даже легенды ходят!

– Ну что? Может, я тебя хоть чуточку поколебал в твоей уверенности в правильности ранее выбранного пути?

– Да уж, – признаюсь я и прошу: – Кирилл Сергеевич, можно и я закурю?

– Гм… Кури на здоровье! – усмехается и пододвигает ко мне пепельницу.

– Вы знаете, когда я читал рекомендованные вами книги, я ловил себя на том, что меня очень интересуют процессы, протекающие в нашем организме. Как инженер-механик я всё время пытался понять, что на что влияет и что из чего проистекает.

– Вот и прекрасно! Уверен, немногие студенты-медики с самого начала задаются этими вопросами, – видно, что последние мои слова ему очень понравились. – Ладно! Теперь посмотри, – главрач достаёт из большого конверта рентгеновский снимок и протягивает его мне. – Вот картинка позвоночника некоего человека.

Как в своё время Ванькин рентген, смотрю на свет. Дефект бросается мне в глаза сразу. Один из позвонков слегка торчит наружу.

– Что, у больного тоже отнялись ноги? – спрашиваю и напряжённо жду ответа, ведь мне очень хочется получить подтверждение своей догадки.

– Абсолютно верно! Этот мужик решил поднять слишком большую тяжесть. Результат ты видишь. Это выскочивший позвонок, следовательно, защемление.

– Он сейчас у вас в больнице?

– Нет. Дома. Лежит уже месяц…

– Кирилл Сергеевич, а можно мне его посмотреть?

– Смотрят в картинной галерее, а у нас, в медицине, осматривают, – строго поправляет он. – Вечером. Закончу здесь, и пойдём. Пей кофе, а то он уже, наверно, остыл.

Делаю маленькие глотки, стремясь продлить наш разговор. Боюсь, что, когда допью, общение закончится. Я уже понял, что мне очень хочется снова окунуться в больничную жизнь. И не только поухаживать за больными, но и просто пообщаться…

– Кирилл Сергеевич… я хочу ещё вас попросить. Можно, я тут у вас в больнице… поработаю? – и спешу уточнить: – Бесплатно! Мне это очень интересно!

От сделанного признания я, наверное, слегка покраснел, даже в жар бросило.

– Гм… Как ты говоришь? Замётано! Только бесплатно – это ты брось. Труд должен оплачиваться, – он похлопывает меня по плечу и ласково посмеивается: – Кажется, ты стал на путь выздоровления. Что ж… Веру Петровну ты, конечно, помнишь, поэтому поступай в её распоряжение!

Мою первую учительницу в медицине мы встречаем в коридоре.

– Здравствуй, Сашенька! – она обнимает меня. – Надолго ты к нам?

– На месяц где-то… Вот хочу опять поработать…

– Замечательно! Пойдём! Я всё тебе покажу.

…Вечер. Заходим вместе с главврачом в квартиру в одной из трёхэтажек. Нас встречает моложавая женщина, которую он называет Машей, и провожает в комнату, где на кровати лежит мужик. Наверное, ему лет около сорока. Видно, что человек мощный.

– Здравствуй, Андрей! – приветствует его Кирилл Сергеевич.

– Здравствуйте… – осторожно здороваюсь я.

– Здорово, – бурчит Андрей.

– Ну что, осмотришь? – это относится ко мне.

– Ты что, Сергеич! Такому молодому? Я же не подопытный… – пытается возмутиться мужик.

– Если собрался вставать, то не выступай! Я знаю, что делаю! – резко обрывает его главврач и снова обращается ко мне: – Давай повернём его на живот.

Переворачиваем Андрея на живот. Он напряжённо молчит. Пускаю руки вдоль его позвоночника. Точно! Нахожу место, где уже привычно крючит пальцы. Опускаю пальцы… Ощупываю… Вот… Бугорок… Так и хочется нажать! Боюсь… Ваньку я готовил неделю. Но тут – наружу… Снова вожу руками. Проверяю себя. Точно тут!

– Можно рентген? – сдавленным, самому себе незнакомым голосом прошу я.

– На! Я его взял с собой, – главврач вынимает из конверта и подаёт мне снимок.

Долго смотрю. Пытаюсь понять, что надо делать. Я действительно боюсь! Но это наверняка включилась голова. А ведь у меня было желание нажать! Мне подсказывали!

Опять смотрю на снимок. Потом снова вожу руками… Снова ощупываю… Вот опять… Надо отдаться ощущениям. Мне помогут! Я буду просить!

– Андрей, – обращаюсь я к больному, – я сейчас попробую вправить ваш позвонок. Если будет больно – ваше счастье…

Оборачиваюсь на Кирилла Сергеевича. Он молча кивает. Повисает напряжённая тишина. Старый доктор и Маша смотрят на меня.

Господи, помоги мне в благом деле! Помоги! Снова ощупываю выпяченный позвонок. Стараюсь не думать ни о чём. Я просто отключил голову! Пальцы будто сами находят нужные места… Вот… Нажимаю!..

– …твою мать! Коновал! – орёт пациент и дальше следуют слова в том же духе.

Кажется, получилось. Уж очень он завопил. Наваливается ужасная усталость. Сажусь на стоящий рядом стул.

– Было больно? – спрашивает Кирилл Сергеевич Андрея.

– Ох-х… – и следует матерная тирада. – Прости… Очень.

– Саша, давай перевернём его.

Переворачиваем. Главврач достаёт из кармана иглу от шприца и начинает водить ею по ногам Андрея.

– Что чувствуешь? Чувствуешь уколы?

– Конечно… Колешь меня своей иглой. Ты там поосторожнее!

– Ты вообще понял, что произошло?

– Ноги чувствуют… Действительно, стали чувствовать! Слушай, парень… Извини меня. Спасибо тебе! Ходить-то буду?

– Будешь! – решительно говорю я. – Если мы с тобой будем работать вместе.

– Не вопрос!

– Маша, есть что-нибудь плоское и твёрдое? Ну фанера, доски… Ему сейчас надо лежать на жёстком и двигаться очень осторожно. Позвонок Саша ему вправил, но хрящики вокруг должны привыкнуть к его правильному положению.

Надо же! То же я и Ваньке говорил.

– Есть фанера! – она убегает.

– Андрей, – обращаюсь к неожиданному пациенту, – я покажу упражнения и буду помогать их делать. Но только никакой самодеятельности! Всё только по команде.

– Андрей, ты понял? – вступает Кирилл Сергеевич.

– Конечно, Сергеич!

Маша приносит приличный кусок фанеры как раз по ширине кровати.

– Давай его пока посадим на стул, – командует главврач.

– Лучше давайте перекатим на несколько стульев, – осмелев, предлагаю я. – Мне бы не хотелось, чтобы он пока сидел.

– Саша, тебе виднее. Раз ты – лечащий врач, то тебе и командовать.

Удивлённо поднимаю на него глаза.

– Я сказал то, что сказал! Поскольку это правда, – жёстко говорит он.

Кирилл Сергеевич пригласил меня к себе сразу после визита к Андрею. Простая двухкомнатная квартирка в стандартном трёхэтажном доме. Сидим за столом на котором бутылка коньяка и нехитрый холостяцкий ужин – сосиски, макароны…

– Вот что я тебе скажу, Саша, – хозяин поднимает рюмку, – ты сегодня меня порадовал. Я тебе очень благодарен. Спасибо!

– Кирилл Сергеевич… Про Андрея… Я бы в любой ситуации сделал это! Правда!

– Я ни в коем случае не подвергаю сомнению твои слова. Ну, давай!..

Мы выпиваем, потом закусываем. В комнату входит большой серый кот.

– Вот и Антошка! Познакомься, Саша. Это моя семья уже в течение пяти лет.

Кот подходит ко мне, сначала нюхает мою ногу, а потом начинает о неё тереться.

– Признал он тебя! К хорошим людям он сразу льнёт.

Я молчу, потому что не знаю, как себя вести с этим бесконечно уважаемым мною человеком. Думаю, что даже к Илье Анатольевичу я отношусь по-другому.

– Понимаешь, Саша, – задумчиво произносит старый доктор, – вообще-то я с первой нашей встречи понял, что в тебе есть что-то для меня интересное. Интуиция подсказывала, что ты сможешь поставить Ваню на ноги. А сегодня, после того что ты сделал с Андреем, убеждён: если не станешь так помогать людям, будешь преступником. С твоим талантом… ты можешь принести столько добра!

Умираю от смущения. Кот между тем спокойно вспрыгивает мне на колени…

– Ты смотри, как он к тебе… Это лишнее подтверждение моих слов.

– А знаете, как мне было страшно? – признаюсь я.

– И это правильно! Когда говорят, что врачи должны быть уверены в себе, – это про плохих врачей! Человеческий организм тем и отличается от машины, что тут нет запчастей. И ошибка может очень дорого стоить! Понимаешь?

– Потому и боюсь.

– Вот и бойся! Бойся и делай! Раз боишься, значит – сто раз себя проверишь, перед тем как что-то сделать. А больным, конечно, надо демонстрировать полную уверенность, чтобы она им передавалась. Как ты и поступил с Андреем.

Пьём по второй. Оглядываю комнату, в которой мы сидим.

– Кирилл Сергеевич, а вы сами не из Питера? – брякаю я наобум.

– Ты прав, Саша, – он тихо вздыхает. – Я из Питера… Видишь, даже не спрашиваю, как ты это понял.

– Знаете, у вас всё очень по-питерски. А почему вы уехали? – задаю я очень нетактичный вопрос.

– Видишь ли… – хозяин задумывается. – Отвечу коротко. Там у меня умерла жена. Я не смог её спасти. И жить после этого в городе, где всё мне напоминало о ней, я тоже не смог. Вот и уехал на край света. Давай по последней. Не чокаясь…

…Возвращаюсь домой, вернее, в знакомую квартиру.

– О! Привет победителю! – Дмитрий Иванович идёт ко мне с распростёртыми объятиями в полном смысле этого выражения. – Ну поздравляю! Ты молодец, Сашка!

– Не понял… – бормочу я, действительно не понимая, что происходит.

– У нас в посёлке новости распространяются быстро! – и он добродушно смеётся. – Про Беспалого нам уже рассказали.

– А почему беспалый?

– Так у Андрея же мизинца нет на правой руке! Ладно, садись ужинать, лекарь!

Смотрю на часы. Уже десять вечера по местному. Где же Ванька?

– А Ваня приходил?

– Ваня? – Дмитрий Иванович хмурится. – За юбкой бегает наш Ваня… Ну куролесит он со Светкой!

– Ой, непутёвая девка! – ворчит Надежда Михайловна. – Скольких мужиков поокручивала! Двадцать семь, уже дважды замужем побывала, а ребёнка нагуляла без мужа. К Ване не приходила, потому что была на койке! Ну да, на койке! Только не одна!

Внутри меня словно ёж колючий поселился. Ох, не зря я при их встрече подумал…

Хозяйка суетится у стола. Опять обращаю внимание на то, как она стала ходить. Действительно, ногу слегка подволакивает. Да и скособочена…

– Надежда Михайловна, а что у вас с ногой?

– Ой, Сашенька, не с ногой, а с поясницей. Так ужасно болит!

– Да приложилась она зимой тем местом, на котором сидят, – поясняет Дмитрий Иванович. – Поскользнулась…

После Андрея и коньяка с Кириллом Сергеевичем меня накрывает эйфория.

– Может, я на что сгожусь? – тихо спрашиваю я.

– Ой, Сашенька, само пройдёт! – отмахивается Надежда Михайловна.

– Мать, а может, Саша всё-таки тебя посмотрит? – вклинивается муж. – Ты не стесняйся. Он ведь как врач тебя посмотрит.

– Митя… И ты туда же! – укоризненно говорит она.

– Именно туда! Давай, давай. Пока мы за стол не сели. А то потом поздно будет.

– Ой, даже и не знаю… – пожилая женщина слегка краснеет.

– Надежда Михайловна, не надо стесняться! Может, я помогу, – уговариваю её.

– А как? Ну что надо делать?

– Вы идёте в комнату вместе с Дмитрием Ивановичем, ложитесь на живот. Потом он меня зовёт, и я смотрю. Ну пальцами.

– Ой, ну ладно… Митя, пошли!

Пока они в соседней комнате готовятся, меряю столовую шагами. Ванька, похоже, ночевать не придёт. Ну что ж… Может, и к лучшему! Может, он станет с этой женщиной обычным, то есть натуралом. Пусть у него будет всё! И семья, и дети… А как я без него?

– Саша! Заходи!

Надежда Михайловна лежит с оголённой спиной и даже частью попы. Сажусь рядом на кровать. Сперва вожу руками над её позвоночником. Да! Это те самые ощущения! Вот здесь! Надо ещё проверить… Снова вожу руками. Опять в этом же месте… Слева сильнее крючит пальцы. Кажется, это позвонок чуть-чуть от удара сместился. Ещё раз проверяю, уже ощупывая позвонки в этой области. Сомнения меня отпускают. Сейчас я, кроме этого позвонка, ни о чём не думаю. И пальцы притягиваются…

Ну вот… Тихий вскрик как сигнал о том, что всё прошло хорошо.

– Вроде уже и не болит… – тихо сообщает моя пациентка. – Можно, я встану?

– Я сейчас выйду, а вы, Дмитрий Иванович, помогите встать. Потом позовите.

Выхожу. Настроение дрянное. Почему-то мне абсолютно ясно, что Ванька сегодня не придёт. И вообще ясно, что в Питер я вернусь один. Я в этом убеждён! Сам не знаю почему, но в самолёте вижу себя одного. Я вижу… Я вижу!

– Саша! Заходи!

Вхожу. Надежда Михайловна стоит, поддерживаемая Дмитрием Ивановичем.

– Ну как?

– Ой, Сашенька… Так хорошо! Боль-то вся ушла.

– Вот и слава богу! Только с месяц ничего тяжёлого не носить и из дома не выходить, – жёстко наказываю я. – А я каждый вечер буду слегка массировать позвоночник.

– Конечно, Сашенька! Давайте к столу!

– Ну, Сашка! Дай руку! – уже гремит хозяин. Крепкое рукопожатие, и он меня обнимает. – Я верил, но сейчас… Ты… – на его глазах появляются слёзы. – Ты настоящий лекарь! Мать, мы выпьем слегка?

– Да, конечно! И мне тоже немножко…

Пьём водку, закусываем жареной рыбой, и у меня внутри разливается тепло. И я не могу понять – то ли от водки, то ли от радости, что сделал добро дорогим мне людям.

* * *

Уже неделю работаю в Булуне как проклятый. С утра бегу к Андрею, и мы с ним делаем Ванькин велосипед. Ситуация у него куда проще, да и лежал он меньше, поэтому дела идут неплохо. Думаю, дня через три можно будет ставить на костыли. Потом бегу в больницу. Там мытьё, горшки и кормёжка совсем немощных. Занимаюсь этим с удовольствием и, когда вижу благодарные взгляды, будто взлетаю…

Кирилл Сергеевич каждый день на полтора часа арестовывает меня в своём кабинете и учит. Да! Я снова, как школьник, учусь. Учу физиологию, которую читал, но теперь, под мудрым руководством, эту науку осваиваю. Он и другие вещи мне объясняет, а я стараюсь всё впитывать, как губка. Сам не знаю, зачем это делаю, но мне интересно!

Ваньку за это время видел всего два раза, и то вместе со Светой. Про себя отметил, что, если говорить на языке биоэнергетики, поле у неё очень сильное и недоброе. Хочу с ним об этом поговорить, но такое впечатление, что Света специально ему не позволяет оставаться одному. Да и взгляд у него какой-то стал странный… Хоть я и надеюсь, что у него в отношениях с женским полом будет прорыв, но какая будет психологическая цена?

Захожу в перевязочную. Вера Петровна меняет повязки на руках у мужика с ожогом третьей степени. Ужас! Страшно смотреть! Ещё и гной… Будто озарение наступает.

– Вера Петровна, погодите-ка…

Она недоумённо смотрит на меня, а я смотрю на его руки.

– Подержите руку перед собой на весу, – командую пациенту. Держит. Располагаю одну ладонь сверху, а другую снизу его руки.

Пальцы отчаянно крючит. Стараюсь накачать эту сплошную боль своей энергией и теплом.

– Даже меньше болеть стало, – удивлённо сообщает мужик.

– Вот и хорошо. Теперь вторую… – делаю всё то же самое. – Можно бинтовать.

Вера Петровна послушно выполняет.

– Следующий раз во время перевязки позовите меня, пожалуйста, – прошу я её.

Благодаря моим «подвигам» у меня появились ещё пациенты. Идут прямо в больницу! Короче, практика богатая. А Кирилл Сергеевич всё время хитро улыбается. Видя, что я очень устаю, он даже разрешает мне часок подремать в его кабинете на диване.

Утром иду по посёлку к Андрею.

– Смотри, смотри! Вон доктор из Питера пошёл! Беспалого поднимает на ноги, – слышу я позади себя женский голос.

– Этот поднимет! Моему вон как вправил! Уже на работу собрался, – говорит второй женский голос.

Резко оборачиваюсь. Вижу двух женщин, в одной узнаю жену своего пациента.

– Скажите вашему мужу, – обращаюсь я к ней, – чтоб ещё на неделю про работу забыл! Чтоб носу из дома не показывал! Приду и проверю. Понятно?

– Понятно, доктор, – смущается она. – Только почему вы денег у нас не взяли?

Я тогда не взял пять тысяч, которые она мне совала после процедуры с её мужем.

– Во-первых, больница государственная, а не частная. Во-вторых, деньги у вас не лишние, а в-третьих – я помогаю бесплатно! – выговариваю чётко. – До свидания. А мужу передайте то, что я сказал.

– Обязательно, доктор. Спасибо вам!

Утром за кофе Кирилл Сергеевич опять с хитрой улыбкой заводит разговор.

– Саша, ты, как сказала Вера Петровна, во время перевязок пользовал Кислова.

Кислов – это тот мужик с обгоревшими руками.

– Да, пользовал… А что?

– Ничего плохого. Уж очень быстро он прогрессирует. Я доволен и тобой, и им. Но я хотел тебе показать ещё одного больного. Там проблемы не с костями. Пошли!

Входим в палату.

– Дмитрий Павлович, позвольте, мы вас ещё раз осмотрим, – обращается главврач к пожилому мужчине, лежащему на койке у окна. Тот нехотя встает. – Давай, Саша.

Начинаю водить руками. В области желудка начинает крючить пальцы, как тогда у Ваньки при отравлении. Долго смотрю. Вроде уже всё понял, но боюсь ошибиться. Нет, всё-таки это язва желудка. И снова вижу там тёмное пятно! Надо делать выводы…

– У него, похоже, язва желудка, – докладываю я результат.

– Вот это мы сейчас и проверим! Идёмте на рентген.

Мы в рентгеновском кабинете. Стоим перед экраном, за которым можно наблюдать, как светящийся в рентгеновских лучах раствор бария опускается в желудок.

– Вон, смотри! – главврач тычет пальцем в экран. – Вон она, подлая! Ой-ой-ой… Это серьёзно! Но ты был прав. Поздравляю!

Мне очень приятно. Я не ошибся! Вспоминаю случай с Ванькиным отравлением.

– Кирилл Сергеевич… А может, я попробую? Кое-какой опыт есть.

– А что? Давай! Честно говоря, я думаю, что у тебя должно получиться.

Тружусь над язвой Дмитрия Павловича по методу Коха, который уже опробовал на Ваньке, когда он отравился. Тогда сработало… Убираю больную энергию, накачиваю здоровой… По крайней мере, боли у пациента прекратились. Господи! Как же много для меня сделали эти люди – Кирилл Сергеевич и Илья Анатольевич!

Поддерживаю Андрея. Он второй раз встал на костыли. Прошло две с половиной недели, а у него такие успехи!

– Саша, а можно сделать шаг? – спрашивает он, как примерный ученик.

– Андрюха, ещё рано. Пока постой так. Но садиться будешь сам, без помощи. Давай, осторожно опускайся…

Страхую… Всё. Сел на кровать.

– Саша, ну а когда ходить будем?

От его тона чуть не улыбаюсь – так забавно и по-детски он упрашивает!

– Ладно. Завтра попробуем…

– Отлично! Обрадовал ты меня. А вот я, боюсь, тебя не порадую, – и вздыхает.

– Что такое? – это заставляет меня насторожиться.

– Я о твоём брательнике. Окрутила его Светка. Мне ведь моя всё рассказывает!

– Пусть у него будет личная жизнь… – тихо говорю я, обострённо чувствуя беду.

– Ты погоди про личную жизнь. Гнилая она девка, эта Светка. Поматросит и бросит! Ты о братане подумай. Останови его! Что он, девок не трахал?