Македония
На доход от продажи велосипеда Игорь купил два литра пива и большое ведро карамельного мороженого. Он шел по дороге домой под вечернюю смену проливного дождя, работавшего тем вечером в полсилы. Он обдумывал, какой мультфильм будет смотреть в своем привычном как родинка на промасленном от выступающего пота, знакомого наружным органам джазмена, с сольной программой животе.
В кармане еще оставались мелкие купюры, и Игорь решил купить рисовых чипсов, как в детстве. Он свернул с дороги домой в сторону магазина, начал проходить через проезжую часть и боковым зрением увидел гудящий несущийся грузовик. Игорь почувствовал удар, он стал на мгновение старым прохудившимся теннисным мячом, а затем потерял сознание, пиво, мороженое, да и все остальное будущее.
Очнулся он от свербящей, но довольно щекотной, боли в носу. Пахло навозом, а в уши бил тяжелый жестяной скрип. Он очнулся и увидел привычное небо. Только без туч и без солнца. Он увидел, как из ноздрей растут длинные пластиковые трубочки, уходящие за спину, на которой было прикреплено что-то тяжелое. Сам он нашел себя очнувшимся в телеге, она ехала по проселочной дороге, которая вмиг зарастала густым лесом вслед же. Извозчика не было.
Только глуховатые лошади, тройка, точнее полутройка (одна из лошадей болталась тушей посреди двух клацающих кляч): Игорь понял, что они глухие, так как пытался их остановить типичным «Бpp!». Одна из лошадей в этот момент повернулась и посмотрела на Игоря как на Туземца.
Вскоре телега въехала на широкий приусадебный двор сквозь ворота, которые сами по себе закрылись и за ними тут же выросли три тугих дуба. Телега остановилась и Игорь, тяжело поднявшись, увидал двор, усыпанный людьми, которые ходили, общаясь, играли в бадминтон, читали книжки на мерцающей от росы траве. Игорь удивился, но лишь сквозь страх нового места. К телеге подошел один из этих людей.
– Здра-а-асьте, – сказал человек. – Вы Игорь?
– Да.
– А мы вас ждали, не поверите, – человек аж брызнул слюной.
– Где я?
– Как где? В загробном мире вы, не видите? – человек провел рукой по двору, в середине которого стоял бревенчатый двухэтажный дом.
– Я. умер?! – Игорь заплакал.
– Тихо, тихо. Обо всем поговорите с Богом. Он в доме.
Еще он добавил, шепотом: – Сидит в Интернете, совсем застрял там. Не выходит новичков встречать, за хозяйством не следит.
Игорь, прикрывая свое тело руками, пробрался через густой гудящий двор, собирая приветливые взгляды, к дому. В доме было холодно. Слева была просторная столовая, в которой сидели толстяки и ели с тарелок бесконечно появляющиеся булочки, пирожные и торты. Игорь облизнулся. В конце коридора стоял стол с компьютером, за ним сидел двухметровый человек без носа, похожий на Петра I из книжек. Игорь переборол свой аппетит и подошел к нему.
– Какая жалость, – говорил двухметровый человек, листая ленту.
– Представляете, Игорь, в Тетово, что в республике Македония, не могут собрать денег на лечение раком больного ребенка. Он вздохнул и поставил новости сердечко. – А вы, Игорь, хотели с самого юношества там побывать, в Македонии, не так ли?
– Вы Бог?
– Ох, перестаньте. Здесь у меня не Македония, конечно, но природа тоже ниче. Свежий воздух.
– Я чувствую только навоз, – перебил его Игорь.
– Можно мне обратно домой?
– Навоз? Вероятно, вам выдали неисправный баллон. Я скажу людям, они здесь добрые. Конечно, если вы хотите уйти насовсем, раз, эм (он замялся)… умерли, то скатертью вам дорога, я подпишу ваше заявление при случае. Ваши предки так и поступали, поэтому…
– Здесь нет моей мамы?
– Ух ты, – не обратил внимания на Игоря Бог. – Ух ты, новое видео про детенышей леопарда в Тульском зоопарке! Пардоньте.
Баллоны Игорю так и не сменили. Впервые за долгое время он не хотел спать. Да и ночей в этом месте не наблюдалось. Первую, как ему казалось, неделю Игорь сидел в столовой и пил нескончаемое медовое пиво, ни с кем не разговаривая. Очень часто приходила телега с новичками, они проходили мимо столовой по коридору, испуганные. Большинство решало навсегда покинуться, мало кто решался остаться здесь. Когда чревоугодие наскучило, Игорь решил почитать сочинения Чехова, какого задавали ему в школе. Но не осилил, скучным Чехов показался ему. Однако, сам Антон Павлович, без устали, играл с Николаем II в бадминтон, амбициозно и ярко, во дворе.
Через время Игорь познакомился с человеком по имени Константин, одним из новеньких. Тот при жизни был тунеядцем: раскатывал автостопом по Европе и Югу. Константин рассказывал обывателям, как ездил по Македонии, в годы ее становления, в 90-х. Рассказывал, что природа в балканской республике прекрасна, не то, что здесь, как он говорил «Синтетика!». Иногда Константин разговаривал с тучной дамой из 19-го века, француженкой Мари. На французском. Игорь в это время стоял рядом и завидовал. Сам он в юношестве хотел уехать в Македонию насовсем, даже купил велосипед, чтобы доехать до нее из родного Калининграда, но не вышло. Не получилось. Он рассказал Константину и Мари о том, как в 24 года утром сел на велосипед и поехал за город. Но, остановившись поесть в придорожной шашлычной, отравился и послушно вернулся домой. Константин посмеялся и ответил ему что-то на французском. Игорь попросил Бога перевести ответ в Google-переводчике и понял, что мсье К. обозвал его слабаком. С досады Игорь стал вытаскивать из себя трубочки, но их длина не заканчивалась. И баллоны не снимались.
Игорь совсем истосковался. Общество обывателей было ему отвратительным. Он критиковал их за то, что они занимаются одним и тем же постоянно, на что Они отвечали что-то типа: «Ну и что, в жизни мы занимались разным. А вы, вероятно, только и делали, что ели. И спали, быть может, еще…»
Игорь решил пойти искать другие усадьбы, вдруг они есть, в школе говорили про разных богов. Он своровал у Наполеона лестницу в библиотеке, пока тот пытался дотянуться до второй полки за раскрасками. По лестнице Игорь перелез через забор, спрыгнул в лес и сразу же застрял меж плотно выросших дубов. В темноте.
Дезертир
Шальным снарядом разнесло исторический памятник на площади, памятник былого вождя, героя истории. Голова его упала в двух шагах от Рада, он как раз шел мимо опустевшей и за лета военной блокады загрязненной площади с цветами. Перешагнув отколотый нос вождя, бесцеремонно подкатившийся к ногам молодого человека, Рад зашагал к пятиэтажному зданию, ныне пребывающему в состоянии трех этажей. В переулке солдаты раздевали дорогой диван и накидку рвали на плащи, но Рад совсем их не заметил. В колодцах прятались от шумного самолетами неба чумазые сироты, Рад споткнулся о детские макушки и недовольно зашикал в их сторону.
Наконец, внимательно отряхнув начищенные ботинки от сиротской пыли, Рад нырнул в парадную дверь, точнее в место, где она должна была быть. На первом этаже постучал в резиновые двери – в квартире замешкались, но не открывали. Он постучал четвертый и семнадцатый раз, а затем наоборот семнадцатый, несколько раз вновь четвертый и только тогда сказал:
– Это Рад, я пришел к Oe.
– Что тебе нужно? – замычал громкий мужской голос за дверью. – У меня ружье в руках, слышишь? Ружье!
– Мне необходимо переговорить с Оей, простите, что в такой неудобный год, но мне необходимо!
– Oи нет. Она в госпитале. Дебил.
Рад только засобирался расстраиваться, как в парадной появились тени солдат в дорогих накидках. Тени слились с темнотой подъезда и тогда Рад увидел их лица. Темные.
– Ты чего здесь делаешь? – застонали тени.
– Я гражданский! – закричал Рад.
Накидки вздернулись и темнота заволокла Рада. Очнулся он в тесной комнате с ободранными стенами. За стеной вновь послышалось мычание:
– Дезертир, сбежал из тридцатой части. В ответ мычанию застонал другой голос: – Тридцатая? Та, которая под артобстрел накануне попала? Сколько подохло?
– Все подохли.
– A че этот тогда?
– Че-че. Дезертир. Отправим его на окраину города, в штрафбат. Голов и так мало. Пусть лучи солнца заслоняет.
Рад понял, что цветов у него теперь нет. Досадно стало, цветы он сорвал в клумбе у мэрии. Клумбы нет уже там, как и мэрии, впрочем. Через мгновение в стенах открылись круглые отверстия, и из них пошел желтый дым. Рад все больше расстраивался. Госпиталь находился в другом конце города от штрафбата, а с Оей ему переговорить хотелось больше жизни.
Там, где кончались полупостройки – начиналась высокая кирпичная стена. Под ней были поставлены палатки, они шатались от взрывных волн, крадущихся в небе. Рад находился около палатки рядом с огромным отверстием в стене. Ему в уши лилась слюна офицеров, мимо пробегали головы. За стеной было поле, встревоженное, испаханное страхом и испражнениями.
До неба висел привычный смог. На горизонте виднелось яркое желтое пятно – севшее на землю солнце. От него растекались по полю лучи: трехногие горячие существа, похожие на медуз. Головы стреляли в них из водяных оружий, а если не успевали «залить», то сгорали и оставались таковы.
Раду вручили ружье и пару бутылок с водой на плечи. Его стали толкать за стену, но он упирался, повернувшись к отверстию спиной, разглядывая большие ноздри несущихся на встречу солнцу голов. Над стеной пролетел водонапорный самолет, а затем еще один и еще. Воспользовавшись зазевавшимися ноздрями, Рад присел и прошмыгнул между ног. Около палаток находились велосипеды, раскрашенные в красно-белый.