Бабайка

– Нет, пап, нам и тут хорошо, – слабым голоском подтвердила она, а сама молила про себя: «Папа, не уходи, останься подольше».

– Ну, смотрите, если что мы рядом, присматриваем за вами. Скоро рассвет и вместе с ним выпадет роса, если станет холодно, то прибегайте, храбрецы! – улыбнулось небритое лицо.

– Пап, а правда, что когда Бабайка вырастает, то его начинают звать по-другому? – спросила Маша, чтобы папа чуть дольше задержался с ними.

– Это как же называют взрослого Бабайку? – снова расплылось небритое лицо.

– По телевизору говорят, что его зовут Кризис, и он то приходит, то уходит. Прямо как наш Бабайка, и взрослые им друг друга пугают, вот мы и подумали, что…

– Нет, солнышко, это не так. Кризис – это придумка тех, кому лень работать. А у нас с вами вон какой большой огород, и участок за деревней – нам никакой кризис не страшен. Спите спокойно, и не бойтесь никакого Бабайку. Если он придет, то я его лопатой по хребтине перетяну, чтобы не лазил к хорошим детям, – папа подмигнул на прощание и скрылся за пологом.

Дети послушали, как он затушил сигарету и поднялся в дом. Удмурт сонно тявкнул. Снова наступила тишина, даже листья яблони перестали шептаться между собой.

– Петька, а вдруг Бабайка вылезет из нашего шкафа и увидит, что нас нет? Вдруг он тогда утащит моего Сережку? – Маша вдруг села на одеяле.

Как там медвежонок без неё? Он впервые ночевал один в полной темноте.

Тонко зазвенел комариный писк. На стене заплясала огромная страшная тень от насекомого, которое очень близко подлетело к свечке. Петька хлопнул ладошами, стараясь поймать назойливое создание, и от этого хлопка погас единственный источник света. Маша тихо ойкнула и нырнула под одеяло.

На парусиновой ткани зашевелились тени веток яблони, словно костлявые руки мертвецов переплелись в свете луны и потянулись к палатке. Рядом снова прокричала ворона. Сразу стало неуютно, холодно и очень страшно.

Петька пытался найти спички, чтобы зажечь свечу, но, как назло, проклятый коробок куда-то запропастился. Петька долго шарил по палатке, шептал про себя детские ругательства. Маша боялась опустить одеяло, уставившись на костлявые руки, чьи тени скользили по парусиновой крыше.

– Маш, я по-пойду схожу домой, за спичками, – прошептал Петька и дернулся к выходу.

– Петь, я боюсь, – Маша схватила за руку, вцепилась, как хватается за соломинку утопающий. – Вдруг тебя поймает Бабайка?

– Не бойся, его нет в комнате, – тихо ответил Петька и аккуратно освободил руку. – Я специально подставил стул под шкаф, у родителей он не вылезет, так что ему остается только один выход – в наш «Шкав».

Петька основательно подготовился к охоте, выпросил у отца коробку из-под холодильника и разрезал её по длине. Заклеил вверху и внизу отверстия, и у него получилось подобие шведской стенки-столбика. Маша тоже внесла свою лепту и написала мелом на широком боку слово «Шкав».

Петька не стал исправлять – он-то точно знал, что Бабайка безграмотный, а родители лишь улыбались на их западню. Мальчик приставил импровизированную мебель к компостной яме. В эту ночь кошмарный ночной посетитель должен выйти из «Шкава» и сразу же провалиться в ловушку. А там вступит в ход секретное оружие…