Синявин

На следующий 1714 год Пётр приказывает отправлять в Россию купленные и построенные корабли в худшее время в феврале «ибо к Ревелю путь во всю зиму свободный, а шведам из каменья выходить трудно».

Построенный в Архангельске корабль «Архангел Михаил» из-за льда не мог выйти в море и остался зимовать там же, а 52 пушечный линейный корабль «Рафаил» дойдя до Кольского залива, остановился в этих краях. Государь отправляет зимой за этим кораблём капитана-поручика Ивана Синявина специалиста по проводке кораблей сквозь льды. Отправляет с приказом вести его зимним путём прямо к Ревелю «…чтоб не попасть на шведских крейсеров в Шотландском море держаться правой стороны». Этой зимой войска князя Михаила Голицына полностью овладели Финляндией. Что бы полностью утвердиться на этих землях необходимо было привести флот и создать базу. Контр-адмирал Пётр Михайлов встал в командование корабельным флотом. Галерным флотом командовал генерал-адмирал Фёдор Апраксин. Моряками на галерах после смерти Боциса командовал капитан-командор Змаевич. В апреле Иван Синявин благополучно прибыл на «Рафаиле» до Рогервика и там не дошедший до Ревеля из-за льдов остановился на осмотр. Для охранения кораблей срочно были присланы солдаты по 100 человек на один корабль и на берегу построили батареи. Капитан-поручик Наум Синявин писал Государю «…в 6 милях от Ревеля стоят 3 корабля прибыть невозможно за умножением льду, а пиловать ныне льду нельзя». Он взял с собой отряд солдат в 300 человек и начал «лед пиловать с тех мест, где уже ходить льдом невозможно, понеже нанесло ветром с моря, а твердого льда до гавани 1200 сажень». Государь пишет письмо 16 апреля Науму Синявину из Санкт Петербурга: «Господин Капитан Порутчик! Вчерашняго дня получили Мы подлинную ведомость, что 3 корабля отпущенные из Англии: а имянно Арундель, Армунт, Фортуна, за пять миль к Ревелю счастливо пришли, о которых хотя Мы и имеем ведомость, сколько на них есть по калибрам пушек, однакож не о всех, а имянно на корабль Арундель какова калибра пушки, того подлинно не росписано. Того для как наискоряя подлиннее о том Нас уведом, так же сколько на который корабль надобно якорей и кабельтоу, о сих двух делах тотчас дайте знать. Так же спросите Англинских Офицеров, которые на тех кораблях приехали, про корабль Ляферм, который из Англии к Ревелю отпущен, где он ныне обретается». Спустя некоторое время 29 апреля все купленные и построенные корабли благополучно пришли к Ревелю. После расхода льда 4 мая явились шведские корабли у Або и 9 мая у Гельсинфорса.

Командовавший корабельным флотом шаутбенахт Пётр поднял флаг на корабле «Святая Екатерина». Вот небольшая цитата из Гистории Свейской войны: «…пред подыманием якоря приехали на корабль к государю двое морских афицеров Синявиных и сказали что пришли к Ревелю за три дня до прибытия его величества со флотом два корабля, один купленый Леферм в 70 пушек, а другой от Архангельского города Святой Михаил и того же дня государь был сам на тех караблях»

Фрагмент карты Гангутского сражения.

Весь флот пришёл к Берёзовым островам, где праздновали 30 мая день рождения Государя. Шведский флот адмирала Ватранга вышел в море значительно раньше, так как ему не мешал лед.

25 апреля 1714 года неприятельская эскадра в составе 16 линейных кораблей, 2 бригантин, двух бомбардирских кораблей, 8 галер и других судов заняла позицию у полуострова Гангут, чтобы преградить русскому галерному флоту путь в Або-Аландские шхеры. Наш галерный флот, за которым следовали провиантские суда, после остановки у Березовых островов 31 мая вошел в шхеры, и только 11 июня он достиг Гельсингфорса, так как сильные встречные ветры мешали его быстрому движению. У Гельсингфорса галерный флот простоял до 21 июня. Здесь была произведена выгрузка на берег провианта для сухопутной армии, действовавшей в Финляндии под командованием Михаила Голицына.

24 июня галерный флот пришел в Поэ-Кирки, где была выгружена часть провианта и оставлены суда для полков Голицына, которые шли сюда из городка Або. Контр-адмирал (шаутбенахт) Петр Михайлов, получив донесения о создавшейся обстановке, отправился к галерному флоту и 20 июля находился уже на полуострове Гангут. Генерал-адмирал Федор Апраксин, и все другие морские руководители решили немедленно занять Гангутский мыс, изучить его окрестности, возвести на нем укрепления и вести пристальное наблюдение за шведским флотом. Петр поднял свой флаг на 64 пушечном линейном корабле «Святая Екатерина», капитан-командор Шельтинг на 50 пушечном «Риге», капитан-командор Сиверс на «Леферме» капитан-лейтенант Тран на шняве «Наталии».

Капитан-поручик Наум Синявин на «Леферме» (Le Ferme- твердый) базировался в Ревеле и курсировал вдоль южого берега Финского залива от Рогервика до Кашпервика для наблюдения за кораблями противника. Шаутбенахт Пётр Михайлов с корабля «Св. Екатерина» пишет 13 мая очередное письмо Синявину: «Господин Капитан Порутчик! Когда получишь сие письмо, то немедленно отдай Лантратам, и когда они станут спрашивать тебя, чего требуешь, скажи чтоб дали нарочитых людей на лошадях человек 100,чтоб разставить по берегу их для осматриванья неприятельских кораблей, и когда (сколько на первой час как наискоряя) получишь, тотчас разставь от Рогорвек к Ревелю, а от Ревеля до Кашпервека, и во оных трёх, також и в иных причинных местах, поставь из морских Русских по человеку или по два, дабы где увидишь неприятельских сколько и каких кораблей, друг другу давали знать, для того, что Мы идучи к Ревелю будем во всех пристанях спрашивать о том, дабы нечаянно на неприятеля не напехаться. Сие всё как наискоряя управше».

22 мая Пётр находясь у Берёзовых островов в Финском заливе пишет ещё одно письмо Науму Синявину: «Сего числа получили Мы ваше письмо мая от 18 дня, в котором пишешь, что Шведские корабли у Ревеля являются, а где оные стоят за Наргеным или инде где, о том имянно не пишете: того для проведайте немедленно, где оные стоят, ежели за Наргиным, то пошлите хотя ночью в лодке с Чюхнами ково нибудь из своих матрозов на этот остров осмотреть, в котором месте они стоят и сколько их числом, и с тем репортом пришли к нам немедленно, навстречу хотя к Кашпервику сухим путём, и там вели ждать ково Мы пришлём туды морем, дабы Нам знать, сколько их есть».

Шаутбенахт Пётр Михайлов присылает указ капитану-порутчику Науму Синявину, чтоб он собрал 310 матросов и 1100 солдат и распределил их по новым кораблям «из оных на Ляферм -100, на Арундель, Армунд, Фортуну по 70 матрозов… в том числе взять у Ивана Синявина 60 человек». Взять под команду этот отряд и отправляться к Гангуту.

22 июля Государь находился с флотом у полуострова Гангут (по-шведски Hangö udd) лично производил рекогносцировку окрестностей в узком месте. К группе островов, расположенных посредине мыса, было послано 15 скампавей, которые должны были следить за противником. При обследовании полуострова у мызы Лапвик было найдено удобное место для перетаскивания скампавей сухим путем. Расстояние между берегами равнялось здесь всего 2 с половиной версты. У Петра Алексеевича родилась оригинальная идея устроить в узком месте «переволоку и перетащить по ней часть легких галер» и зайти противнику в тыл, а там как будет «неприятеля привесть в камфузию». Что было и сделано русской пехотой.

Шведский адмирал Густав Ватранг (Wattrang Gustaf), узнав от местных жителей о принимаемых русскими мерах, решил пойти на столкновение. Для этой цели часть шведской эскадры под командованием вице-адмирала Эрика Лиллье отправили к тверминнскому рейду для атаки стоявшего там наших галер и линейных кораблей. Отряд в составе фрегата «Элефант», 6 галер и 3 шхерботов шведского контр-адмирала Нильса Эреншильда (Nils Ehrenschiöld) был послан к западному берегу Гангутского полуострова для занятия позиции у места предполагаемой «переволоки». Остальная часть флота под командованием адмирала Ватранга находилась на прежнем месте в 2 милях от урочища Агнаут. Ошибка шведов, что они раздробили свои силы, чем не замедлил воспользоваться контр-адмирал Петр Михайлов, который по суше ездил смотреть шведский флот.

25 июля наш корабельный и галерный флоты в Тверминне услышал пушечные выстрелы. Линейные корабли вышли в шхеры перед городком Тверминне. Капитан-поручик Наум Синявин на своём корабле прикрывал галеры, на которых пошёл вперёд Государь. Петр, ещё не видя противника, выдвинулся с 35 скампавеями вперед, на линию сторожевых судов к середине полуострова. Приближаясь, он заметил, что шведский вице-адмирал Лиллье с 14 судами направился в море к юго-востоку, а на якоре остался адмирал Ватранг с несколькими линейными кораблями и фрегатами. На следующее утро Петру удалось установить, что Лиллье, выйдя из шхер, повернул к востоку в обход Тверминне, намереваясь там запереть выход в море русскому галерному флоту и зайти в тыл. Надо было принимать срочные меры для спасения нашего галерного флота, стоявшего у Тверминне.

Адмирал Фёдор Апраксин приказал, немедленно галерам приготовиться к выходу из бухты. Шаутбенахт Петр Михайлов решил прорваться в Аландские шхеры морем, обойдя стоявшие под берегом корабли Ватранга мористее, вне досягаемости их огня. Утром следующего дня 20 скампавей капитана-командора Змаевича начали прорыв. Шведский адмирал Густав Ватранг, заметив движение русских, тотчас же приказал сняться с якоря, но была хорошая летняя погода и шведские корабли из-за штиля не смогли двигаться. Вот эти большие линейные корабли пришлось ботами буксировать в море. Шведы открыли сильный огонь по прорывавшемуся отряду, но он не достигал русских галер. Попытка шведов помешать прорыву была безуспешной. Петр Михайлов и Апраксин, видя, что обход совершается удачно, послал по тому же пути еще 15 галер, стоявших до сих пор под командованием бригадира Лефорта в качестве сторожевых судов. Эти галеры также прошли успешно. Прорвавшиеся галеры заблокировали отряд шведского контр-адмирала Эреншильда в фиорде у деревни Рилакс у острова Падва. 26 июля главные силы галерного флота были передвинуты ближе к Гангуту. Петр прибыл на военный совет на галеру Апраксина. Там в 3 часа ночи, решили, воспользоваться новой ошибкой адмирала Густава Ватранга и провести главные силы галерного флота в промежуток между шведским флотом и берегом, придерживаясь к последнему так близко, как это позволит глубина.

С рассветом 27 июля стоял «мертвый штиль», адмирал Апраксин в строгом порядке повел свои галеры «дал указ пробиватца сквозь оного, не огребая кругом». Шведы, заметив новый маневр русских, открыли ураганный огонь. Но он не причинил русским вреда, так как шведский флот стоял далеко от берега, а наступивший штиль на море не давал возможности шведам подтянуть свои корабли к берегу. Как на ученье «в стройном порядке, двинулись наши галеры одна за другой». Только 3 шведских корабля, стоявшие ближе других к месту прорыва, были прибуксированы поближе к берегу и смогли сделать до 250 выстрелов, нанеся незначительные повреждения русским галерам «только у одного капитана ногу отбили».

Гангутское сражение. Старинная гравюра. Художник А. Ф. Зубов

Наши галеры, кроме одной, севшей на мель прошли благополучно. Шведами были захвачены «один майор, капитан, два прапорщика, один комиссар, один казначей и один пастор, а равно мешок с деньгами и 179 нижних чинов». Смелый маневр русских моряков опять блистательно удался. Морская позиция шведов, казавшаяся неприступной, была обойдена. Гребцы не щадили сил и около полудня собрались в заливе против фиорда, где находилась запертая Змаевичем шведская эскадра. Теперь перед русским флотом стояла задача уничтожить заблокированный отряд шаутбенахта Эреншильда.

Передовым русским галерам было приказано не выпускать отряд шведов из Рилакс-фиорда. Контр-адмирал Эреншильд, используя выгодную позицию, расположил суда вогнутой линией, примкнув фланги к суше. В центре позиции стоял 74-пушечный линейный корабль «Элефант» (Слон), по сторонам его по 3 галеры, а позади линии 3 шхербота. На всех этих судах шведы имели 116 пушек и около 1000 человек экипажа. Тут подошли главные силы нашего галерного флота. Крупные галеры по диспозиции начали выстраиваться в боевой порядок: впереди «авангардия» под командованием шаутбенахта Петра Михайлова. Они расположились тремя группами: в центре 11 скампавей бригадира Лефорта; на правом и левом фланге по 6 скампавей генерала Вейде и Змаевича, Волкова и Дамиани. Своими загнутыми флангами авангардия полукругом почти охватила все неприятельские суда. Русские суда «ариергардии и кардебаталии» расположились за ними. Шведы имели преимущество в артиллерии.

Шаутбенахт Петр и адмирал Фёдор Апраксин понимали, что бой потребует множество жертв с обеих сторон. К шведскому контр-адмиралу Эреншильду послали генерал-адъютанта Ягужинского с предложением о сдаче. После безуспешных переговоров на мачте скампавеи Апраксина взвился синий флаг и раздался пушечный выстрел. Это был сигнал «вступать в бой», который продолжался 3 часа. Стреляли железными ядрами и картечью. Началась знаменитая «Гангутская баталия», покрывшая неувядаемой славой русских моряков. Шведы, надеясь на подход главных сил, оказывали упорное сопротивление, но из-за штиля главные силы не могли помочь своему блокированному отряду. Невзирая на сильный артиллерийский огонь, русские передовые галеры два раза подходили к противнику, но оба раза были отбиты. Только в третий раз авангард под командованием шаутбенахта Петра Михайлова, ударив по флангам противника, сломил сопротивление шведов. Наши солдаты шли на абордаж и лезли даже по самим стреляющим пушкам, так что даже некоторые «духом пороховым были разорваны». Шведы, пользовавшиеся славой непобедимых, отчаянно сопротивлялись «ни одно судно без абордирования от наших не отдались».

Отважный штурм русских заставил их сдаться. Одно за другим суда начали спускать флаги. Последним спустил свой флаг шаутбенахт Эреншильд. В бою он был ранен и хотел уйти на небольшой лодке, пользуясь нашедшим туманом, но был замечен и взят в плен «Ингермоландскому полку от капитана Бакеева з гранодеры». Петр всегда чтил храбрость противника. Здесь на корабле лично помогал приводить в чувство обескровленного шведского контр-адмирала Нильса Эреншильда и приставил к нему своих врачей. Этот герой оставался в нашем плену вплоть до заключения мира. Намного позже уже при освобождении Пётр Алексеевич в качестве признания мужества и героизма подарил Нильсу свой портрет, украшенный драгоценными камнями.

В Гангутском бою шведы потеряли 10 судов, вооруженных 116 пушками, 711 человек убитыми и ранеными, а оставшиеся 237 человек были взяты в плен; наши потеряли 127 человек убитыми и 342 человека ранеными. Занятие Финляндии открыло путь на шведскую столицу Стокгольм. Это была первая серьёзная победа, одержанная Балтийским флотом. Наш флот после боя вышел из бухты и стал на шхерном фарватере, ведущем в Або. Морально подавленный адмирал Густав Ватранг на другой же день оставил Гангут и ушел к Аландским островам, чтобы прикрыть берега своей страны.

3 августа адмирал Апраксин пошёл со всем флотом к Або. Пленные суда были отправлены в Петербург с капитан-командором Сиверсом. Великий шаутбенахт Петр Михайлов на своей скампавее успел захватить 2 шведских купеческих судна.

9 августа пришли к городу Аланту и послали бригадира Лефорта с 9 галерами к старому замку. 14 августа собрав всех командиров, наши руководители написали обращение к народу об окончании битвы. На другой день всех шведских офицеров посадив на 5 галер отпустили к Петербургу. Пленных генералов сопровождал сам Государь. В это время пришла новость от выборгского коменданта полковника Шувалова, что он взял Нейшлотскую крепость. Захвачено там 18 пушек, много ядер и гранат. На корабле адмирала состоялся военный совет, на котором решили возвращаться к Гельсинфорсу и далее в Ревель.

1 сентября налетел сильный шторм, который чуть не погубил линейные корабли. На нескольких кораблях были сломаны мачты и волны накатывались такие что суда валились на бок и черпали воду. На корабле «Святая Екатерина» находился Царь Петр Алексеевич и он видел, как его корабль подняло и стукнуло об воду, что «раскололся в двух местах бушприт». Но слава Богу пронесло и ветер утих. Наш флот подошёл к Березовым островам и там укрылся. В это же время побило 16 русских галер в финских шхерах и погибли 74 матроса.

Прибытие шведских пленных кораблей в Санк-Петербург. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

4 сентября наш морской отряд вместе с пленными шведскими кораблями прибыл к Кроншлоту. Штормовой ветер не утихал и корабли прибыли в Петербург лишь 9 сентября. Пленные суда выставили перед площадью на Неве. Взятые флаги и шведских офицеров, и моряков вывели в город. Этот момент можно видеть на старинной гравюре того времени. Корабли стоят у Васильевского острова, а с берега салютуют пушками. На мосту Петропавловской крепости в честь победителей была построена Триумфальная арка. На одной из картин был нарисован орёл, напавший на слона и подпись «орёл не мух ловит».

Государь Петр Алексеевич после всех летних баталий снова заболел, поднялась температура и он слёг, но благодаря «добром старании медиков» снова был на ногах. С Адмиральской верфи 6 ноября спущены два новых линейных корабля «Шлюсенбург» и «Нарва». 23 ноября освящена ново построенная церковь Воскресения Господня. В эти дни был выпущен орден Святой Екатерины и первой награждена была Екатерина Алексеевна за «баталию с турки у Прута, где в такое опасное время не яко жена, но яко мужеская персона видима всеми была». Шаутбенахту корабельного флота Петру Алексеевичу за Гангутскую баталию присвоено звание «вице-адмирала синяго флага», а генерал Вейде награждён орденом «Святого Андрея Первозванного». Капитаны-поручики Наум и Иван Синявины награждены были золотыми медалями и получили денежную премию.

Здесь следует сказать про старшего брата, который строил Петербург Ульяна Акимовича Синявина. В октябре по доносу писаря из канцелярии он был взят под стражу и помещён в один из казематов Петропавловской крепости. На следующий год Черкасский был назначен обер-комиссаром столицы и ему поручен был надзор за производством архитектурных работ в ней, причем сам Пётр дал ему «пункты о постройке строений». Именным указом ему повелено было наблюдать, «чтобы никто против указу и без чертежа архитекторского нигде не строился». С назначением князя Алексея Михайловича Черкасского на пост губернатора Сибири и за недостачей улик был помилован и восстановлен в прежней должности директора Канцелярии городовых дел.

4 декабря 1714 года прибыли из Константинополя полномочные послы Петр Андреевич Толстой и Петр Павлович Шафиров с «подтверждением с Турками вечнаго мира».

Наступил 1715 год, стояли сильные морозы. В Петербурге на Адмиралтейских верфях и Кроншлоте Государь Петр Алексеевич приказал капитану Эдварду Лейну все бывшие в походах карабли «валять» и «производить им починку». Так же был приказ капитанам Петру Бредалю и Велиму Фангенту в Ревеле производить ремонт мачт, рей, делать «килгален, салить и мазать» оставшихся там на зиму 12 кораблей. Капитан Наум Акимович Синявин так же производил ремонт своего «Рандольфа». Весь Балтийский флот в этом сезоне Петр планирует из 29 кораблей «от 40 до 70 орудий». Новопостроенные и купленные в Британии князем Борис Ивановичем Куракиным 3 корабля планируют привести вместе с Английским флотом. Осип Соловьев купил в Голландии 2 новых корабля.

Адмирал Федор Апраксин вместе с Государем решают в марте отправить, как и прежде капитана-поручика Ивана Акимовича Синявина в Архангельск к вице-губернатору Лодыженскому за проводкой кораблей в Ревель через Копенгаген «принять там 4 корабля и управить оные к ходу как наискорье». Апраксин ему рекомендует «…где случиться идти мимо датских воинских кораблей, то поступать по поставленным с ними пунктам, а от других кроме гогландских, отдаляться… а вымпелы и парусов не спускать под смертною казнию, но обороняться сколько возможно… имена кораблям Уриил, Селафаил, Ягудиил, Варахиил». Капитан Иван Синявин поднял свой флаг на 52-пушечном «Урииле», на «Селафаиле» был капитаном Витус Беринг. После очень трудного плавания эти два корабля в ноябре прибыли в Копенгаген. Из-за сильнейшей бури их до того раскачало, что по приходе в порт их пришлось «килевать».

Ещё в ноябре король Карл вернулся из Турции в Стральзунд. Шведы снова пришлли в себя после поражения, и многие морские капитаны надеялись на лучшее в новом году. Шведские корсары, поощряемые королём, начали захватывать множество торговых судов разных стран. Англия и Голландия решили выслали свой соединённый флот из 32 линейных кораблей в Балтийское море. Капитану Науму Сенявину Государь выдал предписание руководить вооружением и оснащением линейного корабля «Ингерманланд», в постройке которого царь принимал непосредственное участие и на котором впервые поднял свой вице-адмиральский флаг. Корабельный флот стоял у Кроншлота. 27 июня внезапно от молнии взорвался линейны 64 пушечный корабль «Нарва» и почти все 400 человек экипажа погибли. 6 июля корабельный флот из 30 вымпелов пришли в Ревель.Адмирал Апраксин имел свой флаг на «Леферме», а вице-адмирал Пётр Михайлов поднял флаг на «Ингерманланде», капитан-поручик Наум Синявин держал флаг на «Страфорде».

Флот у острова Котлин Гравюра 1715года. Художник П. Пикарт

В августе того же 1715 года Сенявин на корабле «Страфорд» был командирован царем в Голландию и Англию с заданием произвести обширные закупки. Требовалось приобрести не только шлюпки, пушки и другое снаряжение, но и семена огородных растений. На корабль нагружено 270 бочек «смальчучу», 300 бочек смолы, 72 «бунта пеньки». В задачу капитана-поручика Наума Акимовича Синявина входил так же поиск и наем на службу людей, обученных работе с водолазным колоколом. На обратном пути «Страфорд» был затерт во льдах у острова Тексель. Наум Синявин писал Государю про свой корабль «…нанятыми людьми большими помпами воду всю вылил и починивать оный начал». Корабль был спасён, удалось залатать пробоину, и он уже стоит ждёт, когда сойдёт лед чтоб соединиться с капитаном Бредалем у голландских берегов. Весной его отправляют в Копенгаген. Он везёт туда нанятых капитаном Шельтингом 400 матросов на новопостроенные корабли: 52 пушечный линейный корабль «Девоншир». 54-пушечный «Портсмут», 60 пушечный «Мальбург» и фрегат «Самсон». В отношениях с иностранцами Наум Синявин не расшаркивался, а твердо отстаивал честь русского флага. Когда голландский капитан «ошибочно» принял «Девоншир» за торговое судно и потребовал его досмотреть на предмет контрабанды, Синявин ответил категорическим отказом, выражая готовность сразиться в случае чего со всем голландским флотом. В другом случае капитан военного корабля под флагом вольного города Гамбург не отсалютовал русскому кораблю, заявив, что не знает такого флага. Чтобы повысить эрудицию немца, капитан Наум Синявин приказал трижды выстрелить из пушки по гамбургскому штандарту, после чего русский военно-морской флаг удивительным образом начали узнавать и салютовать. Иван Синявин по указанию адмирала флота летом этого года вышел в путь с 4 кораблями и одним транспортом в Белое море. Здесь открылась течь на корабле «Ягудиил» и он отправил его в Архангельск. Капитан Иван Акимович Синявин в декабре доносил Петру «что 27 ноября прибыл он с капитаном Витусом Берингом в Копенгаген. Капитан-порутчик Бенс зашёл на своём корабле в Флекен. Ржи я от города не взял; а взял 1000 пудов свинца, да 500 пуд железа. Оно здесь дороже нежели у города, и ежели будет нужда, то стану оное продовать; корабль от великих штормов разшатался и не возможно пробыть чтоб не ученить килевания. А транспорт стал против Готенбурга на Клип и от великаго шторма пропал. Есть здесь в Копенгагене слух, что Порутчик и при нем несколько Русских и иноземцев спаслось». Государь ему пишет в приказе, чтоб он остался в Копенгагене до его последующего повеления.

Летом 1716 года вся Балтийская эскадра в колличестве 22 вымпелов прибыла в Копенгаген, где её дожидался вице-адмирал Пётр Алексеевич. Сюда же пришли корабли английской эскадры под командованием адмирала Джона Норриса. Сюда же пришли голландские суда. Царь на шнявах «Принцесса» и «Лизета» осматривал неприятельский берег от Гельсинборга до Ландскроны. Датский генерал-адмирал Гульденлев привёл свой флот. Вице-адмирал Петр Михайлов отправляет капитана Ивана Синявина на корабле «Архангел Уриил» в разведку к острову Ганно вместе с английскими и датскими кораблями и сказал: «…между тем ежели увидишь неприятеля в числе10 кораблей или меньше, тогда поставить вам флаг свой на фок-стеньге и выстрелить одинаково, а ежели увидишь 20 кораблей или больше поставь на грот и на фор-стеньгах по флагу и выстрелить».

Здесь сделаю отступление и приведу цитату из очерков Ф. Ф. Веселаго про флаг и русский флот: «… укажем на Наума Акимовича Синявина. который при своём крайне дерзком характере был одним из отличнейших и достойнейших русских моряков своего времени. До чего могла доходить дерзость Синявина в частных сношениях, показывает следующий случай: в бытность свою в июне 1716 года в Копенгагене он поссорился с генералом-адьютантом Девьером, доверенным лицем государя и зятем князя Меншикова. Наум Акимович, зазвав Девьера к себе на корабль, так обругал его, что по словам поданной жалобы «никакой шельмы, которой достоин руганья, не можно так ругать». Но Синявин этим не удовольствовался и в заключение побил противника, после чего тот, притворно или действительно, но более недели пролежал в постели. Однакоже распоряжавшийся таким образом вне службы, тот же Наум Акимович, вот как понимал и отстаивал высокое значение русского флага: когда Синявин, бывши сосвоим кораблём в Текселе, пошёл оттуда в Англию, то агент наш Соловьёв заметил ему, что он напрасно не позволил голландцам осмотреть свой корабль, когда те просили об этом, потому что, за отказ в осмотре, корабль едва не арестовали. Синявин отвечал: «корабль свой осматривать не дал, то есть правда, того ради, что я ещё хочу честь и живот свой продолжать, а буде я бы оный дал осматривать, то весьма честь и живот вскоре минулся, и хотел бы сего шельмица видеть, который вам грозит арестованием! Разве и весь голландский флот на мя подвинется и тот добровольно осматривать не может, разве силою. Правда, мы здесь сильны только одним флагом и вымпелом. для чего не боимся и всего их флота, а за оныя его такие непотребные слова об аресте корабля вашей милости не надлежало донесть кому надлежит, понеже хотя бы на будар был поставлен флаг и вымпел Его царского Величества, то уже корабль стал военный, а не торговый, которому на море всегда голландский военный корабль мусить (должен) салютовать и вымпел свой спустить, что мы столько раз видели и впредь будет!».

Государь Пётр 5 августа 1716 года поднял флаг на русском линейном корабле «Ингерманланд» и дал команду флоту сниматься с якоря. Никогда Балтика не видывала более величественной парусной флотилии четырёх государств. Эта армада состояла из 69 военных кораблей: 21 линейных русских кораблей, 19 английских, 6 голландских, 23 датских и более 400 торговых судов, перевозивших пехоту. Из письма барона Шафирова к князю Меншикову от 7 августа находим такие слова: «…такой чести ни один монарх от начала света не имел, что изволит ныне командовать 4 народов флотами, а именно английским, русским, датским и голландским, чем Ваше Сиятельство поздравляю». В письме к Апрксину Пётр писал: «…чаю ваша милость сие прочтя пословицу свою не забудешь, что от роду впервые». К вечеру все флоты стали на якорь в Киегенбухте, где простояли 2 дня. Видя такое превосходство кораблей шведский флот числом линейных кораблей до 21 флага ушел из Балтики в Карлскронскую гавань под защиту пушек. 14 августа Государь с отрядом из 4 кораблей и 2 шняв отбыл к Стральзунду. Капитана-поручика Наума Синявина Пётр отправляет на корабле «Девоншир», с фрегатом «Самсон» крейсироватьть между Борнгольмом и Ругеном: «…и там проведать нет ли каких неприятельских фрегатов, которые искать и отогнать или с Божиею помощью разорить… торговые шведские суда брать и приводить». Корабельная эскадра под начальством шаутбенахта Вейбранта Шельтинга в конце октября отправилась на зимовку в Ревель. В ноябре Иван Синявин произведён в капитаны 3 ранга и отпущен в деревню к родным на побывку.

С начала 1717 года Пётр Алексеевич отправился в Голландию и Францию. Балтийский флот под руководством генерал-адмирала Апраксина должен крейсировать между Гангутом и Дагерортом. Если появится сильный шведский флот, то уходить к Кроншлоту. Порт Ревель велел приготовить к защите, туда отправились Фёдор Апраксин и Корнелий Крюйс. Пётр писал «первое, что неприятелю страх, другое, обучение людям, третье ежели надобно будет всегда готова и ретирада безопасная, понежже тут море узко и неприятелю обойти нельзя». Шведскому флоту вместо нападения на русских пришлось скрываться в своих гаванях, потому что у шведских берегов стоял английский флот из 25 кораблей.

15 мая 1717 года произошло радостное событие, родились две дочери близняшки у Наума Акимовича Синявина и Неонилы Федоровны Языковой, которых назвали Авдотьей и Феодосьей. Жена Неонила была младше Наума на 8 лет. После рождения душевно больного первенца Якова у этой четы Наума и Неонилы Синявиных долго не было детей и вот родились две прекрасных дочери.

Русский линкор «Ингерманланд» рисунок из альбома «Русский военный флот» 1904 года.

Весной 1718 года корабельный флот числом 32 вымпелов под начальством адмирала графа Апраксина на «Москве», вице-адмирала Петра Михайлова на «Ингерманланде», шаутбенахт князь Меншиков на «Святом Александре», так же были контр-адмиралы: Шельтинг на «Марльбурге» и Паддон, командоры Сиверс, Сандерс, Гордон и соответственно капитан Наум Синявин на «Девоншире». Общее число экипажей составляло более 10000 человек и 1436 пушек. Вся армада пришла в Ревель иногда высылая по 5 кораблей в крейсерство. В этом году спущен на воду линейный 90 пушечный, трёхпалубный корабль «Лесное». В строительстве принимал непосредственное участие Государь «тесал киль, работал на верфи у корабля». Иван Акимович Синявин приобрёл особенную доверенность у Царя и когда один из чиновников Адмиралтейских Провиантских магазинов проворовался он его назначил «Презусом Комиссии Военного суда» и назначил к нему помошниками подпорутчиков Головина, Золотарёва, Ладыженского, Торсона и Гарбоу.