Часть четвертая
Глава 13
«Я думала, он вас застукал»
Сидеть в засаде было не очень удобно. Для наблюдения за подъездом они выбрали место за кустами позади асфальтированного пятачка, где парковали свои машины Андрей Константинович Носов и Фима Орлов. Раньше здесь же красовался белый Mercedes Ветрова, ныне постоянно прописанный у главного корпуса ГТРК. Другие сотрудники телеканала «Город плюс» личного автотранспорта не имели. А в этот предпоследний сентябрьский вечер, когда время близилось к половине десятого, пятачок был пуст.
Ради пущей надежности Дима Клевцов и Гена Федин присели на корточки, о чем скоро пожалели, так как ноги стали затекать. Свет в крайнем справа окне верхнего этажа продолжал гореть, не мигая. Это означало, что Василий Иванович Баранников до сих пор находится на работе. Минут десять назад ушли, громко переговариваясь и размахивая руками, шоумены-юмористы Юра Зайцев и Ричард Долгополов. «Фиолетовый арбуз» горячо разъяснял напарнику достоинства предполагаемой, но пока не созданной ими программы на темы политики.
– Будет пгосто потгясающе! Не хуже, чем у федегалов! Шендегович25 отдыхает! – убеждал он.
– У Шендеровича знаешь, какой бюджет? – прагматично осаживал его Юра.
– Гасходы не главное! – кипятился Ричард.
Эхо дискуссии постепенно замерло вдали. Чтобы скрасить ожидание, Дима начал перебирать в памяти главные события последних полутора месяцев. После приезда передовой группы столичного PR-агентства в его телевизионной судьбе произошли новые перемены. Идею реформирования аналитической программы шеф воспринял положительно. Как был уверен ее редактор, Ира и Борис сумели предъявить неотразимые аргументы. Они побывали на канале в десятых числах августа, и после их обстоятельной беседы с Носовым сетка вещания была скорректирована. Теперь программа, ужатая до пятнадцати минут, выходила в эфир сразу вслед за пятничным выпуском новостей, каждую неделю.
Название «Объективно» пало после короткой борьбы. Как рассказала потом Ира, совершенно иную концепцию предложил Борис, выступавший в роли идеолога предвыборного штаба. По его словам, программа должна была стать подчеркнуто авторской и бьющей прямо в цель.
– Вам не надо грех на душу брать, – сказал он генеральному директору. – Пусть ваш Дима и ведет.
– Что ж… вы правы, наверное, – согласился Андрей Константинович. – Тогда как назовем?
Борис думал всего несколько секунд. Впрочем, Ира подозревала, что домашняя заготовка у него имелась.
– Назовем так: «Пока Клевцов не клюнет», – весело объявил он.
– Не слишком игриво? – усомнился шеф.
– В самый раз.
Насчет решающих аргументов Ира дала понять Диме, что все показы по семнадцатое декабря включительно выкуплены отнюдь не по цене официального прайс-листа, со стопроцентной предоплатой. Редактору и ведущему она, как куратор всех электронных СМИ в регионе, назначила отдельный гонорар – тысячу рублей за выход. Вознаграждение от Носова в размере ста долларов ежемесячно при этом сохранялось, как и новостной оклад.
– Такая вот смета. Годится?
На ее вопрос Клевцов, разумеется, ответил утвердительно. Быстро сложив в уме все суммы, он сделал вывод, что к завершению кампании сумеет даже сформировать недурную по его понятиям заначку.
– Но экспрессии надо будет прибавить, – дала конкретное указание Ира. – Ты больше не рассуждаешь и взвешиваешь, ты атакуешь.
– Понял, не подведу, – ответил Дима.
Ему самому хотелось поддать жару по примеру звезд всероссийского масштаба. На такой случай со стороны Носова для подстраховки была принята одна мера. Канал заключил с ведущим договор, согласно которому покупал у него готовую программу за один рубль в месяц. Время ее записи и монтажа значилось во внутреннем графике «Города плюс» как обезличенный резерв гендиректора.
– Интересоваться твоими художествами всё равно буду, – предупредил Андрей Константинович…
В окне верхнего этажа погас и опять загорелся свет.
– Шухер! – прошептал Дима.
Оба сотрудника втянули головы в плечи. Спустя минуту хлопнула дверь подъезда, и старик Баранников бодрой, чуть подпрыгивающей походкой устремился в обход забора в сторону ГТРК и далее к бульвару.
– Ну что, вперед?
– Выждем, – сказал Гена.
Его опыт, а возможно, простая предосторожность выручили их. Не прошло и трех минут, как в вечерней тишине снова раздались торопливые шаги. Зам гендиректора возвращался со скоростью, которой не устыдился бы чемпион страны по спортивной ходьбе. Делая энергичную отмашку левой рукой, он скрылся внутри здания.
– Какого ж хера тебе надо? – пробормотал Федин.
Повторный выход из гавани случился через пять минут. На всякий случай Дима и Гена просидели за кустами еще минут десять и только затем направились к подъезду. Сегодняшний вахтер тетя Дуся была еще снисходительнее бабы Зины, но спросила для порядка:
– В ночное?
– Нет, быстрее управимся, – с оптимизмом в голосе отозвался Клевцов.
На лестничной площадке «Города плюс» их уже ждала Оля Каминская с лицом бледным, как мел.
– Я думала, он вас застукал.
– Пронесло. Спасибо Гене, – прокомментировал Дима. – А зачем обратно прибегал?
– Якобы сигареты забыл. Но, мне кажется, специально вернулся. У старика чуйка отменная.
В коридоре за их спинами противно скрипнули дверные петли, и все трое разом вздрогнули.
– Кто там?
– Тьфу ты… – отреагировал Гена.
Голос принадлежал девушке Ане, дежурному оператору эфира. То, к сожалению, была ее смена. К сожалению, потому, что она, в отличие от своей коллеги Елены, не считалась надежным человеком. Аню взяли в штат совсем недавно, и она как-то слишком нарочито стремилась понравиться начальству. Увы, собраться вчера у всей троицы никак не получалось, а завтра было бы уже поздно. Диме, Гене и Оле пришлось идти на риск.
– Не волнуйся. Ребята ко мне заглянули, – абсолютно невозмутимо ответила Оля.
– А-а… ну, хорошо, – врастяжку произнесла Аня, скользнув глазами по припозднившимся гостям.
Оставив ее на посту, они вместе с Каминской юркнули в аппаратную монтажа и заперлись там на ключ.
– Б…, плохо дело, – нервно изрек Федин. – Ладно, приступим.
Для конспирации было даже не одно, а целых два основания. Первое распространялось на всех участников поздних посиделок, второе же касалось персонально Клевцова. За годы существования канала старик Баранников внедрил множество разнообразных форм отчетности наряду с мерами безопасности, но перекрыть лазейки для «левака» ему не удалось. Получая довольно скромные зарплаты, операторы должны были жить и приносить что-то в семейные закрома при наличии таковых. Между ними поддерживался негласный уговор – по возможности халтурить и позволять делать то же самое ближним. Своих не сдавали.
При стабильности состава такое правило исправно работало, и только появление новеньких в аппаратной эфира привнесло элемент беспокойства. В отличие от ветеранов компании, их не соединяли друг с другом и прочими сотрудниками перенесенные испытания, а также литры и литры совместно употребленных спиртных напитков. Именно поэтому Гена, учитывая поведение девушки Ани, изначально тревожился за предстоящий монтаж. Дело, за которое взялись общими усилиями, нельзя было провалить. Речь шла о роликах для кандидата в депутаты Госдумы Аркадия Грошева. Этот человек ворочал капиталами покруче Седельникова, а главное, еще в ходе выборов четырехлетней давности приобрел репутацию губернаторского «кошелька».
Последнее обстоятельство и было особенно щекотливым для Димы, который еженедельно поддавал жара Гордею Романовичу. О том, что Грошев финансирует нынешнюю кампанию Царёва, сведений, правда, не имелось. Напротив, носились слухи, будто их пути-дорожки разошлись, и теперь каждый возделывает собственную грядку. Проверить подлинность таких утверждений редактор-аналитик не смог. Возможно, истину знали в штабе генерала-полпреда, но выяснять ее у Бориса или Иры он остерегся.
– Сильно занят сейчас?
Вопрос, который Гена задал ему в курилке полторы недели назад, удивил Диму. Его загруженностью оператор доселе не интересовался.
– Так, хватает всякого разного, – расплывчато ответил он.
– Есть клиент, как раз для тебя, – сказал Федин. – Короче, задержись вечерком, обсудим.
Оля, примкнувшая к ним по окончании трудового дня, первой назвала фамилию кандидата-миллионера.
– Нужен человек с опытом, – обосновала она Димину кандидатуру. – Ты настоящий журналист из всех наших.
– Спасибо, конечно, – поблагодарил он. – А ты откуда этого деятеля знаешь?
– Подруга на него работает, – без лишних деталей поведала Каминская.
По рукам ударили быстро. Сумма за три постановочных ролика, со слов Оли, выходила очень приличная, и поделили ее по-честному, в равных долях. Аванс Грошев выдал до начала съемок. Гену с камерой Дима выписал в административном отделе, через Олю, как бы для дополнительной работы над своей атакующей программой. О том, что с ним поедет именно Гена, а не кто-нибудь другой, позаботилась тоже Оля. Моральных помех Клевцов не увидел: злоключения после дефолта отучили его оценивать ситуацию по шкале «красиво – некрасиво».
На этот избирательный округ у него ранее были свои планы. Здесь повторно шел за мандатом депутат Конский, который выдвинул себя сам. Обком коммунистов отказал ему в доверии после казуса с импичментом, и парламентарий заявил, что в партиях не нуждается. Дима решил, что у Конского после майского голосования за Ельцина всё в ажуре с деньгами, но просчитался. Может, деньги и водились, но вкладывать их в агитацию депутат не спешил. Как и четыре года назад, Конский начал со знакомой ему сельской местности – колесил по деревням, грозя искоренить коррупцию.
«Красный» обком выставил против Конского мало кому известного председателя колхоза без признаков харизмы. Тот пока ничем себя не проявил, и у Клевцова возникло ощущение, что единственная подлинная задача этого кандидата – помешать предателю Конскому в пользу Грошева. Впрочем, то была его личная, конспирологическая версия…
– Правки много? – спросил Дима у Оли, взявшей в руки микрофон.
– Совсем чуть-чуть. Хвалили твой текст.
– Надеюсь, там помалкивают, что он мой?
Оля усмехнулась.
– Не волнуйся, тайны хранить умеют.
Они понимающе переглянулись. У фразы был подтекст, о котором не знал и не должен был знать Гена. И не только Гена.
Произошло это в минувшее воскресенье, тоже вечером. Объявившись, как всегда, внезапно, Ванин зазвал Диму на презентацию развлекательного заведения – элитного клуба «Ящерица». Говоря о хозяевах клуба, знатоки ночной жизни туманно намекали на очередных иногородних толстосумов. Театральный обозреватель, сума которого была обычно пустой, получил пару пригласительных от рекламистов «Юного труженика». Билеты им достались, как обычно, благодаря бартеру.
– Второй специально для тебя выцыганил, – подчеркнул он.
Ванину предстояло живо, в максимально ярких красках, описать для газеты церемонию открытия и многочисленные достоинства «Ящерицы». Как выяснилось уже на месте, билеты были на два лица каждый, и обе открытые вакансии критик заполнил самостоятельно. С собой он привел студенток Лилию и Василису из академии искусств. Познакомиться с ними Клевцов имел удовольствие в августе, во время памятной встречи в «Аляске» и ее продолжения в вузовском общежитии.
Пятой участницей их тесного кружка тогда была третья студентка по имени Галина. Будучи под градусом, девушки приступили к откровенному заигрыванию прямо с порога комнаты, где почему-то не включался свет. Процесс за считанные минуты перешел в подобие фильма «Калигула», и длинноногая Василиса особенно запала на Диму. Оставшись в одних туфлях на шпильках, она вытворяла такое, от чего редактор и ведущий усомнился, ту ли профессию избрало юное создание. К ее прискорбию, он был не в форме…
– Добрый вечер! Позвольте увидеть ваши пригласительные. Всё в порядке, проходите за мной, пожалуйста, – защебетала сотрудница клуба в коротком платье с настолько низким декольте, что гостям до половины открылись ее острые соски. «Третий размер», – на глаз оценил Клевцов.
– Куда пялишься? На меня смотри, – потребовала Василиса, прижимаясь к его правому боку.
На этот раз наряд будущей актрисы состоял из очень тесных лосин черного цвета и белой рубашки в сочетании с ее любимыми туфлями. Благодаря шпилькам она ничуть не уступала Клевцову в росте. Как бы подтверждая свои слова, Василиса куснула его за ухо. В тот самый миг Дима увидел Олю, а Оля – Диму.
Каминская тоже была не одна. Одетая в вечернее платье с декольте не хуже, чем у девушки из клуба, она держала под руку плотного, но не толстого мужчину в дорогом костюме и сорочке без галстука, лет сорока пяти или немного старше, ростом примерно метр восемьдесят, с легкой проседью в темных прямых волосах. Судя по лицу и уверенному взгляду, он умел командовать, да и в осанке сквозило нечто офицерское.
Но мужчина точно никогда не был кадровым офицером, потому что Дима знал его биографию. В армии он отслужил всего год как «пиджак», то есть выпускник военной кафедры обычного вуза, далее делал карьеру по линии внешнеэкономических связей. О том, что легло в основу будущего многомиллионного состояния, судачили разное, называя и «золото партии», и зарубежные активы КГБ. Повод давала биография отца, который далеко продвинулся по линии советских загранучреждений. Судя по разным, не всегда проверенным данным, сейчас у брюнета в собственности находились предприятия топливно-энергетического комплекса, перерабатывающей и фармацевтической промышленности, а также авиакомпания средней руки. Его фамилия была Грошев.
Обе стороны тактично сделали вид, что не узнали друг друга, хотя в глазах у Оли Клевцов прочитал мимолетное удивление. Отношения Димы с Наташей еще летом перестали быть секретом для сотрудников «Города плюс», и присутствие горячей студентки в лосинах явилось сюрпризом для администратора канала. Тем не менее, Каминская не выдала себя ни словом, ни жестом…
– Он умеет созидать. Лучше слов за него говорят дела, – заговорила Оля в микрофон своим неподражаемым голосом.
Гена, уже в наушниках, проверил уровень звука и поднял вверх большой палец.
Монтаж первого ролика начался.
Элеонора в среду ощутила себя загнанной лошадью. Собственно, такое чувство владело ею всё чаще после принятия обязанностей директора информационного вещания. После ухода Ветрова на нее разом упала масса всевозможных забот, начиная со списания старых, запиленных кассет, взамен которых старик Баранников, кряхтя, неохотно выдавал новые, и заканчивая почти ежедневными консультациями с бывшим директором. Александра Владимировича она, как правило, посещала в его кабинете на ГТРК. Сначала он делал ей разовые пропуска, потом оформил постоянный.
У Ветрова тоже заметно прибавилось нагрузки. Созданная специально под него должность предусматривала контроль всего производственного процесса. Исходя из политических задач, открылись три новые программы, заявленные как публицистические. Их он вручил самым бывалым ведущим, цепким и хватким, пережившим разных начальников и вождей. Все трое, по стечению обстоятельств, были женского пола. Для себя Ветров так и назвал публицисток – Первая, Вторая и Третья.
Программы стали выходить в понедельник, среду и пятницу. Тема была, по сути, одна – крах области под руководством Гордея Царёва. Первая публицистка, открывая недельный цикл, рассуждала о глубоком упадке промышленности, опутанной долгами и задавленной налогами. Вторая, подхватив эстафету, сокрушалась о селе, униженном, разоренном и доимом ловкачами-посредниками. Третья, провожая дорогих зрителей на выходные, напоминала о том, что стало с моралью и нравственностью из-за развала культурных и образовательных учреждений, а также наплевательского отношения к интеллигенции в целом.
Все трое восседали в студии за пюпитрами, как музыканты, в высшей степени стильно одетые и причесанные. Для пущей убедительности их задача была рыдать, взывать и, если потребуется, завывать. Порой из-за слёз даже готов был потечь грим. Исходную закалку ведущие прошли задолго до этих выборов, выбивая надбавки к окладам и профсоюзные путевки в Ессентуки. Элеонора прекрасно понимала, что дирижировать этим трио стоило недюжинных усилий.
– Я с ними свихнусь, наверное, – откровенно признался Ветров.
– Неужели не на кого опереться? – спрашивала она.
– «Доверился – погиб», – цитировал новый зам произведение ныне забытого автора эпохи перемен26.
В старые программы тоже непременно вставляли хотя бы по одному сюжету критического содержания. Кроме того, новости ГТРК перестали освещать официальные мероприятия с участием Гордея Романовича. Когда из Дома правительства поступила бумага с требованием вернуться к прежней практике, губернатору-оппозиционеру предложили заключить договор, предусматривающий оплату по коммерческим расценкам. Как разъяснил подателям сего Ветров, телеканал содержала федеральная казна, поэтому требовать что-либо областные чиновники были не вправе.
– Умей быть твердой, – наставлял он Элеонору. – Не беда, если раз-другой ошибешься. В твоей власти не должен сомневаться никто.
– Всё-таки новости – коллективный организм… – робко возразила она.
– Сейчас не время для этого! Знаешь, как говорил Наполеон? «Лучше один плохой генерал, чем два хороших».
Генерала-полпреда, наоборот, подавали зрителям нежно и трепетно. Ветров правил каждую букву и каждую запятую в сюжетах о нем, лично присутствовал на озвучивании и монтаже видеоряда. Будь его воля, он делал бы то же самое с другими материалами, но за остальное телевизионное медиа-пространство отвечала Ира из штаба. Такое положение вещей очень раздражало Александра Владимировича…
– То есть, и Клевцов с ними был?
– Да-да, он тоже, – усердно покивала девушка Аня.
– Ясно. Ну, спасибо за сообщение, – сказала Элеонора.
Вообще, доносчиков она не выносила еще с детского сада. «Ябеда-корябеда, соленый огурец, по полу валяется, никто его не ест», – вполне осознанно повторяла девочка Эля. Взрослая жизнь заставила быть гибче. А на руководящей должности без источников информации просто нельзя, поняла она, заняв место Ветрова на «Городе плюс». «Он сам виноват, нечего свои шкурные вопросики решать в темное время суток», – с этой мыслью Элеонора зашла обратно в кабинет службы новостей.
– Дима, может быть, объяснишь, чем ты занимался с Геной и Олей прошлой ночью на канале? – сказала она при всех.
– Я? – переспросил Клевцов, разумеется, пытаясь выиграть время.
– Не я же.
Женя и Маша, которые о чем-то переговаривались, умолкли. Жора и Наташа еще не прибыли с очередных съемок.
– Зашел ребят проведать, – нагло ответил Дима.
– В десять вечера?
– Работы много, не спится.
– До полуночи не спится?
– Бывает дольше.
– И что делали всё это время? – устало спросила Элеонора, как будто принимая на веру его сказки.
– Так, ничего особенного. Языками чесали.
– Закрывшись в монтажке?
– Я не закрывался, – пожал плечами Клевцов. – У меня и ключей-то нет.
Он глядел на нее, не пряча глаз, и она не уловила в них даже тени раскаяния.
– Очень жаль, но мне придется поставить в известность Василия Ивановича Баранникова как ответственного за режим.
– Думаю, его уже поставили, – обронил Дима.
Добавить было нечего, а стоять перед ним – бессмысленно. Наверное, так глупо она себя еще ни разу не чувствовала за время работы здесь. «Какая, к дьяволу, власть? Смотрит как на ничтожество. А мне еще выпуск сегодня вести, пропади он пропадом! Лучше бы не менялась с Наташей. Хотя нет, она же и в пятницу в эфире, два раза подряд у нас не принято».
– Ты изменился, – сказала Наташа после монтажа своего сюжета.
Сюжет был о депутатах городской Думы, устроивших выездное заседание своей комиссии в троллейбусном депо. Тамошний директор по-прежнему уклонялся от присяги новому мэру – правда, уже с меньшим упорством. Его решили вразумить, подняв вопрос о жалобах персонала на кумовство и воровство. Комиссия была встречена директором неласково и, если бы не съемочная группа, вряд ли добилась бы от него хоть какого-нибудь ответа. Хотя он так ничего и не возразил по сути вопроса, только достал и показал орден Дружбы народов и удостоверение к нему. «Вот что у меня есть! Меня государство наградило в отличие от них», – обрушился уклонист на своих обвинителей.
– Начни сюжет со слов «Дружбы народов надежный оплот»27, – посоветовал Дима.
Наташа искренне рассмеялась, затем снова стала серьезной.
– Правда, ты раньше другим был.
– Когда раньше?
– До выборов.
– Надо потерпеть.
– Как губернатор выражаешься.
– Заразился от него виртуально.
– Завтра будет неделя, как мы не виделись, – сказала она с горечью.
– Видимся же в новостях каждый день.
– Сам знаешь, о чем я.
Она так и не нашла исчерпывающее определение их отношениям, но без них в ее жизни образовалась бы дыра. Привычка? Наверное. Как без нее?.. Кроме того, он действительно опекал ее, порой совсем трогательно, будто по-родственному, давал ценные и своевременные советы, щедро делился знаниями. И не надоедал ей как мужчина, чему Наташа придавала очень большое значение.
«Папа Дима», – однажды в шутку назвала она его. Он улыбнулся такой знакомой улыбкой: «Пусть, я не против». «Внешность у него не средняя, а очень даже неплохая», – подумала четвертая ведущая новостей.
Ревности со стороны другой ведущей после ухода Ветрова заметно убавилось. Маша, кажется, убедилась в том, что увольнение или понижение статуса ей не грозит. Оставалась, конечно, проблема дележа эфирного времени, но это вроде меньше волновало Скворцову. Хотя Наташа когда-то в принципе не ожидала от нее, выдержанной и положительной, взрывных реакций. Да, служба новостей мало напоминала аквариум с милыми золотыми рыбками.
Элеонора тоже изменилась, сделавшись совсем неразговорчивой и замкнутой. Взвалив на себя полномочия Александра Владимировича, она стала реже ездить на съемки, поэтому черновой работы, как и прежде, хватало всем. Возможно, даже еще один корреспондент пригодился бы…
– Завтра у тебя эфир, у меня тоже. Отгрузим продукт населению, потом отметим, – пообещал Дима.
Клевцов хотел сказать еще что-то, но ему не дали. Дверь из коридора в холл, где они сидели на самом длинном диване, открылась, впуская сосредоточенную Элеонору в ярко-желтом пиджачке. За ней поспешал верный Женя со стопкой кассет.
– Пусть Маша поправит первую подводку и тащит мне, Парамонов пока всё настроит, – бросала указания двоюродная сестра гендиректора. – Только очень сжато, иначе в хронометраж не влезем!
Она сунула Жданову один из листов сценария и нырнула в студию. Причину ее повышенной деловитости Наташа поняла, вместе с Димой воротившись в резиденцию новостей.
– По сообщениям информационных агентств, федеральные войска… – диктовал Жора, глядя в какую-то распечатку.
– Может, указать, каких агентств? – спросила Маша, отрываясь от клавиатуры.
– Не надо. Набрала «войска»? Дальше: «…перешли сегодня границу Чечни. Началась контртеррористическая операция, предусмотренная указом президента Российской Федерации от 23 сентября».
– Добавим еще что-то?
Жора сделал паузу, размышляя.
– Что тут добавлять?
– Теперь точно война, – тихо сказал Дима, обращаясь к Наташе, но его услышали все, кто был в комнате.
– А как с ними быть? – резко возразила Маша, хотя никто с ней не спорил. – Они дома взрывают28, головы режут, а мы на заднице сидеть должны? Жора сколько ночей дежурил, свой подъезд охранял, и мой Олег тоже! Я его провожала и каждый раз думала: «Вдруг не вернется?»
Вышло малость двусмысленно насчет того, о ком она думала, но Скворцова не обратила на это внимания.
– Многие не вернутся.
– Можно по-другому?
– Не знаю. Были ведь какие-то переговоры. Может, что-нибудь и решили бы, – голос Клевцова не отличался особой уверенностью.
– Там зверьё! О чем с ними вообще можно разговаривать?
– Со зверями люди тоже разговаривают. Но сейчас уже, конечно, не до этого.
– Я считаю, надо всё бомбами засыпать, – отрезала Маша.
Ее безапелляционный тон и выражение глаз, которые будто стали стеклянными, как зрачок телекамеры, поразили Наташу. Осиповой вспомнились ночные кошмары Артёма, которого так и не отпустила другая война, канувшая в историю десять лет назад. Захотелось возразить, что воевать куда сложнее, чем рассуждать о боях и победах.
– В девяносто четвертом году в Грозном первым делом разбомбили не президентский дворец, а здание госбанка. По-своему символично было, – ответил за нее Дима. – Не знаю, как сейчас дела обстоят.
– Из-за таких, как ты, проиграли в тот раз, – Маша махнула на него рукой.
– Я и есть причина всех бед?
Добавить что-либо к этой реплике Дима не успел. В кабинет, громко топоча ногами, влетел Женя. Элеонора в студии рвала, метала и требовала исправленный текст.