Лошадь как Искусство. Часть 2

Появление коридора Маккензи связано с очень важной особенностью, из-за которой ситуация в Северной Америке была несколько иной, чем в Евразии, и причиной тому были горы – Кордильеры, а также ориентация континента с севера на юг, а не с запада на восток. Дело в том, что вокруг гор всегда есть плато, и в Евразии Тибет создал плато Великой Степи, откуда вода стекает в сторону Сибири. Но ледник таял постепенно, и Сибирь превратилась в котловину, в которой образовалась тайга. А вот в Америке ледник стекал на юго-восток, постепенно уходя в океан. Поэтому таежных лесов в Канаде немного, зато рядом с ними располагаются лиственные, вполне устраивавшие бизонов. Корма там много, грунт гораздо плотнее, чем в тундре. После таяния ледника граница этих лесов на время расширилась, что привело к увеличению числа парнокопытных, создав серьезную проблему для лошадей.

Около 15—13 тыс. лет назад, случилась еще одна напасть – падение крупного метеорита в районе Гренландии вызвало резкое потепление и спровоцировало активность вулканов Скалистых гор. Пепел от извержений накрыл все Великие равнины, где жили лошади. Бизоны, обитавшие в более отдаленных лесах Канады и востока США, а также на восточной части Равнин, пострадали куда меньше. Периоды потеплений и похолоданий начали сменять друг друга крайне неравномерно и непредсказуемо, иногда выдавая резкие потепления на 5—6 градусов в год, сроком всего на 60 лет, после чего наступали неравномерные оледенения, ледяные щиты таяли и нарастали крайне неравномерно. Это явление, получившее название «дриасовый хаос», привело к тому, что теплые воды, стекавшие с извергающихся склонов вулканов, собрались в течение реки Маккензи, и позволили предкам индейцев пробраться на континент. Это были профессиональные охотники на мегафауну, использовавшие самое совершенное оружие и технологии охоты своего времени. Дорвавшись до непуганой дичи, они набросились на нее как школьники на праздничный торт. К их услугам было гигантское количество животных, совершенно не боящихся человека. К приходу культуры Кловис в Северной Америке, еще обитало несколько местных видов лошадей. Археологические раскопки не дают нам точного их числа, но мы точно знаем, что не слишком многочисленные, но все еще относительно крупные табуны существовали на всех равнинах от Канады до центральной Мексики, а так же в долинах Скалистых гор от Британской Колумбии до Нью-Мексико. Вновь прибывшие положили конец существованию последних лошадей Америки. Индейские мифы отражают этот период как время процветания и культовых героев, которые своей магией или силой уничтожали гигантских волков, медведей, орлов и т.д., чтобы людям жилось спокойно и хорошо.

Индейцы охотились загонным способом, а равнины Америки, особенно в районах в сторону Скалистых гор, сильно изрезаны каньонами и оврагами. Индейцы просто сбрасывали табуны с обрывов, как поступали с бизонами, не думая, что когда-нибудь дичь может закончиться. Подобным образом вели себя в тот же период племена Европы и Передней Азии, энергично охотясь на лесных бизонов и лошадей, поэтому 10 тыс. лет назад они почти исчезают, оставляя лишь небольшие, рассеянные стада. Америке повезло только с тем, что индейцев было очень немного, и, к сожалению, остатки лошадей просто оказались в неудачном месте.

Впрочем, через несколько тысяч лет, когда климат вновь станет более засушливым, индейцы будут охотиться на бизонов уже верхом на лошадях, а расплодившиеся мустанги станут большой проблемой для тех, чьи предки привезут лошадей обратно в Америку. Такова ироничная ухмылка истории.

Очевидно, что причиной исчезновения ледниковой фауны, оказались как люди, так и другие «скоррелированные» факторы вроде катастроф, изменений климата и заполнения природных ниш другими видами. К примеру, современные серые волки вытеснили менее подвижных, но более прожорливых крупных волков, и сильно распространились по Равнинам.

Как бы то ни было, но за период 20—10 тыс. лет в Северной Америке вымерло более 40 видов – 74% всего поголовья мегафауны! В то же время в Европе тоже исчезло 59%, в Азии 51%. Степные бизоны Евразии доживали свой век в степях Русской равнины, Южной Сибири и в Прибайкалье, где продержались местами до позднего Средневековья, когда их истребили люди, чьи поселения, в отличие от американских индейцев, были весьма многочисленны. Чтобы оставаться в привычных условиях, некоторые стада, как и в Америке, стали мигрировать на север. Но пищи там для крупных животных вроде бизонов или лошадей уже не осталось, и только северные олени, сильно измельчав, смогли приспособиться к питанию мхами.

Поэтому 8—6 тыс. лет назад лошади в Америке исчезли или превратились в редкие горные изоляты, о которых рассказывают лишь индейские легенды. А 5 тысяч лет назад их место на равнинах заняли бизоны, невероятно увеличившие свою численность.

Лошади Евразийской степи предпочли другой путь. Обладая твердыми копытами, довольно большой скоростью и подвижностью, а самое главное, строением ЖКТ, позволявшим им есть на ходу, они быстро освоили гигантские территории степей, в которых изначально эволюционировали. Изменения климата создали множество сильно фрагментированных, «мозаичных» экосистем, где популяции лошадей с аналогичными требованиями и адаптацией развивались уже независимо друг от друга, образуя разные типы, и приспосабливаясь к самым разным климатическим поясам и условиям.

ГЛАВА 5. А SAPIENCE ли этот HOMO?

«Когда остаешься один, нужно точно знать, с кем ты остаешься».

Бенедикт Спиноза

Все в мире связано со всем, в том числе и развитие каких-либо организмов. Сами по себе исторические события или личности ничего не значат, но они приводят к совершенно определенным последствиям. Карл Маркс утверждал, что бытие определяет сознание. Мышление, действительно, определяется внешними условиями, но оно также оказывает влияние и на бытие, творя мир вокруг за счет формирования определенного отношения и мыслей о мире. В природе животные влияют на среду, создавая биоценоз для себя, а люди творят антропогенную среду, которая и определяет их мышление. Социальные условия, технологии, отношения, идеи, эволюция, отбор по тем или иным признакам и многое другое сплетается в единый клубок, создавая ткань бытия – дрожащую пленочку жизни на поверхности планеты. Любое устройство, взгляды, социальное устройство, орган тела и т. д. имеют свою историю развития, условия и причины, сформировавшие их именно таковыми, какие они есть сейчас. Мозг и искусство тоже прошли долгий путь, но понять их назначение тяжело, если не знать происхождения. «Все связано со всем» – основной лозунг холистического подхода. Такой взгляд прекрасно иллюстрирует реальность, но сильно затрудняет изучение отдельных вещей. И все же мы попробуем выделить основные причины развития интеллекта и появления такого явления, как искусство. Для этого нам придется обратиться к палеонтологии.

Адамы и Евы

«Чтобы добраться до истоков, нужно плыть против течения».

Станислав Ежи Лец

Пургаториус рисунок ©N. Tamura

Изначально мозг предназначался для довольно простых действий: ориентации в пространстве, поиска пищи или полового партнера, избегания хищников и т. п. Постепенно информационная составляющая среды увеличивалась и играла все большую роль. Жившие во времена динозавров, мелкие млекопитающие, не имевшие возможности быстро нарастить нужные размеры и силу, жили под давлением успешных рептилий, и вынуждены были учитывать множество факторов, чтобы лавировать между обстоятельствами. Это спровоцировало у них рост неокортекса, который более успешным динозаврам был ни к чему. После вымирания своих, идеально приспособленных к среде, притеснителей, млекопитающие стали активно использовать свой, пусть и небольшой, ресурс. А древние пургаториусы, жившие 45 миллионов лет назад и имевшие мозг всего 6 грамм, являлись самыми умными тварями на Земле! Со своей родины в Северной Америке, благо тогда континенты еще не расползлись, они распространились по всей Евразии и Африке, где и продолжилась эволюция приматов.

Эволюция – это процесс постепенного изменения организма в ходе приспособления к условиям среды. А поскольку с одной стороны всегда давит конкуренция, а с другой кому-то приходится осваивать новые ниши и способы выживания, то эволюция постоянна. Изменения эти не всегда направлены на усложнение, но в целом, чем более сложным и развитым становится организм, тем больше возможностей для адаптации он получает… и с большим количеством трудностей сталкивается. Поэтому необходимо искать новые способы приспособления, изменяться и развиваться. Хотя, конечно, многим хочется найти теплое тихое местечко и спокойно жить там, срывая с веток спелые плоды и не беспокоясь о будущем. Увы, конкуренция в райских местах слишком высока, и жить там тяжело? Поэтому приходится мириться с некоторыми изменениями и осваивать новые ниши.

Древние предки приматов быстро заняли довольно обширные территории теплых тропических лесов и распространились по Азии и югу современной Европы, питаясь самой разнообразной пищей: плодами, ягодами, молодыми побегами, иногда прибавляя к своему столу насекомых, птичьи яйца, червей, личинок и мелких млекопитающих. Но в заросшей густыми лесами, влажной Африке эволюция пургаториусов пошла довольно оригинальным образом.

Около 50 млн. лет назад, в эоцене, Индийская тектоническая плита столкнулась с Евразийской. Впрочем, эта цифра до сих пор вызывает споры среди ученых. Одни утверждают, что столкновение произошло около 65 млн. лет назад, их противники уверены, что это событие не могло произойти ранее 35 млн. лет назад. Как бы то ни было, огромное давление в результате этого удара привело к появлению гигантских горных систем Гималаев, которые продолжают расти, и по сей день, вздымаясь вверх со скоростью 20 см в год. Около 20 млн. лет назад, в миоцене, они уже стали влиять на изменение движение воздушных масс в Евразии и Африке. Если раньше теплые массы с экваториального моря Тетис свободно проникали вглубь Евразии, питая тропические и субтропические леса, в которых привольно жили азиатские обезьяны, то теперь быстро поднимающиеся Гималаи, перекрыли им путь. И Центральная Азия стала стремительно превращаться в огромную зону степей и пустынь – базу для будущего распространения подвижных копытных. Можно сказать, что в некотором смысле, предки лошадей вытеснили предков человека из Азии. Поэтому единственно комфортной зоной для приматов оставалась относительно спокойная Африка.

Впрочем, там тоже начались изменения. Антарктида, к тому времени уже прочно занявшая свое место на Южном полюсе, начала постепенно покрываться льдами, дожди поливать прежде сухую Индию, образовав влажные джунгли и полноводные реки, а в Африке, где в тропических лесах жили предки человекообразных обезьян, постепенно становилось суше и холоднее. Хотя, конечно все еще очень тепло. Климат был на 14 градусов теплее, чем сейчас, но организм воспринимает не абсолютную, а относительную температуру (оцените +10° летом и зимой), и поэтому общее похолодание даже на 5 градусов уже ощущалось как катастрофа. Впрочем, в те времена обезьянам еще было грех жаловаться. Не особенно быстрые хищники-креодонты с огромными головами и короткими лапами мало интересовали быстро бегавших по веткам протоприматов. Конкурировать им было почти не с кем, опасаться некого, еды навалом – размножайся без остановки. В общем, рай, да и только. Поэтому приматы тогда были совершенно благодушные, и наращивать мозги не стремились.

Проконсул рисунок ©N. Tamura

На этот период приходится всплеск численности и разнообразия предков человекообразных обезьян – проконсулов, успевших неплохо нарастить массу тела до 10—20 кг, и прекрасно адаптировавшихся к своей нише. Что, вместе с изменением климата, несколько сократившем ресурсы, привело, разумеется, к перенаселению. Медлительные креодонты решали эту проблему плохо, а появившиеся к тому времени крупные саблезубые кошки, были слишком большие, чтобы гоняться за приматами. У них хватало других забот, ведь к тому времени возник перешеек между Африкой и Евразией, и неожиданно два мира встретились. Из Европы в Африку устремились безрогие носороги, тапиры и местные креодонты, а в обратную сторону двинулись слоны: мастодонты, динотерии и предшественники мамонтов, рогатые олени, сменившие клыкастых европейских, и саблезубые кошки, очень быстро одолевшие хищников Европы. С осушением климата стали холоднее и зимы. Млекопитающих это не смутило, а вот численность крокодилов серьезно уменьшилась.

Приматы решали задачи выживания по-своему: одни отрастили клыки и стали агрессивными; другие предпочли специализироваться только на насекомых, что привело к уменьшению размеров тела; питающиеся листьями на вершинах деревьев стали длиннорукими брахиаторами и отрастили большие подвижные хвосты… А вот любители фруктов устроились лучше всех и примерно 20—10 млн. лет назад, возникло большое количество видов человекообразных обезьян, среди которых, чуть позже, появляются линии орангутанга, гориллы, шимпанзе и т. д. Они наели внушительные животы, и не могли уже держаться на тонких ветках в горизонтальной плоскости: им пришлось изменить положение тела на вертикальное и цепляться за верхние ветки руками, а за нижние ногами. Хвост при таком передвижении только мешает. Это вертикальное лазанье, возникшее 9 млн. лет назад, стало предшественником бипедальности, то есть хождения на двух ногах, которое присутствует у всех человекообразных обезьян. На тот момент вес мозга, например, у дриопитеков – наших дальних родственников и предков орангутангов, составлял примерно 220 – 240 грамм, то есть на 100 гр. меньше, чем у современных шимпанзе. И долгое время в мозге, похоже, ничего не менялось. Да и зачем?

Но ничто не вечно. Положительная обратная связь, возникшая 34 млн. лет назад с оледенением Антарктиды, достигла своего пика 7—8 млн. лет назад. Зависимость очень простая: влага концентрировалась во льдах на полюсах, воздух становился суше. Осушение приводило к более контрастным температурам и понижению среднегодовых, что накапливало еще больше льда на полюсах, провоцируя еще большее осушение. Началась череда ледниковых периодов, а самое неприятное в ледниковых периодах это даже не понижение среднегодовых температур, а резкие и крайние изменения в течение года, особенно в высоких широтах. Мороз, так ого-го, засуха, так масштабная, пыльные бури, так до самого неба, дожди, так на пару лет! Даже в Африке все стало далеко не прекрасно: изначально полностью покрытая лесами, она стала терять зеленый покров. Приматы в лесах были основой фауны, но с появлением саванн, их стали вытеснять другие виды. Именно тогда впервые появилась пустыня Сахара. Цикл «оледенение – пустынная Сахара – „обнуление“ джунглей» за последние восемь миллионов лет повторялся 230 раз! Сахара переходила из состояния пустыни в состояние саванны и обратно всего за несколько десятков лет.

Однако на территории современной Кении, Эфиопии и Сомали еще 7 млн. лет назад, преобладали влажные экваториальные леса с большим количеством мелких водоемов. Ландшафт очень разнообразный: равнины, холмы, горы и низины. Фауна тогда была представлена, в основном, родными африканскими видами: большим количеством бегемотов, слонов, жирафов, крокодилов, свиней, на равнинах периодически попадались газели. Среднеразмерных проворных кошачьих тогда еще не было, а крупные не слишком проворные саблезубые кошки обитали на более открытых пространствах буша, предпочитая охотиться на больших наземных млекопитающих.

Именно тогда жил – не тужил на белом свете наш далекий предок сахилантроп. Не тужил потому, что мозг у него был еще как у обычного шимпанзе, то есть около 340—360 гр., что приблизительно в 4 раза меньше, чем у современного человека. А с таким мозгом печали неведомы! Кроме того, половой диморфизм тоже почти не просматривался, потому что фруктоядные предки сделали ставку на доброту и социальность, самцы и самки были примерно равны в правах, что привело к схожей внешности. Это существенный факт, потому что у тех же проконсулов половой деморфизм был весьма существенный, и за 13 млн. лет агрессивность их потомков очень сильно понизилась. А вокруг были райские условия для жизни: в лесах огромное количество разных фруктов, а на земле часто валялись переспелые и перебродившие. В птичьих гнездах в открытом доступе питательные птичьи яйца, а в теплых многочисленных водоемах сочные растения – просто бери, что под рукой! Конечно, в таких условиях бороться за ресурсы или самок смысла нет, дети все в одной куче, какая разница, чьи они?! Отсюда и слабо развитые клыки, что говорит о пониженной внутривидовой агрессии: лозунг «Занимайтесь любовью, а не войной!» в действии.

Это очень важно, потому что если у животного нет «козыря» в виде клыков, мощного веса или естественного оружия, которое можно использовать при решении любой проблемы, то приходится решать ее более изощренными и мирными способами – теми самыми, которые, в свое время, дали млекопитающим преимущество перед динозаврами. Значит, нужно несколько отодвинуть свой эгоизм и постараться разобраться в ситуации, заручиться добровольным согласием сородичей на совместные действия, понять, что любит и не любит оппонент, как его обмануть… и надо ли мне это вообще? Короче, вместо того, чтобы драться, неплохо бы остановиться и подумать. Для этого нужны области мозга, позволяющие затормозить излишнюю активность лимбической системы. Справедливости ради стоит сказать, что если такому типу попадет в руки оружие, он применит его без зазрения совести, но только потому, что обдумывание решений слишком энергозатратно, поэтому если уж можно долбануть неприятеля палкой, то зачем думать?! Проблема только в том, что если в обществе не принято размахивать палками и скалить зубы при первой возможности, то любитель такого поведения долго не протянет, потомства не даст и, соответственно, эволюционно проиграет. Подобное притягивает подобное, среда создает индивидуума, а индивидуумы составляют среду – культурные особенности.

В конце миоцена (6 млн. лет назад) рай закончился. Рост площади и толщины льдов в Антарктиде привел к деформации в коре Земли, плита, на которой расположен пролив Гибралтар, приподнялась, и Средиземное море оказалось отделенным от Атлантического океана, фактически, став соленым озером. Всего за несколько тысяч лет оно пережило несколько быстрейших и крайне серьезных эпизодов обмеления и даже высыхания, во время которых море то почти полностью исчезало, то превращалось в набор не связанных друг с другом соленых озер, то вновь наполнялось дождевой водой. Эта гигантская перемычка привела к тому, что на просторы Африки проникла, так называемая, гиппарионовая фауна: три вида гиппарионов, носороги, быки, антилопы и т. д. А вот волков местные гигантские гиены-пахикрокуты, 400-килограмовые динокрокуты, перкрокутиды и их более мелкие родичи хасмапотетисы, также известные как охотящиеся или бегающие гиены, и другие местные обитатели из Европы в Африку не пустили. И это хорошо, потому что иначе история человечества могла стать намного короче и гораздо печальней.

Увеличению свободных пространств способствовали и слоновые, которые своим весом постепенно вытаптывали окрестности деревьев в парках, увеличивая площадь будущих саванн. Из-за засухи и сдвига коры началась активность вулканов в Италии, что вызвало еще большее уменьшение площади лесов в северной части Африки, и превращение их в парки с довольно приличным расстоянием между деревьями, чтобы преодолеть которое, все чаще приходилось спускаться на землю. Впрочем, уже привычным к бипедальности сахилантропам это было не так сложно. Вместе с сахилантропами на землю спускались и некоторые крупные мартышкообразные вроде павианов-гелад – theropithecus brumpti. Правда, поскольку они были меньше, то по веткам бегали на четырех ногах, и этот же способ передвижения остался с ними до сих пор. Гелады адаптировались к земле быстрее наших предков, но тут же столкнулись с наземными хищниками, и поэтому выбрали стратегию «наращивания боевой мощи». Они очень быстро начали увеличиваться в размерах, как любые травоядные, которые не могут быстро бегать, как антилопы, а внутривидовой отбор пошел по пути увеличения клыков и агрессии. А чтобы урегулировать конфликты внутри стаи, пришлось применять жесткую систему иерархии – гелады стали высокосоциальны, благодаря четкой системе «погон» и ритуализированным отношениям, у них есть способность собираться в группы по 200 особей и не ссориться. Но за это приходится платить жесткой социальной структурой и, как следствие, отсутствием возможности что-то изобрести или изменить. К этой великолепной «выигрышной» стратегии мы еще вернемся, а пока поговорим о несчастных сахилантропах, которым приходилось не сладко, ведь на двух ногах по земле передвигаться неудобно, приходится как-то приспосабливаться, не держась руками за ветки.

И вроде дерево с вкусными плодами рядом, но приходится спускаться со своего, перебегать до него, карабкаться наверх. А тут еще одна напасть: попугаи. Вроде мелочь, а неприятно. При изобилии пищи интереса для приматов они не представляли, но при ее недостатке стали серьезными конкурентами – они питались теми же фруктами, но легко перелетали с дерева на дерево, заставляя тяжелых и медлительных обезьян голодать. И тут не желающим умирать с голода пришлось развивать мозг: запоминать где, что, когда созревает, как ведут себя попугаи, придумывать, как их обхитрить и т. п. Попытки разнообразить рацион за счет наземной пищи и водоемов становились все чаще, но поскольку водоемы высыхали, сахилантропы переживали не лучшие времена.

В таких условиях прокормить большую группу фруктоядных было уже проблематично, а недостаток пищи – это повод к раздорам. Поэтому естественно, что сахилантропы, или вернее к тому времени уже их потомки – ардипитеки (хотя объем мозга у них был все еще «шимпазиным»), стали разбредаться по окрестностям, живя малыми семьями. Малые группы – это проблема, потому что, собравшись большой группой в лесу, крупные обезьяны могут отбиться даже от крупной кошки вроде леопарда, но маленькая семья подвержена большому риску со стороны крупных хищников. В малых группах не работает и прежняя тактика размножения «в живописном беспорядке». Желающие оставить потомство были вынуждены заботиться о нем, оставаясь с постоянным партнером, что также способствовало уменьшению агрессии в борьбе за самок. Они передвигались от куста к кусту, от буша к небольшим островкам леса, неся в руках пищу для семьи, а то и ребенка, что было не самой простой из задач. Но двигаться надо было активно, и постепенно к такому способу передвижения привыкли, а это привело к еще более вертикальному положению, что видно на скелетах ардипитеков, живших 4,5 млн. лет назад. Но медленно передвигающуюся на двух ногах обезьяну на открытых участках видно очень хорошо. Особенно голодающим хищникам. Плотоядные свиньи, медведи, гиены, огромные саблезубые кошки махайроды и динофелисы теперь устраивают засады в зарослях буша, орлы нападают с неба, в речках и озерах поджидают крокодилы… Фильм ужасов и полный экстрим!

За сотни тысяч лет участки леса и буша оказывались все дальше друг от друга. А раз дальше, то и изоляция групп становилась все более явной. Сезонности климата пока не наблюдалось, но разнообразие ландшафта увеличилось: небольшие парки, бушевые кусты, открытые поля с травой и злаками, густые леса у источников воды. По разнообразию флоры и фауны, и огромному количеству животных это самое богатое время в истории Африки! Что это значит? Что голодающим и скрывающимся от хищников ардипитекам пришлось снова напрягать извилины, запоминая, где что растет, как добыть, кто, где живет, чего бояться, как отогнать и т. д. Мало того, если внимательно посмотреть в далекое будущее, на условия, в которых возникают человеческие цивилизации, мы заметим как раз то, что этому способствуют разнообразные, но сочетающиеся ландшафты, то есть сложная информационная среда, служащая толчком для творческой деятельности.

Около 3,8—2,5 млн. лет назад Северная Америка соединилась с Южной, изменив ход океанских течений, и в Африке, на короткое время, вновь потеплело. Климат качнулся в сторону большей влажности, леса увеличили свою площадь и начался расцвет потомков ардипитеков – австралопитеков. В разных частях возникло несколько видов грацильных прямоходящих пузатеньких приматов, смешно переваливающиеся при ходьбе. Они с радостью вернулись в привычные леса, питаясь фруктами и тем, что под ногами, а наиболее «успешные» из них, проявив «волю к победе» и захватив все прилегающие пищевые ниши, снова вытеснили своих менее агрессивных родственников на границы саванн. Там этим неудачникам пришлось понемногу переключаться на питание злаками. Это создало необходимость думать, где искать пищу, а богатые белком зерновые, дали возможность для наращивания мозга. Но проблема с питанием зерном в том, что оно очень однообразно по составу, и нарастить большие объемы на нем довольно затруднительно. Хотя, судя по очень небольшому росту мозга и форме черепа, наши предки были не особенно обеспокоены этим фактом, полагаясь, как все животные, на увеличение физических возможностей, скорость и ориентацию на местности. Говорить они еще не умели, зато старались более успешно и быстро передвигаться, лучше держать равновесие, как-то орудовать попадавшимися под руку камнями и палками.

Их теменная доля была чуть больше, чем у современных шимпанзе, что говорит о более развитой моторике. То есть, что-то руками они уже делали. Кроме того, недавние исследования выяснили, что мозг австралопитеков развивался уже дольше, чем у современных обезьян, и темпы роста можно сравнить с современными человеческими! Пока мы не знаем причин такого замедления, но нет дыма без огня…

В то же время имело место одно удивительное событие, обратившее на себя внимание ученых. Среди других австралопитеков, живших 3,5 млн. лет назад, особого внимания удостоились кениантропы. Этот вид не был нашим прямым предком. Тем более замечательнее то, что они научились делать первые орудия труда! На целый миллион лет раньше наших прямых предков – хабилисов!!! И это не палки с заостренным концом, на которые способны и шимпанзе, а настоящие каменные орудия! Честно говоря, они уступали более поздним орудиям хомо – огромные, грубые и примитивные, но все же орудия! Явно созданные для разбивания или перемалывания чего-то – кениантропы не ели мяса, и край таких орудий явно не режущий. Тогда не очень понятно, зачем их обрабатывали, потому что для разбивания можно использовать любой подходящий булыжник. Может быть ими пользовались самки (потому что челюсти у самцов кениантропов были довольно мощные), чтобы колоть орехи или еще что-то, но в любом случае, это указывает, что мозг менялся не только у наших прямых предков, и предпосылки для обработки камня и создания сложных вещей у них уже были.

Заслуживает внимания и тот факт, что 3 млн. лет назад один из представителей австралопитека африканского (тоже не наш прямой предок) нашел красный камешек-гальку с естественными углублениями, напоминающими человеческое лицо. В наши дни шимпанзе весьма неплохо узнают себя в зеркале, на это способны собаки, некоторые лошади и кошки. А у шимпанзе молодые самки носят с собой и укладывают спать «куклы» – палочки, вообще не похожие на обезьян, но заботятся о них как о ребенке. Так что программы эмпатии и воображения у высокоразвитых животных хоть и не так развиты, как у человека, но имеют место быть. Однако увидеть в камешке нечто, напоминающее человеческое лицо – это грандиозное событие для животных такого уровня. И пример с из Макапансгата подчеркивает, что первые признаки образного восприятия уже начали проявляться, и мозг австралопитека оказался готов подметить и провести ассоциацию, которая и заложила основы сложного мышления. Хотя, конечно, до первых проявлений искусства было еще очень далеко.

К сожалению, эти выдающиеся достижения исчезли вместе с их носителями, потому что сами по себе отдельные события без сопутствующего комплекса ничего не стоят. Чтобы любой триумф закрепился и продолжил жить, он должен стать частью системы, включающей другие, связанные и не связанные с ним напрямую результаты, образом мысли, стилем жизни, общим широким мышлением – мемом. У многих высших животных, птиц и осьминогов, гениальные догадки возникают у отдельных особей, и некоторые даже могут научить им других, но дальше одного-двух поколений они не передаются. Исключения составляют шимпанзе и другие высшие приматы, формирующие то, что мы могли бы назвать культурой. Впрочем, с изобретениями у человечества тоже часто не все гладко, и то, что могло бы появиться еще тысячи лет назад, долго ждет своего часа. К примеру, колесо было создано в Месопотамии 8 тыс. лет назад, корзины возникли наверно еще раньше, а вот чемодан на колесиках придумали только в конце XX века. Потому что только тогда появились обработка металлов, чтобы сделать маленькие прочные подшипники, пластик, позволивший поместить эти колесики без искажения вида и удобства вглубь чемодана, необходимость много путешествовать, гладкие ровные полы и дорожки, стремление к комфортному передвижению… Тоже самое произошло с паровым двигателем, принцип которого был придуман еще в Древней Греции, но паровозы и пароходы появились только в XIX веке, и с вавилонской батарейкой, повторно изобретенной в конце XIX – начале XX вв. и т. д.

Около 2,5 млн. лет назад климат опять качнулся в сторону похолодания, и стал всего на 4 градуса теплее современности. По сравнению с эоценом, это была катастрофа. А из-за осушения стало совсем плохо: по причине нехватки воды и увеличения открытых, выжигаемых солнцем пространств, вымерли все крупные и малоподвижные травоядные, а вслед за ними от голода и сверхкрупные кошачьи хищники и гиены-падальщики. Хищные свиньи исчезли, а их сородичи полностью переквалифицировались на растительный корм. Но нет худа без добра – на короткое время пространства африканских саванн стали свободны. Этим не преминули воспользоваться другие животные из Европы и Азии, в первую очередь, шакалы и проворные, среднего размера, кошачьи. Съев всех приматов в Европе, они радостно приступили к новому меню. Разнообразные леопардоподобные кошки стали специализироваться на крупных приматах, павианах, человекообразных обезьянах и, в том числе, австралопитеках – в это время резко падает численность и разнообразие человекообразных обезьян и австралопитеков. И тогда же возрастает количество мартышкообразных, тех, кто сумел стать легче и забраться повыше от вездесущих кошек. Обитателям буша и границы саванн, которых вытеснили из обильных лесов их родственники, пришлось учиться быстро перебегать с детенышами или пищей в руках от дерева к дереву, и при этом держаться подальше от зарослей, где скрывались пантеровые. Кто не заботился о детенышах и ближайших родственниках, просто не оставляли потомства, и о них мы ничего не знаем.