Тебе это снится.
– Тули́нэ, ты спишь?
– Сплю, Диодор…
– Точно спишь?
– Точно, сплю.
– И сны, наверное, видишь?
– Ага…
– А какие сны?
– Сказочные…
– Почему сказочные?
– Ты же сам говорил, что у меня мозг – сказочный, вот и сны у меня сказочные.
– Страшно-сказочные?
– По-разному… Сейчас нудно-сказочный…
– Почему нудно?
– Снится, что кудесник со сказочником поспорили о том, можно ли написать сказку только одними диалогами… Очень нудно спорят, терминами сыплют литературными… Я чуть со скуки во сне не уснула.
– Так ты же спишь?
– Ага…
– Кстати, а почему ты во сне разговариваешь?
– Я не разговариваю.
– А это что?
– А это диалог сказочный, не обращай внимания, а так я, конечно, сплю…
– Я вообще-то к тебе по делу…
– А я вообще-то сплю…
– А ты во сне, случайно, ходить не умеешь?
– С какой это стати?
– Ну раз ты так связно мне отвечаешь, может быть, ты и ногами во сне связно ходить можешь?
– Диодор! Я тебя прибью!
– А ты во сне еще драться умеешь?
– Умею, и когда спать не дают, то практикую…
– Так ты же спишь!
– Сплю, но еще могу по ушам надавать.
– Это такая особенность сказочного мозга?
– Несомненно… Нааа!
– МЯУ!
– Куда попала?
– По загривку!
– Извини, это не я… Это всё спящий сказочный мозг…
– Как удобно!
– Точно, надо на заметку взять…
– Обидно… Мяу…
– Кстати, чего хотел попросить?
– Да я теперь даже боюсь спрашивать… Уж больно ты непоследовательная и внезапная…
– Не дрейфь, пушистый, принцессы в одного и того же кота за один сон не попадают.
– Да кто тебя знает…
– Сказочник знает… Ай! Что это?
– Это намек, слышишь, как звенит?
– Конечно, слышу! Я же сплю, а не глухая. А чего он звенит?
– Потому что пустой.
– Кто? АЙ!
– Намек пустой. Нужно как-то его наполнить, чтобы не звенел.
– Ай! Хватит меня своей пустой миской… Ай! Всё, хватит намеков! Ай! Сейчас…
– Что сейчас?
– Наполню твой намек. Только поближе подойди…
– Так?
– Ага…
– МЯУ!
– Надо же, во второй раз попала…
– А говорила, не дрейфь!
– Мало ли что сказочная особа во сне скажет…
– Обманщица!
– Обжора!
– Пигалица!
– Обормот!
– Соня!
– Тыгыдын ушастый!
– Люблю тебя, дуру!
– Что?
– Что слышала! Не глухая же!
– Диодорчик…
– Причем очень голодный Диодорчик!
– Ты никогда не говорил, что меня любишь…
– Да потому что ты все равно намеков не понимаешь… И вообще, я тебе этого не говорил…
– Разве?
– Да. Ты же спишь, тебе это снится…
Королевские интриги.
– Шах! – громко мяукнул черный кот, сметая кубики с игрового поля. Ни в чем не повинные янтарные генераторы случайных чисел с тихим перестуком свалились на пол и укоризненно уставились на играющих темными точками глаз.
– Какой еще шах! – возмутилась студентка Института Прекрасных Принцесс. – Мы же не в шахматы играем, а в «Монополию»!
Кот довольно прищурился.
– А мне нравится, что ты каждый раз вздрагиваешь от этого слова, как будто бы тебе и правда что-то угрожает.
– Ты своими резкими криками моим ушам угрожаешь, – пробурчала Тули́нэ.
– Боишься шахов? – осведомился кот.
– Каких? – угрюмо спросила девушка, поднимая янтарные кубики с пола.
– Шахматных, конечно.
– Нет, не боюсь.
– А персидских? – мурлыкнул кот, очень удачно вспомнив, что точно есть персидские коты, а уж те пушистые фифы наверняка могли себе позволить не одного персидского шаха.
– А, это те, которые в «Арабских ночах», на коврах-самолетах? – мечтательно вздохнула Тули́нэ.
– Нет! – рявкнул Диодор. – Это те странные бородачи в золотых побрякушках, которые бегают за молодыми принцессами и утаскивают к себе в гарем. Особенно тех, кто не успел вовремя спрятаться.
– А танцевать они умеют? – с любопытством спросила будущая принцесса.
– Навряд ли, – задумчиво мурлыкнул Диодор.
Он точно помнил, что ни одного танцующего персидского кота он не видел, поэтому справедливо решил, что персидские шахи тоже не танцуют.
Кот немного помолчал, а потом добавил:
– Наоборот, персидские ко… кхм… шахи привыкли, чтобы все перед ними танцевали на задних лапках. А сами они танцуют так, как будто им верблюд на позвоночник наступил, – он нервно дернул хвостом и смел с игрового поля стопку карточек. – И вообще, танцевать – не персидское дело…
– Жуть какая! – вздрогнула Тули́нэ и, робко прижав ладони к груди, добавила: – На задних лапах…
– Шах! – крикнул Диодор.
– Где!? – взвизгнула девушка.
– В отдаленной перспективе, в Персии, – рассмеялся кот. – Шах! Шах! Шах!
– Да ну тебя! – возмутилась Тули́нэ. – И твоих шахов! И их верблюдов… И вообще, ты опять всю игру поломал!
Она стала поправлять фишки и карточки.
– Диодор, если уж лежишь на игровом поле, то хотя бы лапами не размахивай и хвост свой не разбрасывай, а то на него тоже верблюд наступит, персидский…
– Моему хвосту сейчас ничего не угрожает, – заметил Диодор, разглядывая игровое поле. – Он на королевской кухне, как раз у первого помощника повара.
– Тогда гони монету, кот! – усмехнулась Тули́нэ. – Я подкупила первого помощника, и второго, кстати, тоже… Осталось подкупить шеф-повара, и вся королевская кухня моя!
– Когда это ты только успела, – смущенно мяукнул Диодор. – Самое сытное местечко оттяпать.
– Захват власти во дворце, как, впрочем, и в любом уважающем себя доме, принцессам следует начинать с кухни, – хихикнула Тули́нэ, потирая ладошки. – Это еще на вводном занятии по «Дворцовым переворотам» объясняли.
– Чему вас там только в институте учат, – вздохнул кот.
– Жизни учат. Жесткой, дворцовой жизни… – пожала плечами Тули́нэ. – С тебя пять золотых…
***
Монополия «Королевская Интрига» была хитом продаж в этом сезоне, особенно среди студенток Института Прекрасных Принцесс.
Сейчас уже неизвестно, кто решился придать изюминки осточертевшей всем «Монополии» и добавить знаменитой финансовой игре заманчивого блеска дворцовых интриг. Цель была простая: нужно было, раз за разом обегая дворец, подкупать его придворных, тем самым постепенно захватывая власть в свои руки. Тут были и стража, и горничные, и дворецкие, и шуты, и камердинеры, и повара, и даже балетмейстеры. В общем, в игре был полный разгул для честолюбивого интригана, жаждущего абсолютной власти.
Или интриганки…
***
– Обложили! – орал кот, когда через час игры обнаружил, что Тули́нэ виртуозно подкупила всех придворных, включая короля. – Так нечестно!
– О дааа, – Тули́нэ потирала ладошки, – остался всего лишь один маленький шантаж, и можно сказать, что дворец в моей власти.
– Ты страшный человек, – изумился кот, – я раньше не замечал в тебе таких интриганских наклонностей. Где моя милая, добрая пироманьячка?
– Она здесь! И устроит настоящий пир, как только сможет подкупить королевского… – Девушка многозначительно замолчала и, выждав театральную паузу, с довольной ухмылкой закончила: – Кота.
– Нет! – Кот нахмурил щеки и отвернулся. – Ни за что и никогда, коты в интригах людишек не участвуют, мы неподкупны!
– Так уж мы и неподкупны? – сладко осведомилась Тули́нэ, почесывая кота за ухом. – Как жаль, а ведь королевский повар приготовил такой изумительный паштет…
– С желе? – уточнил Диодор.
– С желе… – проворковала девушка. – Такой паштет, не то что кот, даже персидский шах не пробовал…
– Неподкупный! – напомнил королевский Диодор.
– Неподкупный, – просюсюкала королевская интриганка. – Ах, если бы только царственные лапы могли поднять это грациозное, величественное, пушистое тело и доставить несравненную королевскую морду на кухню…
– Я чувствую подвох, но продолжай хвалить нас – нам нравится, – отозвался Диодор.
Тули́нэ набрала в легкие побольше воздуха, и на пушистого ассистента полилась самая изысканная, самая сладкая лесть, на которую только была способна выпускница первого курса Института Прекрасных Принцесс. Водоворот аллегорий и эпитетов, который обрушился на Диодора, был такой утонченной силы, что, будь на его месте неподготовленный персидский шах (или персидский кот), то он бы точно захлебнулся от восторга и обожания к себе любимому…
– Шах! – громко мяукнул Диодор и, расшвыряв фишки, карточки и кубики, спрыгнул на пол. – Шах! Шах! Шах!
Он гордо направился на кухню, оглашая помещение лавки протяжными, голодными возгласами:
– Шах! Шах! Шах! Мяу! Мяуууу!
Тули́нэ с невинной улыбкой дождалась, пока королевский пушистый зад скроется на кухне. Потом она подобрала свою фишку и, издав дьявольский смешок, с торжеством поставила ее в единственное неподкупленное ею место. То место, которое на протяжении всей игры занимал своими передними лапами королевский кот Диодор.
– Мат… – заключила королевская интриганка.
Артефакт.
Сказочник сидел в старом плетеном кресле и, не торопясь, записывал диалог новой сказки.
– Что делаешь? – спросила Тули́нэ.
Настроение у выпускницы первого курса Института Прекрасных Принцесс было солнечное, ведь завтра начинались летние каникулы, и уже ничто не могло заставить юную особу вставать ни свет ни заря, разве что голодный ор Диодора.
– Что может делать Сказочник? – усмехнулся парень. – Конечно, сочиняю сказку.
– А зачем ты сочиняешь сказки? – Тули́нэ ловко перешла в режим «Почему».
***
Режим «Почему» – это такой режим сказочной принцессы, при котором вопросы в ее беспечном мозгу генерировались подобно лавине. Эта цепная реакция протекала настолько бурно, что вопросам даже приходилось вставать в очередь, словно в магазине автоматической винтовки. Каждый ответ неосторожного собеседника становился спусковым триггером, который приводил в действие механизм миленьких губ алчущей ответов девушки. Речевой аппарат стремительно отстреливал очередью один вопрос за другим: два трассирующих, один бронебойный, пару разрывных и обычный… контрольный в голову. Если после такого залпа собеседник подавал внятные признаки жизни, то экзекуция переходила на новый цикл. И так повторялось до тех пор, пока поверженный собеседник не понимал, что лучше молчаливо закатывать глаза и имитировать приступ уныния. Ведь унылый вид собеседника – это единственная вещь на свете, которая всегда вызывала в принцессе тоску и скуку. А почувствовав скуку, принцесса удалялась на поиски новой, бодрой жертвы…
***
– Так зачем ты сочиняешь сказки? – повторила вопрос Тули́нэ.
– Что значит «зачем»? – переспросил Сказочник.
– Ну для кого ты все это сочиняешь? – последовал трассирующий вопрос.
– Для вас, конечно, – Сказочник, не отрываясь от записей, похрустел затекшей шеей. – Для Диодора, для мандрагор, для кудесника и для тебя…
– А мне-то они зачем? – Заряжая бронебойный вопрос, усмехнулась девушка.
– Ну как тебе объяснить… – вздохнул парень. – Ты – персонаж сказочный. Поэтому живешь наоборот не так, как реальные люди, и поэтому тебе нужна моя «определенная» помощь.
– Поясни, – в ход пошел бронебойный вопрос с кумулятивным зарядом.
– Люди живут в настоящем времени и оставляют следы своих действий в памяти, которые потом могут сохраниться в текстах, изображениях и других предметах. Эти предметы называются артефактами. А сказочные персонажи сначала получают следы своих действий из артефактов, а уже потом попадают в память человека и проживают их.
– То есть, если ты ничего не напишешь, то я ничего сделать не смогу? – Тули́нэ поняла, что собеседник и не думает сдаваться.
– Именно. Артефакт как зеркало: мысли сказочника становятся прошлым, отражаются в артефакте и возвращаются твоим настоящим.
– Ой, а где же я тогда проживаю свою настоящую жизнь? – спохватилась Тули́нэ.
– В памяти, конечно.
– В чьей?
Сейчас в моей, а потом в памяти того, кто смог прочитать артефакт.
– Ну знаешь! – воскликнула девушка. Готовность Сказочника отвечать на ее вопросы сильно раздражала, впрочем, как и его непонятные ответы. – Это что же получается, я нахожусь непонятно где вместо того, чтобы наслаждаться заслуженными летними каникулами!
– А чем ты недовольна? – усмехнулся парень, не переставая писать в блокноте. – Обычным людям редко удается жить в чьей-то памяти, а вот сказочным персонажам это удается без труда, особенно таким ярким и симпатичным, как ты.
– Спасибо, конечно, за этот чахлый комплимент, – пробурчала Тули́нэ, – но а мне-то что с того?
– Ну сама представь, – Сказочник неопределенно махнул рукой. – Ты единственная и неповторимая, но живешь сразу в нескольких местах: в умах и памяти людей! Так ни один человек не может сделать! Первоклассная сказочная магия!
– Но я как джин привязана к своему артефакту! – неожиданно поняла принцесса.
– Все мы к чему-нибудь привязаны, – философски заметил Сказочник. – Человек, например, привязан к своему хрупкому телу, и память у него, кстати, тоже хрупкая. Чуть что – сразу все забывает, а если что забывает, то считай, этого не было.
– А если ты ничего не вспомнишь о себе? – ужаснулась Тули́нэ.
– Тогда я как бы и не жил, наверное… – устало вздохнул парень. – Тут ведь как? Если вспомнил – то жил, а если не вспомнил – то не жил. Напрягает, верно? А вот если существует твой артефакт, то ты точно есть. Так что тебе бояться нечего, пока есть артефакт «Тули́нэ», то сама Тули́нэ тоже живет и здравствует.
– И ест вкусняшки, – уточнила принцесса.
– И ест вкусняшки, – согласился Сказочник.
– И танцует на балах, – подсказала девушка.
– Танцует… – записал парень.
– И живет в свое удовольствие на летних каникулах, – хитро улыбнулась Тули́нэ, подглядывая в записи Сказочника.
– Так, хватит в мой артефакт влезать! – возмутился парень, закрывая текст рукой.
– Это мой артефакт! Что хочу в нем, то и творю!
В дверь неожиданно постучались.
– Тули́нэ, душечка, открой, пожалуйста, дверь, посмотри, кто пришел, – устало попросил сказочник, – а то я эту сказку никогда не закончу.
– За душечку, конечно, спасибо, – пробурчала принцесса, – а вот двери открывать – не царское дело…
Но к двери пошла, правда, бухтя по дороге витиеватые ругательства на эсперанто.
За дверью никого не оказалось. Тули́нэ разочарованно посмотрела на улицу и тут даже подпрыгнула от возмущения.
– Это что такое?! – воскликнула она и, заметив прячущихся в кустах мальчишек, гневно огласила квартал отборной бранью. – Поймаю – уши оторву, бармалеи! Оторву и прибью их на эту дверь, сделаю артефакт, чтобы другим неповадно было!
– Что там? – устало спросил сказочник.
Тули́нэ молча показала на кривую надпись, сделанную цветными мелками: «Тули́нэ – дура!»
– Вот что это такое? – возмутилась девушка.
– Видимо, это тоже артефакт… – тихо усмехнулся Сказочник и закончил историю.
Про выпускной бал, танцы и омаров.
Милостивый сударь, я пишу вам это послание, находясь в странном и волнительном состоянии. Поэтому прошу вас быть снисходительным к небольшим орфографическим и стилистическим ошибкам.
Итак.
Я хочу выразить вам свое восхищение! Там, на выпускном балу, вы поразили меня. Вы были столь напористы и настойчивы, что навсегда оставили неизгладимый след в моей хрупкой психике.
Итак… Несмотря на то, что я отшила вас двадцать раз, вы не утратили своей бараньей упертости и все же насильно оттащили меня от стола с халявными омарами. Вы утянули меня в танец, и мне пришлось оставить недоеденную клешню на подносе официанта. Очень жаль, что по возвращении я не обнаружила ни официанта, ни подноса, ни моей недоеденной клешни.
В танце вы были великолепны! Я еле успевала убирать ноги, чтобы вы их мне окончательно не отдавили, а мое единственное бальное платье до сих пор хранит уродливые отпечатки ваших остроносых туфель. Кстати, не спросите у вашего камердинера, чем он начищал вашу вышедшую из моды обувь? Мне кажется, что тот, кто наносит такую… кхм… субстанцию, должен знать, чем ее можно оттереть.
Ах, как мы танцевали! Окружающие замерли в изумлении и предупредительно расступились, стараясь, чтобы им не досталось по морде от нашего безудержного веселья. К тому же под действием центробежной силы наших кружащихся тел на пораженных гостей летели благоухающие брызги остатков сока недоеденного мной омара. Боюсь, что после выпускного бала часть гостей навсегда унесет эту картину в своей памяти, так же, как они унесли пятна от омара, которые, кстати, не выводятся.
Венцом нашего танца, конечно, было фееричное столкновение с ударной установкой. Я до сих пор вижу глаза того музыканта. Казалось, весь спектр эмоций, а, возможно, и прожитая жизнь отразились на его лице. Он не ожидал, что мы сможем до него добраться. Ведь для этого нам нужно было грубо раскидать вокалиста, басиста, пару гитаристов, дюжину скрипачей и протаранить довольно увесистую арфистку. Грохот был такой, что, казалось, небо удивилось тому, что под ним возможно сотворить такой фурор.
Вы целовали мне руки. Хотя мне показалось, что вы слизывали остатки омара с моих пальцев. Очень жаль, ведь я сама хотела их облизать. Так что позже, после танца, их пришлось банально помыть с мылом и обработать обеззараживающим раствором.
Я не подарила вам свой поцелуй, но мои губы хранили изысканный вкус омара, и я не хотела разменивать его на сомнительные и неизведанные мне сопливые ласки.
Итак!
Я вам пишу для того, чтобы вы не пугались, когда у вас в комнате погаснет свет. Это произойдет сразу после того, как вы прочтете эти строки. Не волнуйтесь, когда осознаете, что вы в комнате не один…
На утро вы проснетесь связанным и со следами бурно проведенной ночи. Кричать бесполезно, изумительный намордник с очаровательным красным шариком не даст вам этого сделать. Предупреждаю: следы от веревок, сбруи, бандажа и кнута лучше смазать бальзамом после бритья и спрятать их под тональным кремом, иначе они еще долго будут будоражить фантазию вашей многочисленной прислуги.
Надеюсь, вы получите незабываемые ощущения и полезный опыт. Ведь специалисты, которых я наняла в благодарность за вашу галантность, дали гарантию, что вы никогда не забудете этой волшебной ночи.
Счет от специалистов советую оплатить сразу после того, как вы сможете двигаться, иначе они огорчатся и подумают, что вы не удовлетворены их работой. Стоит заметить, что огорченные специалисты будут возвращаться до тех пор, пока они не убедятся, что вы действительно получили от них качественные услуги. Как-никак, они дали гарантию.
Да, и если вы еще хоть раз попытаетесь на балу оторвать меня от халявной еды, то помните, что где-то в глобальной сети тихо дремлют ваши пикантные снимки и видеоотчет этой захватывающей ночи. Цифровые воспоминания могут легко пробудиться от одного движения моего пальца. Да, и контакты специалистов, кстати, у меня тоже остались…
Прощайте…
Принцесса Тули́нэ.
P. S.
Еще никто безнаказанно не отрывал меня от омаров!
ДиодОр. (Dear-Door)
– Свободу! – истошно скандировал черный кот перед закрытой дверью. – Остановите произвол! Ответим безжалостным пушистым террором за века притеснений!
– Ну чего ты разорался? – будущая принцесса открыла дверь и сонными глазами уставилась на Диодора.
– Свободу… – кротко мяукнул присмиревший кот. – Требую…
– Да какую тебе свободу нужно? – всплеснула руками девушка. – Ты и так на улице! Свободы хоть отбавляй!
– Разве? – удивленно осведомился кот.
– Да! – воскликнула Тули́нэ. – Ты свободен! Иди куда хочешь!
Девушка начала размахивать руками в разные стороны, как регулировщик, и маршировать на месте, демонстрируя, как нужно ходить.
– Можешь идти туда! Можешь идти сюда! Можешь вообще никуда не ходить! Свобода! Понятно?
– Понятно, – сконфуженно ответил кот.
– Замечательно… – вздохнула девушка и закрыла дверь.
Она уже собиралась направиться к себе в спальню и даже успела сделать несколько вялых шагов к желанному сну, как за дверью опять послышался истошный ор кота.
– Свободу! Вы слышите, мы требуем свободу!
Тули́нэ со вздохом развернулась и резко открыла дверь. Кот, улыбаясь, смотрел на нее невинными глазами.
– Я просто уточнить, – угрожающе осведомилась Тули́нэ. – Какое место из нашей столь ранней беседы тебе непонятно?
– То место, где я могу куда-то там ходить, – мурлыкнул кот.
– Да что там еще может быть непонятного?
– Направление, – невинно отозвался Диодор.
– Направление? – вздохнула девушка, чувствуя, что теряет терпение и сладкие остатки сна.
– Направление, – эхом отозвался кот, – куда точно мне нужно идти?
– Эм-м-м… – Тули́нэ задумчиво обвела взглядом пустую улицу и пожала плечами. – Да я-то откуда знаю. Ты же только про свободу орал, а не про то, куда тебе нужно идти. И вообще, зачем тебе знать, куда тебе нужно, когда ты можешь идти куда хочешь?
– Как зачем! Мой инстинкт говорит мне идти туда, «куда мне не нужно»! – воскликнул кот. – А без знания того, «куда мне нужно», я этого сделать не могу! Требую определенности, направления и свободы!
– Мой инстинкт говорит мне, что нужно идти спать, – прорычала Тули́нэ, – а твой истошный инстинкт не позволяет мне это сделать. Требую свободы от твоей свободы!
И она с шумом захлопнула дверь перед носом кота.
– Свободу! – послышался протяжный ор Диодора.
– Убью! – взревела Тули́нэ, распахивая дверь.
– Какие вы, люди, агрессивные… – горько вздохнул кот. – На мои законные требования вы лишь орете на меня и угрожаете убить. Тебе должно быть стыдно за свое поведение.
– Я ору?! Мне должно быть стыдно?! – изумилась Тули́нэ.
– Да тебе! – Кот с упреком смотрел в глаза неминуемой гибели. – Маленький, пушистый, очаровательный зверь умоляет тебя ему помочь, а ты хочешь с ним жестоко расправиться.
– Ты не умоляешь, ты громко требуешь! – возмутилась девушка. – И вообще, я уже не понимаю, что ты от меня хочешь? Гулять не идешь, в дом не заходишь, сидишь тут на пороге и орешь.
– Это потому что у тебя мозг сказочный, – ехидно заметил Диодор. – Вот ты и не понимаешь.
– Не гони на мой мозг, кот! – Тули́нэ уже прикидывала, как бы удачнее пнуть Диодора, чтобы он унёсся в ту сторону, «куда Он Не Хотел». – Просто ты меня совсем запутал! То ты свободу требуешь, то тут же спрашиваешь направление, куда тебе можно идти, потом, прикрываясь своим пушистым инстинктом, неожиданно сообщаешь, что пойдешь ты лишь туда, куда тебе «ходить не нужно». Тут у любого мозга проблемы начнутся, не только у сказочного!
– Понятно, ты потеряла нить разговора… – невинно констатировал Диодор. – Что ж, я сейчас тебе напомню…
Он набрал в легкие побольше свежего утреннего воздуха и дал инстинкту сделать свое зычное дело:
– СВОБОДУ!!!
Тули́нэ издала непонятный писк и захныкала.
– Диодорчик, мне спать нужно…
– А мне не нужно, – отрезал кот.
– Точно не нужно? – осведомилась Тули́нэ.
– Точно!
– Что ж, тогда…
Тули́нэ ловко схватила кота и на руках занесла его в дом. Диодор, конечно же, сопротивлялся, но делал он это так наигранно и с такой неохотой, что девушка поняла, что он был совсем не против.
***
– Слушай, раз ты так вероломно лишила меня свободы, то я требую небольшую компенсацию, – заявил Диодор, укладываясь у Тули́нэ в ногах.
– Ну, чего тебе еще нужно? – зевая, спросила Тули́нэ.
– Я не знаю, – сонно мурлыкнул кот, – но ты, пока спишь, попробуй догадайся.
Он свернулся пушистым клубком, сладко зевнул и уже с закрытыми глазами добавил:
– А потом и моему инстинкту расскажешь…