Она в головной повязке по настоянию бабушки и с рюкзаком на одно плечо. Слуховой аппарат в кармане голубой куртки, иначе повязка больно давит на ухо. Ей надо в школу, по мокрой тропинке, через заросли рыжей рябины, но подводное течение тянет в другую сторону, и Валя не может сопротивляться.
Мимо проплывают люди, похожие на снулых рыбин. Их плавники, обутые в сапоги и ботинки, задевают дно, люди-рыбины отталкиваются ими и плывут дальше, отталкиваются и плывут. Подвижные губастые рты открываются и закрываются без всякого смысла – не то воздуха заглотнуть, не то криля. Вале даже кажется, что из ртов у них выпархивают пузырьки и устремляются ввысь, на поверхность. А глубина тут приличная – если верить воде, что давит Вале на уши.
Сегодня как будто весь город стекается к берегу. Поток увлекает за собой Валю, и она скользит в косяке из рыбаков, заводчан, строителей, продавцов, студентов, пенсионеров. Чужие взволнованные лица проплывают в полуметре над ней.
Знакомая бирюза трепещет вдалеке, почти вровень со взрослыми. Морские волосы Лины развеваются на ветру. Валя прибавляет шагу.
Она догоняет Лину у самого океана.
– Ну, ты и копуша! – восклицает Лина вместо приветствия.
Ладонь у Лины прохладная. Она берёт Валину руку и тянет за собой. Невидимое течение мягко подталкивает: иди. Но за спиной у Вали рюкзак, на дворе сентябрьское утро и через полчаса начнётся урок.
– Да успеешь, – Лина серьёзно смотрит на Валю. – Киты важнее.
С Линой легко. Валя всё понимает, даже если не видит её рта, а Лина так и вовсе будто читает мысли. Сегодня на ней худи с китами. Точно такое же Валя видела на манекене в витрине, совсем недавно. Она ещё тогда подумала: Лине пойдёт. И не ошиблась.
У воды сыро и холодно, ветер бросает в лицо солёную морось, но Лина не замечает такой ерунды. Она уверенно тянет Валю к пирсу:
– Отсюда лучше видно.
На берегу – огромная чёрная груда, последствия ночной бури.
– Вот кошмар, да? – говорит Лина.
У кромки воды лежит кит – живой или уже нет, непонятно. Вокруг уже хлопочут рыбаки и прочие неравнодушные: заводят моторки, несут мотки канатов, подкапывают под тушей, обвязывают хвост.
– Смотри, в воде, – Лина указывает на горизонт, и Валя, проследив за её рукой, видит вдали фонтан брызг. – Приплыл ещё один. Знаешь, как бывает? Одного вынесет на берег, он потом орёт на своём китовьем, зовёт другого кита: «Спаси!» А киты друг за друга горой, вот и спешат на выручку… О, гляди! – она кивает в сторону берега. – Налетели, чайки.
На берегу собираются люди. Они снимают кита на видео и даже делают селфи на фоне. Кит смотрит в камеры одним глазом, не моргая. Лина кричит с пирса ругательно. Некоторые, смутившись, прекращают фотографировать, а кто-то показывает средний палец. Лина отвечает тем же. Потом прижимает к себе Валю одной рукой.
– Ох уж этот океан, – говорит она и аккуратно вытирает ей слёзы. – Держи его в узде, а то все потонем. Ладно, тебе пора.
На обратном пути Лина всё время оглядывается:
– Зря, зря мы пошли. Ничем не лучше этих, на берегу. Тоже пялились! Только что не фотали. Противно.
Она решительно встряхивает чёлкой – морской волной:
– Знаешь, что? Лучше я вернусь и буду помогать. Спасу кита. Вот так. И потом расскажу тебе, хорошо? – Валя стискивает её руку. – А ты в школу иди. Тебе нужно учиться. Писать, разговаривать. И потом напишешь мне письмо. Ну, давай!
Её пальцы выскальзывают маленькими рыбками, и Лина убегает обратно к океану. Валя долго смотрит ей вслед, пока бирюзовые волосы не теряются в толпе.