Ангелы не возвращаются

6. Основной инстинкт.

Наверное, Дана еще долго бродила бы по городу, если бы во второй половине дня она не ощутила вдруг жуткий голод. Надо было раздобыть что-то съедобное. И это оказалось первой серьёзной проблемой в этом мире, ведь все здесь приобреталось за деньги, которых у Даны, конечно, не было. Ноги невольно принесли ее к продуктовым киоскам. Девушка осмотрела стеклянные витрины глазами голодного щенка и побрела дальше. Дорога привела её к станции метро, где рядом под крышей раскинулся небольшой продуктовый рынок. Аромат манил, одурманивал и вызывал в желудке голодные спазмы. Аппетитными рядами раскинулись фрукты, колбасы, сыры… С витрин и вывесок, словно издеваясь, подмигивали разноцветными лампочками хот-доги и сандвичи. От большого количества народа вокруг было трудно дышать, кружилась голова.

Покидая рынок, Дана почувствовала рядом аромат свежих яблок. Они лежали на деревянных лотках, притягивая взгляд своими жёлто-красными боками. Рука, казалось, потянулась сама собой…

Вдруг кто-то настойчиво сжал ее запястье, в тот момент, когда она попыталась спрятать яблоко под свитер. Она обернулась.

– Здравствуйте! Сержант Орлов, – незнакомец в форме вяло приподнял руку в приветствии. – Яблоки желаете приобрести?

Дана не смогла ответить и только неуверенно кивнула головой, укладывая яблоко на место. Сержант испытующе посмотрел на нее.

Голод заметно отступил, и теперь мысли бешено спорили между собой. С одной стороны, Дана понимала, что ее сопротивление лишь все ухудшит, а с другой – она вспомнила свой неудачный допрос и удачный побег. Теперь люди в погонах не вызывали у нее доверия. Решение напрашивалось само по себе, оно дало о себе знать с самого начала и теперь стало единственно верным.

Дана сосредоточилась, ощутила возрастающее напряжение за спиной, и вдруг, схватив яблоко, резко рванула в сторону. Она побежала изо всех сил, сломя голову, случайно переворачивая неудачно попадавшиеся на пути лотки с продуктами. Пронзительно заверещал свисток. Дана прибавила скорость, вдогонку ей неслась возмущённая брань продавцов. На секунду девушка остановилась, делая выбор между зданием рынка, подземным переходом и метро. Недолго думая, она помчалась в сторону метро.

– Стой! Сто-ой! – донеслись выкрики милиционера. На бегу он вытащил рацию, что-то по ней сообщая.

″Что я делаю?!″ – кричало разгоряченное сознание, но ноги с удивительной скоростью несли вперед.

Дана промчалась вниз по ступенькам, чуть не слетев с последних, прошла через стеклянные двери и обнаружила, что там ее ожидает второй сотрудник полиции. Но она как-то быстро и ловко увильнула от его широко расставленных рук, не задумываясь, перепрыгнула через турникет и, не останавливаясь, побежала по движущемуся эскалатору. Спустившись, Дана влетела в первый попавшийся вагон, едва успев проскочить в закрывающиеся двери…

Была вторая половина дня, и вагоны метро уже наполнились людьми. Чтобы не привлекать внимания, Дана отошла в самый конец вагона и забилась в угол сиденья. Она никак не могла отдышаться, сердце взволнованно колотилось, ей все не верилось, что она смогла убежать. Город явно не встречал с раскрытыми объятьями. Он будто лениво пытался избавиться от нового элемента, все еще сомневаясь, принимать его или нет.

Вскоре любопытные пассажиры перестали рассматривать беглянку, не обнаружив в ее внешности ничего подозрительного и каждый, потеряв интерес, снова уткнулся в книгу, газету, мобильник или продолжил дремать.

Когда поезд разогнался, Дане показалось, что кто-то запустил громадную грохочущую машину, которая вот-вот взорвется – так шумно было в метро. Она не привыкла к такому рёву и первое время сидела, заткнув уши. Но потом ритмичные звуки поезда постепенно укачали ее, и она уснула.

Он увидел свое отражение в зеркале и заметил, как оно изменилось: осунувшееся бледное лицо, синеватые круги, покрасневшие глаза. Он будто постарел, несмотря на то, что ему было всего двадцать лет. Мысли в его сознании перетекали горячей тягучей смолой. Впервые он смутно осознал, что дорога, по которой он идет, ведет в никуда, в пустоту, где в темноте, с улыбкой, ждала его медленная смерть. И он подумал, что уж лучше самому с этим разделаться. Не отходя от зеркала, он открыл шкафчик на стене и достал отцовское лезвие для бритья. Лениво примерил его к шее, как лучше это сделать… Вдруг в застоявшейся тишине раздался громкий двойной сигнал. Он вздрогнул. Из мелкой царапины каплей вытекла кровь. «Черт!..». Он вздохнул и потянулся к телефону, чтобы прочитать смс: «Срочно приезжай в студию. Есть новости. И тексты новых песен прихвати. Дым». Лезвие разочарованно полетело в раковину. Он еще раз хмуро посмотрел на себя в зеркало, смыл холодной водой кровь с царапины на шее и вышел. А по зеркалу медленно поползли трещины и вскоре на пол посыпались мелкие осколки…

7. Крейзи.

Дана проснулась от лёгкого толчка в плечо. Ей ещё несколько секунд казалось, что она слышит звон разбивающегося зеркала. Поезд стоял на конечной станции. Народу стало больше, и теперь все выходили из вагона. Она встала и в числе последних пассажиров тоже вышла, убедившись, что её никто не поджидает на выходе.

На улице было уже темно. Дана не ощущала опасности, значит, сейчас её никто не преследует.

Заметно похолодало, и теплый свитер уже не казался таким теплым. Пустой желудок снова свело голодными спазмами, давая о себе знать, и Дана достала добытое яблоко. Мышцы рук и ног побаливали из-за неожиданной дневной пробежки.

Девушка огляделась: похоже, она оказалась на окраине города – здесь улицы уже не освещались так ярко, и широкой трассы рядом не было. Вокруг возвышались здания не выше пяти этажей, рядом с метро – пара киосков, которые уже были закрыты железными ставнями. Съев яблоко, Дана побрела по улице, обхватив себя озябшими руками за плечи.

Через некоторое время тротуар свернул направо, в темный закоулок между домами, в сторону какого-то завода, который был похож на огромный металлический пароход с дымящимися трубами. Девушка повернула обратно, чтобы идти по светлой стороне улицы, но тут что-то в темноте привлекло её внимание, какое-то движение возле мусорного бака. Это видимо был кто-то из бродяг, или так называемых бомжей. Рассмотреть это существо было невозможно, поскольку оно представляло собой нечто бесформенное, и единственное, что на нём выделялось, – длинное, местами разорванное, пальто и светлые всклоченные волосы. Существо долго копалось в бумажных коробках и пакетах, а потом, довольно хмыкнув, направилось вглубь переулка.

Дана немного подождала, а потом неуверенно направилась в сторону мусорного бака, надеясь найти там что-нибудь съедобное. Но среди разбросанной кучи мусора ничего такого не было, и Дана не понимала, что здесь пытался найти тот странный человек. Неприятный запах наоборот – напрочь отбивал голод. Она разочаровано пнула валявшийся пакет с мусором. Немного подумав, она подняла этот пакет, чтобы закинуть его в мусорный бак.

– Эй, а ты не борзеешь, деточка?

Сиплый голос послышался за спиной так неожиданно, что Дана вздрогнула, выронив пакет. Когда она обернулась, то увидела перед собой то самое существо. Оно оказалось женщиной пожилого возраста. Её седые волосы торчали в разные стороны. Фигуру скрывало старое потрёпанное пальто, на руках – перчатки, открывающие грязные пальцы, на ногах – тёмные кроссовки.

– Что, никак въехать не можешь? Дай сюда! – женщина-бомж выдернула из рук Даны пакет с мусором. – Эта наша территория! Пошла отсюда!

И она слегка толкнула Дану в бок.

– Иди, иди!

Странная женщина продолжила копаться на «своей территории», недовольно мыча. А девушка между тем отошла на противоположную сторону улицы, прижалась к стене дома и продолжила наблюдать. Глядя на эту женщину, она вдруг начала «считывать» подробности её жизни…

Кандидат математических наук. Психическое расстройство. Увольнение. Единственный сын. Возвращение домой. Одиночество….

Через некоторое время женщина-бомж тревожно взглянула в сторону завода. Она начала поспешно собираться, сгребая отложенное ″добро″, но у неё вываливался из рук то один пакет, то другой. После нескольких неудачных попыток забрать всё сразу, взгляд женщины случайно зацепился за Дану.

– Ты ещё здесь?! А ну иди сюда! – бросила она ей.

Дана осталась стоять на месте.

– Ну иди сюда, глухая что ли? – нетерпеливо повторила она.

Когда Дана подошла поближе, женщина, ничего не объясняя, всучила ей в руки пару пакетов, а сама подобрала оставшиеся на земле.

– Новенькая что ли? – спросила она между делом.

Девушка кивнула.

– Оно и видно. Пошли быстрее! – приказала незнакомка, подтолкнув Дану локтем в спину.

Они поспешно направились вглубь тёмного переулка и, только раз оглянувшись, Дана поняла причину беспокойства и неожиданную перемену своей новой знакомой.

Их было трое. В темноте трудно рассмотреть лица преследователей, но, судя по силуэтам, это были подростки. Они упорно шли следом, не отставая, как три мрачные тени. Дане стало не по себе, но её спутница, хоть и была напугана, вела себя уверенно и шла вперед твёрдым шагом. Видимо, она уже не раз встречалась с этими людьми. Преследователи становились всё ближе, и женщина с Даной ускорили шаг. Наконец, незнакомка свернула за угол и нырнула в одно из заброшенных зданий.

– Запонка! Запонка! – начала кричать она, как только оказалась внутри.

 Навстречу выбежала маленькая шустрая собачонка, с короткими мохнатыми ушками. Следом за ней вышел мальчик лет десяти в длинных, по-рэперски широких штанах и в старых кроссовках. На нем была длинная куртка, которая была ему явно велика. Мальчик с любопытством оценивающе оглядел Дану, изобразив на лице кривую ухмылку. Но в следующее мгновение его внимание с беспокойством переключилось на людей, которые стояли на улице.

– Чего они опять приперлись? – спросил он хозяйку собачки, осторожно выглянув в окно.

Женщина побросала в кучу принесённые пакеты, и Запонка ловко запрыгнула к ней на руки, облизывая ей нос и щеки.

– Пойдём, пойдём, моя милая, – прошептала женщина и встала с собачкой в дверях на выходе. К зданию приближались преследовавшие подростки. Все трое были вроде самыми обычными ребятами, но что-то в них было неправильно, будто кто-то добавил к их сероватым портретам резкие мазки.

Они все были разными. Первый, самый низкий, напоминал переросшего младенца то ли из-за невероятно большой одежды на нём, то ли из-за наголо подстриженной головы. Второй поражал своим озлобленным, как у дикого волчонка, взглядом исподлобья. Даже его темные волосы на голове были как лоснящаяся жёсткая шерсть. Третий, самый высокий, бросался в глаза рыжим цветом, который был везде: в волосах, на лице, покрытом веснушками, казалось, что и кожа подростка оттенка порыжевшей осенней травы. Сутулая спина и острые скулы делали вид этого подростка угрюмым и колючим. Но всех троих объединяла неоправданная агрессия, вызов во взгляде и полная уверенность в своем превосходстве.

– Пошли вон отсюда! – крикнула им женщина. Она пыталась не выдать своего страха, но Дана заметила, что у неё дрожат руки.

– Не слишком ли ты тут прижилась, Старушка Крейзи? – сказал рыжий, по-видимому, старший в троице. Незваные гости замерли на расстоянии в напряженных позах.

– Чего вам надо? – выступил вперёд мальчик «рэпер».

Рыжий подросток сделал к нему уверенный шаг:

– Сам знаешь чего! Гони долю или худо будет!

– Мы вам ничего не должны! – продолжала защищаться Крейзи.

– Ну, это мы ещё посмотрим!

И все трое молча двинулись вперёд. Крейзи опустила свою собачку на землю.

– Давай, Запонка, покажи им, на что ты способна.

Собачка, не смотря на свой маленький рост, смело бросилась вперёд и начала лаять на врагов, рыча и оголяя свои мелкие хищные зубки. Троица остановилась, опасаясь, как бы собачонка не цапнула за ногу. И, тем не менее, они продолжали бросать реплики.

– Ты бы ещё тараканом пригрозила, – хмыкнул рыжий. Двое его товарищей хихикнули.

– А где же твой Троянский конь? – с издёвкой спросил лысый.

Один из подростков, тот, что был похож на волчонка, бросил в сторону не унимающейся собаки камень.

– Да заткнись ты!

Но Запонка успела отскочить и ещё больше разозлилась. Она присела на задние лапы, вздыбив шёрстку. Собака уже не лаяла, а грозно рычала, скаля зубы и предупреждая, что готова в любой момент прыгнуть и впиться в кого-то из недоброжелателей. Подростки трусливо попятились от Запонки.

– Ну, смотри, Крейзи, когда-нибудь мы доберёмся до твоей мелкой шавки и до тебя, – пригрозил главный из шайки.

Троица неохотно отправилась назад, а Запонка, как бы утверждая свою доказанную победу, попыталась вцепиться в ногу одного из подростков. В ответ троица нервно засмеялась, но всё же ускорила шаг. Крейзи весело захохотала им вслед, и Дана невольно улыбнулась вместе с ней, когда их преследователи удалились.

– Приходите, приходите ещё! – не унималась хозяйка. – Моя крошка будет вам рада!

Тем временем Запонка, гордая, вернулась к хозяйке, послушно забравшись к ней на руки.

– Молодец, моя девочка, молодец! – приговаривала Крейзи, гладя спасительницу.

– Ну, ты даёшь, Запка! – похвалил в свою очередь мальчик в рэперских штанах.

И только Дана стояла в стороне, неуверенно улыбаясь, чувствуя себя лишней.

– А это кто, Крейзи? – спросил мальчик, кивая в сторону девушки. – Зачем ты её привела? Мы же договаривались…

Женщина, уходя куда-то вглубь здания вместе со своим добром, сопровождаемая бегущей следом за ней Запонкой, небрежно ответила:

– Да не знаю, Тоник. Прилепилась вот, как жвачка к ботинку. Но она мне здорово помогла.

Дана удивленно посмотрела вслед женщине.

– Новенькая что ли? – спросил Тоник.

Дана кивнула, не совсем понимая смысл слова «новенькая». Мальчик вырвал у неё из рук пакеты, вручённые Крейзи, и окинул её недоверчивым взглядом. – Ладно, пусть остаётся, – вслух решил он, как будто был здесь главным.

Он прошёл вперед и, обернувшись, крикнул Дане:

– Ну, что встала? Пошли!

8. Первый закон Перекрестка.

Костер тихо потрескивал и согревал озябшие руки Даны, долгожданное тепло постепенно разливалось по всему телу. По обеим сторонам костра были вбиты два рогача. Между ними натянута толстая проволока, на которой над пламенем висел небольшой котелок. В нём побулькивало какое-то варево, и Крейзи крошила туда те самые обрезки, которые совсем недавно лежали в куче мусора. Запах от этого был не аппетитный, но все же это был запах пищи, и Дана снова ощутила голод. Тоник сидел боком к очагу и выстрагивал ножиком подобие рогатки. Здание, в котором они находились, по-видимому, раньше было каким-то офисом. Но теперь здесь были выбитые окна, ободранные стены. Потрескавшийся бетонный пол сохранил остатки пыльного линолеума. Серый потолок тоскливо нависал над всей этой обстановкой.

Здание состояло из двух этажей, но люди улицы облюбовали только первый. На втором этаже через разбитые стекла сквозил ветер – там было слишком холодно. На первом окон было меньше, да и безопаснее находиться ближе к выходу. Крейзи и Тоник, поселились в одной из комнат без окон, где в потолке было всего две щели, сквозь которые проглядывался второй этаж, но дождь сюда не попадал. Пол был застелен разорванными картонными коробками, в углах в кучке лежали одеяла и ещё какое-то тряпьё. Очаг находился на другой стороне, огороженной кирпичами.

Чтобы хоть как-то отвлечься от постоянных мыслей о еде, Дана решила начать разговор.

– А почему вас зовут Крейзи? – спросила она женщину. – Это ваше настоящее имя?

Та подняла на неё удивленные глаза.

– Ух-ты, на ″вы″ обращаешься! Очень большая честь для меня!

– Э-э, почему тебя так зовут? – исправилась Дана.

– Да не понимают они ничего! Ничего не понимают. Прилепилось это прозвище ко мне, как жвачка к ботинку, – ответила она, и дальше её речь сменилась невнятным бормотаньем, и слов было не разобрать.

Дана удивленно смотрела на нее.

– С ней такое бывает, – объяснил мальчик. – Она малость того на голову, потому и Крейзи. А меня Тоником зовут, от имени Антон. Это Крейзи придумала, решила мне таким образом отомстить.

Он внимательно посмотрел на девушку.

– Тебе тоже надо придумать прозвище.

– Что придумать? – не поняла Дана.

– Да. Тебе тоже надо придумать имя, – очнулась Крейзи.

– Но у меня уже есть имя – Дана.

– Дана? Нет, это не пойдет, – скривился Тоник.

– Да, не пойдет, не пойдет, – согласилась Крейзи, помешивая свое варево.

– Так, надо подумать, – мальчик поднял голову вверх. – Дана, Ана, Анад…

– Ангел! – неожиданно выпалила женщина.

Дана побледнела.

– Почему – Ангел? – еле слышно спросила она.

– Ну, ты вся такая чистенькая, беленькая, – начала объяснять Крейзи.

– Ангел? Слишком красивое прозвище, – попытался возразить Тоник.

– Не нравится, тогда сам придумывай!

Тоник сосредоточенно нахмурил брови, поджал губы, раздумывая, и через несколько секунд сдался:

– Ладно, пусть будет Ангел…

– Потерявшийся Ангел, запутавшийся, – снова перешла на бормотание Крейзи.

– Ты ей понравилась, – объяснил Тоник.

Дана ничего не ответила, хотя понимала, что ей надо было рассказать, как на самом деле она здесь оказалась. И она бы рассказала, если бы знала, с чего начать, но в ее памяти по-прежнему было слишком много пробелов.

Долгожданный суп наконец-то был готов. Котелок аккуратно сняли и поставили на кирпичи. Рядом стояли четыре пустые консервные банки, заменяющие тарелки. Крейзи щедро зачерпывала ими свою «кашу» и раздавала по кругу. Чтобы удержать горячую ″посуду″ в руках, пришлось подложить кусочки картона. Пока Дана и Тоник подозрительно нюхали и разглядывали угощение, женщина уже успела подставить полную тарелку своей собачке.

– Кушай, кушай, Запонка, – щебетала она. – Ты сегодня заслужила хороший ужин. Горячее, горячее, сейчас остынет, подожди.

Она обернулась к Дане.

– Вообще-то у нас была своя посуда, самая настоящая посуда: ложки, тарелки… Но Стрижи все утащили, пока нас не было дома.

– Стрижи?

– Это те трое, от которых вы сегодня убегали, – пояснил Тоник.

– А почему они это делают? – спросила Дана.

– Они уже давно мешают нам жить, – начала Крейзи. – С тех пор, как поселились на территории завода.

Она замолчала, а Тоник продолжил:

– Сначала они нам не мешали, у них своя территория, у нас – своя. Но потом им показалось мало. Зачем искать еду, когда можно её отобрать у кого-нибудь другого.

– Хорошо, что у нас появилась Запонка, – довольно закончила Крейзи. – Теперь она наша защитница.

Хоть Крейзи и очень старалась, но варево её оказалось безвкусным. Сделав два глотка, Дана подумала, что, может быть, не так уж и голодна. Они с Тоником переглянулись.

– Извини, Крейзи, но ты никогда не умела готовить, – сказал мальчик и отодвинул свою банку.

– Ничего вы не понимаете! – мягко возмутилась та. – Это самая полезная вещь!

– Зато вам с Запонкой больше достанется, – попытался успокоить ее Тоник.

Через некоторое время, когда костер не был уже таким сильным, он приподнялся и, покопавшись в своем углу, извлёк откуда-то несколько картофелин. Он разгреб золу и бросил их туда одну за другой. Несколько алых искр вырвалось на свободу.

Печеная картошка оказалась сладкой на вкус, с хрустящей, обуглившейся корочкой. Этот вкус разительно отличался от стряпни Крейзи. Конечно, Дана не наелась парой картофелин, но это успокоило её голод. Ей было хорошо… Странно, но только теперь она почувствовала себя в полной безопасности, в этом Богом забытом месте, с совершенно незнакомыми людьми. Ее удивляло, что они не задавали никаких вопросов: кто она такая, откуда, как попала в этот район. Они даже, наверное, не считали ее своей гостьей, а просто принимали ее присутствие как должное. Это больше всего успокаивало Дану, хотя у нее самой было много вопросов, на которые она хотела бы получить ответ: что эти странные люди делают на улице? У них нет дома? Или есть? Но она уже знала, что подобные вопросы здесь не прозвучат, никто на них не ответит. Таковы законы этого маленького мира, где каждый понимал, что вынудить жить на улице могут только особые обстоятельства, о которых не хочется говорить…

Луна скупо осветила приют бродяг. Костер потушили. Крейзи улеглась вместе с Запонкой в дальнем углу. Тоник расположился рядом с ней, укутавшись в свой теплый тулуп. Дану разместили в соседнем углу, постелив картонные коробки вместо постели. Она улеглась на них, подогнув колени и укутавшись в одеяло, которое притащил Тоник. Оно, как и все в этом месте, пахло дымом.

День был тяжелым. Дане казалось, что с того момента, как она проснулась сегодня утром, прошла целая вечность. И девушка, утомленная событиями дня, быстро уснула…

Ей приснилось море. Снова эта голубая прозрачная бездна, блики солнца на подводных камнях, танцующие в ритм волнам морские водоросли, шустрые красноперые рыбки, снующие между кораллами…

Дана проснулась от того, что Крейзи с кем-то очень громко разговаривала, а точнее спорила и ругалась. Дана испуганно вскочила.

– Крейзи, кончай базарить! Уже все проснулись! – услышала она возмущенный голос Тоника, а потом поймала его извиняющийся взгляд.

– Испугалась? – прошептал ей Тоник. – Я же говорил, что она немного, – он покосился на женщину и покрутил пальцем у виска, – в общем, она говорит, что к ней приходит призрак по кличке Троянский конь и достает ее своим шумом.

Дана посмотрела в сторону дверей: там, словно сотканный из серого тумана, стоял конь. Этот фантом был каким-то образом связан с Крейзи. Сама Крейзи успокоилась только тогда, когда конь, цокая копытами, ушел.

– Кого ты там увидела? Стрижей? – забеспокоился Антон, заметив, что Дана пристально смотрит в сторону дверей.

– Нет, коня, – ответила Дана.

– Кого? – не понял Тоник.

– Я смотрела на коня…

Секунду Антон молчал, а потом тихо засмеялся.

– А ты прикольная, – сказал он и снова повернулся на бок.

Дана почувствовала себя глупо, но поняла, что фантомы может видеть не каждый.

Уже рано утром в убежище Крейзи и Тоника началась суета. Они активно собирались куда-то, и собачка тоже нетерпеливо бегала между ними.

– Мы отчаливаем за припасами. Ты с нами? – спросил Антон.

– У вас есть деньги? – удивилась Дана.

Антон и Крейзи молча переглянулись и оба прыснули от смеха. Сначала Дана ничего не могла понять, а потом до нее дошло: она ведь была среди людей улицы, они говорили о воровстве. Ей стало неприятно. Почему-то возникло ощущение, что она вляпалась в большую лужу грязи и чем больше она пыталась из нее выбраться, тем сильнее увязала в ней. С тех пор, как она оказалась среди людей, ее преследовали одни неприятности, а их последствия пугали.

– Я не пойду на воровство, – решительно сказала она.

Улыбки тут же исчезли. Бродяги снова переглянулись.

– Она ведь новенькая, – как бы в оправдание объяснила Крейзи, глядя на Тоника, вид которого говорил ″ну и кого ты привела? ″. Мальчик повернулся к Дане и сказал:

– Ты, наверное, незнакома с нашими правилами. Я объясню. Здесь каждый вносит свою долю.

– Да-а, – протянула Крейзи.

– Мы можем дать тебе еду и ночлег, а что ты можешь дать нам?

Тоник выжидающе посмотрел на Дану. Крейзи сделала вид, что ей все равно и увлеченно гладила Запонку.

– Но также нельзя! – возразила Дана. – Есть много других способов выжить.

– А ты попробуй, раз такая умная, – резко ответил Тоник. – Встречаемся здесь вечером. Посмотрим, как ты справишься! – На лице мальчишки возникла усмешка. – Но учти, если ничего не получится, тебе придется уйти.

Он развернулся и вышел на улицу. Крейзи постояла немного рядом с Даной, гладя собачонку и бросая исподлобья робкие взгляды. Было видно, что она хотела что-то сказать, но потом молча вышла следом за Антоном.

Дана осталась одна. Ей ничего не оставалось, как начать доказывать самой себе свои же слова. Она вышла на улицы города, поеживаясь от утренней прохлады. ″Но неужели нет другого выхода? ″. Она бы так не думала, если бы могла помнить свое прошлое. Многое пришлось увидеть со стороны, без права вмешательства. Но она сама понимала, что ″перемещение″ почти всегда вычеркивает память прошлого, ей еще повезло, что она хотя бы частично смогла восстановить воспоминания.

″Так, надо рассуждать по порядку. Есть люди бедные, а есть люди богатые. Если бедным нужны деньги, где они могут их взять? У богатых. Воровать нельзя, значит, надо попросить. Что для этого надо? Шляпа, наверное, и… жалкий вид. Похоже на вымогательство. Как же понять, что правильно? ″

Дана дошла до мусорного бака, того места, где она познакомилась с Крейзи, и оглянулась назад, запоминая дорогу. Там же она подобрала целлофановый пакет (чтобы деньги складывать). ″Ты бы еще мешок взяла″, – как будто в насмешку пришла очередная мысль. Дана решила пойти к ближайшей станции метро, где больше людей, вчера вечером она видела там попрошаек в переходе. Свернув в нужный проулок, она вскоре вышла на площадь и спустилась в подземный переход.

Вид у нее действительно был жалкий, однако не прошло и пяти минут, как Дане пришлось отказаться от своей затеи. Одна старушка не выдержала и просто не смогла не пройти, чтобы не сказать упрекающие слова. Она остановилась прямо перед девушкой.

– Нет, ну ты смотри, – сокрушаясь, начала она. – Совсем молодежь обнаглела! – выпалила обвинительница, тыча в девушку пальцем, и Дане тут же стало стыдно.

А старушка между тем продолжила:

– Я, пенсионерка, и то деньги зарабатываю, а они по переходам… Ни стыда, ни совести!

Дана поспешно начала собирать свое ″добро″, когда осерчавшая старушка удалилась. И тут рядом с ней остановился молодой человек, видимо, успевший стать свидетелем недавней сцены.

– Студентка, что ли? – спросил он, усмехнувшись, и, не дожидаясь ответа, сунул ей полтинник. Легкий ток пробежал по тонкой руке девушки. Что-то знакомое и близкое было в лице незнакомца, но это было лишь сходство. Робкое ″спасибо″ слетело с губ Даны…

…Жгучая пощечина заставила её замолчать. Придерживая щеку рукой, она медленно повернула к нему голову. В ее темных глазах теперь полыхала ненависть.

– Оксана, прости … Я не хотел....

Она не стала слушать его и, резко схватив свою сумку, направилась к двери. Он удержал ее за локоть.

– Оксан…

Но она вырвалась из его рук.

– Не смей меня трогать, Игорь! Не смей!

Он выбежал на лестницу вслед за ней. Было слышно, как ее каблуки торопливо стучат по ступеням.

– Это ты во всем виновата, поняла! Ты меня достала! – со злостью бросил он ей вслед.

– Да пошел ты! – донесся в ответ голос Оксаны.

Дверь с грохотом захлопнулась. Никогда в жизни он не бил девушек…

Пустота внутри снова вернулась. Приняв очередную дозу, он встал на подоконник раскрытого окна…. Зазвонил телефон. Он попытался сосредоточиться на своей бессмысленной жизни, на последнем шаге, на смерти. А телефон все звонил и звонил, настойчиво, раздраженно позвякивая. Он не выдержал и слез вниз, чтобы пройти в комнату и снять эту мешающую ему трубку. Оказалось, что кто-то упорно искал какую-то Лену. ″Никакой Лены здесь нет″, – буркнул он и бросил трубку. Желание умирать пропало, просто не хотелось повторять все сначала, ему почему-то казалось, что наверняка в этот раз помешает что-то еще. В итоге он добрёл до спальни и устало повалился на кровать, упершись взглядом в потолок…

– Ну что встала? – проворчал кто-то из прохожих, толкнув Дану. Она огляделась по сторонам, проглатывая очередное всплывшее воспоминание, и, спрятав полученные деньги в карман, решила поскорее уйти с этого места.

К сожалению, больше Дана так и не смогла ничего придумать. Все было бы намного проще, если бы она находилась в сельской местности, но в городе не было плодовых деревьев, лесных ягод, съедобных корешков, чистой родниковой воды. От этих мыслей появилась тоска, тягучая, как капля темной смолы.

Весь оставшийся день Дана бесцельно бродила по городу, даже не пытаясь попрошайничать или искать еду, понимая, что у нее нет опыта в таких делах. Оставалось надеяться, что новые друзья не прогонят ее. На, полученные от прохожего, деньги Дана решила купить буханку хлеба. Сдача приятно позвякивала в кармане. Постепенно улицы наполнились вечерними сумерками. Казалось бы, надо радоваться, что на самом деле день прошел очень даже удачно, но почему-то одолевало странное предчувствие, тревога.

До убежища оставалось совсем немного, когда в воздухе появился слабый запах дыма. ″Наверное, уже готовят ужин″, – подумала Дана. Однако чувство голода заметно улетучилось, когда вдалеке она увидела отсветы пламени, мелькающие в окнах убежища.

Дым стал густым, он вываливался из окон и щелей тяжелыми клубами и расползался по земле, медленно поднимаясь вверх. Тони и Крейзи тщетно пытались защитить свой дом от атакующего пламени, размахивая тряпками и одеялом, затаптывая огонь. Дана торопливо спрятала хлеб за пазуху и бросилась на подмогу… Дым, попав в легкие, тут же вызвал приступы кашля. За считанные секунды огонь перебрался с пола на стены. Все вокруг устрашающе трещало, вспыхивало, щелкало, отбрасывая искры. Бродяги пытались погасить огонь, но тот разгорался еще сильнее.

Каждый пытался вытащить что-то особенно ценное, но в переполохе никто не понял, что на самом деле у них нет ничего такого, ради чего стоит бросаться в пожар. Первым понял всю бессмысленность ситуации Антон. Он в панике начал дергать за рукав Крейзи, что-то кричать Дане, но дым прерывал слова удушающим кашлем. Неожиданно с потолка отвалился кусок штукатурки, с грохотом разбившись об пол. Дана и Антон уставились в вверх. И в клубах дыма они увидели жуткое зрелище: под потолком на короткой веревке болталось безжизненное тело Запонки. Крейзи в это время была увлечена поиском своих припасов и ничего вокруг не замечала. Именно в этот момент между Даной и Антоном родился молчаливый заговор. Увидеть смерть своей питомицы для Крейзи было бы тяжелым ударом.

Еще один горящий обломок полетел сверху на пол. Пожар разгорался. ″Сейчас крыша рухнет! ″ – крикнула Дана и только тогда, бросив все, все помчались на улицу. Крейзи пришлось вытаскивать силой, она хотела забрать все накопленные за долгое время вещи, но времени уже не было.

Бродяги молча стояли в стороне пылающего здания, с тоской наблюдая, как сгорает их теперь бывшее пристанище.

– О, тихие небеса! – с грустью прошептала Дана.

– Нам пора уходить, – негромко произнес Тоник. – Сейчас пожарные приедут.

Дана не стала расспрашивать своих друзей о случившемся: и без слов все трое знали, кто устроил пожар.

Спасти из огня удалось лишь небольшую кучку вещей. Крейзи, Тоник и Дана собрались было забрать эти вещи, ради которых рисковали жизнью, но теперь они оказались совершенно никчемными. Стало понятно, почему сначала возникла такая суматоха: каждый искал свои вещи и не мог найти то, что надо. Все более-менее ценное в их жилище было заранее вынесено поджигателями или быстро сгорело, а то, что лежало сейчас перед ними, было лишь кучкой хлама. Тоник и Дана молча пошли прочь с пустыми руками, и Крейзи, махнув рукой, отправилась следом, переживая, что рядом нет Запонки. Они шли молча, не зная куда, но уверенные в том, что теперь больше никогда не вернутся на это место. Никто особо не переживал по поводу потерянного, им не впервой что-то терять. Только охватившее уныние заставляло углубляться в размышления. Никто ничего не говорил, каждый думал о чем-то своем….