Леона цыкнула и развернулась в другую сторону. Значит, показалось. Не повезло. Бывает. Настроение резко испортилось. Возвращаться к воротам и караулить незнамо кого уже не тянуло. Домой, скорее домой. Наведается в следующий раз.
Запыхавшийся хриплый выкрик настиг ее, когда Леона уже поджидала автобус:
– Саймон говорит: стой! Саймон говорит: обернись!
Чарли – точно он – смотрел на Леону с болью и надеждой. Леона посмотрела в ответ и протянула руку.
– Прости, у меня нет гвоздики, но если хочешь – пойдем со мной.
Желтые гвоздики Гамельн оставлял на местах, откуда уводил детей за собой. Прочь от жестокого мира. Это был один из ярких знаков, по которому разрозненные исчезновения связали между собой. Другой – то, что всех похищенных детей воспитывали матери-одиночки. И никто из них не справлялся.
Чарли вцепился в ладонь Леоны как утопающий.
***
– Матери еще неделю дома не будет. – Они сидели в парковом открытом кафе за дальним столиком, и Чарли показывал чудеса дипломатии. – Я так надеялся, что уж эти каникулы мы проведем вместе, поедем на море! А она запихнула меня в гребаную элит-школу. До начала учебного года далеко – никто шухер не поднимет. А если поднимет – пожалуюсь на преподов и скажу, что занимаюсь дома. Она поверит. И позволит мне эту «маленькую вольность». Она мне почти все позволяет. И все покупает. Но мне не нужно от нее ничего, кроме самого главного.
– Любви?
– Как ты догадалась? – Чарли желчно скалился, притворно прикладывая ладонь к груди. – Мать как чокнулась, ничего не слышит и не замечает. Я живу один в здоровенном доме! Это нормально?!
– Для кого-то это – предел мечтаний, – Леона вновь задумалась о тесной квартирке Гамельна и переезде.
– Вот и мои бывшие однокашники люто мне завидовали, а я мечтал поменяться с ними местами. Согласен был и с Роханом, у которого папаша пьет, мамаша фанатично верующая, а в тесной квартирке еще пять чумазых ртов. Уже все равно, когда от тоски на стенку лезешь. Поэтому в свой дом я не вернусь. Что хошь делай. Бей, насилуй – не вернусь.
– Ты за кого меня держишь?! Но, Чарли, все не так просто, как тебе кажется.
– У меня есть свой счет в банке и наличка припрятана. А в камере хранения – сумка с вещами.
– Как-то у тебя все подозрительно продумано…
Чарли сдунул челку, наползающую на глаза.
– Заебало все, сбежать думал.
– А тут я? – Леона прищурилась.
– А тут ты, – Чарли безмятежно отправил ложку десерта в рот. – Но замечу, это ты меня искала. Вот и неси теперь ответственность.
– Ишь какой.
– Какой?
– Успел привыкнуть, что все по щелчку пальцев решается? По одному твоему слову? К Гамельну я отвести тебя не могу – не хочу ставить его под удар. Не глупенький, понимаешь, к кому полиция первым делом наведается. И куда мне тебя девать?
– А к себе? Или ты на улице бомжуешь?
– У меня мама… повторно выходит замуж и ждет ребенка. А на ровесника моего ты никак не тянешь, чтобы сойти за друга, которому срочно нужен приют и кров.
– А обязательно быть твоим ровесником, чтобы быть тебе другом? Тогда и с Гамельном ты дружить не можешь.
– Гамельн… это другое.
– Да просто признай, что не хочешь им делиться, – Чарли поморщился. – А визит в школу просто способ эго почесать. «Я смогу всех найти, я крутая». А на самом деле ты – ссыкло. Гамельн пришел и сразу забрал меня. Не ждал, когда звезды сложатся.
– Эгоист тут ты. Гамельну было куда тебя отводить, мне пока нет. Пока.
– Нахуя тогда ты пришла? Играть предложила, руку протянула? Нахуя? Весело это – подразнить, а потом свалить в туман?
– Чарли…
– Заебало, – Чарли поднялся из-за стола и потянул за собой сумку. – Спасибо за фуфловые обещания и пустые разговоры. Больше не приходи.
Чарли махнул рукой и затопал к выходу. Леона выматерилась: уж она знала цену таких детских слов.
– Подожди! Да стой ты! Саймон говорит: стой!
Чарли застыл у самого порога, давая Леоне последний шанс.
– Чтобы выиграть, нужно быть хитрым, как лиса.
***
Идея была сомнительной и откровенно говоря херовой. На беременных вообще можно вываливать такое? «Привет, так и так, я решила похищать детей, да-да, тех самых детей». Отличный подарок к предстоящей свадьбе! А вдруг она перенервничает и выкидыш случится? Элизабет немолода уже все-таки.
Леона дала себе отсрочку, по телефону предупредив только, что приедет не одна, а с другом, и попросила, чтобы Рудольф «отправился погулять». Хотя, может, стоило наоборот всем вместе это все обсудить? Но уже было поздно ловить заброшенный мяч. Они с Чарли тряслись в метро. Чарли слушал музыку и пялился в окно. Леона пыталась листать комикс на телефоне, но лишь скользила взглядом по картинкам, так и не вникая в суть.
На каждой остановке хотелось выскочить из поезда и где-нибудь затаиться-затеряться. В строгих мужчинах, кидающих на них взгляд, виделись полицейские. Леона всем нутром ждала вопроса: «А куда это вы едете, молодые люди?» Несколько раз казалось, что звонил телефон, – но даже в «Вотсапе» царила тишина. А если попросить кого из своих о помощи? У Томаса большой дом, он постоянно звал к себе кого-нибудь на ночевку, неужто откажет? Или вот семья Рут владела гостиницей, ведь выделит комнатушку? Леона одергивала сама себя. Да что с ней? Сердце просто стучало как ненормальное. Вроде ничего подлого не затевала… Кроме похищения несовершеннолетнего.
Из всех «слезливых историй» они с Чарли сошлись на правде. Почему же так колотило, словно в лихорадке? Вот и верь после этого формулировке «совершить преступление – легко».
К своему дому Леона подходила на полусогнутых. Ее всю трясло. На лбу выступил пот. Леона задушила порыв развернуться и сбежать и решительно открыла дверь. Элизабет порхала на кухне – вкусно пахло цыпленком-табака, – но среагировала на замочный щелчок сразу же:
– С возвращением и добро пожаловать!
Леона очень пожалела, что сейчас не зима – и нельзя потянуть время с переодеванием. Но руки она мыла с особым старанием: управляться одной конечностью не так-то легко! Чарли молча скинул кеды и следовал за ней. Только его давящий тяжелый взгляд Леону и подгонял.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, угощайтесь, – Элизабет накрыла на стол, и бегство в собственную комнату казалось верхом невежества. – Ох, Лео! Что у тебя с рукой?
– А? Упала неудачно. С эскалатора.
Мама покачала головой.
– Будь осторожнее. Лекарства купила? А мазью мазала? А ниточкой запястье перевязывала?
– Да-да… А ниточка зачем?
– Чтобы боль на себя утянула, – Элизабет ненавязчиво подложила Леоне еще порцию, и та безнадежно прикинула, что лопнет.
– Где ты такое вычитала вообще?..
– Старинный обряд, – Чарли подал голос так неожиданно, что вздрогнули и Леона, и Элизабет. – Ба так делала. Еще шептала что-то над веревочкой и плевала. Помогало, как ни трешово звучит.
– Ох, мы же не познакомились. Я – Элизабет Снайдер. Правда, скоро у меня будет другая фамилия… Можешь звать меня Бетти, – мама улыбнулась и протянула Чарли свою узкую ладонь. – А как тебя зовут?
– Чарли Маккой, – Чарли спокойно и чинно пожал мамину ладонь.
– Очень приятно! Чувствуй себя как дома.
– Ма, к слову об этом… А можно Чарли у нас поживет?
– Поживет?
– Он заплатит. Просто его мать работает двадцать четыре на семь, и ему не хватает семейного общения, – Леона выпалила и подумала: надо было прикусить себе язык. Или побольше репетировать.
– Бедный ребенок, – мама потянулась погладить Чарли, но тот отшатнулся.
– Не надо меня жалеть. И строить добреньких, если я здесь нахер не сдался. Я не тупой и не слепой. Вы тут семью новую строить пытаетесь, а является хрен с горы и внимания требует. Даже если я буду тихо сидеть и не отсвечивать, я буду вам мешать. Просто потому, что чужой. Хотя вы и при дочке вряд ли милуетесь с будущим мужем. Неприлично же! Неудобно… Я ведь прав?
У Элизабет улыбку как смыли.
– Прав. Про все прав. С другой стороны – я тоже не тупая и не слепая. Шесть лет назад ты ведь так же был похищен Гамельном? Твоя мать, кажется, держала тебя под колпаком. А теперь решила запереть в элитной школе?
Леона чуть не поперхнулась косточкой. Чего-чего, а такой проницательности она от Элизабет не ожидала.
Чарли стиснул пальцы на столешнице.
– Можно и так сказать. Я стал волен выбирать себе клетку, где у меня есть все…
– Кроме самого главного, так? Хотя, поверь, твоя мама тебя любит, по-своему, так, как ей кажется лучше для тебя. Ты бы поговорил с ней, прежде чем…
– А я будто не пытался! – Чарли буквально выплюнул эти слова. – Я ей напрямик говорил: мне это не надо, ма, пойдем в парк, купим мороженое… Так она отвезла меня в ресторан, заказала вазочку с тремя дурацкими шариками, которые по вкусу напоминали мыло, а сама болтала по телефону, договариваясь об очередной суперважной встрече.
– Тяжелый случай… Но лечится со временем. Правда, к тому моменту уже может быть поздно… – Элизабет вздохнула и переключилась на нарочито бойкий и деловой тон: – Что ж, не могу обещать тебе любви, но позабочусь как смогу. Мы с Руди потихоньку обустраиваем дом побольше, поэтому о моей личной жизни не беспокойся.
– Обустраиваете дом?! А как… когда…
– Дома чаще бывать надо, – в голосе мамы так и сквозили ехидство и ирония. – Я не хотела говорить, пока мы все не закончим, но ладно уж. А теперь, Чарли, не мог бы ты оставить меня с дочерью наедине?
Чарли тут же поднялся и через минуту вышел на улицу.
– А он не уйдет?
– Нет, – мама хранила безмятежность. – Он оставил здесь свою сумку.
– Ты по ней догадалась?
Элизабет отпила чай и обронила как фразу о погоде:
– По Гамельну. Ты ведь это ради него?
– А… э… но…
– Я его сразу узнала. По взгляду. У него взгляд хищной птицы. Сначала я испугалась, признаться, но потом увидела, насколько ты счастлива, и не стала вмешиваться. Он не учил тебя ничему плохому. Наоборот – учил тебя быть человеком свободным, смелым и сильным. Лучшего для своей девочки я и пожелать не могу, – Элизабет взяла ладони Леоны в свои и прижала к груди.
Леона чувствовала себя растерянной. Это получалось – она тупая и слепая?! Старалась спрятать то, что давно у всех на виду. Ну приехали. Элизабет осторожно притянула ее к себе, гладя по спине.
– Прости, что не говорила с тобой об этом раньше. Теперь уже о другом надо… Я вижу, насколько ты в него влюблена и какие только горячие импульсивные дела ни готова совершить во имя этой любви. Я знаю, какая она – первая любовь. С запахом свежих пробивающихся почек, с реками, выходящими из берегов, с неверной почвой под ногами. Не скажу, что я в диком восторге от того, что моя дочь любит мужчину, который мало того, что старше, так у него еще и тюрьма за плечами. Но именно этот мужчина открыл мне глаза, позволил нам с тобой сблизиться.
– И ты так легко это все принимаешь?
– Честно? Как только я заметила твой мечтательный взгляд, устремленный на Нельсона, хотела отвести тебя к психологу. Или увезти куда-то подальше… Но меня отговорил Руди. Сказал: ты начнешь меня ненавидеть. Это меня испугало сильнее, чем твои предпочтения.
Слова где-то затерялись. Прежний мир разбился на кусочки и собирался заново. С обновленными деталями. Все-таки это слишком!
– Мне надо… посидеть в темноте.
Леона, шатаясь, поднялась и как пьяная двинулась по коридору. Легла на кровать в своей комнате. Зажмурила глаза. За веками кружили знакомые лица и диалоги-диалоги… Как она упустила столько важного? Все экзамены эти. Мозги наизнанку вывернули!
– Просто когда влюблена, весь остальной мир уходит на задний план, – Элизабет тихо проскользнула в комнату и устроилась с краю кровати. – А теперь ты пытаешься весь мир догнать и перегнать. Что делать с мальчиком-то?
Леона застонала. Можно она поспит, а? И проснется в той реальности, где все проблемы уже решены. Она зарылась носом в подушку, но Элизабет недвусмысленно прокашлялась. Пришлось откапываться из гнезда. И садиться, притянув колени к груди. Пробубнила ответ Леона тоже куда-то себе в колени.
– Что-что?
– Это не импульсивный порыв. Я, вообще-то, просто хотела их проведать, но… – Леона нахохлилась и выпятила губу.
– Их?
Язык – враг ее!
– Детей. Повезло только нам с тобой. У остальных все осталось так же, если не хуже. Я был в больнице у Сьюзен – ее мамаша ударилась в гиперопеку.
– А еще двое?
– Кевин умер, когда Гамельн сидел в тюрьме, до Оллин я еще не добралась.
– В такие минуты вспоминается сказка про хрустальное королевство. Все там жили в любви и согласии, но злой человек решил, что такого не бывает, и кинул камень. И хрупкое королевство разбилось.
– Похоже на то, – Леона горько усмехнулась.
– А ты хочешь собрать все осколки обратно? И склеить? – Элизабет походила на любопытную птичку. На девочку, которая верит в чудеса и сказки.
– Для начала нужны рама и клей. А Чарли, он в буйном возрасте, потребовал все и сейчас. Ну и вот результат.
– Дальше будет сложнее, – Элизабет осторожно погладила Леону по коленке. – Я помогу чем смогу, но, прошу, не лезь в криминал.
– Хорошо, ма… И спасибо.
Нужно было им почаще устраивать такие беседы по душам.
На дом медленно опускался вечер.
***
– И где тебя носило? – Гамельн не вышел ее встречать, но оккупировал кресло в гостиной, напоминая пафосного злодея. Только кошки на коленях не хватало.
– Да я… выбегала воздухом подышать на полчасика.
– Лео, я дома уже два с половиной часа.
– Да? Как время-то летит, – Леона подергала ворот платья, пряча нервозность.
– И где же ты гуляла, что аж пришлось на метро ездить?
– Ч-что? С чего ты взял?
– У меня с карты списались средства. Помнишь, у тебя приложение глючило, поэтому мы решили, что деньги на проезд будут списываться с моей карты, а ты мне отдаешь наличкой.
– Черт, – Леона уставилась на ножку кресла.
Точно! Обычно Леона давала Гамельну деньги в начале месяца, но череда экзаменов, выпуск… А остаток закончился. И все из-за Чарли!
– На какие подвиги тебя на этот раз потянуло?
– Да к маме я ездила!
– Может, тебе к ней переехать обратно?
Леона засопела. Умел Гамельн надавить на больное. Она и так грузилась по поводу, что большую часть проблем повесила на маму, а тут еще… Стоп. «Переехать»? Леона вскинула голову – Гамельн улыбался хитро-хитро. Разрывало желаниями въехать ему и обнять.
– Вы что там успели наобсуждать за моей спиной?
– Не больше, чем успела ты, – Гамельн похлопал по подлокотнику кресла, а Леона застыла. – Все ей выдала или часть оставила про запас?
Понять бы еще, о чем Гамельн говорит! Об их отношениях и как далеко они успели зайти? О клубе «Рахум»? О соседке в кигуруми единорога? О встрече с Вивиан и ее муженьком? Или… Он и про детей уже в курсе?!
– Все… Это плохо?
– Было бы плохо, ты бы не вернулась. Тебя бы как минимум заперли, а как максимум – поместили бы в клинику.
Леона потопталась на месте, боясь долго смотреть в умные и проницательные глаза Гамельна. Похоже, речь все же про отношения и произошедшее на кухне.
– Как ты понял?
– Это очевидно. Тебя переполняло. В такие моменты либо признаешься, либо прячешься от самой себя. Второе – не для тебя. Больше не для тебя. Я потому и не звонил, хотя тебя дома явно больше трех часов не было.
Леона рухнула к Гамельну на колени и зарылась пальцами в волосы. Сгорбилась, раскачиваясь. Не хватало еще какого-нибудь завывания на фоне.
– Ну-ну, ты все уже сделала. Импульсивно, толком не обдумав, но сделала. Чего теперь-то жалеть?
– Я не… – Леона неожиданно даже для себя всхлипнула. – Не жа-жа…
– Ага, я понял, – Гамельн потянул Леону на себя, и она уткнулась носом в футболку, пахнущую свежестью. – Львенок…
От этого «львенок» Леону прорвало как водопровод. Гамельн вздохнул, а дурацкие слезы текли и текли! В банде бы шутканули насчет пмс и беременности, но это точно не ее случай! Смешалось в кучу прошлое, настоящее, упущенное и приобретенное. «Ты просто не хочешь им ни с кем делиться». Да, она не хотела, не хотела, черт возьми! Была бы возможность – держала бы Гамельна под замком. Глаза бы выколола всем, кто на него смотрит. Стерла бы все чужие касания, даже случайные. Гамельн ее, ее!
Но почему же она фанатично стала искать тех, для кого Гамельн – бог? Кто занимает место в сердце и душе Гамельна ничуть не меньше, чем Леона? Неужто и здесь Чарли оказался прав? «Захотела почесать свое эго». Леона помотала головой. Ведь это неправда! Неправда же?.. Леона всхлипнула еще пару раз, затихая. Расширила глаза. В голове царил кавардак.
Разговор про детей начал не Гамельн. Они жили вдвоем и жили, никто им не мешал, нотаций не читал. С чего Леона решила ворошить прошлое? Да так, что забить-забыть уже не получалось. Ответ лежал где-то очень, очень близко.
– Ты перенервничала, Лео, устала. Пойдем, умоешься и спать. Или комедию какую поставить?
– Гамельн! – Леона едва не подскочила. – А если бы моих ребят, ну, взяли в заложники… Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но однажды Дороти группировка мудилы полдня взаперти держала! Ну, чтобы меня выманить и из себя вывести. Мы им накостыляли, конечно. Так вот, если бы их всех взяли в заложники, и я бы не могла справиться одна, что бы ты сделал?
– Неожиданный вопрос, – Гамельн стиснул пальцы на спине Леоны чуть сильнее, чем раньше. Напрягся. – Но ответ прост: вместе с тобой продумал бы план, как их освободить.
– И зачем тебе это? Они ведь для тебя никто.
– Зато для тебя они семья. Этого достаточно, – Гамельн сказал как отрезал. – Ты бы явно была сама не своя. Как и в случае, если бы мы просто-напросто вызвали полицию. Разумность и логика – не путь гопоты. Вот оббежать полгорода и без подмоги ринуться на толпу парней с арматурами – другой разговор. Когда ты не пожалела ни времени, ни сил, чхала на безопасность – вот это демонстрация дружбы. А не просто на кнопочку вызова нажать. Хотя мотив одинаков, способ реализации имеет значение.
– Почему ты такой умный, Гамельн?
– Я просто старше. Поживешь с мое… Но правда в том, что ты и без меня это все знаешь.
Леона утерла нос и кивнула. Знала. Только забыла. Напридумывала лишнего.
– Спасибо.
– Да так-то не за что.
Леона ткнула его в грудь и слезла с колен.
– До работы когда доберусь – отдам за проездной. И за коммуналку. И вообще – нам нужно вести общий бюджет.
– Какая серьезная, – Гамельн улыбался, как улыбаются на детские перлы.
– Я серьезно!
– Я в курсе. Но давай поговорим об этом, когда ты поправишься. На тебя сейчас и так много чего навалилось.
– Ты подозрительно добрый…
– Я подозрительно расчетливый и коварный. На данный момент с тебя и монетки не стрясешь, так что… Не пыхти, иди умойся.
– Вот и не пойду.
– Ну и ходи зареванная, мне-то что.
У кого-кого, а у Гамельна в роду точно были лисы!
***
Леона валялась на постели и читала комикс. Очень захватывающий! Там были люди-мутанты, жестокость человеческих экспериментов, дилеммы добра и зла, противостояние дружбы и предательства. Первый томик она прочла быстро и полезла за продолжением. Спасибо сменщику по работе, который подсказал дельное приложение.
Ради исключения Леона показательно и примерно отлеживалась дома. Обдумывая коварный план: как выпытать у Гамельна про Оллин. Перебрав множество дурацких вариантов, решила полистать комикс, который не осилила во время похищения Чарли. Одним глазком глянула, ага. А в итоге и в туалет, и на кухню – все наощупь, потому что как оторваться-то!
– Ого, внезапно, – Гамельн навис сверху, загораживая страницу. – Ты хоть бы оделась.
Леона скуксилась.
– Дай дочитать, там немного осталось.
– Ага, еще каких-то три выпуска.
– Ты читал?
Гамельн неопределенно пожал плечами.
– Приходилось.
– И чем там закончится? Кто победит? Мутанты смогут жить нормально?
– Люди-то не всегда нормально живут, о чем ты. Все непросто. И неоднозначно. Читай – сама поймешь.
Гамельн отодвинулся, а Леона из вредности досмотрела до конца страницы и отложила телефон.
– Потом. Вместе с тобой. После того, как ты меня накормишь.
Гамельн скрестил руки на груди.
– Твоя наглость не знает границ. Это, вообще-то, я пришел с работы и нуждаюсь в заботе.
– Ну вот и о себе позаботишься заодно. В чем проблема?
– Лео, – Гамельн приблизился хищно, и у Леоны по низу живота скользнул невидимый шарик. – Не перегибай. И оденься.
Он снова отодвинулся, а Леона с сомнением оглядела себя. Чем Гамельну лиф с шортами не угодили? Солнце сегодня разошлось, и в футболке она вспотела как мышь. А шорты вполне себе норм – широкие и белые с красными вставками. Леона потеребила ткань и заметила с внутренней стороны бедра здоровенный синяк.
– Хм, а это я где себе набить успела? Эби-Дороти, что ли, постара…
Гамельн буквально впечатал ее в спинку кровати, намотав косу на кулак. Он целовал до поджатых пальцев на ногах, до разрастающегося шара в животе, ухающего ниже и ниже, давящего больше и больше. Задрал лиф и сжал грудь так, что Леона стала натянутой струной. И Гамельн играл, играл на ней свою песню.
У Леоны перед глазами плясало, когда Гамельн оторвался на миг – хищный и притягательный – и стянул с себя футболку. Леона едва не заскулила. Ожоги, покрывающие грудь и живот Гамельна, напоминали красиво извивающихся змей. Гамельн толком не дал рассмотреть, налетая опять. Переходя поцелуями на шею, втягивая кожу губами. Дальше – на грудь. Ладони его прокрались между ног и оглаживали внутренние стороны бедер. Леона задыхалась и немного умирала. Кто ж так с живыми людьми поступает? Кожа зудела. В трусиках стало мокро.
– Это все… обязательно? – слова высвистывались.
Гамельн надавил ладонями под коленями, разведя ее ноги шире, и прижался так, что она почувствовала, насколько на самом деле он возбужден. Леона стукнулась головой о спинку кровати. Закусила губу. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Уже слишком много всего. Пусть она кончит и…
– Тебе подавай всего и сразу, львенок? – Гамельн начал покачивать бедрами, и Леону едва не замутило: внизу живота распирало тугим комком. – И желательно быстро, чтоб не успеть смутиться? Какая наивность.
Через пару мучительных, искрами прошибающих притираний Леоне можно было готовить в морге кушетку. Она вцепилась в руки Гамельна, зажмурилась. Гамельн, глазами выпивающий душу, – зрелище не для слабонервных! Гамельн вообще человек?
Когда между ног сгустился неимоверный жар, Гамельн резко прекратил всякое движение. Леона возмущенно заскулила. Ну кто так издевается? А вот приоткрывать один глаз не стоило. Гамельн, отодвинувшись, хищно провел языком по верхней губе и потянул Леону за ноги, распластывая по кровати. Леоне совсем, вот совсем не нравился подобный расклад! Внутри орало сиренами. А можно на стоп нажать? А можно перемотать?
– Уже нет, Лео, уже нет.
Гамельн рывком стянул с Леоны шорты с трусами. И так, чтобы она окончательно съехала с катушек, совершенно по-блядски стянул штаны с боксерами с себя. Ой-ой-ой-ой. На это точно можно смотреть? Это законом не запрещено? Гамельн выглядел потрясающе.
– Слюной не капай, львенок. Все впереди.
Гамельн раскатал на себе презерватив, и Леона упустила момент, откуда он его достал. Сглотнула вязкую слюну. Мышцы напряглись камнем.
– И потише. Тебе будет не очень приятно, но я постараюсь быть нежным, – Гамельн похлопал по внутренним сторонам ее бедер, намекая, что ножки можно расставить пошире, и оценил взглядом позу так, что сбежать захотелось.
Не отрывая от нее взгляда, он принялся ласкать ее пальцами. Прямо сейчас в жизнь воплощались сокровенные фантазии. В реальности это ощущалось куда ярче, чем представлялось. Движения по началу нежные становились все быстрее и напористее.
Чем дальше – тем ярче организм реагировал. По телу прокатывалась теплая-теплая волна. Легким скольжением. Вроде была, а вроде и не было. Леона застонала протестующе-вызывающе и выгнулась, пытаясь поймать больше ощущений.
Поймала, нечего сказать! Гамельн с рыком приподнял ее бедра и вошел плавно – едва ли на головку. Леона задышала чаще, уговаривая себя не паниковать. Гамельн убрал мокрую челку с ее лица, поцеловал медленно, вдумчиво. И среди томности поцелуя первый мягкий толчок был едва ощутим. Но Гамельн толкнулся вновь, в этот раз сильнее, и Леона, почувствовав легкую боль, сжалась.
– Тише, львенок, – прошептал Гамельн ей на ухо. – Потерпи.
Со следующим толчком боль полоснула острой вспышкой, и Леона застонала и вцепилась в плечи Гамельна, заставив его замереть.
– Дыши, давай. Вдох-выдох, – негромкий голос Гамельна будто тушил неприятные ощущения, быстро сводя их на нет.
Леона, подчиняясь этому голосу, приходила в себя. Открыв глаза, она увидела заботливый и взволнованный взгляд и почти на автомате потянулась за поцелуем. Гамельн, мазнув по ее губам, уткнулся ей в плечо, тяжело вздохнул и неожиданно – для Леоны – отстранился, полностью из нее выходя.
Лицо его не выражало никаких эмоций, будто от секса с ней он не получал ни капли удовольствия, и Леона уже готова была вскочить с кровати, как выцепила взглядом что-то выбивающееся, неправильное… Гамельна всего трясло. Он вновь вздохнул и сказал глухо:
– Ты лежи… А я пока…
– Эй-эй-эй, куда! – Леона схватила Гамельна за локоть и повалила обратно на кровать.
Гамельн лежал, раскинув руки. Грудь ходила ходуном. Глаза сверкали – шальные-шальные. Похоже, он все еще пытался себя контролировать. Потому что самый умный и взрослый, да еще и заботливый! Хренушки с два.
– Лео… это не самая…
– Мне лучше знать, – Леона пристроилась на бедрах Гамельна и обхватила его все еще твердый член. – А то тебе можно все в свои руки брать, а мне нельзя? Ха!
На самом деле Леоне было стремно. Очень. Не каждый день добровольно собираешься пихать в себя чужие члены. Ну, то есть не чужие, но… По позвоночнику скользнула капля пота. На картинках и видео все выглядело совсем иначе. А если она не туда станет пропихивать? А если передавит? А если переусердствует? Р-р-р-а! Какие глупости только ни лезли в голову!
На выдохе Леона направила член Гамельна в себя. Хуже уже все равно не будет. Член проскользнул по-прежнему легко и начал распирать. Странно, волнующе, но не неприятно. Даже больше дразняще-маняще. Очухалась она, только когда поняла, что все.
– Упс.
Заполненность давила и призывала к действию. Гамельн смотрел на нее не мигая широко открытыми глазами, в которых плескалась бездна. Авантюра стоила того! Леона в эту бездну ухнула – и снова, и снова. Она не знала, как правильно, но Гамельн застонал, запрокинув голову. И вцепился в ее бедра, направляя и побуждая чуть не мячиком скакать. Ну, это уже как-то сли… Гамельн вдруг навалился на нее, опрокидывая.
Началось какое-то сумасшествие. Гамельн втрахивал ее в матрас до красных пятен перед глазами. До помутнения. До крика. Кровать ходила ходуном и долбилась о стенку. Леона не стонала даже, а захлебывалась. Звук от соприкосновения тел казался каким-то нереальным, зашкаливающим. Это точно с ней происходит?!
Леона заскребла ногтями по спине Гамельна – в ломкой эйфории. Уже почти готовая. Пальцы скользили, а Леона цеплялась, цеплялась… Оргазм накрыл на очередном рвано-глубоком толчке, насыщенно-бурный.
Гамельн резко замедлился, толкаясь реже, но глубже. С его губ слетали короткие стоны, и Леоне очень хотелось сцеловать их. Но Гамельн отвлек от этих мыслей, переплетя пальцы и потянув ее руку вниз.
– Поможешь? – спросил хрипло и подмигнул.
– Э-э… Как? – на Леону нашел ступор, но когда Гамельн вышел из нее и внезапно под пальцами ощутилась горячая влажная кожа, а потом и тяжесть налитого члена, ступор как-то сам собой скрылся.
Пары совместных движений хватило, чтобы Гамельн излился ей на живот, пачкая пальцы, и упал на кровать рядом. Леона поморщилась – очень захотелось вытереться. Хоть чем-то. Вот куда все салфетки делись? Придется о простыню…
Гамельн лежал и не двигался, сияя блаженной улыбкой. Нет, вы только на него посмотрите! И совесть наверняка дрыхнет мирным сном.
Леона показательно засопела. Гамельн протянул руку, погладил по голове.
– Спасибо.
– Знаешь, ты действительно монстр. Нельзя же так с невинными девушками!
Гамельн перестал изображать счастливую тряпочку и приподнялся на локтях.
– Прости. Сорвало. Все ты, – он сказал это так буднично и так интимно, что у Леоны щеки запылали. – Славный львенок – совсем большая львица. Что я для тебя могу сделать?
Леона надулась поначалу, а потом вспомнила кое-что важное. Уселась поудобнее.
– Расскажи, пожалуйста, про детей. Где мне их искать?
***
Ухоженный двухэтажный дом рядом с пепелищем – сочетание как минимум странное. А как максимум – пугающее. Леона зашуршала щебнем, останавливаясь и сверяясь с бумажкой. Ну да, адрес нужный. Но дом почему-то милым и дружелюбным совсем не казался. Такие ночами запросто превращались в чудовищ. Вдруг Оллин уже сожрали? Что за глупости! Меньше надо фэнтези читать.
Леона собралась с духом и нажала на звонок. И ничего не услышала. Зашибись. Не работает, что ли? Потянулась опять, и тут тишину сменил грудной голос. Леона чуть не подскочила!
– Вы из музыкальной школы? Проходите-проходите. Ждем не дождемся.
От такого Леона совсем выпала, но в открывшуюся дверь шагнула. Взгляду сразу пристал холл, в котором все кричало о строгих правилах дома. При входе стояла обувница и набор гостевых тапочек. На крючках висело два летних плащах, две шляпы и два шарфа под тон. На стене висело зеркало в роскошной раме без единого пятнышка. В такой обстановке заранее чувствуешь себя неуютно, боясь что-нибудь задеть или испачкать.
– Здравствуйте! – полноватая женщина держала за руку девочку со стрижкой каре и налепленным сверху синим бантом. – Мы с Ол… Ой, а что у вас с рукой? Вы поэтому звонили? Извините, столько дел, столько дел, не успела перезвонить. А как же вы играть будете?
– Я буду слушать, – Леона буркнула и по выражению лица женщины поняла, что близка к провалу и выставлению вон. – Я хотела сказать, что у каждого своя манера игры, поэтому чтобы подстроиться под чужое исполнение – мне надо его сначала услышать.
Женщина сухо улыбнулась.
– Хорошо. Надеюсь, неприятности с рукой не затянутся больше, чем на неделю. Нам с Оливией не хотелось бы сесть в лужу на концерте. Извините, если задела.
– А, эм… Оливия? Мне казалось, у девочки другое имя.
– Вы, наверное, слышали, как ее подружки называют «Олли», – женщина поморщилась. – Но свою дочь я назвала в честь бабушки, благороднейшей женщины! И не собираюсь сокращать это имя!
Леона ничего не понимала. Что у этой бабы с головой? Судя по фотографиям, опубликованным в социальной сети горе-матери, девочка с синим бантом и печальным лицом – это как раз Оллин. А она приходилась этой грымзе племянницей. Откуда взялись «Оливия» и «дочь»? Пока она размышляла, они добрались до гостиной, чопорно-роскошной, как и всё в этом доме, в бело-золотистых тонах. Посередине был накрыт стол.
– Оливия, иди готовься, а я пока угощу девушку чаем.