В последнее время мы часто ссорились. Особенно по всякой ерунде: я раскидал свои бумаги, она опоздала на ужин с моими друзьями, мы не могли решить, кто будет мыть посуду, поэтому полчаса кричали друг на друга, перебирая все упреки, скопившиеся с самой нашей свадьбы.

Сейчас это кажется мне не просто глупостью, а каким-то нелепым идиотизмом. Только последняя скотина может ругаться с любимым человеком из-за такого.

Но тогда, естественно, мне казалось, что мои права, интересы, да что там – вся моя жизнь зависела от того, поняла ли Регина, как сильно она ошибается или нет.

В наказание за это – заслуженное, я не спорю – меня отлучили от самой счастливой новости в моей жизни.

Мне приходила в голову мысль, что Регина молчала, думая сохранять ли беременность.

Она хотела детей, это я знаю точно. Но иногда задаюсь вопросом: а хотела ли она детей от меня?

От человека, который мог накричать на неё, потому что она долго не брала трубку. Или который однажды высадил её из машины посреди шоссе, потому что она переключила его музыку на свою и отказалась вернуть всё обратно.

И тем не менее, про её тайну я узнал: случайно заметил торчавшие у неё из сумки, стоящей на тумбе в коридоре, документы – протокол УЗИ и заключение из медицинского центра. Беременность 7-8 недель.

Когда она вышла из ванной, я показал ей эти бумаги, и… мы снова поругались.

– Ты рылся в моих вещах?

– Ты скрыла от меня беременность!

– Ты рылся в моих вещах!

Мы оба были на взводе, поднеси огонёк – рванёт, только уши в разные стороны разлетятся. Но разница в том, что Регине теперь можно было всё (и дело не только в отношении к беременности, но и в гормонах, над которыми она не имела никакой власти, а значит, и ругать её за эмоции было несправедливо), а я должен был быть снисходительным, благоразумным и мудрым.

Я выдохнул, выставив вперёд ладони, и присел на край нашей постели.

Регина стояла у окна, уперев ладони в бока, словно я собирался выпрыгнуть в него, а она не давала.

– Регин, – начал я, невольно поглядывая на её живот, пока ещё такой же плоский, как раньше. – Давай спокойно поговорим.

– Давай, – кивнула она, но я расслышал в её интонации вызов.

И постарался не обратить на него внимания.

– Почему ты не сказала мне, что ждёшь ребёнка? – спросил я.

– Потому что ты со мной уже несколько дней не разговаривал.

Я глубоко вдохнул.

– Если бы ты сказала, о чём нам надо поговорить, я бы бросил все дела.

– Разве вопрос в делах?

Я не ответил. Она усмехнулась.

– Мне пора.

– Куда? – спросил я, вскочив.

– На тренировку.

– Нет, погоди, – остановил её я. – Какие тебе теперь тренировки? Ты же беременна!

– И что?

Она то ли искренне не понимала, чего я пристал, то ли просто хотела меня побесить.

– А если ты упадёшь? Или у тебя закружится голова?

– Ничего у меня не закружится!

Регина схватила свои документы и вышла из спальни. Я бросился за ней.

– Мы с тобой не договорили!

– Ты и так всё знаешь, – отозвалась она уже из прихожей. – Мне больше нечего добавить.

– Как это нечего? Регина!

– Что?

Она обернулась и посмотрела на меня. Но я и сам не знал, что хотел бы от неё услышать.

В добрых комедиях, когда супруги узнают, что у них будет ребёнок, они радуются вместе, целуют друг друга, обнимают, и вроде как все проблемы уходят на дальний план.

А в жизни я бегаю за своей женой по квартире, пытаясь от неё добиться непонятно чего.

Наверное, я хотел увидеть в её глазах тихую радость, предвещающую нежное материнство, а видел лишь раздражение и желание поскорее от меня отделаться.

– Региш, – назвал я её так, как уже давно не называл. – Давай всё обсудим.

– Мне некогда. И нечего с тобой обсуждать. Я уже всё решила.

Она взяла сумку и потянулась к двери, но я в один прыжок оказался перед ней.

– Это что ещё значит?

– Отстань!

– Регина!

– Пусти меня!

– Регина! – я встряхнул её за плечи. – Что ты задумала?

– Это мой ребёнок! – закричала она. – Только мой, понял? И пошёл ты к черту!

Она вырвалась из моих рук, распахнула дверь и убежала.

Я слышал стук её каблуков по лестнице, словно в подъезде кто-то рассыпал бусины. Или, возможно, это были осколки нашего счастливого брака.

***

Вечера я ждал, ни разу не присев. Всё ходил из угла в угол, ломая голову над тем, что Регина имела в виду.

Я знал, что она мне мстила. А мстить она умела бесподобно. Что там те девчонки в академии, которым она срывала выступления? Я оказался бесправным настолько, что не мог даже узнать: будет у меня в итоге ребёнок или нет! Моя плоть, частичка моей души, моей судьбы, была у неё, и мне оставалось лишь ждать того, что она захочет сделать.

Регина красочно продемонстрировала, что мне только казалось, что я мужчина и могу контролировать свою жизнь. На самом деле я всего-навсего щенок: сиди, Тузик, и жди, когда придёт хозяйка и решит – утопить тебя или оставить.

К приходу Регины я приготовил ужин. Точнее, заказал еды из её любимого ресторана. Готовить самому сейчас было рискованно – руки не слушались.

Регина опаздывала. Я ей позвонил, но она не ответила. Мне хотелось разбить телефон, ибо каждая секунда ожидания под конец отдавалась в моей груди капелькой воска на живое сердце.

Наконец Регина пришла. Скинула куртку, сумку, начала снимать сапоги.

– Помочь? – спросил я.

Где-то на подкорке у меня отражалось, что беременным помогают снимать обувь.

– Я ещё помню, как пользоваться молнией, – ответила она.

Я видел, как Регина устала. От занятий ли, от наших ссор или просто от меня.

Меня вдруг насквозь пронзила мысль, что я потеряю её. Она уйдёт навсегда, и я уже не смогу её вернуть.

Я подошёл к ней и опустился на колени возле её ног. Чтобы как-то оправдать такой порыв, принялся расстёгивать молнию на её сапоге.

Чувствовал, что она смотрит на меня, но сам ей в лицо не смотрел.

– Чем пахнет? – спросила она.

– Твоей любимой курицей в кисло-сладком соусе.

Я надеялся, что она улыбнётся, но она только поморщилась.

– Не хочешь?

Регина мотнула головой.

– Извини, – промолвила она совсем как раньше – до того момента, как мы начали постоянно ругаться.

Я понял, что должен как можно дольше тянуть эту атмосферу. Так долго, чтобы она накрыла, поглотила нас обоих, чтобы Регина больше не видела во мне негодяя, а рассмотрела того парня, который семь лет назад осмелился познакомиться с ней в трамвае.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Тошнит.

Она и вправду была бледной.

– Ты говорила об этом врачу?

Она замотала головой.

– Тогда ещё не тошнило. Пару дней назад начало.

– Может, тебе приготовить что-нибудь? – предложил я. – Что ты хочешь?

– Сейчас ничего не хочу.

На столе остывал ужин из её любимого, жутко дорогого ресторана. Но мне было наплевать. Я радовался, что у нас наконец-то получается хоть немного поговорить.

Я поднялся и помог подняться ей. Она сделала шаг, но я удержал её за запястье, а потом, пока она не сопротивлялась, притянул к себе и обнял.

– Мне жаль, что всё вышло так, – сказал я, понимая, что сейчас меня спасёт только правда. – Я никогда себе не прощу, что не видел твои глаза, когда ты узнала результат теста.

Плечи Регины вздрогнули. Она беззвучно заплакала.

Мне и самому хотелось плакать – моя Регина возвращается ко мне.

– Ты скажешь, что решила сделать? – спросил я самое важное.

– Да, – всхлипнула она. – Я уйду от тебя и буду воспитывать ребёнка одна.

Я мысленно усмехнулся. Усмехнись я по-настоящему, и наш хрупкий мир полетел бы ко всем чертям. Но я не верил, что Регина вправду со мной разведётся. Не когда она, плача, уткнулась лбом мне в грудь.