Зато Регина готовила так, что хотелось облизывать тарелки. Жаль, что Диане не довелось попробовать её мясо по-французски и морковный торт. Ей бы понравилось.

– Завтра попрошу бабушку сварить другой суп, – сказал я. – Но сегодня придётся есть этот.

Диана была не в восторге от этой идеи, но за стол всё же забралась.

– Зато после супа мы пойдём гулять, – попытался подбодрить ее я.

– На детскую площадку? – уточнила Диана.

– Не совсем. Сегодня же День матери. Мы пойдём к памятнику.

Памятник – так мы назвали место, где уже пять лет покоилась Регина.

Диана кивнула и опустила ложку в суп.

– А потом мороженное, да?

– Да, малыш.

***

– Поиграем? – спросил я.

– Во что? – спросила Регина.

Я сорвал маленькую мягкую голову ромашки.

– В какой руке? – спросил я, выставив перед Региной два кулака.

Она хлопнула кончиками пальцев по левому.

– Здесь.

Я перевернул кулак и раскрыл. На ладони с помятыми лепестками лежал наш цветок.

Я убрал руки за спину, а потом снова выставил ей на выбор.

Регина хлопнула по правой.

– Тут.

– Не угадала.

Я раскрыл обе ладони. Ромашка оказалась в левой.

Снова убрал руки за спину.

– А теперь?

Регина замерла. В её глазах азарт зажёг огоньки. Она осторожно дотронулась до моего кулака. Я раскрыл ладонь. На ней вместо ромашки лежало кольцо. Серебряное, без камня, зато с чудным, навеки застывшим цветком, оплетённым тонкими стебельками.

– Ты выйдешь за меня? – выпалил я.

Регина хлопала огромными глазами.

– Ты серьёзно? – вместо ответа вымолвила она.

Я засмеялся.

– Конечно, серьёзно!

Мне и самому в тот момент казалось, что я шучу. Всё было слишком легко, слишком нереально. Слишком прекрасно.

***

Нам все говорили, что мы торопимся, когда я и Регина решили подать заявление.

– Вы знакомы всего два месяца! – кричала моя мать, ожесточённо разрубая капусту для супа.

Её мать так же кричала в это время на кухне в квартире, где жила с родителями Регина.

– Но я люблю её, – по-идиотски улыбаясь, пожал я плечами.

Мама усмехнулась.

– Любит он! Да что ты знаешь про любовь? У тебя таких девок будет ещё… Что ж, на каждой жениться?

Её слова задевали меня тогда с той же силой, с какой задели бы сейчас, если бы кому-то пришло в голову их ляпнуть.

– Такой у меня не будет никогда, – ответил я и отвернулся к окну.

Только-только начинался июнь. Ещё не вступившее в свои полные права, неуверенное лето, как мальчик, впервые севший на велосипед.

Я окончил третий курс факультета журналистики. Теперь я был взрослым, зрелым, практически самостоятельным мужчиной пока с неоконченным высшим, но в целом – готовым жениться на девушке, по которой сходил с ума.

– Ты гонимый, – вздохнула мама, взяла с холодильника дедовы сигареты и неловко прикурила.

– Мама, – с укором протянул я.

Она лишь отмахнулась.

В кастрюле что-то отчаянно забурлило. Мама со злостью швырнула на неё крышку и выключила плиту.

– Наверное, это я виновата, – изрекла она, выпуская в форточку упругую струю дыма. – Что-то не додала, не объяснила.

– Мама…

– А разве нет? – она взглянула на меня, слегка прищурив глаза. – Ты же считаешь нормальным жениться на девушке, которую почти не знаешь и которую ты даже матери не показал.

– Так я вас познакомлю!

Мама посмотрела на меня, как на кретина, и театрально наклонилась вперёд.

– Спасибо, дорогой.

В ней уже давно умирала великая актриса.

– Ну, мам!

– Что «мам»? – взорвалась она. – Что? Ты хоть примерно понимаешь, что такое брак? Семья? Или для тебя это всё глупости?

– Да какие глупости? Ну о чём ты? – я встал, подошёл к ней, положил руки ей на плечи, но она строптиво отшатнулась.

Я чуть не засмеялся, подумав, что Регина вела себя почти точь-в-точь, когда ей что-то не нравилось.

– О том, – сказала мама, – что жену не выбирают, тыча пальцем в толпу.

– Мама, да как ты не понимаешь, Регина необыкновенная! Ты просто не знаешь её – пока! Но как только вы познакомитесь, – поспешил добавить я, пока снова не посыпались упрёки, – ты поддержишь моё решение, я уверен.

Весь мамин скепсис вырвался в один зловещий фырчок.

– Мама, – я обнял её, и в этот раз она не отпрянула. – Если я сейчас не женюсь на Регине, то уже никогда ни на ком не женюсь.

– Ой, ну какой ты ещё глупый, – скривилась мама. – С чего ты взял такой бред?

– С того, что я даже представить себя не могу с другой девушкой.

Мама последний раз затянулась почти погасшей сигаретой и затушила её о краешек блюдца, на котором лежали обрезанные кончики морковки.

– Значит так, – сказала она. – Слушай моё родительское слово.

Я сел перед ней на табуретку, всё ещё улыбаясь, как идиот.

– Сегодня же твоя невеста приходит к нам на ужин.

– Хорошо, – тут же отозвался я, но мама сделала жест рукой, чтобы я заткнулся – она ещё не закончила. – Свадьбу вы сыграете следующим летом.

– Нет! – вскочил я с места. – Мы хотим сыграть её в июле!

– В июле, – мама размеренно закивала. – Только следующего года.

– Нет, мам, так не пойдёт.

Но мама была непреклонна, как железная дверь.

– Это моё родительское слово!

– Зачем нам ждать целый год? – выдохнул я, захлёбываясь от отчаяния.

– А что вам ждать? – словно бы удивилась мама. – Это же настоящая любовь. Так чего вам бояться?

Действительно. Чего бояться, если это всё равно навсегда?

И тем не менее, я боялся. Боялся, что Регина передумает. Или, что ещё хуже, – она сочтёт меня пустословом. Я ведь уже сделал предложение. Уже пообещал, что мы женимся через месяц.

– К чему это всё, мам?

– К тому, что я так решила. А я твоя мать.

– И что? Не дашь своего благословения? – хмыкнул я.

– Не дам.

Я возвёл очи небо.

– Господи! Это ведь даже не прошлый век, а позапрошлый. Ты ещё у неё приданое потребуй.

– И потребую. Кто, кстати, у твоей Регины родители?

– Отец инженер, а мать кем-то в школе работает.

– Кем-то в школе, – усмехнулась мама. – Хорош зятёк. Хоть как зовут её знаешь?

– Знаю! Надежда Михайловна. И она учитель.

– Логично, раз она кто-то в школе… А по какому предмету?

– По истории.

Разумеется, я сказал первое, что пришло в голову. В такой ситуации всё равно, что говорить. Главное – уверенно.

Мама вздохнула.

– Сегодня в шесть я вас жду.

– Мы придём, – пообещал я, всё же надеясь, что переговоры не закончились. – А насчёт заявления…

– Через год, – с видом привыкшего бюрократа отрезала мама.

– Ну, мам! Год меня тут жди, год из армии. Да зачем я ей такой буду нужен?

– А зачем она тебе, если не умеет ждать? Погоди! – по лицу мамы пробежала тень неподдельного ужаса. – Вот я дура! Просто идиотка! Долго же до меня доходило. Ну-ка, скажи мне честно, вы так торопитесь, потому что она?..

Мама не произнесла этого вслух, но сделала вполне понятное округлое движение рукой, от волнения перепутав и прожестикулировав где-то на уровне груди, а не живота.

– Нет! – поспешил успокоить я. – Конечно, нет, мам, ты чего? Мы женимся не потому, что… на нас давят обстоятельства! Мы просто друг друга любим. И всё.

Тут я не врал. Я точно знал, что Регина не беременна, потому что мы с ней ещё ни разу не занимались любовью. Пытались, но она боялась. В общем, долгая история…

Мама выдохнула весь воздух из лёгких и, как сдувшийся воздушный шар, опустилась на стул.

– Слава богу.

– Так что насчёт года, мам? – напомнил я. – Ты же это не взаправду?

Мама потёрла лицо, словно собирала с него невидимую паутину.

– Замучил ты меня, – сказала она. – Два месяца – это не срок, чтобы выбрать жену. Я категорически против этого всего. Категорически! Но если уж тебе так невмоготу, потерпите хотя бы полгода, – попросила она.

– И что? – спросил я. – Жениться зимой?