– Не зли меня, Кольбейн! – вскричала она. – Ведь я могу, как помочь тебе, так и погубить тебя! Если я прямо сейчас выйду из этой комнаты, так и не став твоей любовницей, то я направлюсь прямиком в комнату твоего брата. Мы объединимся и уничтожим тебя!

Услышав это, Кольбейн засмеялся.

– А ты прогрессируешь, Фрея! Теперь в твоем арсенале угрозы и шантаж. Но что мне мешает прямо сейчас приказать выкинуть тебя из этого дома, и забыть твое лицо раз и навсегда? Ты – всего лишь жалкая крепостная крестьянка. Что ты можешь?

Он подошел к столу и взял в руки серебряный колокольчик, чтобы вызвать прислугу.

– Сделаешь это, – сказала Фрея, – и твоя мать умрет.

Рука Кольбейна замерла.

– Что ты сказала?

Фрея улыбнулась.

– Случай с Вигдис – это так, просто разминка. Для твоей матери я приготовила что-то более интересное. Я зашила сюрприз в одно из ее многочисленных платьев. И только я знаю, в какое именно. И у тебя нет от него противоядия, это я точно знаю.

Не помня себя от ярости, Кольбейн тут же подошел к ней и схватил за плечи.

– Тогда я прикажу пытать тебя! Пока ты не скажешь, где спрятала яд. Я давно должен был положить конец всему этому, и видит Создатель, как я кляну себя за то, что жалел тогда тебя, жалел твоего несчастного отца. У меня не укладывалось в голове, как девушка с такой невинной внешностью могла совершать такие вещи. Но теперь я не повторю своей ошибки! Говори, в какое платье моей матери ты спрятала иглу?! Ведь яд в игле? Твоя любимая форма убийства. Говори! – и он со всей силы тряхнул Фрею.

Она же лишь хохотала.

– Я знаю, что ты никогда не причинишь мне зла, Кольбейн! В этом твоя слабость. Ты не способен причинить вреда женщине.

– Ты – не женщина! Ты – больная убийца, которая должна понести наказание.

– Значит я так выгляжу в твоих глазах? – спросила Фрея, вдруг перестав смеяться и с грустью посмотрев на него.

– А как ты еще можешь выглядеть в моих глазах после всего, что ты совершила? Говори, где яд!

– Его нет! – крикнула она в ответ. – Нет яда, я ничего не делала с платьем твоей матери. Я блефовала. Из всей вашей семьи не она моя цель. А твой брат. Именно из-за него я и пришла сюда.

– Мой брат? Это что-то новенькое.

– Да. Ты не знал, что Лия была моей сестрой?

– Лия? Кто такая еще эта Лия?

– Она работала у вас пару лет назад, пока Лейв не положил на нее глаз и не сделал своей любовницей. А затем, когда она забеременела и родила от него, ее вышвырнули отсюда, а ребенка забрали. Я нашла ее в той же больнице, куда ты отправил моего отца лечиться. Ее разместили в корпусе со всякими вшивыми бродягами. Она умирала на кровати, кишащей червями и насекомыми! Держа ее руки в своих, я поклялась отомстить Лейву за мою сестру. И, клянусь небом, я сделаю это, и ты не сможешь мне помешать!

– Прекрати! Хотя я и не питаю любви к брату, но убить тебе его я не позволю.

– Убить?! – переспросила Фрея и улыбнулась. – О нет, я не собираюсь его убивать. Я лишь сыграю с ним в его же игру. В которой он в этот раз проиграет. А ты, любовь моя, устранишь то единственное препятствие, что стоит между тобой и престолом. Как тебе?

– Я не нуждаюсь в помощи мерзкой убийцы, – с омерзением проговорил он.

Фрея подошла сзади и обняла его, прижавшись щекой к его широкой спине.

– Это моя прощальная игра, Кольбейн, – прошептала она, – игра, в конце которой я буду убита, но я хочу принять эту смерть. Я давно ищу ее. Жить дальше, понимая, что я навсегда потеряла тебя, для меня невыносимо, – по щекам Фреи бежали слезы. – Почему я тогда позволила ревности свести меня с ума, зачем совершила то самое первое убийство?! Но ты был так равнодушен со мной, относился, как к ребенку. Но зато был внимателен к дочке генерала Хансена. И к той смазливой служанке. Ты так был с ними любезен, как никогда не был со мной. Я испугалась, что потеряю тебя. А потерять тебя для меня равносильно потери солнца. И я убила ее. Эту славную девушку. А затем и дочь генерала. И самое ужасное, Кольбейн, в том, что с тех пор я не могу остановиться. Я хочу убивать. Я не могу без этого. Я превратилась в кровожадное чудовище. Мои жертвы приходят за мной, раньше только ночью, а теперь я стала видеть их и днем. Мне страшно! Я хочу уйти, но перед этим я дам всем увидеть истинное лицо твоего брата, чтобы все поняли, что лишь ты один можешь стать императором, и никто другой.

– Фрея, уйди, – произнес устало Кольбейн, – у меня не осталось для тебя слов утешений или поддержки. Слишком много ты совершила. И если ты попытаешься навредить кому-то из моей семьи, в том числе Лейву, я предам тебя закону.

Девушка отошла и стала застегивать платье.

– Только попробуй, Кольбейн, вмешаться в мою месть, – пригрозила она, – и тогда я сделаю то, что не хочу. Я совершу то убийство, о котором мечтаю больше всего, и которого так страшусь. Я убью Елену.

Кольбейн дернулся и резко подошел к ней.

– Что ты сказала?

– О, я знала, что ты так отреагируешь! Где же твое знаменитое самообладание, Кольбейн? Думал, обмануть меня? Думал, я поверю, что ты и впрямь влюбился в эту кривляку Вигдис? Я не жалею о том, что совершила. Так ей и надо. Раздражала меня непомерно. А вот из тебя плохой обманщик. О нет, я слишком давно и хорошо знаю тебя, чтобы даже по малейшему движению брови понять твои чувства. А ведь Елена сейчас так беззащитна передо мной. Мне определенно повезло больше, чем тебе, ведь я каждую ночь могу лицезреть ее прекрасное лицо. Ты знаешь, что она улыбается, когда спит? И еще разговаривает. Тебе стоило послушать эти речи, Кольбейн, ведь она произносит твое имя. Я часто ночью тайком наблюдаю за ней и с каждым новым взглядом ненавижу ее еще сильнее, не только потому, что ты влюбился в нее, а еще и потому, что она словно воплощение меня, тем, чем я могла бы стать, но не стала. Поэтому я не смогла до сих пор убить ее. Хотела, но не смогла. Зато я могу убить ее любовь к тебе. Ее такую почти святую веру в тебя.

Фрея улыбнулась и посмотрела в глаза Кольбейну.

– Я ведь могу рассказать ей о нас. О моей любви к тебе, и о том, как я докатилась до жизни такой. Я навсегда стану между вами. Елена ведь меня так любит, она не сможет простить и принять тебя после моего рассказа.

Кольбейн больно схватил Фрею за руку и встряхнул.

– Ты больная! Просто больная!

Но его ярость вызвала у нее лишь приступ хохота.

– Так что, если хочешь, чтобы глаза Елены все так же с обожанием смотрели на тебя, не мешай мне! Хотя я думаю, что ты и не будешь препятствовать мне в устранении твоего брата. И знаешь почему? Потому что это выгодно тебе.

– Ты всех, видимо, судишь по своей черной натуре? – зло проговорил Кольбейн.

– Нет, просто я вижу тебя. Вижу твои самые темные, затаенные желания. И меня они не пугают. – Фрея провела пальцем по губам герцога. – Именно я помогла тебе стать верховным главнокомандующим, ведь после смерти дочери генерал Хансен сразу ушел на покой. Ты знал, что это я убила ее, и не выдал меня. Так и сейчас. Ты знаешь, что это я отравила Вигдис, и опять не предал меня наказанию. И почему? Потому что ты сам мечтал избавиться от своей надоедливой невесты, чтобы она не мешала тебе любоваться Еленой. Видишь? Я всегда тебе помогаю, Кольбейн. И с Лейвом я тебе тоже помогу, став тем орудием, что принесет тебе победу. И потому сегодня я пришла проститься с тобой навсегда. – Фрея сделала паузу, вздохнула и продолжила. – Лейв приказал привести меня завтра в его комнату. И я приду. Я стану его любовницей.

По лицу Кольбейна пробежало удивление. Заметив это, Фрея улыбнулась.

– Что? Все-таки переживаешь за меня?

– Ты давно уже идешь своим путем, Фрея, – холодно произнес он, поворачиваясь к ней спиной, – все, что я мог сделать для тебя, я уже сделал. Я больше не несу за тебя ответственность.

Фрея закрыла глаза, скупая слеза скатилась по ее щеке.

– Прощай! – произнесла она и направилась к двери.

ГЛАВА 6 – Выбор Фреи

Снова поместье Наттеньер погрузилось в праздник и веселье. Высший свет проводил дни в различных увеселениях, пирах и застольях. В то же время прислуга валилась с ног от усталости. Все работали, не зная отдыха и не покладая рук. На кухне и заднем дворе стало еще более жарко и многолюдно.

Через пару дней тетушке Магги удалось-таки договориться со старой экономкой о том, чтобы она приняла у себя Елену.

– В конце следующей недели подойдешь к кабинету Роксаны, – объясняла Магги, – она сказала, что уделит тебе время, пока император с герцогами и свитой будут охотиться в лесах.

Услышав это, Елена от радости обняла кухарку и со всех ног побежала к себе в комнату. Осталось меньше двух недель до ее освобождения! Эта мысль одновременно радовала и пугала ее.

Распахнув дверь, она увидела Фрею. Та стояла возле своей кровати и складывала какие-то вещи. Елена сразу обратила внимание, что на подруге было надето очень красивое платье из алого воздушного муслина.

– Фрея, какая красота! – воскликнула в восхищении Елена. – Откуда у тебя такое платье?

Фрея улыбнулась.

– Тебе нравится? Как я выгляжу?

– Просто потрясающе!

В солнечном свете алая ткань сверкала и переливалась.

Фрея грациозно покружилась, демонстрируя все великолепие пышной юбки.

– Я сама его сшила пару лет назад из кусков ткани, что у меня оставались. По-моему, получилось неплохо.

– Не плохо?! – воскликнула Елена. – Ты шутишь? Такое платье могла бы надеть сама герцогиня!

– Если оно тебе так нравится, я могу его оставить тебе.

– Зачем? Оно тебе так идет! – сказала Елена, с благоговением трогая юбку и кокетливо повязанный бант на талии. – Лучше научи меня так же сшить. Тогда я смогу сама придумать себе платье.

– Боюсь, я не успею этого сделать, – тихо произнесла Фрея, – поэтому лучше забирай его. Мне будет приятно знать, что оно у тебя.

Елена села на свою кровать и внимательно посмотрела на подругу.

– Почему не успеешь? Ведь у нас так много времени впереди. Знаешь, сегодня Магги мне сказала, что уже совсем скоро я смогу наконец внести выкуп. И стать свободной! И я уеду отсюда.

Фрея на мгновение замерла.

– А ты сказала о своих планах герцогу Кольбейну?

Услышав так неожиданно это имя, Елена вздрогнула и поднялась.

– Зачем мне говорить ему об этом? – спросила она, вставая у окна и складывая руки на груди. – Он – герцог. Я – крестьянка. У него свой путь в этой жизни, у меня – свой.

– И ты так и уедешь отсюда, ничего ему не сказав, да еще вместе с Варди? Да, и насчет Варди. Неужели ты не видишь, Елена, что он влюблен в тебя, как дитя. И, разрешая ему находиться рядом с собой, ты даешь ему надежду. Ты играешь с ним.

Елена задумчиво смотрела на голубое осеннее небо, на белые пушистые облака.

– Варди знает и всегда знал, что он для меня лишь очень хороший друг, почти брат, – ответила она, – знаешь, Фрея, я так рада, что получила столько денег за перстень, что теперь могу помочь Варди обрести свободу, могу хоть как-то отблагодарить его за все три года, что он всегда поддерживал меня и был рядом в самые тяжелые минуты. И теперь он сможет начать новую жизнь, жизнь, о которой так мечтал. Варди часто рассказывал мне, что его заветное желание – стать моряком, плавать под парусом. Я так хочу, чтобы это исполнилось. Мы начнем новую жизнь вместе, но, думаю, дальше наши пути могут разойтись.

Елена подошла к подруге и взяла ее за руку.

– И ты, Фрея, должна поехать с нами. Зачем тебе здесь оставаться? Ради чего? Издевательств Гуллы или тяжелого неоплачиваемого труда изо дня в день? А ведь у нас с тобой будет свобода, мы сможем уехать, куда захотим и делать, что захотим! Только представь!

Елена мечтательно подняла глаза.

Но Фрея, казалось, совершенно не разделяла ее воодушевления.

– Работать нам все равно придется. Деньги, что у тебя останутся, быстро закончатся, учитывая, что ты и учиться хочешь, и путешествовать. И что ты будешь делать тогда? Придется работать. Так какая разница где?

– Я не говорю, что не придется работать, конечно, придется, – ответила Елена, беря в руки коричневую холщовую рубаху и помогая подруге аккуратно сложить ее, – но мы же будем свободны! Понимаешь, свободны?! – и в порыве чувств Елена хватила Фрею за руку и стала кружиться вместе с ней по комнате.

– Только представь! Мы увидим другие города, другую природу, встретимся с новыми людьми! Мы больше не будем словно вещи, которые можно продать или выбросить!

– Елена, остановись! – весело смеялась Фрея. – У меня голова уже кружится!

– Я не перестану, пока ты не согласишься! – упрямо заявила Елена и продолжила кружить подругу до тех пор, пока они обе не споткнулись и не повалились на пол.

Фрея хохотала до слез.

– Ты просто невозможна! Ну и чего ты добилась? Я все равно не соглашусь.

Теперь девушки лежали на холодных досках пола плечом к плечу и смотрели на потолок.

– Ну по крайней мере я попробовала уговорить тебя, – ответила Елена.

Они держались за руки, их пальцы переплелись между собой.

– Неужели мне и вправду придется уйти без тебя?

– Да, Елена. Как ты сейчас сказала про себя и герцога Кольбейна, что у каждого из вас в жизни свой путь. Так и у нас с тобой разные пути.

Фрея поднялась, и хотела уже выйти из комнаты, как тут Елена заметила лежащий на полу листок бумаги.

– Фрея, постой, ты обронила!

Девушка обернулась, увидев бумагу в руках Елены, она тут же выхватила ее.

– Хорошо, что не потерялось! – воскликнула она с облегчением, прижимая бумагу к груди.

– А что это такое?

– Письмо моей матери.

– Она была грамотной?

– Да, моя мать была из аристократической семьи северных земель.

Елена замерла от удивления.

– Как так? Если твоя мать аристократка, почему тогда ты крепостная?

Фрея зло усмехнулась.

– Потому что она имела несчастье влюбиться в моего отца, который был простым кузнецом в поместье ее родителей. Судьба моей матери, Елена, это яркий образец того, как любовь может уничтожить, стереть в порошок любого человека. Принести горе и страдание.

Говоря это, голос Фреи дрожал, а руки тряслись. Елена видела, что воспоминание о матери было крайне болезненным для ее подруги.

– Почему ты так говоришь?

– Что?

– Что любовь может уничтожить? Твоя мать была с любимым человеком? Разве это не есть наивысшее счастье?

Фрея посмотрела на Елену и вдруг залилась нервным смехом.

– Счастье?! – воскликнула она. – Да уж, счастье! Променять богатую спокойную жизнь на нищету и голод? Понимать, что твоих детей ждет самая несчастная и жалкая судьба. С трудом сводить концы с концами, чуть ли не побираться. Вот, что принесла любовь моей матери. Ее родители конечно не разрешали этот брак, тогда мои отец с матерью не придумали ничего лучшего, как сбежать. Сначала родилась моя сестра, через шесть лет я, а еще через год моя мать умерла от туберкулеза. Страшная нищета, в которой жили тогда мои родители, довела ее до серьезной болезни. И где в этой истории, ты увидела счастье? Где, ответь мне?

Елена с болью смотрела на Фрею.

– Но все-таки у нее было несколько лет счастья, у нее родились дети от мужчины, которого она любила.

– А стоило ли это того? Может было лучше послушаться отца с матерью и отказаться от той пустой и глупой любви? Она совершила ошибку, а расплачиваемся все мы, сначала умерла она сама, затем мои отец с сестрой, теперь пришел и мой черед.

Сказав это, Фрея со злостью смяла письмо в руках и бросила его на пол.

– Я ненавижу ее, Елена! – прокричала она, и слезы брызнули из ее глаз. – Я ненавижу ее за слабость, за то, что она поддалась глупым чувствам. Зачем это надо было делать? Зачем? Знаешь, что она пишет в этом письме? Она умоляет родителей, моих деда с бабкой прислать им на еду хоть немного денег, пишет, как им тяжело, что моя сестра не ела уже третий день, сама она беременна вторым. Она умоляет их, Елена! Представляешь, умоляет!

Фрея бросилась на кровать и, закрыв руками лицо, зарыдала.

Елена подняла письмо и осторожно расправила его, затем опустилась рядом с подругой и крепко обняла ее.

– Я ненавижу ее, – снова сквозь рыдания повторила Фрея, мокрой щекой прижимаясь к плечу Елены, – зачем она это сделала?

– Зато у нее родились ты и твоя сестра.

– А что в этом хорошего? Моя сестра закончила самым жалким образом. Она умерла очень молодой. А я? Ах, Елена, уж лучше бы я совсем не появлялась на этот свет. Лучше бы не жила этой проклятой жизнью. Говорят, жизнь – это дар, и надо ценить ее. Я же свою жизнь ненавижу. Поэтому не боюсь смерти, а жду с нетерпением.

Елена достала из кармана небольшой кусок ткани, что использовала как платок, и стала заботливо вытирать глаза и щеки Фреи.

– Быть может ты стала намного счастливее и свободнее, если бы простила свою мать? Мы не выбираем родителей, но, мне кажется, самое главное, это любили ли они тебя? Судя по твоему рассказу, твоя мать любила и тебя, и твою сестру. Ее сердце болело за вас. Да когда-то она выбрала трудный путь в жизни, сбежав из родительского дома. Но это был ее выбор. Ты же можешь построить свою жизнь по-другому. Выбрать свой путь, путь созидания и мира, а не разрушения и ненависти.

Глаза Фреи уже высохли от слез, но лицо все еще оставалось красным. Она взяла материнское письмо из рук Елены.

– Я хочу прочесть его тебе. Мама написала его на своем родном языке, поэтому я сразу переведу его на верейский.

Елена хотела спросить, почему Фрея, умеющая читать, работает лишь золотошвейкой, но та уже раскрыла письмо и начала читать.

«Мои родные, матушка и батюшка!

Я знаю, что сбежав от вас самым преступным образом много лет назад, потеряла право называться вашей дочерью, потеряла право даже писать вам. Но все же, преодолевая страх и робость, я делаю это. Страшная нужда вынуждает меня отложить всякую гордость, забыть все обиды. Я знаю, что предала вас. Возможно даже, что вы ненавидите меня. Но не ради себя молю вас, а ради моих детей, ваших внуков. Старшей моей девочке исполнилось шесть лет, второго малыша я ношу под сердцем. Мы скитаемся из города в город и почти всегда натыкаемся на глухо закрытые ворота, нас не пускают, принимая за попрошаек. А в деревнях и селах работы нет. Многие вымерли и стоят пустыми, так как по округе бродит холера. Наши благодетели, что приютили нас пару месяцев назад, скончались всей семьей вместе с маленькими детьми. Чудом мы не заразились от них. Пока было лето мы могли жить в землянке в лесу. Теперь же глубокая осень, и мы практически умираем от холода. Прошу вас, помогите нам! Не о себе молю, а о детях!

Ида Либекер».

Было видно, как тяжело Фрее читать эти строки. Ее голос то и дело срывался и дрожал. В сильном волнении она то вставала, то снова садилась. Трагическая история ее семьи потрясла Елену. «Почему на человеческую долю выпадает столько страданий? – думала она. – Но права ли Фрея, говоря, что ее мать ошиблась, убежав с тем, кого любила, оставив комфортную жизнь? Почему, если люди любят друг друга, они не могут быть просто вместе, не оправдываясь при этом перед всем миром?» На эту мысль сердце Елены отозвалось глухой болью. Она подошла к Фрее и молча обняла ее.

– Пусть это письмо останется у тебя, Елена.

– Но почему? Ведь это письмо твоей матери.

– Возьми, прошу тебя, – настаивала Фрея, вкладывая листок бумаги в руки подруги.

Елена взяла его и развернула. У матери Фреи был очень красивый почерк, ровный и ясный, выдающий в ней человека образованного и спокойного. Но эти буквы! Елена всматривалась в текст и тут вдруг поняла, что может его прочесть.

– Фрея! – воскликнула она взволнованно. – На каком языке написано это письмо?

– На языке Ард. – ответила девушка. – На нем все пишут и читают на Севере, так как раньше эти земли принадлежали Северной Ардии, и язык сохранился, хотя верейский и стал доминирующим. А почему ты спросила? Что с тобой?

В ушах Елены звенело, письмо задрожало в руках.

– Фрея, это что-то невероятное, – проговорила она, чуть дыша. – Я могу это прочесть! Могу!

Фрея в волнении подошла к ней.

– Не может быть!

– Да, – отвечала потрясенная Елена, – вот смотри, я читаю:

«Мои родные, матушка и батюшка!

Я знаю, что сбежав от вас самым преступным образом много лет назад, потеряла право называться вашей дочерью, потеряла право даже писать вам».

– Фрея, я могу читать!

Подруги потрясенно уставились друг на друга.

– Ты говорила, что не помнишь, откуда ты, – начала Фрея, – видимо, ты, как и моя мать, из северных приграничных земель, иного объяснения этому нет, так как нигде больше этот язык не используется и не изучается.

Елена не могла поверить в происходящее, все это время она была уверена, что безграмотна, но, оказывается, это не так. Она может читать, только на языке Северных народов.

– Значит, мне нужно ехать на Север, а, возможно, и в Северную Ардию, – в сильном волнении Елена ходила по комнате, – может быть, где-то там живут мои родители и ждут меня!

– Елена, успокойся, – сказала Фрея, беря разволнованную подругу за руку и тем самым заставляя ее остановиться, – в Северную Ардию ты не попадешь, с ней уже давно Империя ведет войну, да и в целом в Северные земли лучше пока не ездить, там очень неспокойно, уверяю тебя, это не лучшее место, чтобы начать новую счастливую жизнь, о которой ты постоянно твердишь.

– Нет, Фрея! Я должна, я поеду на Север и попробую отыскать родных.

– Хорошо, хорошо, только успокойся.

Фрея обняла Елену.

– Что за день сегодня такой, – сказала Фрея, усмехнувшись, – сначала ты меня успокаивала, теперь я тебя.

Елене это тоже показалось забавным, она хотела что-то сказать, как вдруг раздался бой часов на башне. Фрея вздрогнула всем телом и посмотрела в окно.

– Уже? – вздохнув, произнесла она.

Поспешно сложив, письмо своей матери она убрала его под подушку.

– Забери его потом себе, хорошо? А мне пора.

– Куда ты идешь? Да еще такая наряженная? – спросила Елена, наблюдая за тем, как Фрея поправляла платье.

– Мне приказали всю эту неделю прислуживать герцогу Лейву. Поэтому я решила надеть лучшее, что у меня есть. Так как, герцога раздражает вид крестьянской одежды.

Елена не могла поверить в то, что услышала.

– Фрея, ты что! Не ходи ни в коем случае! Это нехорошо. Почему ты должна прислуживать этому мерзкому мужлану? Я отлично знаю, что происходит с девушками, на которых он кладет глаз.

– Я тоже знаю, – тихо ответила Фрея.

Она протянула руку и ласково погладила взволнованную подругу по щеке.

– Не переживай. Мне пора.

Фрея вышла из комнаты, и Елена долго смотрела, как она удаляется по длинному пустому коридору.

***

В эту ночь Фрея не ночевала у себя. И в следующую тоже. Елена не могла найти себе покоя, она вся извелась. Что с ней могло случиться?

– Ну Фрее могли отвести комнату в крыле для горничных, – попыталась успокоить ее Магги, когда встревоженная девушка прибежала к ней.

– Почему она должна ночевать в корпусе для горничных? Она же швея?

– Ну кто же знает? – Магги старалась выглядеть спокойно. Но Елена поняла по выражению ее глаз, что тетушке это тоже не понравилось.

Они находились в это время на кухне, где все также стоял жар и суета. Только недавно господа закончили завтракать, как все нужно было готовить ко второму завтраку. Елена сидела на высоком стуле перед столом и смотрела на свои руки, напряженно думая о своем.

Тут вошли несколько девушек с подносами, полными грязной посуды.

– Знаете, что теперь Цветочные комнаты снова обитаемы? – озорно хихикнув, вдруг сказала одна из них.

Эта новость заставила всех кухарок, поварят и служанок тут же побросать свою работу и столпиться вокруг молодой сплетницы.

– Не может быть! – перебивали друг друга кухарки. – И кто же она? Кто?

Лицо девушки светилось от удовольствия, она явно смаковала эту новость и была горда тем, что окажется первой, кто расскажет о ней.

– Это Фрея! Новая пассия герцога Лейва.

Елена так резко вскочила со стула, что тот с грохотом повалился на пол.

– Ты лжешь!

Гнев душил ее.

– Как можно так мерзко клеветать!

– Ничего я не клевещу, – с обидой заявила девушка. – Только была у них, забирала посуду после завтрака. Фрея сидела на коленях у его светлости. Выглядели они более, чем двусмысленно.

Не помня себя, Елена выбежала из кухни и побежала по стеклянной галерее во дворец, но путь ей перегородила Гулла.

– Куда это ты собралась?!

Елена ничего не ответила, быстро развернулась и побежала назад. Здесь ей было никак не пройти. Значит единственный путь для нее – тот тайный проем в стене, ведущий прямо в сад. Так она и сделала, ступив на зеленую лужайку за стеной, Елена осторожно пошла вперед, иногда останавливаясь и смотря по сторонам. Ей нужно было остаться незамеченной. Где находились Цветочные комнаты девушка знала лишь по описанию других слуг, поэтому очень боялась заблудиться.

Цветочными комнатами называли небольшой дом в глубине сада. Когда Елена только появилась в поместье Наттеньеров, его использовали как место для чаепитий, но вскоре со службы вернулся герцог Лейв, и всем сразу вокруг стало понятно, что из столицы молодой хозяин привез соответствующие привычки. Каждый день он устраивал пиры, на которые съезжались со всей округи его друзья, такие же избалованные и развязанные маменькины сынки, как он сам, ни с кем и ни с чем не считавшиеся, привыкшие проводить дни в бесконечных развлечениях. Несчастные девушки, которым приходилось прислуживать господам во время их увеселений, всегда возвращались в слезах и в разорванных платьях. Герцогиня Родгена относилась к попойкам сына спокойно, а об обиженной прислуге даже и не думала, единственно очень просила любимого сынка не устраивать своих приемов в присутствии отца, к счастью для Лейва, герцог Доран тогда очень часто отсутствовал дома. Но одним вечером он неожиданно вернулся, не предупредив жену. Войдя в главный зал дворца, глава семейства попал как раз в самый разгар пьяного буйства и застал Лейва в том состоянии тела и духа, которое никак не ожидал от своего сына и будущего наследника. Елена не видела этого, но ей рассказывали потом другие слуги, что еще никогда не видели герцога Дорана, по своей натуре очень спокойного и сдержанного человека, в таком гневе. И лишь стараниями герцогини Родгены удалось его успокоить. В следующие пару месяцев Лейва не было ни слышно, ни видно, а вся прислуга поместья вздохнула с облегчением. Но испорченная натура юного господина томилась в тишине и скуке родового гнезда, тогда герцогиня Родгена, жалея своего мальчика, придумала приводить ему для развлечения девушек из прислуги, а чтобы это не стало известно герцогу Дорану, чайный дом переоборудовали в место, где Лейв мог спокойно придаваться утехам вдали от строгого отцовского взора. Все это конечно держалось в строжайшем секрете, именно поэтому, как только герцогу Лейву наскучивала очередная девушка, от нее по-тихому избавлялись. Иногда, наблюдая за всем семейством со стороны, Елене становилось жаль герцога Дорана, он, в отличие от своей жены и отпрысков, всегда вызывал симпатию в ее душе, но он и не догадывался, что уже давно не хозяин в собственном доме.

Миновав зеленый лабиринт, Елена вышла к небольшому пруду, окруженному каштанами и ивами. Да, она не ошиблась с дорогой. Перед ней стоял невысокий двухэтажный дом, отделанный розовой штукатуркой. Вокруг никого не было видно, осторожно ступив на крыльцо, девушка открыла дверь и вошла внутрь. Она ходила из комнаты в комнату, ища подругу, но не находила ее – везде было тихо. Елена уже отчаялась в своих поисках, как тут открыла какую-то дверь и очутилась на веранде. Фрея сидела в глубоком плетеном кресле и спала. Дорогое платье из серебряной парчи было надето на ней, на руках – тяжелые золотые браслеты, в ушах и на шее – алмазный гарнитур. Елена подбежала к подруге и позвала:

– Фрея!

Девушка поморщилась, вздохнула и открыла глаза.

– Елена?!

На лице Фреи читалось изумление.

– Что ты тут делаешь? Немедленно уходи отсюда! Как? Как ты попала сюда?

Елена схватила подругу за руку и потянула на себя.

– Скорее! Бежим! Я помогу тебе!

Но к огромному удивлению Елены, Фрея резко поднялась и отдернула свою руку.

– Поможешь мне? – зло усмехнулась она. – С чего ты решила, что я нуждаюсь в твоей помощи? Уходи немедленно, пока не пришел Лейв и не застал тебя здесь.

Елена растеряно смотрела на подругу. Что с ней могло случиться?

– Фрея, герцог запугал тебя? Что он сделал с тобой?

– Запугал меня? – переспросила Фрея и, закинув голову, звонко расхохоталась. – Нет, конечно. Я сама пришла к нему.

– Но зачем? Зачем ты это сделала? Я не понимаю.

Во взгляде Фреи теперь читалось холодное презрение.

– Конечно ты не понимаешь. Потому что ты – маленькая наивная девочка, верящая в сказки. Я же уже давно живу в реальном мире, которым правят власть, деньги и беспощадная жестокость. Уходи! Нам не по пути!

Фрея повернулась и хотела уйти, но тут обернулась и посмотрела на Елену. Она стояла посередине веранды и, закрыв лицо руками, горько плакала.

– Зачем ты так? Ведь я знаю, что ты не такая! Ведь я знаю, что ты сейчас лжешь!

Фрея смертельно побледнела.

– Уходи, Елена! Я здесь добровольно. Меня никто не принуждал и не соблазнял. Это то, что выбрала я сама.

Ничего не видя перед собой из-за слез, Елена вышла из дома и упала в бессилии на траву.

– Фрея, зачем?! Зачем ты это сделала?