Всё моё свободное время забирала практика и незаконная работа. Наступило лето. Начальник наркоконтроля выдал мне пакет с наркотиками и отправил в Рог. В этот раз пакет был больше. Я ненавидела ездить в столицу. Меня не пускали к принцу, и это бесило ещё больше. Я передавала наркотик через третьих лиц. Перед каждым походом в кабинет начальства я включала диктофон и камеру. Когда он доставал пакет с агом, я поворачивала голову, так чтобы камера могла лучше снять его действия. Я делала вид, что рассматриваю живопись или скульптуры в кабинете это гада. Память камеры заполнялась очень быстро. Каждый раз приходилось перекидывать снятое на ноутбук и очищать место для следующей съёмки.

– Куда ты постоянно пялишься? – спросил он.

Я напряглась, продолжая смотреть на картину, и ответила:

– Не хочу смотреть на вашу рожу.

Начальник захохотал ядовитым смехом, а после воскликнул:

– Дрянь, я оторву тебе твой мерзкий язык!

Я молчала, не поворачивая головы. Меня бросало в жар. Постепенно мой организм успокоился, я подошла к столу начальника, взяла пакет и спрятала под форму. Его противный взгляд раздражал меня. Мне казалось, что он уже видит, как я гнию в тюрьме, и наслаждается этим.

Автобус вёз меня в Рог. В рюкзаке у меня лежал пакет с разноцветным порошком весом около 400 граммов. Думая о бело-черно-красном порошке, я слышала, как на меня надевают наручники. Я видела, как судья даёт мне большой срок. Внутри всё холодело. Я видела свидетеля по моему делу, его мерзкий взгляд и тихий лающий смех. Я вздрогнула и поёжилась. Рог недружелюбный город, за что его и прозвали Мрачным. Я считала, что вся эта страна мрачна и ужасна. Чем ближе мы подъезжали к столице, тем чаще попадались заброшенные и старые дома. Первый король этой страны имел привычку охотиться, нескончаемо и безжалостно. Рядом со столицей были большие степи, в которых проживали дикие быки. Могучие, травоядные животные с длинными рогами. Король убивал быков и развешал рога животных по городу, показывая всем свою силу и превосходство. Король считал себя полноправным царем всего: людей, природы и животных. Ему не были ровней даже сильные и могущественные быки. С тех пор столицу прозвали Рогом. Остались степи…пустые степи. Больше нет диких сильных быков. Не может быть прекрасен город, названный в честь безжалостных убийств животных.

Я взглянула на металлическую статую быка проткнутого копьем. Мне захотелось сесть в автобус и уехать из столицы. Люди с равнодушными глазами и холодными улыбками. Они улыбались, а меня воротило. Казалось, что их губы застыли в улыбке. В Роге было холоднее. Возможно, этот холод появился из-за равнодушия жителей. Я надела рюкзак на грудь. Какой-то мужчина толкнул меня, и я налетела на женщину.

– Извините, – сказала я.

– Тупая клуша, – пробурчала она, уходя.

Я неодобрительно проводила её взглядом. Мужчина, который меня толкнул, не извинился и даже не придал ни какого значения своим действиям. Положив руки на рюкзак, я подошла к остановке. Она ужасно воняла. Я сморщилась. Здания в столице были громоздкими и однотонными. Во всех этих одинаковых сооружениях можно было заблудиться. В общественном транспорте со мной рядом стоял ребенок лет шести. На поворотах он еле стоял на ногах и хватался за меня. Портфель мальчика был больше его самого. Возле нас сидел мужчина. Он заметил мой взгляд и начал флиртовать со мной. Мне было не в радость такое внимание.

– Уступи ребенку место, – сказала я.

– Пусть стоит, – ответил он, усмехаясь. – Лучше ты садись ко мне на колени.

– Ты мне не интересен, – ответила я и отвернулась.

Мы проезжали королевский замок с острыми пиками. Он выглядел устрашающе. Большие металлические рога украшали фасад здания. Во дворе дворца как тараканы бегали слуги. Стражники с угрюмыми рожами угрожали людям у массивных ворот. Красивым был лишь королевский лес. Большие вековые деревья привлекали моё внимание своим спокойным величием. Вот где настоящая сила и мощь!

Я выскочила на остановку. Следом за мной вышел надоедливый мужчина. Он решил продолжить клеить меня. Мужик положил руку на моё плечо. Я развернулась и ударила ему в печень. Он закряхтел, сгибаясь в три погибели. Я развернулась и ушла. С каждой новой поездкой в столицу, я всё больше разочаровывалась в людях. Этот люд не имеет ничего человечного. Я вновь ощутила волнение и страх, но теперь к этому добавилось и отвращение. Королевский советник всегда назначал встречи в барах и других злачных местах. В этот раз был бордель. Прохожие не обращали внимания на людей входящих и выходящих из борделя. Посещение таких мест было в порядке вещей. Я включила диктофон и надела на ухо камеру. В помещение было накурено. Какая-то грудастая девушка улыбнулась мне и стала подзывать меня пальцем. Я замерла в нерешительности, но всё же медленно подошла к ней. Она проводила меня к советнику. На его ухе была надета гарнитура. Он переговаривался с кем-то. Я села и повернула голову нужным боком, чтобы в кадре было лучше видно лицо советника. Его интересовал вес пакета. Я назвала цифру. Когда я положила наркотик на стол, то вновь повернула голову, почесывая шёю. Советник забрал пакет с агом и дал мне пачку денег, чем больше вес, тем больше сумма денег. Я вернула голову в обратное положение, завернула деньги в одежду и спрятала в рюкзак. Королевский советник положил на стол документ. В комнату вошла грудастая девушка и обвила руками шею советника. Мне было только на руку её присутствие. Я смогла сфотографировать договор поближе, наклоняя голову. Поставив свою подпись, я покинула злачное место. Возле автовокзала я заметила пеший патруль СОА. Моё сердце чуть не остановились, но совладав со страхом, я прошла мимо них, притворяясь, что разглядываю местный ресторан. Я вошла в туалет. Чистый и опрятный. Я проверила есть ли кто здесь, кроме меня. Я была одна. Теперь я смогла перевести дух.

– Мне бы в актрисы, – сказала я и умыла лицо. – Ты не лучше Джона Рэнго! – сказала я своему отражению. – Преступница! – воскликнула я. – Наркоторговка, – не слышно прошептала я зеркалу.

В туалет вошла женщина. Я вышла и купила билет на автобус. Приходилось ждать. Дома я буду только ночью. Мне хотелось спать, но уснуть с такой суммой денег означало умереть жестокой насильственной смертью. Здесь любят обворовывать и убивать спящих. Я как сова с широко раскрытыми глазами ждала свой автобус. Ехать в Рог приходилось рано утром, а возвращаться домой ночью. Наконец приехал автобус. Я устроилась в мягком кресле, надела наушники и расслабленно посмотрела в окно на автовокзал Мрачного Рога. Автобус сдвинулся с места. Я уезжала. Неужели. Вперед на всех парах. Домой.

Август. Я вспомнила о деде Фоме. Лида смотрела боевик, обсуждая каждый удар героя и игру актера. С вечера я стала собирать рюкзак. Завтра я собиралась отправиться по адресу, указанному в записях Джека. Деньги от продажи ага шли на лечение Джун. Я села на диван и сказала:

– Эти деньги мне противны.

– Мне противна вся королевская семья и то, что они делают, – сказала Лидия. – Король оплачивал эксперименты, вот пусть теперь оплачивает и лечение.

Я была согласна со словами Лиды. Мы стали смотреть фильм. Главный герой был просто бессмертным.

– Я бы уже померла от таких ударов, – сказала я.

Лидия усмехнулась. Один против всех, против толпы, против тысячи. Вдруг какой-то щуплый старик уложил героя одним ударом. Мужик упал и не мог подняться, притворяясь умирающим. Наигранная драма. В конце фильма главный герой подпрыгнул, окровавленный и избитый, но вновь могучий. Мы рассмеялись от такой явной глупости. Он победил всех. В кадре появились его друзья и любимая. Прилетел вертолёт. Он хромой и покалеченный бодро запрыгнул в летающую машину, обнимая любимую, и улетел героем. Мне позвонил Ганс Вильн. Я резко поднялась, слушая его слова. Лидия напряглась, ожидая чего-то недоброго. Разговор закончился, и я стала быстро надеваться.

– Джун парализовало, – сказала я Лидии. – Она без сознания.

Лида кинулась к своим вещам и стала надеваться. Мы бегали по квартире. Я вызвала такси.

– Возьми все деньги, – сказала я. – Срочно нужны лекарства, – натягивая джинсы, говорила я. – Паралич нижних конечностей. Есть вероятность полной парализации.

– Мы столько денег платим! Они что не могут найти препарат, который вылечит это? – крикнула Лидия из моей комнаты.

– Нас предупреждали об этом, – сказала я.

– Ненавижу всех этих мерзких ученых! Твари! Гады! Собаки! – кричала Лидия. – Пусть им в мозг агний вставят!

Я надела обувь. Лидия выбежала из комнаты, закидывая мой рюкзак на плечо. Мы сбежали вниз. На улице уже было темно. Мы прыгнули в такси и назвали нужный адрес. Мы попросили ехать, как можно быстрее. Водитель исполнил наше желание. Нас впустили в клинику. Я передала деньги Гансу. Он сел в машину и уехал за препаратами. К Джун нас не пускали. Её переместили на четвертый этаж. Я ходила по коридору. Появился Гай. Он на бегу застегивал халат и надевал маску. Его впустили в реанимацию, а я вытягивала шею и заглядывала в проем. Джун была без сознания. Работали аппараты. Малышку готовили к операции. В реанимацию влетел опытный хирург. Операция началась. Я не понимала что происходит. Почему Джун в реанимации? Зачем ей операция? Вышедшая медсестра сказала, что открылось внутреннее кровотечение. Лидия сидела и смотрела в одну точку. Я ходила из угла в угол. Нервы напряглись до предела. Я ходила по коридору. К нам подошла медсестра и предложила успокоительного препарата, но мы отказались. Вдруг моя голова закружилась. Я остановилась и прикрыла глаза. Медсестра интересовалась моим здоровьем. Я перевела взгляд на Лидию. Она посмотрела на меня глазами полными страха. Никогда я не видела, чтобы она так чего-то боялась. Происходило что-то ужасное. Я посмотрела на дверь реанимации.

– Что случилось? – спросила я.

Лидия отвернулась от меня и закрыла лицо руками. Медсестра засуетилась возле меня, усаживая на скамейку. Я смотрела в лицо девушки, как вдруг вспомнила о Джун. Я резко встала и спросила:

– Как долго продлиться операция?

Медсестра не могла ответить на мой вопрос. Она была озадачена моим поведением. Мне пришлось объяснить причину. Я подсела к Лидии и дотронулась до её плеча. Она плакала. Я обняла её. Операция закончилась. Она прошла успешно. Нас отправили домой. После Гай пришёл к нам в гости и сообщил, что у Джун парализовано всё тело, кроме головы. Малышка была жива, и это было самым главным для нас.

Мы стояли возле палаты Джун. Я аккуратно заглянула внутрь. На стуле сидел Гай, улыбался и рассказывал какой-то нелепый анекдот. Джун слегка улыбнулась. Гай заметил нас, поздоровался и вышел. Мы сели возле кровати Малышки. Взгляд её был печален.

– Я обуза, – сказала она. – Простите.

– Ты наш друг, – сказала я.

– Ты нам не в тягость, – добавила Лидия.

– Лучше бы я умерла, – сказала Джун.

Я встала и зло посмотрела на неё. Лидия дернула меня за руку. Я отдернула её.

– Ты понимаешь, что несешь? – спросила я, злясь.

– Если бы ты была на моём месте, то хотела бы жить вот так? – спросила Малышка, со слезами смотря на меня. – Жалкое, беспомощное существо. До смерти буду существовать как…

– Одна чуть ли с крыш не прыгает, другая мечтает о смерти! Думаете, мне никогда не хотелось умереть? Думаете, что мне всегда весело? – спросила Лидия, перебивая Джун. – Цените тех, кто заботится о вас и свою жизнь!

– И это ты называешь жизнью?! – чуть ли не крича, спросила Джун. – Если смотреть с биологической точки зрения я действительно живу, а если смотреть на моё существование с социальной точки зрения то я труп!

– Плевать на все эти точки зрения! Ты сама поставила на себе крест и стала действительно трупом! Хочешь умереть? Пожалуйста! Умирай! – крикнула я и вышла из палаты.

Я бродила по городу. Злость сошла, оставив после себя чувство вины. Я множество раз пожалела, что сорвалась. Навстречу мне шёл Анри в пиджаке и с папкой в руках. Я опустила голову вниз. Мне не хотелось разговаривать с ним, не хотелось улыбаться и говорить о своих делах. Я прошла мимо него. Мои чувства и мысли приходили в равновесие. Я дошла до моста. Мне позвонил Вил. Разговор был на привычные темы.

– Блудница с кем ты спишь сейчас? – спросил он.

– Это не твоё дело, – ответила я. – Оставь меня в покое.

Я выключила телефон и вытащила сим-карту. Под мостом бежала река. Я сжала сим-карту в ладони и облокотилась на металлическое ограждение моста.

– Прощай, – прошептала я и выпустила сим-карту.

Она исчезла в водах реки. Я продала телефон на запчасти, зашла в ближайший магазин и купила недорогой сенсорный мобильник вместе с сим-картой. Он был маленький, удобный и легко вмещался в ладонь. Мне нравилась его простота и чёрный цвет корпуса. Я увидела новую парикмахерскую, недавно открывшеюся в этом районе. Я провела рукой по русым волосам. В парикмахерской была приятная на вид девушка со стеснительной улыбкой. Я попросила подстричь меня под мальчика. Девушка удивилась, смотря на мои волосы, но промолчала и дала мне журнал с короткими стрижками. Я выбрала понравившуюся стрижку. Девушка сделала точно так, как было на фотографии в журнале. Я вышла из парикмахерской с «ёжиком» на голове. Было непривычно, но мне нравилось. Это стрижка не требовала никакой укладки. Короткие волосы стояли на макушке сами. Я доехала на общественном транспорте до подпольной клиники. Ганс Вильн не узнал меня, но потом извинился и впустил во внуть больницы. Гай заметил меня и сказал:

– Ух, ты. Необычно, но тебе идёт.

Я поблагодарила его и постучала в палату Джун. Она разрешила войти, и я прошла в палату. Она удивилась, увидев меня.

– Я думала ты не придёшь, – сказала Малышка. Её глаза заслезились.

– Прости меня, – ответила я. – Но сейчас перед тобой новая я. Как тебе?

– Ты на мальчика похожа, – улыбнулась Джун. – Я сначала не поняла, что за симпатяга пришёл ко мне.

– А, всё понятно. Я тебе понравилась, – сказала я. – А может ты ждала Гая?

– Он отличный парень, – ответила Джун. – Он признался мне, но для меня он только друг. Гай добрый человек, который всегда старается поднять мне настроение и не дает печалиться. Я благодарна ему, но я не могу ответить ему взаимностью.

– Вот как, – вздохнув, сказала я. – Чувствам не прикажешь, как своим, так и чужим.

– Я наверно обидела его, – волновалась Джун.

– Не переживай, – улыбнулась я. – Он привык, – прошептала я.

– Что? – спросила Малышка, не расслышав последние слова.

– Гай не обидеться, – ответила я.

Мы ещё немного поболтали. Мне позвонила Лидия. Джун попросила передать ей свои извинения.

– Рада, что вы помирились, – сказала Лида.

– Мы и не ссорили, – улыбнулась я. – Это был не более чем выплеск эмоций, – сказала я напоследок.

– Я бы хотела дотронуться до тебя, но не могу, – грустно сказала Джун.

– Значит, я дотронусь до тебя, – я коснулась её щеки.

– У тебя сегодня пальцы какие-то холодные, – улыбнулась Малышка.

Я вышла из палаты и стала искать Гая. Он был в палате маленького ребенка и читал ему сказку. Он делал смешные рожи. Ребенок заливался хохотом. Он был из бедной семьи и был единственным ребенком в семье. Мальчик страдал гемофилией. Даже сейчас современная медицина не могла справиться с данной мутацией, но научилась лучше её контролировать. Женская особь являлась носителем этого гена. Участились случаи, когда мутация проявлялась на женщинах, и они болели гемофилией также как мужчины. Я постучалась и вошла. Мальчик взглянул и сказал:

– Здравствуете, дядя.

– Здравствуй, – улыбнулась я. – Гай, я подожду тебя в коридоре.

Через несколько минут Гай вышел из палаты мальчика. Он пригласил меня в комнату для персонала. Гай рассматривал мою стрижку. Он протянул руку и провел по моим волосам. Я улыбнулась, но убрала его ладонь с моей головы. Мы заговорили о Джун.

– Тебя можно поздравить? – усмехнулась я. – Или лучше воздержаться?

– Ну, ты же знаешь что я влюбчивый, – ответил Гай.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась я.

– А ты ещё не передумала? – спросил он, подмигивая мне.

– А что ты вновь в меня влюбился? Быстро, – усмехнулась я и добавила уже серьезнее. – Я знаю, что отказ огорчил тебя.

Гай промолчал. Его улыбка исчезла. Он привел тему и стал спрашивать, почему я решила подстричься. Я приняла решение изменить не только имидж, но и свои застоялые привычки, такие как Вил.

– Когда ты нужен человеку, он сделает всё, чтобы ты был с ним, – сказала я. – Когда человек любит, он хочет быть рядом и будет делать всё, чтобы так и было. Всё просто. Вил не любит меня и я не нужна ему. Его интересую не я, а то, что я знаю. Он считает меня своей вещью. Вил хочет, чтобы я принадлежала ему, как понравившаяся в магазине ваза. Я не собираюсь быть чьим-то имуществом. Это должно было когда-то закончиться и это закончилось.

– Правильно, – поддержал меня Гай. – Я думал, что ты не решишься.

– Как же ты мог так просчитаться? Значит, не так уж хорошо меня знаешь, – ответила я, улыбнувшись.

– Значит, ты считаешь, что у него нет к тебе никаких чувств? – спросил Гай.

– Может какие-то чувства есть, но это не любовь, – ответила я, – а мне нужна именно она, – я вздохнула. – В наших так называемых отношениях не было уважения друг к другу. Всё больше думая над этим, я прихожу к выводу, что если любовь и могла возникнуть, то ей не хватало уважения между нами. Это чувство, не успев толком возникнуть, переродилось в нечто больное, что невозможно назвать любовью. Я испытывала чувство на грани зависимости. Можно сказать, что я болела, но сейчас эта болезнь отступила.

После разговора с Гаем я почувствовала облегчение. Лидия, увидев меня, обозвала фыркающим ёжом. У друзей появилась привычка тискать меня. Я жалела, что на моей голове не растут иголки.

Глава 39

Окраина города. Я шла мимо заброшенных домов, словно по старому кладбищу. Рыжая собака увязалась за мной. Старушка с удочкой и небольшим ведерком шла впереди. Она была резвой, и мне пришлось ускориться, чтобы нагнать её. Я спросила у бабушки, где живет дед Фома. Она с радостью рассказала мне и продолжила свой путь. Рыжий пёс сопровождал её. Ближе к дому Фомы всё чаще встречались люди и новые двухэтажные постройки. Дети катались на качелях. Молодые люди пили в беседке и громко хвастались своим статусом. Я подошла к маленькому деревянному дому с двумя этажами. За забором я увидела сухого, жилистого старика. Он ухаживал за пушистыми розовыми цветами. Мне заинтересовал невиданный ранее цветок. В саду у деда Фомы было много этих цветов разных расцветок.

– Это гвоздики, – сказал дедуля.

– Здравствуйте, – поздоровалась я.

– Здравствуй, Мария. Твой дядя как-то приходил ко мне, – сказал Фома. – Проходи.

– Откуда вы знаете это имя? Вам дядя сказал? – спросила я, входя в сад.

Дед позвал меня в дом, так и не ответив на мой вопрос. Я остановилась возле красных цветов и дотронулась до пушистых лепестков.

– Гвоздики, красивые цветы, – сказала я, присаживаясь на веранде.

Дедуля с улыбкой смотрел на них. Он рассказал, что его покойная жена любила гвоздики. Этот сад выращен её руками, но теперь, когда она покинула этот мир, он заботится о её трудах. Я посмотрела на плодовые деревья. Мне захотелось рассказать этому человеку о смерти Джека и болезни Джун. Дед слушал меня, смотря в сад. Я говорила, а он кивал.

– Только познав лишение, человек сможет понять все блага, – сказал дед Фома. – Скорбь даётся нам для того, чтобы сделать нас сильнее. Когда ты не сможешь найти в себе силы бороться со скорбью обратись за помощью к Богу.

Я взглянула на деда. У него на шее был крест с распятым человеком. Выглядело это пугающее. Я не понимала этой веры. Как можно носить на себе знак боли и страданий. Я рассказала деду Фоме свои мысли.

– Это Иисус Христос, – сказал Фома. – Он Сын Божий.

Дед Фома рассказал о том, как этот человек появился на свет и стал искупительной жертвой за грехи людей. Я задумалась и представила Иисуса на кресте.

– Смерть во имя будущей жизни. Добровольная жертва, – сказала я, поглядывая на крест на шее деда. – Скажите, что вы знаете о слове агнец. Как это слово относиться к вере?

Дед Фома рассказал, что это животное было принесено в качестве священной жертвы Господу. Агнец невероятно покорное животное и, не сопротивляясь свой участи добровольно идёт на свою смерть. Жертвы приносились за грехи или за милость. Либо искупление, либо благодарение. Чаще всего агнец ассоциируется не с животным, а с Сыном Божиим. Я понимала их сходство, но жертва Иисуса Христа была более масштабной. Я вновь взглянула на крест, но уже с другими мыслями. Это благодарность за жертву. Это память. Если такой человек и в правду существовал, люди должны быть благодарны ему и никогда не забывать о его жертве. Я вспомнила проект Джона Рэнго. Почему именно это слово? Это так ужасно. Назвать этот проект в честь такой жертвы. Это кощунство. Мои брови нахмурились. Я была расстроена, раздавлена, обессилена этими мыслями. Я понурила голову.

– И как мне обратиться за помощью к Богу, если я его не вижу? – спросила я.

– Видишь, – ответил старик. – Он везде и во всем, что дарит любовь.

Я оглядела сад, плодовые деревья и кустарники и остановила взгляд на пышных красных гвоздиках.

– Не думаю, что я пойму это, – сказала я. – Но спасибо вам.

Я попрощалась. Дедушка попросил подождать. Я вышла за калитку и стала смотреть на людей и детей. В моей голове появилась мысль, что Иисус только от сильной любви к людям мог отдать жизнь за них, за их грехи. Это трогало мое сердце.

– Мария, – позвал меня дедуля.

Я обернулась. Старик протягивал мне букет красных гвоздик. Я приняла их. Мне нравились их яркие лепестки. Я улыбнулась и поблагодарила старичка за его подарок. Мне полюбились эти цветы за их аромат и красоту. Моё настроение поднялось. Я любовалась цветами по дороге, наслаждаясь ими. Жизнь стала чуточку радостней и прекрасней. Дома я поставила цветы в вазу. Усевшись на диван, я любовалась ими. Лидия положила голову мне на колени и переключила канал. По телевизору показали принцессу Восточной Явны. Она была альбиносом. Казалось, будто она сделана из снега. По телеканалу рассказывалось о заключение брака между принцессой Восточной Явны и принцем Ирия. Свадьба должна была состояться на острове Ирии. Я подумала, что эта хрупкая девушка растает под солнцем Ирия. Нам сообщили, что свадьбу отложили. Лидия переключила телеканал. Я вновь взглянула на вазу с цветами, поднялась, убрав голову Лиды на подушку, и вошла в кабинет Джека. Оттуда я принесла фотографию в рамке и поставила рядом с цветами. На фото я и дядя стояли на горячем песке, а на заднем плане резвились дети в морской воде. Нас фотографировал мужчина. Его собака подбежала к нам и легка рядом. Это был чёрный огромный пёс с густой шерстью. Он смотрел в камеру, высунув язык от жары. Я улыбнулась, смотря на снимок. Лидия смотрела на меня.

– Скучаешь? – спросила она.

– Очень, – ответила я. – Слушай, а ты пробовала картофельные оладьи?

– Нет. Я даже о таком не слышала, – сказала Лидия.

– Я сейчас приготовлю, – сказала я, отправляясь на кухню. – Дядя готовил их пару раз. Мне они очень понравились.

Лидия помогла мне почистить картофель. Она смотрела, как я готовлю. Оладьи обжаривались, заполняя вкусным ароматом квартиру. Мы попробовали первую партию.

– Вкусно, – сказала Лида.

– Да, но у меня получилось не так как у Джека. Чего-то не хватает, – задумалась я.

– Ты просто придираешься, – улыбнулась Лидия.

Мы сели на диван с тарелкой оладий. Я принесла салфетки. По телевизору показывали мультсериал. Мы увлеклись им и смотрели его до ночи. Завтра нас ждал новый день и обычные будни. Ещё один учебный год. У Гая это был последний год. Он стоял на пороге выпуска и с не терпением ждал этого дня. Эта зима была теплее, чем в прошлом году. Я стала привыкать к ненавистной мне работе. Рожа королевского советника всё также раздражала меня. Радовало только то, что я не занималась этой незаконной работенкой не каждый день, а лишь раз в неделю. Я удивлялась тому, как принц ещё не умер от ага. Как только я начинала думать о младшем сыне короля, то сразу же ощущала отвращение, но его отец был мне противен намного больше. Он даже не пытался вылечить своего сына от зависимости. Видимо король дорожил только первым сыном. Теперь вместо Джун с нами работал молодой женатый мужчина. Сегодня мы участвовали в задержание банды. Мы помогали уже опытным оперативникам. Нам выдали бронежилеты. Я ждала команды возле стены кирпичного здания. Послышались выстрелы. Нам было сказано, не двигаться с занимаемых позиций без приказа. Из гарнитуры послышался голос. Мне нужно остановить преступника любым способом. Громкий звук. Это дверь ударилась об стену. На улицу выбежал мужчина с раненым плечом. В его руках было оружие. Я была готова к такому. Он наставил пистолет в мою сторону, а я уже нажимала на курок. Выстрел в голову. Труп. Служебные машины увозили преступников. Я села в автомобиль и только сейчас почувствовала испуг. Перед моими глазами вновь предстал тот человек. Я опять увидела, как дуло пистолета смотрит на меня. Выстрел и он мёртв. Я убила человека. Холодная волна прошлась по моему телу. Лидия подала мне воды. Я взяла бутылку. Мои пальцы дрожали. Я сделала глоток и стала жадно пить воду. После этого дня мне снились сны, в которых был звук выстрела и силуэты. Тёмный силуэт в моём сне падал намертво. Черная жижа разливалась, окутывая его тело. Сзади меня послышался выстрел. И вот я уже падала на чёрное дно. Тёплая чёрная жидкость поглощала меня. Обычно после этого момента я просыпалась в поту. Я знала, что убила преступника, но он был человеком, как и я. В любом случае, если бы не выстрелила я, то выстрелил бы он.

– Эта твоя работа, – сказала Лидия. – Не делай из него невиновного.

Мы сидели на кухне. Я доедала обед. Лида ела шоколад, запивая его молоком.

– Я тоже преступник. Наш начальник преступник и те, кто на него работают тоже. Сотрудники ПНОА совершают преступления, проводя жестокие опыты. Вся эта страна под главенством преступника. Вся история Аспы сплошные преступления, – ответила я. – Если дьявол существует, то здесь его второй дом.

– Если рассуждать так, как ты, то пропадёт всякое желание жить, – сказала Лида. – Будь позитивнее, а то засохнешь от своих мыслей.

– Я живу только ради тех, кого люблю, – сказала я. – Думаю, в том и есть моей смысл жизни.

– Знаешь, а смысл то в самой жизни, – сказала Лида. – Ты дышишь, ты двигаешь, ты думаешь, а смысл этого в том, что ты живой организм, остальное мы придумываем сами. Мой смысл в этом, а твой в другом, но на самом деле он у всех один. Смысл нашей жизни – жить, и не надо усложнять! – воскликнула Лидия. Я улыбнулась и она спросила. – Чего улыбаешься? Твой усложненный разум смеется над моими простыми рассуждениями?

– Совсем нет, – улыбнулась я. – После твоих простых слов я, кажется, осознала законы мироздания.

Лидия рассмеялась.

– Будем жить, пока живы, – сказала я. – И пока мои сроки не подошли, буду шпионом в тылу врага.

– Тебя бросает из крайности в крайность, – смеялась Лида. – Тебе вместе с волосами ничего больше не состригли?

Мне хотелось обидеться, но вместо этого я засмеялась вместе с Лидой.

– И как бы я без тебя жила? – улыбаясь, спросила я.

– Ох, скучно, – подхватила Лида. – Такие люди, как я, самоцветы среди камней. Осознаешь, как тебе везет по жизни?

– Конечно. Кто бы тогда так быстро чистил картошку? – усмехнулась я.

Кухня заполнилась смехом. Вечер прошёл возле телевизора за обсуждением кинофильма про суперпупергероев. Лидия утверждала, что она круче всех этих худосочных героев. Я подтвердила это и напомнила про быструю чистку картофеля. Лида взяла швабру и с воинственным видом прошлась по комнате, встала рядом с телевизором и изобразила женщину с волшебным копьём. Героиня фильма казалась жалкой пародией по сравнению с суперженщиной Лидой. Её стальные глаза сияли как сверкающий в солнечных лучах меч. Лидия подмигнула мне и улыбнулась. Проведенные дни с ней не бывали скучными. Каждый день общения с ней приносило что-то новое: свежие мысли, новые шутки и разные эмоции.

Ночью меня разбудил звонок. Я нащупала телефон. Лидия застонала и перевернулась на другой бок.

– Гай что-то случилось? – спросила я.

– Прости, что разбудил, – сказал он.

Я поняла по его голосу, что он пьян. Встав и уйдя на кухню, я слушала его. Гай говорил про бывшую девушку и свою мать.

– Им нужны деньги. А мне что они не нужны? – бормотал Гай. – Дома сломался холодильник, нужен новый. Сломалась стиральная машина, нужная новая. Зачем их ремонтировать ведь они уже старые всё равно сломаются! Конечно, я всё оплачу, ведь если у меня не будет денег на все эти вещи, мать скажет, что я плохой сын. Она считает, что я думаю только о себе. А кто ещё будет думать обо мне? Мои потребности не волнуют никого кроме меня! – Гай усмехнулся. – Матери нужны новые обои и люстра, а этой страшной выдре нужно постоянно было намалеваться подороже, чтобы выглядеть как заштукатуренная стенка. Я зашиваю дырки в старых джинсах, а она покупает шмотки на мои последние деньги. Я покупаю ей подарки, а она раздвигает ноги в отелях. У них ломаются ногти и кухонные приборы, а у меня ломается жизнь! Суки! Чёртовы суки! Мне говорили, что моя девушка сука, а я отвечал им, что она ангел! Зачем мне тогда были нужны друзья, если у меня была такая верная девушка! – он засмеялся. – Идиот! Это не ангел, а дьявольская тварь! Продажная сука!

Я не перебивая, слушала Гая. Мне было известно, что он не жалел ничего ради Нэнси. Гай стал вспоминать её брата. Этот человек был для Нэнси важнее всех на свете. Брат был всегда прав. Ударил тебе по роже, значит заслуженно. Скажи ему что-то в ответ, и ты уже виноват во всём. Надо терпеть выходки её брата, иначе Нэнси навсегда тебя покинет. Её брата нельзя обижать, ведь это задевает чувства Нэнси. Гай жалел, что не плюнул в рожу её брату и отказал себе в удовольствие посмотреть на его заплеванное рыло. Когда он выговорился и решил лечь спать, я тихо подошла к своей комнате, попрощалась с Гаем и легла в кровать. Лидия что-то невнятно пробубнила и замолчала. Я думала о Гае. Мне хотелось, чтобы в его жизни всё наладилось. Мне вспомнился Вил. Новый сенсорный телефон валялся в ящике тумбочки. Я редко пользовалась им. Мне хотелось отрицать это, но я решила не врать себе и признать тот факт, что я всё ещё жду. Ожидание осталось при мне. Я ждала, что сенсорный телефон зазвонит и в трубке будет его голос. Я ждала, что со мной заговорит человек на улице и это будет он, но чем больше времени проходило, тем меньше оставалось надежд. Теперь, когда я вспоминала Виле, мне становилось грустно от того, что не сбылось то, чего я так желала. Было печально, что я потратила свои нервы и года на это существо. Я надеялась, что эта горькая печаль исчезнет со временем. Думая с закрытыми глазами, я не заметила, как заснула.