Я кивнула и поздравила старика в ответ. Он был стройным, с длинными пальцами и подбородком. Он покинул нас. Лидия села возле Джун. В палату заглянул Гай. Он объяснил нам, что вскоре она придет в сознания, а сейчас Джун надо отдохнуть и поспать. Малышке не разрешалось какое-то время работать. Сейчас ей не желательно было даже ходить. Лечащий врач выпишет ей больничный лист, не указывая настоящую причину её состояния. Он напишет в больничном листе подходящую болезнь. Гай успокоил нас, сказав, что после лечения Джун сможет продолжить работать. Мы поблагодарили его и покинули клинику. Лифт поднял нас на первый этаж, мы попрощались с хозяином дома, и вышли на улицу.

– Лид, знаешь Джун может…– я не закончила свою речь.

– Что? – спросила она.

– Неважно, – ответила я. – Просто переживаю.

– Я тоже, – ответила Лидия. – Но сказали, что всё будет хорошо.

Эти слова не успокаивали меня. Я знала, что состояние Джун ухудшается, но надеялась, что всевозможные препараты помогут ей и её никогда не парализует.

Глава 34

Своё восемнадцатилетие я отметила с дядей. Мы посидели в уютном кафе и наелись до отвала. Джун всё ещё была в больнице. Правила клиники запрещали посещения, но Ганс Вильн сделал для нас исключение. Мне было любопытно со сколькими людьми знаком мой дядя. Джек не распространялся на такие темы, пропуская мои вопросы мимо ушей. Он иногда покуривал по ночам, выпивая при этом стакан алкоголя. Я многое замечала, но не лезла к взрослому мужчине со своими советами. Сегодня у меня был выходной. Я созвонилась с Вилом. Наши отношения вновь были нестабильно спокойны. Я мельком рассказала ему о первом задержание.

– Такие динозавры еще остались? – смеялся он. – А ты не упустишь момент кого-нибудь захомутать! – добавил Вил. – Помнишь, как я тебя называл?

– Помнишь, куда я тебя послала? – спросила я. – Сейчас ещё раз туда отправлю.

Вил рассмеялся. Я усмехнулась.

– Что ты знаешь о наркобизнесе? – интересовалась я. – Торгуешь или нет?

– А чем ты мне отплатишь за информацию? – спросил Вил.

– А ты расскажешь всё, что я хочу знать? – ответила я вопросом на вопрос.

Он засмеялся. Я ожидала ответа, слушая, как он смеется. Мне хотелось узнать каков его настоящий смех. Послышался звук в прихожей. Дядя приехал на обед.

– Мне интересна плата, – сказал Вил.

Я улыбнулась. Возбуждение и азарт заставили моё сердце биться чаще. Я задумалась о том, что я могу предложить ему. Нужно понять, что интересует Вила. Я предположила, что он желает получить информацию о моем отце и его проекте. Но того чего он желает у меня не было, а даже если бы и было, то я не стала бы это разглашать.

– Думаешь, мне будет достаточно того, что ты предложила тому динозавру? – спросил Вил.

Моя улыбка превратилась в хищный оскал. Я сдержалась, чтобы не заорать матом на всю квартиру. Джек гремел на кухне посудой.

– Не обольщайся такое ничтожество, как ты вызывает лишь отвращение, а не желание, – сказала я со злобным холодком в голосе. – Думаешь, что я торгую своим телом? Жалкое животное! Терпеть тебя не могу! Никогда больше мне не звони!

– Эй, истеричка, да ты сама мне звонишь! – воскликнул Вил. – Тупая девка!

Мы перекинулись парой знакомых слов, распрощавшись на привычных нотах. Печаль не заставила себя ждать. Я думала о том, что мы никогда не сможем закончить разговор без ругани. Я уже успела пожалеть о том, что рассказала про задержание. Мне стоило помалкивать об этом. Если быть честной с самой собой, то стоит согласиться с тем, что Вилу не стоит доверять. Я знала, что избегаю очевидное, но продолжала тянуть время и чего-то ждать. Кинув сенсорный мобильник на кровать, я вошла в кухню. Джек прятал в шкафчик коньяк, заставляя его пачками круп. Он заметил меня, закрыл дверцу шкафчика и молча, принялся обедать. Я сделала себе чай, села за стол, прислонилась к стене и посмотрела на дядю. Мне многое хотелось узнать у него, но я не знала как подать свои вопросы.

– Мэй, ты хорошая девушка, – сказал дядя. – Ты мне как дочь.

После этих слов, я замерла, поднося кружку к губам. Чувство, что я ощущала в этот момент, было не описать словами. Дядины слова растрогали меня. Я хотела передать ему свои чувства и сказала:

– Я люблю тебя.

Джек улыбнулся. Зазвенел будильник, оповещая, что обед закончился. Дядя встал и поставил посуду в раковину.

– Не позволяй обстоятельствам сломать себя, – сказал он и вышел из кухни.

Я встала. Мне не хотелось отпускать его. Я хотела, чтобы Джек посидел со мной ещё немного. Хотелось о многом поговорить и многое спросить.

– Дядя, подвезешь меня до библиотеки? – спросила я.

Он кивнул. Я быстро наделась и последовала за ним. Мы спускались по лестнице.

– Почему ты куришь по ночам? – спросила я.

– Тебе не нужно этого знать, – ответил Джек.

Я замолчала, разглядывая его спину. Мы сели в машину. Я смотрела на лицо дяди, на его шрамы. Мне казалось, что он никогда не постареет, но сейчас я стала замечать появляющиеся морщинки на его лице. В этом году ему исполниться 48 лет.

– Ты не хочешь убрать шрамы с лица? – спросила я.

– Они слишком старые. Их удаление слишком дорого стоит, – ответил дядя.

– Может, твой День Рождения отметим в ресторане? – спросила я. – Уверена ты никогда там не был.

Дядя улыбнулся и кивнул. Я отвернулась к окну, улыбаясь. На улице, я заметила Анри. Он беседовал возле отеля с мужчиной в костюме. Увидев Анри, я вспомнила о его сестре. Я всё же переживала за неё. Вдруг впереди чёрная машина разогналась и на скорости наехала на идущую по тротуару семью. Прохожие с криками разбежались в стороны. Переехав людей, автомобиль вернулся на проезжую часть. Джек включил проблесковый маячок и специальный звуковой сигнал. Я взглянула на окровавленные тела, лежащие в неестественных позах. Наша машина обогнала другие автомобили и погналась за преступником. Джек сообщил о происшествие коллегам. Скользкая дорога была слегка припорошена снегом. Другие машины пропускали нас. Преступник нёсся. Его машина петляла по дороге. Мы набирали скорость и приближались к нему.

– Дядя, аккуратнее, – попросила я.

– Всё будет в порядке. Не бойся! – ответил он. – Вот сука!

Автомобиль преступника еле вошёл в правый поворот. Мы гнались за ним. Белая машина въехала на перекрёсток, не уступая нам дорогу. Джек надавил на тормоз. Автомобиль понесло боком. Я взглянула на дядю в немом испуге. Мне было страшно потерять его. Водительской стороной автомобиль влетел в столб. Гнётся металл. Воют сирены. Хруст костей. Удар головой.

Я открыла глаза. Резкий свет. Белый потолок кружился перед глазами. Меня тошнило. Я увидела девушку в белом халате. Я задвигала головой. Что я здесь делаю? Я не понимала, как тут оказалась и что со мной случилось. Мои правые конечности были загипсованы. Я потянулась левой рукой к голове. Она была забинтована. В комнату вошёл толстый мужчина с пролысиной на голове. Я прищурилась. Он подошёл ко мне. Его рубашка была сильно измята. Я узнала его. Это был Микеле. Я подумала о дяде, уверена, что он волнуется обо мне.

– Что случилось? – спросила я у Микеле.

– Вы не помните? – удивилась молодая медсестра.

– Что? – задала вопрос я.

Микеле молчал. Это раздражало меня. Медсестра вышла из палаты.

– Произошла авария, – наконец сказал Мика.

– Джек знает? – спросила я. – Где он?

В комнату вошёл врач. Он стал осматривать меня и светить фонариком в мои глаза.

– Может, вы мне нормально всё объясните?! – раздраженно воскликнула я.

Резкая боль стрельнула в голову. Я сморщилась. Медсестра сделала мне укол. Все эти процедуры раздражали меня. Головная боль мешала думать. Микеле сидел рядом и молчал. Вскоре боль стала утихать. Меня потянуло в сон. Я не хотела закрывать глаза и засыпать, но непослушные веки сами сомкнулись.

Я увидела фигуру человека в чёрном длинном одеянии с капюшоном. Всё вокруг было белым. Фигура шла по этой белой пустоте. Я проснулась и уставилась в белый потолок. Мои воспоминания вернулись. Я заерзала в постели, намереваясь встать, но тело не поднималось с койки. Мне было страшно.

– Дядя, – позвала я.

Рядом никого не было. В палату зашёл врач с медсестрой. Я сказала им, что всё вспомнила. Они ничего не рассказали мне про Джека. Медсестра бесила меня своими препаратами. Ну вот, дверь открылась, и в комнату вошёл Микеле с пакетом в руках.

– Дядя жив? – спросила я.

Директор сел на стул. У него было такое же печальное лицо, как тогда у дяди, когда он сообщал мне о смерти родителей. Я поняла всё по глазам.

– Он умер, – произнёс Микеле.

Я выпустила воздух вместе со стоном. Слёзы скользнули по кожи. Мне не хотелось быть здесь. Мне не хотелось жить и существовать в этом ненавистном мире!

– Почему я жива? – спросила я. – Не хочу! Какого чёрта я жива?! Я не хочу! – закричала я. – Лучше бы я умерла за место его!

Мои рыдания заполнили палату. Я пыталась встать с кровати. Микеле пытался успокоить меня. В палату вбежала медсестра с уколами.

– Да идете вы к чёрту со своими долбанными препаратами! – кричала я, выбивая из её рук лекарства. – Ненавижу!

Микеле вместе с медбратом положили меня на кровать. Мои больные конечности ныли. В палату вошёл врач и попросил меня успокоиться. Я перестала сопротивляться и закрыла глаза. Медсестра сделал мне укол. Микеле поговорил с врачом и вернулся в палату. Я молчала. Мне не хотелось никого видеть и не с кем разговаривать. Под действием медицинского препарата, я вновь заснула.

Я не смогла появиться на похоронах дяди. Врач не выпускал меня из больницы. Микеле обо всём позаботился. Я была благодарна ему, но я хотела лично попрощаться с дорогим мне человеком и в последний раз взглянуть в его лицо. Его похоронили в Лесном рядом с братом. Со мной беседовал психолог. Вначале мне хотелось послать его куда подальше, но я всё-таки слушала его речи. Микеле отдал мне мой кнопочный телефон. Его относили в ремонт. Теперь у телефона был новый корпус. Меня навестила Лидия и принесла сладкого. Она обняла меня. Лида скучала без нас. Я была рада увидеть Лидию. У меня на душе было так тяжело, что хотелось беспрерывно рыдать. Лида поддерживала меня теплыми словами. Джун сожалела о моей утрате. Она созванивалась со мной, рассказывала о том, как скучно лежать в больнице и как ей хочется поскорее выйти на практику и увидеться с нами. Гай часто звонил, каждый раз забалтывая меня. Он пришёл ко мне с белыми розами. Я улыбнулась. Поддержка моих друзей постепенно возвращала меня к жизни.

– Ты можешь в любое время позвонить мне, – сказал он, – или прийти ко мне на квартиру. Можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо, – сказала я.

– Я рад, что ты жива, – сказал Гай. – Чтобы я без тебя делал?

Мои губы дрогнули. Глаза заслезились. Гай встал и обнял меня.

– Как мне жить без Джека? – прошептала я. – Как?

– Он рядом, – ответил Гай. – Его душа с тобой.

– Ты думаешь, что я поверю в это? – улыбнулась я дрожащими губами.

Гай улыбнулся и взял мою руку в свои ладони.

– Выздоравливай, – сказал он.

Все виновные получили заслуживающее наказание: и преступник, что намеренно убил людей, и водитель, не уступивший дорогу. Я испытывала отвращение и злость к убийце, который лишил жизни людей. Остался жив лишь младший ребенок. Преступление было совершенно из личной ненависти к отцу семейства. Водитель белой машины навестил меня в больнице. Я не испытывала ненависти к нему. Он усвоит свою ошибку на всю жизнь.

Меня возили по процедурам. Мои конечности подверглись сращиванию костей. На глаза мне надели чёрные очки, но даже через них я видела мерцающий свет. Казалось, что мои кости чешутся, но больше всего я не любила эту процедуру из-за холода, который приходилось испытывать. Мои конечности немели. После этой процедуры я всегда укутывалась в одеяло до подбородка. Следующим было исследование мозга. Напоследок я посетила психотерапевта. Все мои больничные счета оплачивались стороной водителя, нарушившего правила дорожного движения. В начале мая я покинула больницу. Идя по тротуару, я чувствовала тяжесть на душе. Кости благополучно зажили, и я шагала, как ни в чём не бывало. Врачи выписали мне лекарства. Больше всего препаратов мне выписал психотерапевт. Врач предупредил, что у меня может появляться кратковременная потеря памяти, в этом случае, я должна прийти в больницу и сообщить о своём состоянии врачу.

Дверь открылась, и я вошла в квартиру. В прихожей висели вещи Джека. Я замерла. Пакет с лекарствами упал на пол. Здесь стало пусто. Казалось, что всё в этой квартире умерло. Она стала такой неуютной и холодной. Я прошла на кухню и открыла холодильник. В нём стояла еда, приготовленная дядей. Она испортилась. Я выкинула её. На глаза навернулись слёзы. Я помыла посуду и подошла к комнате дяди. Она была заперта. Я дотронулась до двери и провела рукой по дереву. Сейчас мне было неважно то, что хранилось за этой дверью. Мне хотелось, чтобы дорогой мне человек вернулся. Я дотронулась лбом до двери.

– Я люблю тебя, – сказала я. – Ты говорил, что я тебе, как дочь. Так почему ты оставил меня? А как же твой День Рождения? – я заплакала. – Как же ресторан? Почему ты не забрал меня с собой? Мне так плохо здесь без тебя.

Я села на пол, обняв колени и прижавшись к двери. Эмоции выливались наружу, стекая по щекам. Я успокоила себя и вошла в свою комнату. На кровати валялся сенсорный телефон. Я поставила его на зарядку и упала на кровать, рыдая в подушку. Зазвонил мобильник. Я умолкла, села и ответила на звонок. Это был Вил. Он не успел ничего сказать, потому что меня вновь разразили рыдания. Я рассказала ему обо всём, что случилось. Просто выговорилась. Выпустила раздирающие меня слова на него.

– Держись, – сказал Вил. – Всё будет хорошо. Ты справишься.

Я не ожидала, что Вил поддержит меня. Я была благодарна ему за это. Благодаря моим близким людям, я держалась. Я начала пить таблетки, иногда нарушая курс, пропуская день. Мне нельзя было пить алкоголь, но я понемногу опустошала дядин коньяк. Я вышла на учёбу. Практика уже закончилась. Я постепенно начинала возвращаться к привычной жизни. Джун всё ещё не выпускали из больницы. Ей было тяжело долго ходить. Она нервничала и психовала. Грэг помогал ей, оплачивая лекарственные препараты. В выходной рано утром я и Лидия навестили Джун. Мы подарили ей плюшевого пёсика. В вазе на тумбочке стоял букет цветов. Малышка обрадовалась нашему визиту. Она обняла меня и повисла на мне. Я улыбнулась. Мы рассказывали Джун об учебе.

– Меня никогда отсюда не выпустят! – возмущалась Джун.

Мы улыбались и просили её не переживать. Медицинский персонал говорил, что ещё рано. Я хмурилась, слыша их слова. Джун проводила нас. Она хотела немного прогуляться на улице. Ей разрешалось недолго гулять на территории больницы. Малышка медленно передвигалась и из-за этого сильно нервничала. Мы шли тише, подстраиваясь под неё. Джун радостно улыбнулась, выйдя на улицу.

– Скоро лето, – тихо сказала она. – Хочу вновь съездить с вами на море.

– Куда ты денешь! – воскликнула Лидия. – Ещё достанет!

Джун улыбалась. Мы обнялись на прощание и ушли. Мы молчали. Лидия угрюмо смотрела под ноги.

– Кажется всё плохо, – сказала она. – Ты знаешь что-нибудь? – спросила Лида, беспокоясь.

Я рассказала ей то, что узнала от Гая. Лидия внимательно слушала меня, и её лицо менялось, становясь всё печальнее и печальнее.

– Её ещё не парализовало. Надежда есть, – сказала Лида, но она сама не верила своим словам.

– Даже если её парализует, я буду рядом, – сказала я. – Именно ваша поддержка помогает мне сейчас.

Лидия закивала. Печаль пряталась в её глазах. Я остановилась и положила руку ей на плечо. Она улыбнулась. Сегодня я хотела съездить в Лесной. Мы попрощались. Я отправилась на автовокзал. Откинувшись на спинку сидения, я включила музыку и задумалась, грустно посматривая в окно. Я должна была успеть вернуться к определенному времени и встретиться с Микеле. Он собирался отдать мне вещи дяди. Я с волнением думала об этом. Меня пробирала дрожь. Автобус подъехал к моей остановке. Я пересела на другой транспорт и добралась до кладбища. Чем ближе я подходила к нему, тем быстрее шла. Я перешла на бег. Свежая могила. Крест. Я присела на корточки, молчала, смотря на могилы. Здесь были те, кого мне не хватало. Я легла между могилами и посмотрела на небо. Закрыв глаза, я продолжила лежать на земле. Мне было не страшно, не холодно, не одиноко. Я чувствовала спокойствие. Я повернулась на бок и положила руку на могилу Джека, так мне казалось, что я обнимаю дядю. Я провела пальцами по песку, улыбнулась и открыла глаза. Вместо дяди рядом со мной лежала кучка песка. Я заплакала, а когда выплакалась, встала и окинула взглядом могилы.

– Спите спокойно, – прошептала я. – До свидания, – сказала я, провела рукой по крестам и ушла.

Я вошла в кафе. В нём сидели люди с ноутбуками. Мужчина взглянул на часы, быстро застучал по клавишам, закрыл ноутбук и вышел. Микеле ждал меня за дальним столиком. Я подсела к нему. Он поинтересовался как мои дела. Микеле был как всегда добр ко мне. Он похлопотал о том, чтобы я могла остаться жить в квартире. Микеле предложил мне жить с подругой и делить затраты пополам. Я улыбнулась. Мне понравилась эта идея. Директор стал серьезным, положил на стол цепочку с металлической биркой и двумя ключами.

– Спасибо, – сказала я, смотря на бирку дяди.

– Мэй, с той информацией, что хранил твой дядя, ты должна распорядиться с умом, – сказал Микеле. – Если будут проблемы, звони.

– Хорошо, – ответила я, сжимая в руках ключи и бирку. – Вы знаете, что эта за информация?

– Я знаю только то, что рассказывал мне Джек, – ответил Микеле. – Он говорил об этом вскользь.

Мы поели. Я рассказала, кого хочу видеть своим соседом. Директор принял моё желание во внимание. Лидия могла переезжать ко мне в любое время. Я сообщила ей эту новость. Лида восприняла её бурно и оживленно. Она стала подготавливаться к переезду.

– Микеле, вы ведь директор не только школы, но и академии? – спросила я.

– Да, – улыбнулся он.

– Вы это скрываете? – интересовалась я.

– Да, это секрет, – ответил Микеле, подмигивая мне. – Скоро я буду работать учителем в академии. Буду наблюдать за каждым из студентов лично.

– Вы хитрец, – усмехнулась я.

Оказавшись дома, я посмотрела на дверь в дядину комнату. Ключи отличались размерами. Я погладила пальцами бирку, налила коньяка и залпом осушила бокал. Приготовив себе что-нибудь на скорую руку, я выпила ещё. Таблетки валялись на столе. Я закинула их в ящик. Сегодня я тоже не пила лекарства, потому что пила алкоголь. Бутылка коньяка опустела. Я взглянула на ключи. Мне было страшно узнать то, что скрывал от меня дядя. Я оставила всё на завтрашний день.

Глава 35

Голова раскалывалась. Я еле поднялась с кровати и отправилась на учёбу. Свет резал по глазам. Мне казалось, что всё вокруг заторможено. Люди шли и говорили невыносимо медленно. Чудилось, что время сейчас остановиться. Через пару часов всё стало нормальным. Голова перестала болеть и моё самочувствие улучшалось. Я вспомнила, что Джек ненавидел, когда я выпивала. Я улыбнулась, подумав о том, что сейчас бы получила хороший нагоняй от него. Лида была счастлива от того, что скоро мы будем жить вместе. Ей не терпелось. Она приблизилась ко мне и спросила:

– Ты пьёшь таблетки?

Я кивнула. Лида недоверчиво взглянула на меня.

– Ты пьёшь, но совсем не лекарства, – сказала она.

Я промолчала. Начался урок по юриспруденции. Я взяла ручку и принялась строчить. Вернувшись с занятий, я достала ключи и открыла дверь в комнату дяди. В ней было слегка пыльно. Я открыла окно. На столе ничего не лежало. На полке стояла наша фотография с моря. Я нежно улыбнулась. Глаза заслезились. На душе было печально, но в тоже время тепло и радостно. Маленьким ключом, я стала открывать ящики стола. Их было шесть. Первый пустой, второй, третий тоже. Остальные не открывались. Я удивилась и покрутила ключом. Эти ящики открывались в другую сторону. Четвертый пустой. В пятом лежали документы и письма. Шестой пустой.

– Это он специально так сделал? – спросила я. – Ещё и все закрыл, – улыбаясь, прошептала я. – Наверное, чтобы я помучалась.

Я потянула руки к бумагам. Меня одолевал страх. Во рту пересохло. Я вздохнула воздуха и взяла в руки письма. Он переписывался со своей бывшей женой Софьей. Она просила прощения и хотела, чтобы он продолжил навещать её в психиатрической больнице. Софья писала о том, как несправедливо она поступила с Джеком, бросив его и променяв на более богатого и знаменитого человека. Она была уверена, что дядя никогда бы не предал её. Остальные письма были от Лизы. Она писала, что понимает чувства дяди к бывшей жене. Лиза рассказывала в письме о своих нежных чувствах к Джеку. Она не жалела об отношениях с ним. Она просила хорошо всё обдумать и написать ей ответ. Лиза хотела быть с дядей. Она желала создать с ним семью. В последнем письме она написала, что отправляется в город на юге страны, где очень редко выпадает снег. Она написала о том, что в том году вышло очень жаркое лето для нашего региона. Сверху на документах лежали фотографии Лизы и старое фото с его свадьбы. Я вспомнила дядю в последнее время. Возможно, именно это повлияло на него. Я взяла документы лежащие сверху. Дядя анализировал жизнь людей. Это были бумаги с фотографиями людей, описанием их жизни и места работы в те года, когда умерли его брат и невестка. Рядом с фотографиями стояли галочки. Возле одной из фотографий женщины стоял знак вопроса, выведенный карандашом, а подальше нарисована галочка. Я поняла, что дядя искал виновных в смерти моих родителей, но эти люди не были к ней причастны. Дальше на листке бумаге был написан адрес дедушки Фомы, что лежал со мной в больнице, также были написаны адреса людей, перечеркнутые ручкой. Внизу листа было написано: «Фиалка сообщит. Ирий». Я приподняла бровь, раздумывая над тем, кто, может быть Фиалкой. Следующие документы были об отце и Демиде Яне. Проект Агнец финансировался королем Аспы. Я увидела старые документы с королевской печатью и огромными денежными суммами. Деньги были даны моему отцу. Проект не принёс всех желаемых результатов. Целью проекта было продление жизни человека и улучшение его физической силы, мощи и выносливости. Дядя выделил слова: «Агнец основан на великом проекте, когда-либо созданном людьми». Джек поставил над этими словами знак вопроса, выведенный ручкой много раз. Ирий поставлял агний для проекта Агнец. Указывалось имя Демида Яна. Он был представителем ирийской стороны и был участником проекта. Я увидела фотографии подопытных людей и ужаснулась. Обезображенные тела мужчин и женщин. У одних были отеки и вздутые вены по всему телу. На их телах был агний. Он сросся с кожным покровом людей. Цвет металла на их телах отличался, он имел не рыжий цвет, а грязно-коричневый. Перед вживлением агний проходил химическую обработку и из-за этого менял цвет. Агний находился и внутри организма людей: на костях подопытных. Эти люди, полностью покрытые агнием, были физически сильны, им не были страшены высокие температуры и радиация. Их мощь ослаблял лишь сильный мороз. Их сила была не контролируема, но их умственные способности заметно ухудшились. Их интеллект был на уровне маленького ребенка. С каждым днём их мощь росла, но здоровье становилось хуже. Учёный обрабатывали тела людей водой с серебром, чтобы уменьшить излучение агния и сохранить подопытным жизнь. Это не помогло, и они скончались от разрыва органов. Другая группа людей была с ужасными перекошенными лицами. Их поили веществом, состоящим из воды, этанола и агния. Они были живучи, но страдали умственной отсталостью и психическими отклонениями. Подопытные были безумны и вели себя как дикие животные. Их пытались умертвить, используя множество ядов, но это не дало результатов, поэтому подопытным людям отрубали головы. Это был единственный способ добиться быстрой и полной смерти. Людей для опытов находили на улицах, лечили, а после использовали для своих целей. Горячие слёзы скатились по моим щекам. Джек написал, что Демид Ян спешно разорвал все контракты с Джоном и заключил договор об уничтожение всех документов связанных с опытами. Официально бумаги были уничтожены, но один из участников проекта тайно оставил себе всю документацию. Он хотел раскрыть все ужасы этого проекта, но у него не хватило духа, и поэтому в прошлом году этот человек отдал все документы дяде. Джек писал на бумаге свои рассуждения о друге семьи. Демид Ян не ожидал такого развития события и решил замести следы. Он не хотел брать на себя ответственность за эти смерти. Демид отрицал свою причастность к экспериментам над людьми. Дядя писал и о короле Аспы. Король поддерживал такие эксперименты в надежде продлить себе жизнь. Он хотел стать сильнее, так как от рождения был физически слаб. Ранее Джон Рэнго принимал участие в создание для короля лекарства. Ученые создали препарат способный улучшить состояние организма, большего они не добились. В состав препарата входило множество веществ, включая малую дозу агния. Меня затрясло. Я не хотела знать человека по имени Джон Рэнго. Через пару лет после создания проекта Агнец он был убит. Мне не было его жаль, нисколько. Я сожалела только о матери. Вытирая слёзы, я прочитала последний документ. В нём шла речь об эксперименте №34. Тогда ещё отец не занимался ученой деятельностью. Он участвовал в поисках подопытных. Он был в числе тех людей, которые доставляли детей для эксперимента. Я положила последний документ на стол. В нём описывалось то, что мне рассказала Джун. Меня разразил истеричный смех. Я скинула бумаги на пол и скрутилась от приступа хохота. Перед глазами стояли фотографии подопытных людей и лицо Джун. Я запустила руки в волосы, смеясь. Вдруг я замолчала, закрыла комнату дяди на ключ, выбежала из квартиры, замкнула её и влетела на крышу. Ужас, чувство вины, злость и ненависть. В слезах и с улыбкой я подбежала к парапету и встала на него. Я хотела забыть всё навсегда, перестать жить, ответить за все эти ужасы, отдать свою жизнь за жизни убитых людей и детей. Моя жизнь за страдания Джун. Я считала, что я недостойна жизни. Я задержала дыхание и закрыла глаза, как перед прыжком в воду. Резко заболела голова. Я открыла глаза. Солнечный свет слепил меня. Земля пошла кругом. Меня стало качать. Острая боль резала мозг. Я взялась за голову и сделала шаг назад. Не удержавшись на ногах, я упала на кровлю крыши. Головная боль усилилась. Я застонала и поджала колени. Боль также резко спала. Я перевернулась на спину, открыла глаза и увидела чистое небо. Удивленно моргнув, я встала и огляделась. Из носа шла кровь, капая на одежду. Я вытерла её, села на парапет и дотронулась до головы. Я не понимала, как я тут оказалась и зачем пришла.

– Может это из-за того, что я не пила лекарства? – спросила я, смотря на капающую кровь. – Зачем я сюда пришла? – я взглянула вниз.

Кровь стала капать реже. Мне казалось, что с учебы я сразу пришла сюда. Я чувствовала усталость и хотела спать. Спустившись с крыши, я увидела возле моей квартиры Лидию с чемоданом.

– Ты решила переехать ко мне? – спросила я.

Лидия удивленно смотрела на меня, разглядывая кровь на одежде. Я открыла дверь в квартиру и пригласила Лиду внутрь. Она поставила свой чемодан и пошла на кухню. Я слышала, как она шумит дверцами шкафчиков.

– Где лекарства? – спросила она. – В комнате?

– Я не знаю, – ответила я, пожав плечами. – Вроде бы лежали здесь, – я указала на обеденный стол. – Я пока, пойду, умоюсь.

Я взглянула на размазанную по лицу кровь. В зеркале я заметила цепочку на шее. На ней висела бирка и ключи. Я не помнила, откуда они у меня появились, но догадалась что они от комнаты дяди. Я хотела войти в дядин кабинет, но Лидия нашла таблетки и насильно впихнула мне их в рот, хотя я даже не сопротивлялась. Она спрашивала номер моего лечащего врача, но у меня его не было. Я продиктовала ей номер Гая. Лидия усадила меня на диван и позвонила моему другу. Я бездумно смотрела на неё. Мне так хотелось спать, что когда я положила голову на диванную подушку, то сразу заснула.

Дядя сидел на диване возле телевизора. Он пригласил меня присесть рядом. Я села. У него было серьёзное лицо. Он положил руку на мои плечи и сказал:

– Люди должны знать.

Я молчала. Он обнял меня, улыбаясь. Я положила голову на его плечо.

– Не бойся, – тихо сказал он. – Всё лучшее впереди.

Я проснулась. В моей руке стояла капельница. Я ощущала себя спокойно, даже апатично, всему виной были препараты, которыми меня напичкали. Я увидела рядом силуэт мужчины.

– Дядя? – спросила я.

Мужчина подошёл ближе. Это был Микеле. У него было обеспокоенное выражение лица. Я поздоровалась. Было понятно, что он жалел о том, что отдал мне ключи от дядиного кабинета. Я пододвинула ноги и он сел.

– Всё в порядке, – сказала я. – Дядя сказал, что всё лучшее впереди.

Микеле молчал. Я увидела Гая. Он вытащил из моей руки капельницу. Гай улыбнулся мне.

– Вы знаете что-нибудь о Фиалке? – спросила я. – Я имею в виду человека с таким прозвищем.

– Нет, – ответил Микеле. – Такого прозвища я не слышал.

– Вы специально не говорите? – поинтересовалась я.

– Нет. Всё самое плохое ты уже знаешь, – сказал Микеле. – Я попробую что-нибудь узнать, но только если ты пообещаешь, что никогда не будешь пробовать убить себя.

– Под такими дозами успокоительных препаратов я вообще ничего не хочу, – слегка улыбнулась я. – Гай, это ты постарался?

– Чтобы наверняка успокоить тебя, – улыбнулся он.

– Ты так навсегда меня успокоишь, – ответила я. – Не хочется ничего, ни плакать, ни смеяться.

– Я бы тебе врезала, чтобы твои больные мозги встали на место! – воскликнула Лидия из прихожей. – Бесишь меня, тупая девка!

Она занесла пакеты с едой на кухню, недовольно посматривая на меня.

– Не волнуйтесь, такого не повториться. Обещаю, – сказала я. – Это был неожиданный порыв.

– Я тебе неожиданно врежу! – крикнула Лида из кухни. – И твои порывы прекратятся на веки вечные! Заколочу все выходы на крышу!

– Гай, успокой её, а то она слишком громко орет, – сказала я.

Лидия продолжала возмущаться. Гай наказал мне не пропускать прием препаратов. Он не злился и казался спокойным, но я понимала, что он переволновался. Когда Гай сел я заметила, что его ноги дрожат. Он встал, улыбнулся и ушёл на кухню курить. Лидия сделал нам те напитки, которые мы желали. Я осторожно пила горячий чай. Мика пил кофе. Гай и Лидия пили какао. Постепенно действие препаратов ослабело. Директор произнес речь. Он благодарил моего дядю за его поступок. Микеле вручил мне бархатную коробочку. В ней была посмертная медаль. Я нежно улыбнулась. В горле встал ком. Директор поблагодарил нас за приём и ушёл. Гай засобирался на работу. Он обнял меня и сказал: