Был сегодня Радциг. Он не радужно настроен. Этот мужик, Распутин, снова в Петербурге, во дворце не бывает, но у Вырубовой в Царском бывает, и царица часто к этой Вырубовой заезжает. Вырубову продолжают ругать за глаза, а в глаза за ней ухаживают все, не исключая и Дедюлина. Все эти господа боятся только одного, чтобы не потерять своих тепленьких местечек, а до России им горя мало, было бы только им хорошо.

В патриотической демонстрации с гимном, пропетым на коленях в театре во время представления «Бориса Годунова» в присутствии царя, есть, кроме патриотизма, и совсем другая подкладка. Оказывается, что директор театра Теляковский очень притесняет кордебалет, накладывая на него штрафы и проч. Певица Збруева, которая к кордебалету очень хорошо относится, старалась устроить, чтобы ее пригласили в Царское петь какую-то кантату, и тогда там она поведала бы царю про невзгоды хористок, а не кордебалета. Но, вероятно, проведали про эти мечты Збруевой и все откладывали этот концерт. Тогда хор решил воспользоваться присутствием царя в театре. Спросили разрешения спеть гимн – им разрешили, не ожидая, что станут на колени. Предводимый Збруевой весь хор опустился на колени. Артисты и хор надеялись, что после этого царь придет на сцену, как это бывало раньше, но ошиблись – царь на сцену не пришел, и свою челобитную хор не мог подать.

15 января.

По телефону передал Б. В. Никольский свой разговор с вел. кн. Константином Константиновичем о Толстом. Про дело об издании его сочинений и о покупке Ясной Поляны казной вел. кн. Константин Константинович сказал, что считает его похороненным, оно совсем застряло у царя. Сказал, что чествование Толстого Академией не было его инициативой, а было передано ему Столыпиным как желание царя. Всего больше из сказанного Никольским вел. князю его огорчило то, что лекция его Измайловским офицерам в полку произвела в публике дурное впечатление. На это вел. князь воскликнул: «Значит, я не имею права прочесть несколько страниц из «Отрочества»!»

23 января.

Насчет юбилея освобождения крестьян Меньшиков говорил, что надо скрывать этот позор, что русские цари его терпели, надо забыть, что подобное когда-нибудь существовало, а не устраивать юбилеи.

26 февраля.

Уже давно было известно Голицыну про воровство Кузьмина, который обокрал ведомство императрицы Марии более чем на 100 тыс. руб. Знал Голицын, когда кража была только 40 тыс. руб., и по телефону сказал Муретовой, что еще рано обличать Кузьмина, «qu'il fera payer cher sa tete» (Что он дорого заставит заплатить за свою голову (франц.).).

Сказала Муретова, что у Голицына есть подозрение на Гейдена и Шихматова. Надо думать, что эти два лица в связи с делом Кузьмина.

27 февраля.

Странное вчера прочли назначение: кронштадтского архиерея Владимира назначили архиереем в Томск. Это – солдат в рясе или командир роты, а не монах.

17 июня.

Вчера Е. В. говорил по телефону с Григоровичем, который очень доволен удачным спуском «Севастополя». Сегодня по поводу этого спуска слышала подробности, что с ним поспешили, что только спустили верхнюю оболочку, что ни турбина не вложена в броненосец, ни одного нет на нем котла. Говорят, что этот спуск замедлит окончательную готовность броненосца на несколько месяцев и будет стоить казне около двух миллионов, придется расклепывать броню, чтобы ввести турбину. Но Григорович хотел coute que coute (Во что бы то ни стало (франц.).) спустить корабль для эффекта, и эффект удался, так как мало кто знает le dessous des cartes (Всю подноготную (франц.).). Сегодня было сказано Мосоловым, что только через три года «Севастополь» будет приведен в боевую готовность. А теперь шумят: «Новый броненосец спустили!» – и все радуются.

29 июня.

Был Григорович, долго беседовал с Е. В. Интересно, что в заседании Совета министров, когда речь шла о покупке казной за 500 тыс. Ясной Поляны графа Л. Толстого, министры обратили внимание на материальную сторону этого дела, а насчет нравственной – никто из них ничего не сказал, а было разногласие, что сам Григорович не подозревал вреда, который был нанесен Толстым России и русскому народу.

29 июля.

Здешние жандармы про революционеров сказали, что они «шевелятся». Не дай бог снова террора!

Сегодня у Е. В. был Скворцов. Продолжает он в своей газете рекламировать Илиодора, пишет про него целые статьи. Печально думать, что церковная газета в руках такого ненадежного человека, как Скворцов. Я его за последнее время перестала уважать – вводит духовенство в заблуждение своими панегириками Илиодору, который проник к царице, что и причина, что он стал так мил Скворцову.

Напоминает мне все это большие отели за границей, даже отчасти напоминает отель «Бристоль» в Берлине.

2 августа.

Балинский, который при вел. кн. Николае Николаевиче, сказал по секрету Думбадзе, что готовились погубить «Штандарт» во время плавания, но заговор был открыт. Участвовали в нем морские офицеры.

4 августа.

Был сегодня инспектор почт и телеграфов Довяковский. Очень много интересного рассказывал из пережитого им за революционное время; как он был командирован в Сибирь П. Н. Дурново и проч.

Рассказал он нам свой разговор по телеграфу с Дурново в Петербург из Иркутска. Предварительно через пароль он удостоверился, что говорит именно с Дурново. От Дурново он услышал (это было в 1905 году), что царь убит, царица с наследником бежала, провозглашена республика, Витте – президент, на Казанской площади – бунт и т. д., а Дурново по телеграфу читал, что в Иркутске – резня, армия взбунтовалась и т. д. Оказалось, что весь этот разговор был сочинен самарскими телеграфистами с Семеновым во главе, беглым из-за границы, который затем был схвачен. Довяковский удивляется, как мало обращают внимания на телеграф, во главе которого находится архилевый Осадчий с К°, которые подбирают единомышленных себе инженеров. Не дай бог, – новая революционная вспышка. Тогда Осадчий и К° сумеют утилизировать телеграф в свою пользу. По словам Довяковского, вот как Осадчий использует телеграф: посадив во все конторы своих инженеров, когда время наступит, в один прекрасный день даст им приказ задержать все правительственные депеши и разошлет всюду революционные, с фальшивыми вестями, которым провинция поверит, не получая опровержений. Недаром Осадчий первый подписал адрес забастовочного социал-революционного комитета.

22 августа.

Карангозова по секрету сказала, что Толмачева получила за проведение дороги на Бахмач 150 тыс. руб. Говорят, что вряд ли благополучно уедут Толмачевы из Одессы, что его враги потребуют ревизии в 500 тыс. руб., в израсходовании которых Толмачев не отдаст отчета.

28 августа.

Много курьезного читала в газетах. Напечатана высочайшая благодарность Бострему за отличное выполнение работ в Севастопольском порту и исправление котлов на броненосце «Пантелеймон». Царь благодарит Бострема за что? – Не за порядок в порту, а «за исправление котлов»! Это ли не курьез?!

Сегодня Качалов рассказывал, какое огромное количество яиц, молока, сливок и масла требуется ежедневно для двора, а теперь для высылки в Севастополь, пока там царская семья будет находиться на рейде. Живя в такой роскоши, может ли царь и семья его понимать бедность, соболезновать ей?

2 сентября.

Сегодня еще не встала с постели, как мне доложили, что исправник и начальник почтовой конторы имеют важное сообщение к Е. В. и желают меня видеть. Я спешно накинула халат и вышла к ним. Вот телеграмма, которую они мне передали: «Сегодня в театре, на парадном спектакле, в присутствии государя Столыпин ранен из браунинга злоумышленником, подошедшим вплотную. Пулею прострелена рука и печень. Надежда на выздоровление пока имеется. Столыпин, упав в кресло, начал благословлять государя. Злоумышленник изрублен шашками, но пока жив. Спектакль прекратился. Вся публика многократно после этого пела гимн и «Спаси, господи, люди твоя», обратившись к государю. Киевские торжества отменяются, возможно изменение программы. Довяковский».

3 сентября.

Сегодня есть депеша к Е. В. от губернатора Гирса из Киева, что доктора надеются на выздоровление Столыпина, если не будет осложнений. Программа царского путешествия – без изменений. Сегодня есть депеша, что царь поехал в Овруч. Царь посетил Столыпина в лечебнице. В Киеве ходит слух, что преступление это совершено агентом сыскной полиции. Ужас!!!

5 Сентября.

Депеши о состоянии здоровья Столыпина так нехороши, что надежда на его выздоровление рушится, – воспаление брюшины, слабость сердца, пульс 120, температура 36. Все это признаки близкого конца.

Оказывается, убийца – не только «легальный», но архилегальная личность, он два года уже состоит в сыскном отделении. Явился он в театр и первым делом донес начальству, что ему стало известно, что на Столыпина готовится покушение и он укажет, кто его совершит. Тогда ему дали билет и впустили в театр. Во втором антракте ему заявили, что так как, слава богу, все спокойно, то он может уйти. Тогда эта личность быстро направилась к Столыпину и произвела выстрелы. И подобные личности являются охранителями царя, его семьи! Страшно об этом подумать. Тут не разберешь, кто в этом деле виноват.

13 сентября.

Рассказал Скворцов со слов духовника Столыпина священника Левитского, что О. Б. Столыпина, когда царь вошел к Столыпину, очень торжественно сказала ему:

– Как видите, государь, у нас еще не перевелись Сусанины.

Затем, после панихиды, Столыпина упала на плечо царя, который поцеловал ее в щеки, а потом дважды поцеловал ей руку. Про смерть мужа она сказала, что это – «воскресение». На похоронах она поражала всех своим самообладанием.

Мельком слышала рассказ, что Распутин был у царицы в Киеве, был ею вызван из Петербурга. Боже! Это что-то умопомрачительное! Это поистине кошмарно, что творится вокруг бедного царя. Царь едет в Чернигов, в это время царица принимает Распутина и, того гляди, вызывала этого мужика для совета, как заместить Столыпина, убитого не кем иным, как охраной. Разве это тоже не кошмар?! Прямо страшно! Вырубова – это большая сила! Становится и гадко, и грустно, и противно, что у нас творится много, много ужасного, утеривается престиж русской семьи, которая должна бы служить образцом добродетели для всех нас. Никогда у нас родство и кумовство не играли такой роли, как теперь.

18 сентября.

Очень типичен следующий рассказ генерала Зарубаева. На докладе относительно стрельбы царь поставил такую резолюцию: «Желательно, чтобы всюду стрельба была поставлена однообразно». Внизу, под этой отметкой царя бывший военный министр Редигер написал: «Это не важно, но необходимо, чтобы были устроены штабс-капитаны». Это – доказательство, как относятся к царской резолюции.

Вчера меня поразили слова Дедюлина, что два дня они все жили в Киеве под угрозой покушения. Только и было толку, что готовится покушение.

Вышел инцидент с одной дамой, которая лезла все вперед, – мазаная и очень развязно себя державшая. Все обратили на нее внимание, найдя ее неприличной. Думбадзе быстро подошел к ней и заявил, чтобы она убиралась не только с мола, но и из Ялты. Дама это оказалась женой жандармского полковника Шнейдера. Царь заметил, как Думбадзе убрал с мола эту барыню, и сказал, что видел, как он быстро «умеет сокращать».

5 октября.

Говорят, что Курлов соглашается уйти только с тем условием, чтобы его назначили членом Гос. совета и дали бы ему рескрипт. Зилотти рассказал, что Столыпин был убит в тот же день вечером, когда потребовал от Курлова отчет в расходах по охране.

6 октября.

Оказывается, что П. Н. Трубецкой убит ревнивым мужем, своим племянником Кристи, за женой которого Трубецкой ухаживал, и, верно, с успехом, если муж убил. Отовсюду слышно, что якобы это факт, что Дедюлин на вопрос царя, кого назначить министром внутренних дел, отвечал: Курлова. Сегодня рязанский губернатор кн. Оболенский это подтвердил. Оболенский мог это узнать от сестры своей, свитской фрейлины, которой якобы Дедюлин сказал про свой ответ царю. Я не ожидала такого наивного ответа от Дедюлина, даже при его небольшом уме. Жалею его; воображаю его положение теперь там, как может быть царь спокоен при его охране.

Генерал Андреев сегодня говорил, что вряд ли Драчевский останется градоначальником, что Коковцов его не терпит, что недавно, весной, в одном обществе Коковцов не подал руки Драчевскому. Драчевский ему протянул руку, а Коковцов спрятал свою за спину. Причина такого отношения Коковцова к Драчевскому в том, что в деле конторы Жданова Драчевский очень замешан, и замешан очень неопрятно.

Говорил вчера Зилотти, что 20 октября царь приедет в Петербург.

21 октября.

От m-me Карпович узнала, что ее внучка Пистолькорс, рожденная Танеева, едет в Ливадию к сестре – Вырубовой. Камарилья наметила Пистолькорс для развлечения и увлечения царя. Тогда обе сестры будут пристроены.

28 октября.

Говорила с Хвостовым про письмо Азефа. Он это письмо признает угрожающим. Азеф хочет вернуться к революционерам, но они принять его вновь в свой лагерь не желают, ему для этого надо перед ними себя реабилитировать громким убийством. Страшно написать, но – кто знает? – может, этот Азеф займется приготовлениями к убийству царя или наследника.

1912 год

18 февраля.

С печальным, подавленным чувством сажусь писать. Более позорного времени не приходилось переживать. Управляет теперь Россией не царь, а проходимец Распутин, который громогласно заявляет, что не царица в нем нуждается, а больше он, Николай. Это ли не ужас!

И тут же показывает письмо к нему, Распутину, царицы, в котором она пишет, что только тогда успокаивается, когда приклонится к его плечу. Это ли не позор! Эти подробности сегодня рассказал Шелькинг, который провел целый вечер с Распутиным у m-me Головиной, дочери m-me Карпович, где было много разных лиц, кроме Шелькинга, и где женщины все с подобострастием глядели на Гришку. Когда вошел Шелькинг, Гришка пошел ему навстречу, сказав, что больше любит мужчин, чем женщин. Произвел он на Шелькинга такое впечатление, что он искуснейший комедиант. Жаловался, что пресса на него нападает, что он готов уехать, но нужен здесь «своим». Под словом «свои» он подразумевает царскую семью.

В данное время всякое уважение к царю пропало. А тут царица заверяет, что только молитвами Распутина здоровы и живы царь и наследник, а сам Распутин решается громогласно говорить, что он нужен больше Николаю (т. е. царю), чем царице. Эта фраза может свести с ума. Какое нахальство! Очень возмущался рассказами Шелькинга кн. Оболенский, брат фрейлины царицы, который все повторял: «И это в XX веке!» Когда Шелькинг назвал бар. Икскуль, которой Распутин сказал, что она – «бегун», Оболенский назвал ее не Икскуль, а Вельяминова, так как она с ним давно в дружбе. Грустно и печально и позорно все, что теперь творится.

20 февраля.

Вчера Золотарев сказал Е. В., что в Думе Родзянко (председатель) и с ним другие готовят письмо царю насчет Распутина. Сегодня Римский-Корсаков говорил, что видел Распутина, который хотел его загипнотизировать, но упорный взгляд Корсакова на него подействовал: глаза у Распутина забегали, он как-то присел и начал разыгрывать роль юродивого. Сейчас Е. В. сказал, что Родзянко пишет царю про Распутина вместе с Коковцовым. Гр. Коновницын вчера был у Нилова, который ему сказал, что обо всем говорит с царем, но как только коснется Распутина, царь сейчас оборвет разговор; что он, Нилов, единственный против Распутина, что все придворные за ним ухаживают, с ним нянчатся. Дедюлин очень возится с Распутиным, ждет от него поддержки, так как дело Курлова, Спиридовича и К° пошатнуло его положение, а Распутин может закрепить его у царя. Все это, надо думать, было рассказано Ниловым Коновницыну.

22 февраля.

Весь Петербург так взбудоражен тем, что творил в Царском Селе этот Распутин. Думский запрос о Распутине является как бы успокоением: из него видно, что изыскивают все средства обезвредить этого мерзавца. У царицы – увы! – этот человек может все. Такие рассказывают ужасы про царицу и Распутина, что совестно писать. Эта женщина не любит ни царя, ни Россию, ни семью и всех губит.

25 февраля.

Вчера был у Е. В. ковенский «союзник» Гнатовский. Какие сомнительные люди все эти «союзники». Приехал он якобы для того, чтобы Е. В. достал у Илиодора письма царицы к Распутину, а на самом деле приехал с просьбой к Е. В. устроить, чтобы его, Гнатовского, не посадили в тюрьму за растрату.

26 февраля.

Моему Е. В. сегодня 83 года. Он сегодня озабочен: вчера послал царю письмо. В своем письме Е. В. говорит про бродягу Распутина, что надо, чтобы он исчез с лица земли. Дай бог, чтобы он скорее узнал, как принял царь его откровения. Вот что мой Е. В. написал на днях Думбадзе: «Мне, старику, с тех пор не спится, как удостоверился, что Распутин – бродяга, и он успел уже совершить много зла и здесь и обещает возмутительно себя вести у вас там и проч. Многие россияне уповают, что бесценный, неподражаемый Иван Антонович утопит грязного бродягу в волнах Черного моря». Трудно будет это исполнить Думбадзе.

Обедал с нами Меньшиков, были также Щегловитова, Назимов, Никитина. Когда разговор зашел о Распутине, Меньшиков начал говорить не то, что писал про него; сказал, что он видел его у Сазонова, что Распутин на него произвел на этот раз впечатление, что он – верующий, искренний и проч. У всех наших гостей и у Е. В. выразилось такое удивление, что Меньшиков смолк, а Е. В. начал ему объяснять, в какое он введен заблуждение.

27 февраля.

Сегодня сказал Альбрант, что с Григорием Распутиным часто встречался в прошлом году; что он его считает хитрым, себе на уме; что он часто повторяет царю, что его спасет Сергей. Эти слова Распутин повторил и при Альбранте. Этот Сергей – Витте, которого он агент.

29 февраля.

Вчера слышала характеристику полковника Герарди, помощника Дедюлина. Личность, которая про него рассказывала (Л.В.Н.), знает его с детства. Отец его служил на Кавказе. Однажды этот Герарди, служивший уже в жандармском ведомстве, приехал на короткую побывку в Тифлис. Его знакомые и знакомые его отца устроили в честь его обед, за которым свободно, вольно высказывали свои мнения. Только что кончился обед, Герарди исчез, сказав, что скоро вернется. Правда, он скоро вернулся, но в шарфе, как при исполнении служебных обязанностей, и тут же арестовал несколько человек из числа тех, которые ему давали этот обед. А лицо у этого Герарди – внушающее доверие.

7 марта.

Все газеты теперь распинают Саблера, а разговоров про все это совсем мало, никто сегодня ничего не говорил. Вчера моряк бар. Гревениц очень нападал на завод Виккерса, на некоего Брикса, который якобы в Морском министерстве всем орудует; сказал, что Григоровичу можно верить, а его окружающим, у которых он в руках, верить нельзя. Странную вещь слышала, что Распутина заменил в Царском Селе Пистолькорс…

9 марта.

Ольхин говорил, что кого повесить надо, так это – Танеева; что недавно один из приятелей Танеева сказал ему в упор, что всем известно, кто вводит к царице и царю таких проходимцев, как Распутин, и что этому следует положить конец. Танеев на эти слова ничего не ответил, только сильно побледнел. Про Вырубову Ольхин сказал, что она – une vraie femme de chambre (Настоящая горничная (франц.).), глупа, но хитрая; что все люди любят лесть, она, т. е. Вырубова, этим и сумела войти в такой фавор у царицы.

14 марта.

Сегодня много было людей. Темой разговора продолжает быть Распутин, вчера вернувшийся в Петербург и вчера же ездивший в Царское Село. Печально писать, какие вкусы у царицы, как она терпит этого хлыста.

Был Саблер. Он как-то осунулся, похудел. Есть с чего! Против Распутина он ничего не говорит. Это молчание наводит на сомнение.

Царя не поймешь. По словам графини Милорадович, которой рассказывала жена председателя Думы Родзянко про аудиенцию своего мужа у царя, когда Родзянко развернул перед царем, кто такой Распутин, царь совсем от Распутина отмежевался, сказал, что никогда Распутина не видит. Но как он позволяет бывать этому Гришке во дворце? Ведь из разговора Родзянки он увидел, какой это вредный человек, к какой он секте принадлежит. Все одно и то же говорят, что у царя выдержки очень много, а воли никакой – полное безволие. Это ужасно! Завтра вся царская семья уезжает в Крым и Распутин тоже. Стоит только царю сказать хотя бы Дедюлину, чтобы убрали эту тварь подальше, и дело будет сделано. А вот беда – воли не хватает. Ужас берет, когда вникнешь в тяжкое положение России!

15 марта.

Саблер успокоил весточкой, что сегодня в 11 часов Распутин отправлен в Тобольск. Дай бог, чтобы это известие оправдалось, а то страшно за невинность царских дочерей!

16 марта.

«Уехал Распутин», – подтвердил сегодня Радциг, но прибавил, что «в Ялту поедет». Саблер это скрыл.

Печальное время переживаем. Точно на распутье – чего-то ждешь, ждешь ужасного от Распутина. Когда он 13-го приехал в Петербург, то сразу поехал в Царское Село к Вырубовой, которая про это известила царицу, у которой был прием дам. Тотчас царица отправила к Вырубовой двух старших дочерей, сказав, что кончит прием и тогда приедет. Тогда по телефону Вырубова велела передать царице, чтобы скорее кончила прием и скорее приезжала. Но в это время приехала вел. кн. Ольга Александровна. Узнав, что у царицы прием, прошла во внутренние комнаты и сказала, что будет пить чай. Прием у царицы затягивался, еще не был окончен, когда вернулся из Петербурга царь с царицей-матерью и вел. кн. Ксенией Александровной. Узнав об этом, царица приказала ехать скорее за княжнами и их привезти. На другой день только ей удалось быть у Вырубовой, и Распутин был там, но во дворце в этот раз не был.

Впечатление Радцига такое, что царь не верит, чтобы дело было так плохо, думает, что ему сгущают краски, не верит тоже, что «распутинский эпизод» стал достоянием всех слоев общества. Радциг наотрез отказался ехать в Ливадию, сказав царю, что в Петербурге он будет ему полезнее. На рассказы насчет «этого мерзавца» (так Радциг называет Распутина) царь ему сказал, что у него нервы расстроены, что он, как старая няня, всего боится; что ничего нет страшного и проч. Находит Радциг в царе большую перемену – стал забывать все, про все надо напомнить, чего раньше никогда не бывало. Видно по всему, что брожение среди народа увеличивается, что близки черные дни.

(об этом пишет и Коковцев: Граф В. Н. Коковцов (1853–1943) «Из моего прошлого 1903–1919 г.г.» 2 тома, Париж 1933 год; ldn-knigi)

19 марта.

Приехали сегодня в Москву. Рассказывали мне, как все здесь были поражены, когда Тютчеву выбрали в наставницы к детям царя, что она прямо мужчина в юбках. Тютчева работала во время войны в складе вел. кн. Елизаветы Федоровны, в нижнем этаже дворца, в упаковочном отделе, заведовала счетоводством. И вот, в упаковочном какой-то мужик ей так понравился, что она взяла его в свою канцелярию, оттуда его посылала в верхние залы подслушивать разговоры. Это всем было известно. Когда Тютчеву назначили воспитательницей царских дочерей, она этого рослого, толстого мужика устроила к преосвященному Трифону для ношения его посоха, что вызвало прямо скандал.

20 марта.

Сведения Л. А. Тихомирова относительно Распутина, что он уехал в царском поезде в Ялту. Это ему известно из достоверного источника из Петербурга.

Вот гадость!

Джунковский рассказывал, что Тютчевой, гораздо раньше отъезда в Крым, старшая вел. княжна сказала, что она с ними в Крым не поедет. Значит, мать это сказала при дочери, которая поспешила про это рассказать. Рассказывал также Джунковский, что вел. кн. Елизавета Федоровна с грустью говорила, что ее племянницы очень дурно воспитаны.

22 марта.

Никитина немало рассказала неутешительного. Она виделась со свитской фрейлиной Оболенской, которая возмущенно говорит про царицу, называет ее громко «хлыстовка»; что, когда она прочла в «Новом времени» два фельетона «Хлыстовщина», она узнала в этих описаниях царицу, которая уже настоящим образом принадлежит к этой секте. Оболенская уже дважды большие письма по 20 страниц писала царице. Эти разоблачения были встречены очень недоброжелательно. Возможно, что Оболенской придется уйти.

Она уйдет – с голоду не умрет, а дело свое сделает, не умолчит, что такое это животное – Распутин. Никитина говорит, что в церкви Зимнего дворца говели Танеев с женой, Пистолькоре (жена его отсутствует), Витте с женой и Головины. Все эти люди радостно настроены, производят впечатление, что им повезло.

23 марта.

Если бы все это было правда, что Распутин уехал в Сибирь и ему запрещено выезжать из Покровского! Но как объяснить торжественное настроение Витте, Танеева и К°, если верно, что против Распутина теперь приняты такие меры?

Председатель Совета министров Коковцов в конце февраля представил доклад по поводу Распутина. К этому докладу присоединился Фредерикс. В докладе Коковцов высказывается о необходимости удаления Распутина. По этому же поводу Родзянко давал объяснения в Думе. В думских кругах все больше значения приписывают роли Распутина. Тогда на него оказали давление, и он уехал восвояси, но жену и дочь оставил в Петербурге, надеясь вернуться. Распутинский кружок, который называют все «семейным кружком Распутина», пустил в ход все свои связи – и Распутин через несколько дней вернулся. Теперь же ему предписано не выезжать из Покровского.

Надолго ли это? Что-то не верится этому известию. Как было бы хорошо! Это доказало бы, что у царя все-таки есть власть, которую он проявил в отношении царицы и всей женской coterie (Клика, сброд (франц.).), которая молится на Распутина, целует ему руки и ноги и принимает от него «святого духа».

3 мая.

Белецкий говорил, что с охраной очень много дела, что Виссарионов, посланный в Москву, вернулся оттуда со сведениями, что из записавшихся в добровольную охрану во время царского приезда уволил 60 человек, настоящих каторжников.

4 мая.

На нашей Исаакиевской площади 1 мая все было спокойно, и я думала, что беспорядков нигде в Петербурге не было, а, оказывается, они были. Еще накануне по всем фабрикам и заводам были разбросаны прокламации с призывом к забастовке. Были приняты серьезные меры. Драчевский назначил во все рабочие кварталы наряды полиции, конной и пешей. На Невском также были установлены наряды конной и пешей полиции. В час дня Драчевский, который заметил на Невском скопление рабочих отдельными группами и в одиночку, распорядился не пропускать на Невский между Полицейским мостом и Аничковым лиц, одетых в рабочие костюмы. Вследствие этого на всех прилегающих к Невскому улицах поперек панелей были установлены пешие городовые, которые фильтровали проходящую публику. Все-таки 30–47 забастовщикам удалось проехать на Невский в трамвае, они выкинули красный флаг и стали петь революционные песни. Также во многих местах города устраивались такие демонстрации. Полиция их разгоняла, были сделаны аресты. Говорят, что бастовало около 100 000 человек.

Ванновский говорил, что никогда войска не были в таком тяжелом положении, как теперь; что обмундирования нет, ружья старого образца, пушек нет, пулеметов тоже нет; армию кормят подрядчики, так как на продовольствие денег нет; полки все задолжены, кредиты все запаздывают. По словам Ванновского, войска – совсем не то, что были раньше. Положение тяжелое, очень тяжелое. Да, всюду у нас нехорошо.

Вспоминаю рассказ Тютчевой после ранения Столыпина в театре. Она тоже была в театре, сидела рядом с царской ложей. Когда раздался выстрел, она вышла из своей ложи и подошла к царской. В это время царь открыл дверь и хотел выйти. Она бросилась к царю со словами: «Ваше величество, не выходите, он еще не пойман». Дочери царя тоже бросились к нему, прося не выходить. Вскоре явился Фредерикс передать царю слова Столыпина. Царь спросил про его рану. Фредерикс ответил: «Je crois, que c'est fini» (Полагаю, что это конец (франц.).). Затем Тютчева видела отчаяние приближенных, когда пришлось арестовать Богрова: как они говорили, что теперь надо скорей, скорей уезжать; что у них все нити потеряны; что все, вся охрана держалась на убийце Богрове. Это ужасно! Я понять не могу, как у нас организована охрана.

16 мая.

M-me Шеина рассказывала о своей деревне, откуда она приехала, следующее. Была ярмарка в селе ее матери, кн. Урусовой, Лапоткове. Она пошла на открытие ярмарки, на молебен. Ей как помещице крестьяне не оказали никакого внимания, а когда священник начал молиться за царя, впереди ее стоящие мужики спросили один другого, о ком это молятся, и один из них сказал:

«А о нем. Не стоит за него молиться, пойдем отсюда».

Сегодня Балинский говорил, что никогда такого хищения, таких безобразий не было в Морском министерстве, как теперь. Он тревожно смотрит на эти 502 млн., которые даны на флот, который не строится, а деньги уходят в чужие карманы.

17 мая.

Страшно за царя! При теперешнем брожении умов нельзя устраивать торжества. Царь, как бабочка, летит на огонь. Губернаторы без руля и без ветрил мечутся, не зная, какого курса держаться. Грызня и злоба царствуют в Совете министров.

18 мая.

Опять появился на сцену Распутин на столбцах печати. Идет слух из верного источника (от Сводного полка), что эта гадина опять уже появилась во дворце. Теперь якобы находится он в Ливадии.

28 мая.

Сегодня в 3 часа дня царь с семьей в Москве, которая не патриотично настроена, даже чувствуется в ней ропот и недовольство по случаю царского приезда. Охрана произвела много арестов. Высланные из Москвы острят, что по случаю радостного события – приезда в Москву царя – им пришлось покинуть город. Чистили Москву усердно, выгнано много ни в чем не повинных людей.

4 июня.

Про А.С. Суворина А. П. Никольский сказал, что ведет плачевную жизнь. После каждого приступа кашля, чтобы он не задохся, приходится ему менять трубочку, которая у него в горле. Является необходимость переменять трубочку каждые 5 минут. Что это за жизнь? Прямо каторга. Лицо у Суворина желтое, худое, сморщенное, совсем больное. Он сознает свое тяжелое положение. За ним усердно ухаживает эта Дестомб, которая ужасно обходится с родными Суворина – всех от него удалила.

Жена Суворина была здесь два дня, ни разу не удалось ей поговорить с мужем наедине – всегда присутствовала Дестомб, которая внушила Суворину страх к семье, что они-де хотят его отравить. Без того, чтобы Дестомб не одобрила, он куска не съест. Вот ужасная, невозможная атмосфера для окружающих.

5 июня.

Вчера узнали от камердинера царя, Катова, что наследник испортил себе ногу в Ливадии – прыгнул по примеру сыновей вел. кн. Александра Михайловича с высоты и от этого прыжка снова у него подвернулась нога, но в Москве он не падал. Последнее время всю дорогу у него нога болела.